На полпути к могиле

Он взглянул с вызовом, и в глазах у него мелькнуло что-то непонятное. Я не рискнула снова его упустить, подхватила сумочку и кивнула на дверь:

- Иди вперед.

- Нет-нет, - холодно улыбнулся он. - Вперед пропускают дам.

То и дело оглядываясь на него, я прошла к стоянке. На улице он уставился на меня, поторопил:

- Ну, бери свою тачку - и поехали.

- Мою тачку? Я… у меня нет. Где твоя машина?

Я сдерживалась как могла, но внутри у меня все дрожало. Все шло не так, как я привыкла, и мне это не нравилось.

- Я на двух колесах. Прокатить?

- На мотоцикле? - Нет, это не годилось. Некуда положить труп, не пристраивать же его на руль! Да и ездить я не умела. - А-а… лучше возьмем мою машину. Вон она.

Пробираясь к грузовичку, я вспомнила, что надо пошатываться. Пусть думает, что я пьяна в стельку.

- Я думал, ты без машины! - крикнул он мне в спину.

Я застыла на месте, обернулась. Зараза, я же так ему и сказала!

- Совсем забыла, знаешь ли, - легко соврала я. - Наверно, перебрала с выпивкой. Ты сам поведешь?

- Нет, спасибо, - мгновенно отказался он.

Не знаю почему, но его английский акцент резал мне ухо.

- Право, лучше бы тебе сесть за руль. У меня в глазах двоится. Как бы не намотать нас на придорожный столб.

Не прошло.

- Если ты просто хочешь отложить до другого раза…

- Нет! - отчаянно выпалила я. Он приподнял бровь. - То есть… ты такой красивый и… - черт, что же полагается говорить? - я правда, правда не хочу откладывать.

Он негромко хмыкнул, блеснул темными глазами. Брезентовая курточка небрежно наброшена поверх рубашки. Скулы в свете фонаря выдаются еще резче. Никогда мне не доводилось видеть такого безупречного, тонко вырезанного лица.

Он оглядел меня с головы до ног, провел языком изнутри по нижней губе.

- Ладно, тогда поехали. Поведешь ты.

И тут же забрался на пассажирское место в кабине пикапа.

Мне ничего не оставалось, как сесть за руль и выехать со стоянки на шоссе. Минуты тикали одна за другой, а я не могла придумать, о чем заговорить. Молчание нервировало. Он тоже помалкивал, но я чувствовала на себе его шарящий взгляд.

Наконец, не выдержав тишины, я ляпнула первое, что пришло в голову:

- Как тебя зовут?

- Какая разница?

Я покосилась вправо и встретилась с ним взглядом. У него глаза были карими, но такими темными, что казались черными. И в них снова стоял тот же спокойный вызов, безмолвная подначка. Все это, мягко говоря, сбивало с толку. Все прежние охотно болтали.

- Просто хочется знать. Вот я - Кэт.

Я свернула с шоссе на гравийную дорожку, которая вела к озеру.

- Кэт? Хмм, кошка, значит? На мой взгляд, ты больше похожа на котенка.

Я против воли обиженно покосилась на него. Да уж, этим я займусь с удовольствием.

- Я - Кэт, - твердо повторила я. - Кэт Брюнетт.

- Договорились, Котенок Рыжик.

Я ударила по тормозам.

- У вас проблемы, мистер?

Он вздернул темные брови.

- Никаких проблем, пушистик. Что, дальше не поедем? Здесь и будем трахаться?

Он хамил все с той же дерзкой ленцой.

- Э-э, нет. Немножко дальше. Там славное местечко. - Я хотела забраться поглубже в лес.

Он тихонько хихикнул.

- Будь по-твоему, милая.

Остановив грузовичок на своем излюбленном пятачке для свиданий, я взглянула на него. Он сидел как сидел, не двигаясь. Мне пока никак было не добраться до сюрприза, припасенного в штанах. Кашлянув, я махнула рукой в сторону леса.

- Не лучше ли там… потрахаться? - Слово было непривычным, но все же звучало намного лучше, чем «е…ться».

Угрюмая улыбка осветила его лицо. Он отозвался:

- Э, нет. Прямо здесь. Обожаю заниматься этим в грузовиках.

- Ну… - Черт, и что дальше? Так ничего не выйдет. - Здесь места мало! - нашлась я и начала открывать дверцу.

Он не сдавался.

- Места хватит, Котенок. Я остаюсь здесь.

- Не называй меня котенком! - Я огрызнулась слишком резко для романтического свидания.

Я уже всерьез злилась. Чем скорее с ним будет покончено, тем лучше.

Он словно не услышал.

- Скидывай одежку. Посмотрим, чем ты богата.

- Не поняла? - Это уж было слишком.

- А ты собралась трахаться со мной во всей одежке, Котенок? - издевался он. - Ну ладно, можешь снять только штанишки. Давай. Не могу же я ждать всю ночь!

Ох, как мне хотелось заставить его пожалеть. Пусть помучается, чем больнее, тем лучше. Я с надменной улыбкой встретила его взгляд.

- Ты первый.

Он опять усмехнулся, блеснув обычными зубами.

- А ты, пташка, застенчивая? Вот ни за что бы не подумал, когда ты сама ко мне подошла и практически сама напросилась… Слушай, а если так? Давай одновременно!

Ублюдок. Подобрав самое грязное слово, какое знала, я про себя повторяла его снова и снова и опасливо поглядывала на него, расстегивая джинсы. Он как ни в чем не бывало распустил ремень, расстегнул штаны и стянул с себя рубашку. Показался впалый бледный живот, безволосый, только внизу у лобка виднелись волоски.

До сих пор я ни разу так далеко не заходила. От смущения у меня затряслись пальцы. Я потянула джинсы вниз и тем же движением запустила руку в штанину.

- Смотри-ка, милая, что у меня для тебя есть!

Я опустила глаза, увидела, что он держит в кулаке, и быстро отвела взгляд. Кол был почти у меня в руке, еще секунда…

Меня подвела стыдливость. Я отвернулась, чтобы не видеть его наготы, и упустила момент, когда он сжал пальцы. Кулак невероятно быстро метнулся мне в лицо. Вспышка света, голову прострелила боль - и все стихло.

2

Казалось, кто-то вздумал вырыть яму у меня в мозгу. Я мучительно медленно открыла газа, прищурилась от света горевшей рядом лампы без абажура. Она светила ярче солнца. Руки у меня были заведены за голову, запястья ныли. Голова болела так, что я тут же нагнулась, и меня вырвало.

- Я тумал, фифу кифку!

От этого издевательского голоса боль растворилась в волне паники. Увидев вампира совсем рядом, я содрогнулась.

- Фидел! Фидел кифку!

Он бросил передразнивать шепелявого попугайчика и ухмыльнулся. Я дернулась от него, и сразу обнаружила, что за руки прикована к стене. На ногах тоже были кандалы. На мне - ни майки, ни джинсов, я осталась только в трусиках и лифчике. Даже мои фирменные перчатки пропали. О господи!

- А теперь, милая, поговорим о деле. - В его голосе уже не было насмешки, глаза застыли темным гранитом. - На кого работаешь?

Я так удивилась, что не сразу сумела ответить:

- Ни на кого я не работаю.

- Х…ня, - с расстановкой выговорил он, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: что он мне не верит.

Я сжалась, когда он придвинулся ко мне.

- На кого работаешь? - уже с угрозой.

- Ни на кого.

От затрещины голова у меня запрокинулась. Слезы навернулись на глаза, но пролиться я им не позволила. Я умру, но скулить не стану.

- Пошел к черту.

В ушах у меня зазвенело от новой затрещины. Теперь я почувствовала вкус крови.

- Еще раз спрашиваю: на кого работаешь?

Сплюнув кровь, я дерзко взглянула ему в глаза.

- Ни на кого, засранец!

Он удивленно уставился на меня, потом качнулся на каблуках и заржал так, что у меня в ушах зазвенело. Овладев собой, он нагнулся к самому моему лицу. На свету блеснули клыки.

- Я знаю, что ты врешь.

Он шепнул это мне в лицо и склонился ниже, скользнул губами по горлу. Я держалась прямо и мечтала только, чтобы у меня хватило сил не молить о пощаде.

Я кожей чувствовала его холодное дыхание.

- Я наверняка знаю, что ты врешь, - продолжал он, - потому что вчера наблюдал за тем типом. И видел, как он вышел с той самой рыжей девчонкой, которая до того отиралась вокруг меня. Я пошел следом, думал поймать его, пока он занят другим. И видел, как ты воткнула ему в сердце кол - и какой кол! - Он с торжеством сунул мне под нос мое усовершенствованное оружие. - Снаружи дерево, внутри серебро. Да уж, это «сделано в Америке»! Куда там Девону! И это еще не все. Ты сунула его в багажник, отвезла к своему грузовичку, а там отрубила голову и зарыла отдельно от тела. И отправилась домой, весело насвистывая. Как ты умудрилась это проделать, дьявол тебя побери? Ни на кого не работаешь? Тогда почему, стоит мне принюхаться… - он почти ткнулся носом мне в ключицу и глубоко втянул воздух, - я чувствую не только человечий запах? Пахнет вампиром - слабо, но ошибиться невозможно. Значит, у тебя есть босс. Подкармливает тебя своей кровью, да? Ты становишься сильнее и проворнее, но все равно остаешься всего лишь человеком. Мы, бедные вампиры, не замечаем угрозы. Видим только… еду.

Он пальцем прижал дергающуюся жилку у меня на горле.

- Ну, последний раз, пока я еще не забыл о хороших манерах, - кто твой босс?

Я смотрела на него, понимая, что его лицо - последнее, что я вижу. Я отбросила нахлынувшую горечь. Жаловаться не приходится. Быть может, мне все-таки удалось сделать мир немножечко лучше. О большем и просить не приходится, и я вполне могу перед смертью сказать своему палачу правду.

- Нет у меня босса! - ехидно сообщила я. Вежливость была уже ни к чему. - Хочешь знать, почему я пахну и человеком, и вампиром? Потому что я такая и есть. Давным-давно моя мать встретилась с типом, который показался ей славным парнем. Он оказался вампиром и изнасиловал ее. Прошло пять месяцев - и появилась я. Раньше времени, но совершенно нормальная, если не считать полного набора мерзких способностей. Когда мама наконец рассказала мне об отце, я дала ей слово, что буду убивать всех вампиров, каких сумею найти, - в отместку за ее обиду. И чтобы ни с кем другим не случилось такой беды, как с ней. Она ведь с того раза боится выходить из дома! Я охотилась за нее, и единственное, о чем жалею сейчас, перед смертью, - что не прихватила с собой побольше таких, как ты!

Последние слова я почти выкрикнула, швырнула их ему в лицо. И зажмурилась, ожидая смертельного удара.

И ничего. Ни звука, ни удара, ни боли. Спустя минуту я приоткрыла глаза и в щелочку увидела, что он не сдвинулся с места. Он постукивал себя пальцем по подбородку и разглядывал меня с выражением, которого иначе как задумчивым не назовешь.

- Ну! - Голос у меня срывался от страха и отвращения. - Убивай же, ты, жалкий кровосос!

Он наградил меня насмешливым взглядом.

- Засранец, кровосос… Ты целуешь мамочку губками, которыми выговаривала такие слова?

- Не смей говорить о моей матери, убийца. Не таким, как ты, о ней говорить!

Губы у него дрогнули в улыбке.

- Разбитый горшок упрекает чайник, что он черен? Ты убивала у меня на глазах. К тому же, если верить твоим словам, ты такая же, как я.