Ведьмин крест

– Отдай сейчас же! – Его голос прозвучал растерянно. – Это мое!

– Это не твое, – возразил проворный полудух. – Я сам отдам его хозяйке.

– Не вмешивайся не в свое дело! – прошипел Патрик. – Я должен вернуть кинжал госпоже Каре. Девчонка его украла!

На Рика эти слова не произвели ни малейшего впечатления.

– Ты закончил? – холодно спросил он. – А теперь я преподнесу тебе несколько полезных знаний. Итак, первое: к мисс Каве больше не приставать. Считай, она под моим покровительством. – На его лице появилась усмешка, больше похожая на хищный оскал, и тут же исчезла. – Теперь насчет оскорблений. Запомни, дорогой Пат: еще раз позволишь себе оскорбить меня или любого полудуха в моем присутствии – ты мертв. До этого момента тебя спасало то, что я тебя не предупредил. Но теперь ты в курсе.

Патрик шумно вздохнул, словно ему не хватало воздуха, но промолчал.

– Тем более, – вкрадчиво добавил Рик, – нам теперь придется часто видеться.

Окинув напоследок поникшего Патрика долгим многообещающим взглядом, Рик крутнулся на месте и тут же истаял серой дымкой. Полудухи, в отличие от людей, могли исчезать только таким образом – рассеиваясь на миг и вновь возникая уже в другом месте с тем же «дымным» эффектом.

Убедившись, что Рик Стригой исчез, Патрик беспокойно оглядел стопку книг, быстро извлек одну из них, похожую на маленький блокнот в черном кожаном переплете, и тут же спрятал за пазуху. Вновь подозрительно оглядевшись, Патрик неторопливым шагом направился к двери.

До того как добраться до своей комнаты и заснуть, ему было над чем подумать.

К большому неудовольствию Каве, уже в коридоре вернувшей себе человеческий облик, Эрис последовала за ней в комнату. Ну что ж, будем надеяться, что ненадолго.

– С ума сойти, ты его ударила! – Остренькое лицо Эрис выражало искреннее восхищение. – Пожалуй, это непременно пойдет Патрику на пользу.

– Если бы! – Каве, раздосадованная тем, что не смогла забрать подарок госпожи Кары, совершенно не разделяла восторгов Эрис.

Но та, казалось, не замечала ее плохого настроения.

– Прямо в пах! Невероятно! – не унималась она. – Он никогда не простит!

– Не в пах, а в живот, – машинально поправила Каве.

– Какая разница! Даже я не смогла бы ударить Патрика! – В глазах Эрис плясали восторженные огоньки. – Не простит, не простит тебе этого никогда! – Девушка посмотрела на Каве чуть ли не с восхищением.

– Мне просто повезло, – терпеливо произнесла светловолосая ведьма, с трудом скрывая раздражение. Похоже, Эрис никуда не торопится.

– Не бойся, я никому не расскажу о случившемся в библиотеке. – Темноволосая ведьмочка заговорщицки подмигнула, по-своему истолковав плохое настроение Каве. – А с Патриком я поговорю по душам, чтобы не приставал к тебе больше.

– Я сама с ним разберусь, – пробормотала Каве, бросая недвусмысленный взгляд на часы. Подумав, она добавила демонстративный зевок.

Конечно, ей была приятна симпатия Эрис, одной из старших ведьм семьи, но хотелось поскорее выпроводить ее из комнаты. Не надо больше «верных подружек». «Хватит, – подумала Каве, – надружилась в свое время».

Эрис заинтересованно прищурилась. Кажется, от нее не укрылись ужимки светловолосой, но она решила не подавать виду.

– Ты раздражаешь его, потому что он завидует тебе, – сказала она, загадочно ухмыльнувшись.

И Каве попалась на крючок.

– Завидует? Мне?! – изумилась она. – Да если бы! Ты знаешь, что он бормочет, едва завидев меня? Kave from reserve of fairy tales – Каве из заповедника сказок. Он знает, что раньше я жила недалеко от Карпатских гор. Видать, Карпаты для него заповедник не пуганых им лично волшебниц.

– Сестричка Каве, ты просто плохо его знаешь. – Эрис беспечно махнула рукой. – Он же никогда не был в горах! Это его мечта – очутиться среди древних и диких лесов, ощутить силу истинной и многоликой магической природы. Почувствовать стихию, испытать собственный дар… Все знают, что он хочет стать великим волшебником. А согласись, это тяжело, когда сидишь взаперти в четырех стенах у любимой тетушки. А ты в этих благословенных краях родилась и выросла, вот он и злится. Он вообще странный человек, этот Патрик. Со своими принципами. Понимаешь, он из тех зазнаек, которые считают, что искусству родового волшебства должны обучаться только истинные англичане. Если честно, госпожа Кара и сама в этих вопросах довольно придирчива… И вдруг появляешься ты – не то что не англичанка, даже по-английски толком не говоришь! У тебя такой смешной акцент… извини. – Эрис шутливо прикрыла рот рукой. Но долго молчать она не могла и вскоре продолжила: – И тетя, наша милая, но строгая тетя тут же вводит тебя в старший круг семьи, оставляет жить в доме. Мало того, относится к тебе с большим почтением, да еще кинжал подарила! Не простой кинжал, а из фамильных реликвий. Поверь мне, парень тебя съест.

– Да пусть этот Патрик делает, что хочет, – отмахнулась Каве. – А вот кинжал ему придется вернуть. Если сам не отдаст, госпожа Кара заставит. Это особый подарок. Она сказала, что я узнаю о его назначении позже, когда придет время.

Эрис невольно скосила глаза.

– Кинжал выглядел как ритуальный, – тут же встрепенулась она. – То есть предназначенный для особого действа. А чеканка наша… Насколько я знаю, тетя не разбрасывается столь ценными магическими подарками. Интересно, почему она подарила его тебе, не рассказав о назначении?

– Без понятия. – Каве пожала плечами. – Хотя, возможно, это намек, как избавиться от придирчивого племянника.

Эрис прыснула.

– Ты что?! Патрик – ее любимчик. Такой талантливый, способный мальчик… Сто раз от нее слышала. Кстати, – тут девушка хитро прищурилась, – его избраннице очень повезет. Она войдет в семью госпожи Кары на законных основаниях. Это великая честь. А так как госпожа Кара странным образом благоволит к тебе…

Каве закатила глаза к потолку.

– Ты на меня намекаешь? – без обиняков бросила она, отвернувшись к часам. Ого, почти два часа ночи! Ее гостья что, совершенно не хочет спать?!

– Патрик вызывает у меня полное неприятие, – продолжила Каве, вновь встретившись взглядом с Эрис, явно ожидавшей продолжения разговора о заносчивом молодом колдуне. – Надменный, чванливый выскочка. Думаю, у него ко мне схожие чувства.

Эрис не сводила с нее придирчивого взгляда.

– Да, мы пару раз целовались, – не выдержала Каве. – И это было большой ошибкой. Мне хотелось забыть… ну, то есть просто хотелось романтики. Признаю, не стоило этого делать. Он обиделся и теперь достает меня. Все правильно.

– Ты знаешь, – заметила Эрис, – у Патрика была девушка, француженка. Конечно, истинная, прирожденная ведьма из высшего магического общества. – Ее острое личико стало необычайно серьезным. – Они встречались в столице, во время учебы в Лондонской Чародемии – высшем заведении для особо одаренных магов. И вдруг – Патрик возвращается домой, к тете. После этого госпожа Кара сказала всем, что девушка Патрика умерла, поэтому он решил бросить высшее интеллектуальное волшебство и вновь обратиться к семейному чародейству. Мы думаем, что его девушка просто сбежала от него, француженки такие непостоянные! Впрочем, никто не знает подробностей: когда дело касается его лично – Патрик немногословен. Но он так переживал… С тех пор он ни с кем не встречается. Хотя на вид парень очень даже ничего… Ты только взгляни: голубые глаза, темные волосы, чуть кудрявые – красавец. И вдруг появляешься ты и… очаровываешь его. – Эрис замолчала.

– Я же сказала – ошиблась! Красота – далеко не главное…

– Не кипятись, – успокаивающе произнесла Эрис. – Просто мы все удивились. Даже госпожа Кара, я думаю, была озадачена. Вы странным образом подходите друг другу, да…

Каве, собравшись возразить, вдруг запнулась.

– Погоди, а может, он тебе самой нравится? – изумленно спросила она.

– Конечно, нет. – Эрис насупилась, отчего ее личико еще больше заострилось. – Но… – Она оценивающе взглянула на Каве, словно желая измерить степень своей откровенности. – Я многим обязана Каре… И хотела бы войти в семью. Понимаешь, у нас так принято – изучать магическое искусство в кругу семьи. Конечно, я живу в доме у госпожи Кары. Но не принадлежу к ее ближнему родственному кругу. Она никогда не обучит меня всем секретам фамильного чародейства. А вот если бы она захотела, то Патрик – как единственный ее племянник, был бы лучшим вариантом…

– Ты говоришь страшные вещи, Эрис! – Каве потрясенно покачала головой. – Нельзя же полюбить просто так – кого прикажут. Ведь тебе придется прожить с ним всю жизнь! С таким уродом.

– Кто знает, сколько каждому отмеряно, – махнула рукой Эрис. – И что такое любовь по сравнению с магией? Я хочу стать настоящей волшебницей, профессионалом. Изучить глубинные основы волшебства, боевые техники, способы перемещений, вещественные заклятия… Вот что для меня важно. Вот что в жизни главное.

Каве прищурилась: что-то темноволосая ведьмочка разговорилась сегодня. Кажется, Эрис тоже так подумала.

– В любом случае, нам ведь отлично живется в этом доме, правда? – беспечно произнесла она. – У каждого есть своя комната, нас хорошо кормят и одевают. Дают знания. Госпожа Кара выделяет и тебя и меня. И Патрика. У нас впереди светлое будущее. Разве плохо?

И Эрис, будто бы опровергая собственные же слова, недовольно покачала головой.

Каве вновь закатила глаза.

– Если бы не этот зануда, – сказала она, – а еще ваш ужасный мятный соус, моя жизнь у Кары была бы превосходной! Я тебе честно скажу: последние пару лет, до моего появления у вас, я жила очень неспокойно… И горы скорее ненавижу, чем люблю. У нас там действительно заповедник. Р-редких и мерзких ж-животных. – Девушка мстительно скривилась. Светло-зеленые глаза полыхнули злыми изумрудными огнями.

На лице Эрис появилось странное, полурассеянное выражение.

– Госпожа Кара запретила расспрашивать тебя о прошлой жизни.

– А мне – запретила рассказывать.

Некоторое время девушки обменивались пристальными, изучающими взглядами.

– Ладно, – первой сдалась Эрис. Она сладко зевнула и потянулась. – Я пойду к себе, спать хочу. До завтра! Вернее, до завтрака, состоящего, как всегда, из яичницы, помидоров и сосисок под мятным соусом. – Она хихикнула. – Спокойной ночи, Kave from reserve of fairy tales!

Светловолосая усмехнулась и шутливо погрозила ей кулаком.

Лишь только закрылась дверь, Каве с размаху плюхнулась на кровать – узкую, но мягкую, с высокой кованой спинкой.

Наконец-то Эрис ушла! С первых дней, как Татьяна-Каве поселилась у госпожи Кары, темноволосая ведьмочка стала набиваться к ней в подружки. В принципе эта невысокая англичанка со смешливыми миндалевидными глазами была бы приятной компанией. Но Таня твердо для себя решила: ни с кем не сближаться, во всяком случае, пока. Не болтать. Ничего не рассказывать. Тогда и возможности предать ни у кого не будет.

Невольно вздохнув, она потянулась за книгой, – благо шкаф располагался неподалеку.

Комната Татьяны была небольшой, но выглядела уютно: кроме кровати здесь имелся комод, письменный стол со стулом и книжный шкаф. Пожалуй, только последний представлял некоторую ценность: на четырех его полках стояли книги, написанные вручную руническим трехстрочьем. Оказывается, заклинания, напечатанные в типографии, отсканированные или скопированные иным механическим способом, не имели явной магической силы. Поэтому все заклятия тщательно переписывались в большие толстые книги специально обученными писцами-волшебниками.

Рунопись никак не желала покоряться Татьяне даже на просторах английской земли. Девушка продолжала корпеть над неподатливыми строчками, но проклятые заклинания не хотели становиться ее сильной стороной. Худо-бедно она научилась составлять несложные заклинания, однако на семейных уроках предпочитала пользоваться готовыми, из учебников.

Зато карпатская ведьмочка поднаторела в магических импровизациях, то бишь иллюзиях. Тут ей не было равных: даже вечно напыщенный Патрик, чертов выскочка и подхалим, суживал глаза, когда светловолосая ведьма с помощью браслета творила очередное наваждение.

Лучшей из последних Таниных иллюзий можно было назвать превращение их трехэтажного дома в громадного пучеглазого дракона. Причем узор на его крыльях соответствовал кованому орнаменту на воротах, а медная корона на голове явно произошла от фонтанной статуи ангела в центре сада. Иллюзия вызвала бурный восторг среди всех членов семьи и даже бледную улыбку у самой госпожи Кары. Именно в этот день Таня получила в подарок пресловутый кинжал.

Но любимым искусством Тани оставалась магия мертвого огня – луньфаер. Демонов пламени вызывать строжайше запрещалось во избежание серьезных неприятностей, а вот мертвый огонь разрешалось использовать на всю катушку. Секрет магии луньфаер состоял во вращении вокруг себя разных мелких предметов, которые после поджигались и метались в стороны с разной силой. Природная гибкость и координация помогли Тане быстро освоить эту технику. Сначала листочки и перья, а после небольшие камешки и даже маленькие предметы – чайные ложки, кольца, дротики, – летали вокруг нее волнами, спиралями или кольцами. Три месяца ушло на то, чтобы научиться руническому заклинанию мгновенной вспышки. Зато после Таня наловчилась раскручивать и метать огоньки луньфаер на дальние расстояния или по специальным мишеням. Искусство луньфаер походило на красочное цирковое представление, только использовалось среди магов отнюдь не для мирных целей. Луньфаерские огни поражали противника с высокой точностью: даже с короткого расстояния могли насквозь пробить человеческое тело. А если использовать в качестве возгорающихся предметов кусочки железа, стали или серебра, то можно поразить даже бестелесного духа!

Так и вышло, что вращение огней луньфаер стало для Тани ежедневным любимым развлечением. Заметив ее успехи, госпожа Кара самолично показала несколько особых трюков. И даже призналась, что сама не раз использовала луньфаер в ближнем бою с нечистыми силами… В молодости.

Таня вспомнила, как впервые оказалась в маленьком английском городке, где жила госпожа Кара со своим немногочисленным колдовским семейством. Черный клубок с золотым наконечником привел ее прямо к высокому особняку, стены которого заросли красивым зеленым плющом настолько, что почти скрывали оконные стекла. Дом был окружен непроницаемой каменной оградой, ощетинившейся поверху острыми железными пиками.

Особняк был трехэтажный, причем первый этаж, цокольный, был полностью отведен под библиотеку, в которой хранилось невероятное количество книг: и магические (написанные вручную), и обычные – преимущественно классическая литература на всех языках. Впоследствии она разыскала несколько удивительных книг: обычные тексты переписывались на руническом трехстрочье. При особом чтении человек мог воочию увидеть действие, разворачивающееся на страницах как настоящее кино. Для этого даже имелся специальный зал, но среди остальных учеников он не пользовался популярностью. Это для Тани было диковинкой – видеть кино, выуженное из ее же мыслечувствующей ленты. Пожалуй, некоторые режиссеры отдали бы все, что имеют, за такой вот «кинозал».

Сама госпожа Кара оказалась интересной особой. Худая, подтянутая старушка в черной мантии, с гладкими, прядка к прядке, седыми волосами, всегда уложенными в высокую прическу, – она являла образец утонченной английской леди преклонных лет. С первых минут пребывания в ее доме Татьяна поняла, что имеет дело с настоящей волшебницей. Оказалось, что госпожа Кара владеет небольшой частной школой: в доме проживало около двух десятков приходящих и уходящих колдунов всех мастей и национальностей, но на занятиях Таня видела лишь семерых – основной круг семьи. Каждый ученик имел отдельную небольшую комнатку, а ванна и туалет на этаже были общими. Вне зависимости от семейного статуса и успехов в учебе, ученик имел свой круг обязанностей и свои часы уроков с «тетей». Остальное время отводилось для самостоятельных занятий в библиотеке, для отдыха или работы в саду.

Таню представили остальным как мисс Каве, дальнюю родственницу госпожи Кары, славянскую ведьму… Конечно, вся семья была заинтригована появлением «не-англичанки», но вскоре к милой, но неразговорчивой Каве привыкли, и жизнь в английском доме потекла своим чередом.

Неожиданно мысли Татьяны, словно стайка всполошенных летучих мышей, понеслись к родному краю: а Лешка с первого дня их знакомства называл ее леди… как сглазил! Интересно, увидит ли она этого карпатского колдуна хотя бы раз? Но как бы этот раз не был для нее последним…

Прошел год, и Таня потихоньку начала забывать смешливого Лешку. Госпожа Кара, будто чувствуя неладное, загружала ее знаниями настолько, что у девушки не оставалось времени ни на личные дела, ни на воспоминания. Правда, был еще Патрик… Таня досадливо поморщилась. После встреч с ним она стала думать о Лешке еще больше. Конечно, он это почувствовал и… возненавидел? Нет, просто отношения между ними стали натянутыми.

Зато ведьмовская наука нравилась Татьяне все больше, раскрывая перед ней новые силы, предлагая новые возможности… Многие вещи стали хорошо получаться. Ультрапрыжки на огромные расстояния, ориентировка по дорожным клубкам и, конечно, иллюзии.

Обретать силу – всегда хорошо. А быть сильной ведьмой – еще лучше.

Творение иллюзий превратилось для Тани в самую любимую часть магической науки. Вначале «разбить» мыслью объект, а после воссоздать его заново. Собирать иллюзорные чары – это как рисовать красками на чистом листе ватмана или складывать узор из тысячи пестрых пазлов. Вначале, повинуясь хитрому заклятию, сгущается пространство – бесформенная масса пока еще несуществующей части призрачного, нереального мира. А после волшебник начинает творить наваждение, пользуясь лишь мыслью и силой. Девушка с легкостью освоила «иллюзии неодушевленных вещей» – например, заставляла хрустальную вазу изображать собачью будку. А вот с живыми существами оказалось непросто: попробуй сотворить из скачущего зайца плетеную корзинку, когда он, заяц, постоянно скачет!

Таня вспомнила свой первый опыт – корзинку, бегущую на серых мохнатых лапках, – и захихикала. Собственный смех рассыпался неприятным, дребезжащим эхом, словно был неуместным в торжественной тишине глубокой ночи.

Ведьма глянула в окно и ахнула: ведь сегодня же полнолуние! Значит, опять выспаться не удастся…

Глава 2

Проклятие

Легкие тени скользили между деревьями, змеились по серой земле тонкие полосы тумана – сумерки сгущались над тихим, дремлющим лесом. Ни шороха, ни хруста сухой ветки, ни крика глумливой птицы – лишь только замершая в ожидании бед и тревог, свернувшаяся калачиком на дне темных оврагов густая тишина.

Пылала в небе ухмыляющаяся луна, пытаясь пробраться сквозь лабиринт извилистых древесных крон и разгадать секрет таинственного лесного безмолвия, но даже она, повелительница ночи, терпела неудачу.

Красивая светловолосая девушка брела по узкой тропинке. Тонкий силуэт в простом длинном платье освещался ярким светом от горящих во тьме золотистых зубцов короны на ее голове. Особенно выделялось лицо, нежное и грустное, – казалось, это призрак одной из королев прошлого поднялся из небытийного мрака, чтобы тревожить и страшить души заблудившихся путников.

Да, это началось в первое же полнолуние. Золотой Венец древних карпатских князей, сверкающий изумрудами, вдруг появился на голове у Татьяны. И был призрачный Венец очень, очень тяжелый – словно мстил Татьяне за то, что когда-то она водрузила его на мраморную статую с огромной пальмовой ветвью на крыше оперного театра самого красивого карпатского городка. Обод короны сдавливал голову, будто стремился указать на ту крепкую, неразрывную связь, установившуюся с его новой хранительницей. Снять Венец оказалось невозможно – ни силой, ни волшебством. Поэтому, как сообщила госпожа Кара, теперь это ее, Танино проклятие – носить чертову корону, пока не передаст ее дальше, по праву хранения, кому-то другому. А пока что молодой ведьме придется помучиться – каждое полнолуние Венец будет появляться на ее голове и исчезать лишь с первыми проблесками утра.

Но были и хорошие новости: вместе с проклятием Татьяна получила в награду новое имя – Каве. Ведьма, прошедшая магическое испытание, имеет право носить полноправное волшебное имя. Тот факт, что Татьяна-Каве смогла уберечь Карпатский Венец и стала его ведьмой-хранительницей, и был испытанием. Новое имя защищало девушку от множества неприятностей, подстерегающих молодых ведьм и колдунов в чародейском мире. Например, давало защиту от бестелесных духов, охотящихся на волшебников в поисках магической силы. А Татьянина ведьминская сила, благодаря новым знаниям и, конечно, прабабкиному подарку – браслету в виде ящерки, росла с каждым днем. Да и Венец каждое полнолуние отдавал часть своего могущества. Вот почему ей следовало опасаться не только людей, стремящихся завладеть ее браслетом и Венцом. Главными врагами любого полноправного волшебника становились духи, охотящиеся на колдунов и ведьм и выпивающие их магическую силу без остатка, вместе с жизнью. После такой встречи с духом человек либо сам становился полудухом и постепенно превращался в бестелесного призрака, либо умирал.

«Чем сильнее твои враги, тем сильнее ты сама», – наставляла госпожа Кара, когда золотой обод короны вновь крепко сжимал голову Татьяны. Но эта умная и, без сомнения, высокодуховная мысль не утешала девушку, когда вместо сладкого сна ей предстояло дрожать от холода и шататься меж деревьев на радость духам и прочей нечисти.

«Чтоб они все провалились, – угрюмо думала Татьяна, бесцельно блуждая по ночному лесу. – И цивиллы, и дикие, и их президенты вместе со своими любовницами и телохранителями».

Именно Мстислав Вордак, президент цивиллов, и Лютогор Мариус, предводитель диких колдунов, были главными врагами ведьмы Татьяны. Именно от них она спрятала Карпатский Венец на голове статуи, а теперь бродила меж деревьев как самый настоящий призрак.

А все потому, что на открытом воздухе Венец будто бы легчал: давление золотого обруча на голову уменьшалось и дышать становилось свободнее. И даже браслет, при появлении Венца начинающий жечь руку не хуже раскаленного железа, неожиданно успокаивался во время одиночных ночных прогулок.

Поэтому каждое полнолуние Татьяна с Венцом на челе тайком вылетала из дома: госпожа Кара заботилась о том, чтобы ее никто не видел. Выпивая порцию особого, специально предназначенного для поездки вина, Татьяна брала свой личный черный клубок и отправлялась в безопасный темный лес, охраняемый добрыми лесными духами, находящимися в услужении у госпожи Кары.

Но сегодня прогулка затянулась. Тишина успокаивала, и Таня брела все дальше и дальше, пока не поняла, что зашла в неизвестную часть леса. А все из-за того, что не следовала за черным клубком и самовольно сворачивала то вправо, то влево, – куда-нибудь, только чтобы не ощущать ужасной короны, вдобавок ко всему оживляющей неприятные воспоминания.

Заблудилась.

Впрочем, Татьяну это обстоятельство не испугало. В конце концов, у нее есть дорожный клубок, да и до утра еще далеко. Поэтому ведьмочка все шла и шла, пытаясь отвлечься от мыслей, тревоживших ее всякий раз, когда на голове появлялся Карпатский Венец: о бывших друзьях и врагах, о странной прабабке Марьяне, подарившей далекой родственнице свой волшебный сундук и тем самым впутавшей девушку в целую сеть неприятностей… И о госпоже Каре, взявшей на себя заботу о бывшей Татьяне, правнучке знаменитой карпатской ведьмы, получившей новое волшебное имя – Каве.

Вот тогда Каве и встретила настоящего духа – повелителя планетников.

Таня словно очутилась в страшном сне. Нарушая благостную тишину ночи, черные стволы деревьев ожили: затрещали, застонали, зашептались. Между ними медленно и картинно проступали зыбкие, расплывчатые силуэты девушек. Их волосы развевались, как от порывов сильного ветра, а руки тянулись к ней, Тане, стоявшей посреди поляны и выглядевшей так нелепо в простом белом платье и дивной, отливающей золотом короне на голове.

Приглядевшись внимательнее, Таня с ужасом распознала характерные признаки диких лесных духов: девушки были без одежды, их тела просвечивали настолько, что были видны переплетения внутренних органов…

Мары!

В сознании, в мыслечувствующей ленте, услужливо раскрылась ВЭД – Великая энциклопедия духов из семейной библиотеки госпожи Кары:

«Мары – смертоносные злые духи. Само имя лесных русалок образовано от слова «примара» – призрак. Они бестелесны, не отражаются в воде, не отбрасывают тени. Питаются кровью колдунов – через нее и черпают магическую силу. Очень опасны».

Таня, чтобы успокоиться, глубоко втянула носом воздух. Неужели она зашла так далеко?!