Три билета в Париж

Мария Жукова-Гладкова

Три билета в Париж

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными и сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.

Пролог

Девочка из неблагополучной семьи лежала в большой спальне, где разместили всех девочек. На других кроватях посапывали, иногда вскрикивали, иногда бормотали какие-то слова. Все спали. Юля думала.

Все оказалось гораздо лучше, чем она предполагала. Она давно не спала в чистой постели на белых простынях. Она давно не ела три раза в день, да еще так… Подумать только: на обед дают первое, второе и еще компот! А когда дежуришь в столовой, можно что-то украсть. И никто не хватает за руку! Наоборот – ей предложили добавку.

Занятия интересные и полезные. А уж Юля-то точно могла определить, что ей в жизни понадобится, а что нет. Ее жизнь этому научила. Преподала немало суровых уроков. Очень суровых. Жизнь – лучший учитель и самый суровый. Юля знала это очень хорошо. И усвоила очень рано.

Только вот зачем все это? Девочка не верила ни в какую благотворительность. Нет никакой благотворительности, все всегда делается с какой-то целью. Этому жизнь ее тоже научила.

Только Юля должна выяснить с какой. И быстро выяснить. До того, как начнутся неприятности. До того, как она увязнет в болоте, из которого не выбраться. А она должна соскочить в нужный момент, взяв все, что можно взять. И обязательно соскочит!

Юля стала обдумывать план.

* * *

Девочка из благополучной семьи (или той, которую все окружающие до недавнего времени считали благополучной) задумывалась, правильно ли она поступила.

Да, здесь определенно лучше, чем дома. Главное – никто не воспитывает, не говорит, что и когда она должна делать. Но она все равно делает то, что нужно. Не из-под палки, а потому что ей неудобно перед другими ребятами. Здесь один за всех и все за одного. Они живут коммуной. И все должны дежурить на кухне и заниматься уборкой. По очереди. Все справедливо. И все объясняется, почему и зачем. Не то что дома. Дома она была должна. И все. Родители сказали – выполняй. Из нее, видите ли, растили будущего члена общества. Вырастили. Спасибо большое. И из Ирки, старшей сестры, тоже вырастили. Вот только Иркин муж подкачал, о чем ему постоянно напоминали. И донапоминались. Ирка ушла из дома. И она, Алена, тоже ушла из дома. Где Ирка – неизвестно. Алена – здесь.

Вообще-то здесь очень неплохо. А родителей тоже надо повоспитывать. Им полезно.

* * *

Вася следил глазами за учительницей. Она двигалась вдоль доски, как по сцене, что-то говорила, но он не слышал ни слова. Он представлял ее обнаженной. Интересно, какие на ней трусики? Так, остановилась. Повернулась. Идет к нему, к последней парте. Грудь. Какая у нее грудь! Как она колышется! Неужели без лифчика? Нет, он не выдержит больше. Это невозможно. Она что, не понимает, что с ним делает?

– Трушин! – прозвучал голос учительницы над ухом, но Вася не видел ее лица, он смотрел на грудь. Грудь, когда учительница крикнула, колыхнулась. – Ты слышал хоть слово?

Язык прилип к небу, в горле пересохло, он покраснел.

– Трушин! Выйди из класса!

– Н-н-не могу, – пролепетал он.

– Почему?

Разве объяснишь ей, почему?

* * *

За два года до описываемых событий.

– Вы служили под началом моего дедушки в Афгане, – сказал Сергей бравому моложавому полковнику. – И он вас очень уважает. Но дед – старый человек и не понимает многих произошедших в обществе перемен. А вы понимаете. Вы, я знаю, смогли заработать денег.

Бравый полковник усмехнулся в усы:

– А как ты догадался? Я ведь не кичусь богатством, как некоторые идиоты.

– У моего отчима было много недостатков. Хотя о мертвых, конечно, нельзя так говорить… Но он научил меня некоторым вещам, за что я ему благодарен. Всегда буду благодарен. Одна из них: о доходах мужчины можно судить по его любовнице. Я видел вашу.

Полковник опять хмыкнул:

– Так что ты хочешь, парень?

– Я должен кормить мать и сестру. И деду с бабушкой помогать. Генеральская пенсия – это, конечно, неплохо, но я теперь – мужчина в семье. И мать за отчима никакой пенсии не получит. Короче: я должен содержать семью.

– А способы зарабатывания денег тебя не очень беспокоят?

– Я должен остаться в живых и не оказаться в местах не столь отдаленных. Опять же из-за семьи.

– Понял, – кивнул полковник и посмотрел на парня с большим уважением. – Ты настоящий мужчина, Сергей.

Глава 1

Три подруги собрались вечером в субботу у Ольги. Они собирались у кого-то дома почти каждые выходные, жаловались друг другу на несложившуюся жизнь и мечтали…

Они встречались так уже много лет. Девушки познакомились, когда вместе учились в педагогическом, правда, по разным специальностям – одна, Ольга Спиридонова, в дальнейшем стала учительницей биологии, другая, Светлана Кабанчикова, преподавала математику, третья, Александра Иванова, – физкультуру. Ольга была самой младшей, Светлана – на год старше, Александра – еще на год. Возможно, они никогда бы не познакомились (ведь и не на одном курсе и не на одном факультете учились), если бы не мужчина. Мужчина оказался общий. Вернее, ничей.

Но Светлана успела сходить за него замуж и год состояла в официальном браке, после которого осталась с ленинградской пропиской (а она приехала учиться в город на Неве из какого-то Крыжополя, в который ей очень не хотелось возвращаться) и крошечной комнаткой в коммуналке, где кроме нее проживали еще одиннадцать семей. Правда, Светлана в то время предпочла бы остаться замужем за ненаглядным Славиком – в коммуналке с тридцатью комнатами. Но у Славика были несколько другие жизненные планы, и он сказал: или получаешь комнату и прописку и разводишься со мной, или я обеспечу тебе возвращение в родной Крыжополь. Светлана поняла, что он не шутит, и согласилась на комнату с пропиской, где и проживала до начала нашего повествования в одиночестве, не считая многочисленных соседей и их товарищей, которые регулярно оставались ночевать после совместного распития спиртных напитков. Милиция в их коммуналку тоже часто захаживала, когда – в профилактических целях, когда – для улучшения показателей раскрываемости преступлений. Многие жильцы и их товарищи были неоднократно судимы. По татуировкам на их телах можно было бы составить энциклопедию.

Александра в период брака Светланы со Славой умудрилась родить от Славы дочь, которая ему была совсем не нужна, впрочем, как и Александра. Кстати, все события (и завлечение Славы в ЗАГС, и зачатие ребенка) случились в периоды Славиных запоев, которыми в те времена он иногда страдал. Потом самостоятельно, не пользуясь никакими новомодными средствами кодирования, как, впрочем, и старыми, Слава пить прекратил. Возможно, встречи с подругами (и, главное, их последствия) сыграли свою роль в превращении Славы в трезвенника.

Ольга замуж за Славу не ходила, детей от него не рожала и вообще до двадцати шести лет оставалась девственницей – или, по крайней мере, так утверждала, хотя подруги на самом деле никогда не видели ее ни с каким мужчиной. Тем не менее Светлана с Александрой иногда гадали: врет или не врет? Или так удачно скрывает свою личную жизнь? По словам самой Ольги, невинной она осталась опять же из-за Славы, поскольку, кроме него, ей никто не был нужен (да и золотая медаль по окончании школы, и красный диплом по окончании вуза обычно не способствуют устройству личной жизни). В период брака Светланы со Славой и беременности Александры от Славы Ольга в Славу влюбилась до беспамятства (как могут влюбиться только романтически настроенные девственницы, начитавшиеся женских романов) и решила сделать ему ценный подарок – себя. Но Слава в тот период уже хватался за голову от статуса женатого мужчины и предстоящего отцовства и входил в период трезвости, поэтому бежал от романтически настроенной Ольги, как черт от ладана. Самому убежать не получалось, и по совету старого верного друга, которому удавалось успешно увиливать от притязаний многочисленных потенциальных жен и матерей, он решил подключить к делу вначале законную жену, а потом еще и беременную Александру. Старый друг подобными методами пользовался регулярно (по совету мамы), и они всегда приносили успех.

Так девушки и познакомились. Говорят, что настоящая дружба начинается с хорошей драки (правда, это у мужчин). Но тут сдружились и женщины, тем более у представительниц прекрасного пола любовь часто переходит в ненависть, а после того как все трое оказались брошенными одним мужчиной… Обсуждение Славы и его пороков всегда было одной из тем во время их девичьих посиделок. С каждым годом количество Славиных пороков увеличивалось в геометрической прогрессии. Правда, ни одна, ни вторая, ни третья Славу не видели уже несколько лет и даже не представляли, жив ли он.

После той драки все трое оказались в милиции, которую вызвали Славины соседи, причем с разных этажей. В милиции долго разбирались в хитросплетении странных отношений, потом долго смеялись, девушек отпустили, посоветовав найти себе трех нормальных мужиков, а не одного идиота на всех. Но девушки, к сожалению, этого сделать не смогли.

Свою роль сыграла работа в школе. Женский коллектив, как и золотая медаль с красным дипломом, не способствует устройству личной жизни. Также свою роль сыграло отсутствие достаточного количества финансовых средств, чтобы посещать злачные места и покупать дорогую одежду и косметику для привлечения мужского внимания. Пьяненькие мужички, которые клеились иногда на улице, даром были не нужны. У Светланы и Александры еще иногда случались короткие романы с такими же неудачниками, как они сами, но девушки с теми мужичками быстро расставались и продолжали мечтать о принцах, правда, не на белых конях и даже не на белых «Мерседесах», а хотя бы на «Жигулях» любого цвета. А если серьезно, то Света в первую очередь хотела выехать из коммуналки, Ольга – съехать от родителей, а Александра – найти нормального отца для своей восьмилетней дочери, которая мечтала о папе.

Самые большие планы всегда строила романтичная Ольга, любившая впадать в крайности и вечно находившая повод для страданий (не обязательно из-за мужчин). Светлана, как и большинство провинциалок, обладала неплохой хваткой и практичностью, Александре же часто приходилось бороться за права своей дочери, своей матери, собственные, каких-то родственников, соседей и учеников. Почему-то она регулярно оказывалась в центре какой-то борьбы и обычно выходила победительницей. Возможно, это получалось благодаря внешним данным. Один раз взглянув на бывшую баскетболистку, пригибающую голову, чтобы войти в дверь, а потом показательно расправляющую плечи, многие чиновники быстро делали то, что нужно Александре (или ее дочери, или ее матери, или еще кому-то, за кого вступалась она).

Кроме Славы, девушки во время посиделок частенько обсуждали и директрису школы, где все они трудились, по кличке Тучка. Кличку директриса заработала благодаря своим необъятным размерам, правда, ей, как считали многие учительницы, больше подошла бы кличка Гюрза. Не обходили они стороной и проблему классового самосознания, основываясь на собственном опыте и примере школы, где работали подруги. Там, как и в ряде петербургских школ, расположенных в старых районах города, наблюдался смешанный состав учеников. Обучались и дети обеспеченных граждан (правда, не самых крутых), которые скупили квартиры поблизости, и дети из семей, проживающих в старых питерских коммуналках, которые пока никто не расселил. Ученики дрались, самоутверждались, и учителям иногда приходилось решать еще и вопрос взаимоотношений разных прослоек общества, объединенных под одной школьной крышей.

После окончания института Светлана устроилась преподавать математику в школу недалеко от дома Ольги, куда та собиралась прийти работать через год. Рядом с коммуналкой Светланы приличных школ не было, а потенциальный контингент учеников, тусующихся в ближайших к собственной парадных, вызывал у Светланы тихий ужас. Школа рядом с домом Ольги была поприличнее, по крайней мере там курил только каждый второй ученик, причем сигареты, а не анашу, как в ближайшей к дому Светы школе. Когда Светлана пришла первого сентября на работу, то первой, кого она увидела, оказалась Александра, которая преподавала физкультуру во всех классах, начиная с первого по одиннадцатый. Александра сама закончила эту школу и жила рядом. Александра приняла Светлану, как давно потерянную и вдруг заново обретенную родственницу, вечером первого сентября они напились, сокрушаясь над своей загубленной жизнью. На следующие посиделки Светлана уже привела Ольгу. А на следующий год Ольга пришла в школу преподавать биологию. Традиция посиделок укрепилась.

С тех пор минуло пять лет. Легче всего работа давалась Александре. Тут свою роль сыграл рост – метр восемьдесят пять. Как уже упоминалось, Александра все детство и юность играла в баскетбол, ну и стала в результате учительницей физкультуры. Александра очень быстро установила дисциплину, командовала зычным голосом (она бы и на плацу вполне могла вести строевую подготовку), и ученики ее не только побаивались, но и любили, в частности еще и за то, что она не делала никаких различий между детками богачей и последних пьяниц, да и с богатенькими родителями не боялась разговаривать, отстаивая права детей из бедных семей, якобы (или не якобы) обидевших деток нуворишей. Как-то вся школа наблюдала, как папа с сыном выполняли команды «Р-р-равняйсь! Смир-р-рно!» у семейного «шестисотого» «Мерседеса».

Рыжая Светлана тоже смогла держать дисциплину у себя на математике. Тут сказалась провинциальная хватка. Светлана намеревалась жить в Питере и дальше иметь постоянную работу, пусть пока и в школе. И она совсем не хотела проблем с этой работой, как и лишней нервотрепки. Светлана хорошо помнила свое детство и то, как умели доводить учителей, которые с первого дня не поставили учеников на место, поэтому сразу же взяла доставшихся ей деток в ежовые рукавицы.

У Ольги не получалось. Она, во-первых, была маленького роста, пухленькой и из-за сильно вьющихся мелким бесом волос чем-то напоминала пуделя. Во-вторых, зычным голосом не обладала, кричать на людей не умела, указкой треснуть по столу не могла (как, впрочем, и кулаком по парте), так чтобы подпрыгнули все тетради и учебники на трех соседних, как очень удачно получалось у Светланы. Поэтому ученики садились ей на шею и на ее уроках творили что хотели. К тому же возникли проблемы с директрисой Тучкой, которая, как и наша героиня, была Ольгой Михайловной. Директриса не хотела иметь еще одну Ольгу Михайловну в школе и поэтому демонстративно называла нашу героиню Ольгой Спиридоновной – сделав отчество из фамилии.

Этим вечером подруги уже обсудили свои мечты, поругали негодника Славу, испортившего им жизнь, и перешли к третьему пункту обязательной повестки дня – обсуждению Тучки. Ольга высказывала свои обиды (у нее их обычно набиралось больше всех) и одновременно просила Господа ниспослать счастье каким-то неизвестным ученикам их школы, которые засунули в стол Тучке пару лягушек. Зеленые твари выпрыгнули из стола, аккурат когда Тучка в очередной раз пыталась воспитывать у себя в кабинете несчастную Ольгу. Тучка со страху вспрыгнула на стол (откуда взялась такая прыть, никто в школе не мог понять), стол не выдержал и рухнул вместе с Тучкой. Грохот раздался, как при падении Тунгусского метеорита. Детки тут же сорвались с уроков и отправились искать место удара метеорита о землю, потом заглядывали в директорский кабинет – по очереди, с одиннадцатого по первый класс. Тучка два дня обвиняла Ольгу в том, что она ее не поддержала, хотя как миниатюрная Ольга могла удержать Тучку, весившую как минимум килограммов сто двадцать, оставалось для всей школы великой загадкой.

Внезапно зазвонил телефон – как раз когда Ольга в очередной раз в лицах изображала неравную борьбу Тучки с лягушками.

– Ой, это, наверное, моя Анечка, – воскликнула Александра.

Светлане звонить было некому, родители Ольги еще жили на даче, а там телефон отсутствовал, а на мобильную связь они жалели денег. Ученики и их родители вряд ли стали бы звонить, как и коллеги. Девушки больше ни с кем в школе не общались домами. Подруг детства у Ольги не осталось – хозяйка квартиры со всеми разошлась.

Ольга отправилась к телефону и своим тонким голосом робко произнесла:

– Алло!

– Девочки? – спросил пьяненький заигрывающий мужской голос. Ольга тут же поставила аппарат на громкую связь. – Девочки?

– Девочки, – не сговариваясь, ответили подруги хором.

– О-о-о, – послышалось на другом конце провода. Потом мужчина явно отвернулся в сторону и сказал кому-то: – Все отлично. – Затем он опять заговорил в трубку: – А к нам в гости приедете?

Пока Светлана с Александрой еще ничего не успели сообразить, Ольга ответила:

– Приедем. Называйте адрес.

Адрес оказался за городом. Мужчина очень подробно объяснил, как добраться, только почему-то предполагал, что они будут на машине. Александра хотела что-то вставить, но Светлана показала ей кулак и протянула Ольге бумажку, чтобы записала адрес.

– Нам нужны трое, – сказал мужчина. – И посимпатичнее. Я знаю, что у вас есть очень симпатичные. И чувствую!

– Конечно, котик, – проворковала Ольга голосом, который подруги у нее никогда не слышали. – Ждите, мы выезжаем.

Ольга повесила трубку и посмотрела на подруг.

– Быстро приводите себя в порядок, красьтесь, причесывайтесь. Едем к мужикам! Наши мечты сбылись! Нам позвонили мужчины! Сами! – Глаза у Ольги горели. – Я так мечтала, чтобы мне позвонил мужчина и пригласил к себе! И вот звонят трое! Когда нас трое! Это судьба! Девчонки, что же вы? Собирайтесь! Поехали!

– К каким мужикам? – подала голос Александра. – Кто это звонил? Меня Аня дома ждет.

– Мужики ошиблись номером, – пояснила Светлана, быстро поняв, в чем дело. – Они звонили проституткам. В какое-то агентство.

– А ты откуда знаешь? – тут же прищурилась Александра.

– Ты же сама слышала разговор!

– Но я не поняла! Как…

– Нас приняли за проституток?! – взвыла Ольга. – Да как ты… Да как мы… А я мечтала! Но если они увидят нас, то, может быть…

– Нас пригласили в элитный поселок за городом. Там живут банкиры, политики и преступные авторитеты. То есть как раз те мужики, которые нам нужны, – отчеканила Света. – Такой шанс бывает раз в жизни. Ольга права. Надо ехать. Быстро одевайтесь! И смотрите, у кого сколько денег. Придется брать такси.

Ольга задумалась на мгновение, явно прокручивая в голове различные варианты развития событий, потом начала судорожно вываливать из шкафа накопившееся за многие годы барахло. Светлана ринулась к ней, высматривая что-то и для себя – она на посиделки с подружками одевалась скромно. Александра стояла столбом посреди комнаты, еще не решив, что делать. В чувство ее привела Ольга, бросив ей яркую помаду.

– Губы намажь!

– Ты еще девственница, Пудель, – не придумав ничего лучше, сказала Александра.

– Вот и лишусь ее за отдельную плату! – рявкнула Ольга. – А потом с банкира такую компенсацию сдеру, что мало не покажется! Вот ты отдалась Славику, а что в результате? Он тебе даже алименты не платит.

– Откуда ты знаешь, что отдашься банкиру? – вполне разумно спросила Александра.

– По голосу, – хихикнула Светлана, уже значительно преобразившись. – Сашка, не кочевряжься. Мы им устроим групповое изнасилование. Потом они всю жизнь с нами расплачиваться будут, чтобы не загреметь на нары.

– Я не поняла, кто кого насиловать будет, – продолжала спокойно говорить Александра. – Мы их или они нас?

– Они меня, – выдала Ольга, расчесывая свои кудряшки.

– А мы выступим свидетельницами, – добавила Светлана, глядя на Александру. – Ты понимаешь, что мне нужно выезжать из коммуналки?

Потом Ольга со Светланой с пониманием улыбнулись друг другу.

– Вы как договорились! – рявкнула Александра.

– Мы обе сразу же увидели потенциальные возможности, – пояснила Светлана. – А так посмотрим по ситуации. Смотаться всегда успеем. Не станут же нас там убивать? Нас для другого приглашают. И нам с тобой, Саша, терять нечего. И вообще, мужик полезен для здоровья. Собирайся!

– Так ты едешь с нами или нет? – спросила Ольга у Александры.

– Еду, – решилась та. – Нельзя же вас бросать одних. Ведь наворотите неизвестно чего! Идиотки!

Девочка из неблагополучной семьи уже несколько лет занималась индивидуальной трудовой деятельностью – у нее не было ни «мамки», ни «крыши» своднической конторы. Как правило, «работала» Юля вместе с двумя другими девчонками из соседнего двора. Чаще всего подружки тусовались на Московском вокзале – в зале ожидания или буфете.

Юля пошла «работать», потому что дома было нечего есть. Мать и старшая сестра беспробудно пили с очередными сожителями, отца Юля не помнила, да и сама мать не помнила, от кого родилась Юля, – или просто не знала. Какой-то мужик жил с матерью постоянно в годы Юлиного совсем не розового детства, и Юля называла его папой. Но где он сейчас? И папа ли он? Деньги на одежду и еду Юля уже давно зарабатывала себе сама. Вот только какой ценой… Она очень хотела другой жизни и считала, что вполне может получить больше. А тут добрая учительница объяснила, где и как. Юля на все согласилась.

* * *

Девочка из благополучной семьи вспоминала свою семью. Алена очень часто думала о старшей сестре. Пожалуй, здесь ей не хватало только сестры. И беспокоилась она только за Ирину. Что с ней? Где она?

В девятнадцать лет у старшей сестры Алены, Иры, поступившей в архитектурно-строительный институт, появился поклонник из сокурсников. Молодой человек из приличной семьи, как тут же выяснил папа. Молодой человек жил в однокомнатной квартире вместе с матерью. Молодые решили поселиться в двухкомнатной у родителей Ирины и Алены. Снимать комнату было не на что. Алена понимала, что ей придется перебраться в комнату к родителям (в кухне и коридоре даже диванчик было негде поставить), но ради сестры она была готова на это.

За две недели до свадьбы молодой человек, как и часто в прошлом, находился в гостях у невесты. Они тихо сидели в кухне, папа в комнате смотрел футбол, потягивая пиво, мама что-то шила. Алена делала уроки и вдруг услышала дикий крик разъяренного отца, заглянувшего на кухню за очередной бутылочкой:

– Чтоб больше этого разврата в моем доме не было!

Оказалось, что «разврат» – это невеста на коленях у жениха за две недели до свадьбы, причем в полностью одетом виде. Мама с большим трудом удержала папу, чтобы он не спустил будущего зятя с лестницы за «такое». Папа бушевал весь вечер, Ира страшно переживала, жених – воспитанный мальчик, уважающий мнение старших и не желающий настраивать против себя родителей невесты, с которыми ему предстояло жить, – долго извинялся, говорил, что такого больше не будет, не совсем понимая, почему невесте, без пяти минут жене, нельзя сидеть на коленях у будущего мужа. О том, чтобы лечь до свадьбы в постель, речи не шло, да и негде было, если бы подобные мысли и появились.

Свадьба все-таки состоялась, но жизнь у молодых не сложилась. В любой момент мать и отец могли зайти к дочери с зятем в комнату, не считая своим долгом постучаться – ведь их же квартира! – не понимая, что те живут вместе первый год, ведь могут же голые лежать. Приглашение гостей следовало согласовывать, магнитофон включать на полную мощность не разрешалось. Ира не была хозяйкой в доме, зять тем более не мог претендовать на роль хозяина. Требовалось спрашивать разрешения даже на то, чтобы переставить в отведенной им комнате мебель. Услышав, что Ира ночью стонет от блаженства (не спалось папе, что ли?), папа на следующий день сурово отчитал ее, потом рассказал девятнадцатилетней дочери (после того как та уже вышла замуж!) о выполнении супружеских обязанностей и заявил, что «позы – это с проституткой, а с женой может быть только одна поза». Ире от подобных нравоучений делалось плохо.

Несчастье случилось, когда папа, сломавший в гололед руку, дал задание зятю повесить в ванной новое зеркало. Тесть многое умел делать руками, зять же подобными талантами не обладал, хотя горел желанием учиться, но не все получается сразу…

Тесть стоял за спиной зятя, когда тот управлялся с дрелью, постоянно давая цеу и высказываясь, какие у нового родственника кривые руки. Под комментарии тестя зять дважды попал молотком себе по пальцам, после чего услышал очередную тираду. Взяв, наконец, зеркало в руки и собираясь его повесить, зять под тысяча первую реплику тестя неловко повернулся и уронил зеркало на край ванны. Оно приказало долго жить.

Последовали ругань, брань и причитания тещи о том, что разбитое зеркало – к покойнику. Тесть ругал зятя последними словами, вспоминал «разврат», теща рыдала, словно уже оплакивала предстоящего покойника, пытавшаяся заступиться за мужа Ира получила от отца пощечину. Алена была полностью на стороне сестры и ее мужа, но смолчала. Что она могла сказать?

Именно Алена и нашла мужа сестры повесившимся в туалете, вернувшись домой днем, когда родители находились на работе, а Ира в институте. Молодой муж оставил записку, где четко указал причины самоубийства. Он оказался слаб для того, чтобы сопротивляться, доказывать свое «я», самоутверждаться или просто уйти, хлопнув дверью, и выбрал, как ему показалось, наиболее легкий путь.

На членов семьи самоубийство нового родственника повлияло по-разному. Иру оно подтолкнуло на решительные шаги: она собрала вещи и ушла – навсегда, перед уходом высказав родителям все, что о них думает.