Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: За гранью возможного - Владимир Павлович Киселев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

За гранью возможного

Испытание на прочность

…Короткой июльской ночью по спящей Москве спешил автобус, увозя на аэродром десантников, которые с любопытством разглядывали мелькавшие дома, безлюдные улицы. В темно-сером, чуть подсвеченном робким рассветом небе в тревожном ожидании замерли привязанные к невидимым тросам аэростаты. Кто-то негромко пропел: «Прощай, любимый город…» Но песню не подхватили. «Каждый занят своими мыслями, — подумал командир группы Александр Маркович Рабцевич. — Вон как отрешенно глядит в окно комиссар. Наверное, размышляет о сыне, ведь тот сейчас где-то в глубоком тылу врага. — Мысли Рабцевича невольно перенеслись в родные края, в Белоруссию: — Как она встретит нас? Сейчас там партизанить неизмеримо труднее, нежели в двадцатые годы, когда воевал с белогвардейцами.

Змушко, заместитель Рабцевича по разведке, словно угадав мысли командира, сказал:

— Сейчас обстановка иная, и условия другие, даже бывалому бойцу партизанить будет нелегко.

— Конечно, — согласился Рабцевич, — но год войны научил многому. Теперь известны слабые места у врага, и будем без устали бить по ним днем и ночью, чтобы не знал покоя. А земляки нам в этом помогут, и мои, и твои, Степан. — Рабцевич задорно подмигнул Змушко. — Придет время, и ты сходишь в свою деревню.

— Даже не верится, что такое может быть, — признался Змушко. — Будто не год прошел, а целый век, так враг поломал нашу жизнь…

…Подмосковный аэродром. На взлетной полосе транспортный самолет. От группы стоящих в стороне людей отходит человек, быстрыми шагами идет к автобусу.

— Никто не раздумал лететь? — слышится его чуточку осевший голос.

Все узнают генерала, формировавшего группу, радостно улыбаются.

— Таких нет, — говорит Рабцевич с едва заметной горделивой усмешкой.

— Я и не сомневался. — Генерал подходит к каждому бойцу, крепко жмет руку, желает успеха. — Вот и дождались, товарищ Игорь. — Отныне так будут звать Рабцевича и боевые товарищи. — Домой летите, а в родных краях и стены помогают.

Генерал достает коробку папирос «Казбек».

— Присядем, товарищи, по обычаю перед дорогой!

Все с удовольствием закуривают…

До линии фронта летели спокойно, а над ней вдруг земля озарилась множеством вспышек — открыли огонь вражеские зенитки, не переставая, стучали «эрликоны». Загорелись прожектора, их лучи вспороли небо. В самолете на миг стало светло. Рабцевич видел напряженные лица бойцов, сидевших напротив…

Самолет резко кренится, ныряет в облака…

И вновь становится темно.

Наконец звучит команда: «Приготовиться!» — И вслед за ней: «Пошел!»

Рабцевич встает у открытой двери. Первым прыгает Линке, за ним Змушко, потом один за другим бойцы.

— До скорой встречи, — напутствует боевых друзей Рабцевич и последним ступает за борт…

Под ногами, как и предполагали, болото. Командир освобождается от парашюта, некоторое время выжидает. Ничего не видно: только-только начинает светать.

Рабцевич сигналит карманным фонариком. Перед ним вырастает боец Рослик.

Постепенно собирается вся группа. Можно идти, но куда? Над землей лежит плотный туман.

— Давайте, товарищи, сначала… — Рабцевич хочет объяснить, что следует делать, и замолкает на середине фразы.

В предрассветной тишине отчетливо слышится перестук колес: видно, невдалеке идет железнодорожный состав. «Что за черт? — тревожится Рабцевич. — В месте приземления железной дороги не должно быть».

— Первым делом надо быстро затопить парашюты, — говорит он, — а уж потом разберемся, где мы оказались. Отрежем стропы и привяжем ими сапоги за ушки; стропы надо протянуть за шеей, как у детей варежки.

— Это еще зачем? — спрашивает кто-то.

Рабцевич не отвечает, ведет бойцов в сторону от невидимой пока железной дороги. И только тогда всем становится ясно, зачем командир приказал привязать сапоги, — за лямки их легче вытаскивать из болотной трясины.

Прошли совсем немного. Рядом звякнул металл, булькнула вода — похоже, кто-то достал из колодца воду.

«Час от часу не легче! Жилья здесь не должно быть!..»

Кончается болото, кустарник сменяется деревьями — осинами, березами, липами…

Становится светло, но туман все еще висит над округой. Это и хорошо (если фашисты слышали самолет и послали облаву — не скоро обнаружат), и плохо (трудно самим сориентироваться).

Рабцевич выводит группу на полянку.

— Здесь, пожалуй, и остановимся.

Отправив сержанта Пикунова в разведку, остальным приказывает:

— Костры не разводить, курить по очереди и так, чтобы огня не было видно.

Бойцы живо развязывают вещмешки, устраиваются завтракать.

— Товарищ командир, может, успеем портянки просушить? — спрашивает Шагаев. Он снимает сапог, выливает воду.

Рабцевич, разместившись на плащ-палатке вместе с Линке, дает знак бойцупомолчать. В вязком воздухе слышатся удары кнута, мычание коров — гонят стадо. Все настороженно ждут.

На сей раз повезло: стадо проходит мимо. Можно закончить завтрак на скорую руку, но кусок не лезет в горло, слишком велико напряжение, вызванное неизвестностью.

Возвращается Пикунов. С ним старик в залатанном ватнике, аккуратных лапоточках.

— Задержал. Местный, говорит. За лыком сюда шел. — Михаил устало валится на траву.

Старик, подслеповато щурясь, опасливо смотрит на обступивших бойцов в красноармейской форме. Его серо-зеленые усы и кудлатая борода топорщатся: встреча с неизвестными явно не по душе.

— Да ты, отец, садись, — освобождая возле себя место, приветливо говорит Рабцевич, — расскажи нам, кто сам, откуда.

— А что тут сказывать, люди хорошие? Егор я, со станции Злынка. Тут она, недалече. — Он кивает в сторону. — Счас не видать, отсель с полверсты.

Рабцевич и Линке молча переглядываются — летчики выбросили их группу не в том месте, где нужно: не под Кировском в Могилевской области, как намечалось в Москве, а на Брянщине. Старик сказал, что находятся они сейчас не в лесу, а всего-навсего в небольшом перелеске и кругом гарнизоны, до ближайшего леса километров двадцать.

«Разница между местом назначения и местом выброски двести километров, — размышлял Рабцевич. — Следовательно, чтобы добраться до Кировска в обход фашистских гарнизонов, надо прибавить еще столько же, если не больше. Да-а, не весело!»

— Что будем делать, товарищ Игорь? — спросил Линке.

— Посоветуемся с Центром, — коротко ответил Рабцевич.

— Как? — удивился Змушко. — У нас же рация вышла из строя.

— А что, разве радист не починил?

— Где там: еще в самолете, когда уходили из-под огня зениток, видно, от удара повредилась; а потом, приземляясь, добавили… Всю рацию, как есть, перебрал, а она, проклятая, хоть бы пискнула.

— Надо посоветоваться с бойцами, — решительно сказал командир. — Отец, — подошел к старику, — ты поешь, не стесняйся, а мы о своем потолкуем.

Они отошли в сторону, расселись.

— Так вот, товарищи, ситуацию вы знаете, — сказал Рабцевич. — Что предлагаете?

Командир не торопил людей. Вопрос был серьезный, его следовало тщательно обдумать.

— Куда ж денешься, — сказал наконец Рослик, — надо пробираться к месту назначения.

— Это двести-то километров, когда кругом фашисты! — возразил Линке. — До линии фронта ближе. Доберемся до своих, а уж оттуда — на место.

— А я думаю, нам здесь следует обосноваться, — запальчиво настаивал Пикунов. — Сами посудите, не все ли равно, где бить врага — здесь, там, — важно бить его! Ко всему прочему, дед поможет нам подыскать подходящее место для базы и связаться с местными жителями.

— А можно ли ему верить? — спросил Змушко, не скрывая настороженности.

— У нас еще есть время его проверить, — не отступал от своего Пикунов, — я берусь за это.

Рабцевич закурил. Заговорил тогда, когда высказался каждый.

— Так вот, — начал он раздумчиво и тихо. Проницательный взгляд его серых со стальным отливом глаз из-под белесых бровей обежал лица бойцов. — Будем пробираться к месту назначения, иначе нельзя, товарищи. Командование послало нас в Белоруссию, значит, там мы сейчас нужнее…

На том и порешили. День группа переждала в перелеске, а с наступлением ночи отправилась в путь.

Целых два месяца двигались к цели. Шли ночами, по возможности избегая столкновений с фашистами. Чего только не нагляделись за это время.

Попадались целые деревни, безжалостно уничтоженные фашистами, обгорелые трупы людей, заброшенные, заросшие лебедой поля…

— Да сколько же мы будем смотреть на все это?.. — не выдержал как-то Пикунов. — Черт подери, или мы не бойцы, или у нас оружия нет?..

Зашумели остальные.

— Ну в самом-то деле, долго ли еще будем оставаться сторонними наблюдателями?

— Когда начнем действовать?

Рабцевич понимающе вздохнул.

— Всему свое время, товарищи. Отомстим! За все отомстим! У нас с вами свои задачи, свое важное дело.

С каждым днем ему все труднее становилось сдерживать ярость бойцов, но он упорно вел их к намеченной цели.

А путь был тяжелый: бесконечные болотные топи, реки и речушки: Ипуть, Беседь, Сож, Днепр, Березина… И у каждой свой норов. Приходилось искать брод или бесшумно валить лес, вязать плоты. Вот где опять выручили парашютные стропы!

Первая встреча с партизанами состоялась в Кировском районе, недалеко от деревни Столпище. В лесу обнаружили группу вооруженных людей. Щелкнули затворы… «Кто такие?» Оказалось — дозор партизанского отряда имени Сергея Мироновича Кирова. Радость всех охватила такая, какая бывает лишь при встрече близких или хороших знакомых, друзей. Партизаны и десантники обнимались, целовались, смеялись…

— Теперь веди нас к своему начальству, — немного успокоившись, сказал Рабцевич старшему дозора — высокому узкоплечему парню.

— Сейчас и двинемся, — неспешно проговорил партизан и что-то шепнул своим товарищам, которые сразу же скрылись в подлеске.

Вечерело. Солнце так прокалило землю, что она дышала обжигающим зноем. Однако бойцы не чувствовали духоты. Шли так, словно и не было позади долгого изнурительного пути. Да и ничего удивительного, так уж устроен человек: стоит завидеть или почувствовать близкую цель, как враз забываешь обо всех невзгодах и прежде всего — об усталости…

Вышли из лесу. На взгорке увидели первые хаты деревни.

Тянуло сладковатым дымком, слышалась песня. На душе у всех стало почти празднично. Шутка ли, опасались даже говорить, а тут поют… Еще прибавили шагу. Оказалось, у последней избы собрались парни и девчата. На широкой завалинке сидел рыжий паренек и громко играл на гармошке. Синяя рубаха расстегнута, милицейская фуражка сдвинута на затылок, из-за спины торчит дуло немецкого автомата. Глаза у паренька мечтательно полузакрыты. Рядом с ним девушка озорно выводит:

Гармонист, не зови, Сказки не рассказывай, Ты чего-нибудь взорви, А потом ухаживай…

Пикунов, обласкав девушку взглядом, от удовольствия даже крякнул.

— Ай да дивчина, хорошо поет!..

Десантники рассмеялись.

В это время группу обогнала тройка верховых. Лицо первого, бронзовое от загара, худощавое, Рабцевичу показалось знакомым. Конник на полном скаку осадил лошадь, с проворством бывалого наездника слетел с нее, лихо бросил поводья товарищу.

— Кого ж я бачу!

Рабцевич нерешительно шагнул навстречу. Потом вдруг раскинул руки. Человек в немецком кителе, перетянутом ремнями, в гражданских брюках, в сапогах, с биноклем на груди, полевой сумкой на одном боку и маузером в деревянной кобуре на другом оказался земляком и партизанским другом времен гражданской войны.

— Комар, Герасим Леонович! — воскликнул Рабцевич. — Неужели ты?

Обнялись. Их сразу же обступили бойцы группы, партизаны…

— Откуда объявился, Маркович? — тискал и тормошил его Комар.

— С Большой земли, Герасим. — Еле высвободившись из жарких объятий друга, Рабцевич представил ему Линке: — Мой комиссар — Карл Карлович Линке.

— Немец? — не сумел скрыть удивления Комар и пристально оглядел несколько растерявшегося Линке.

— Антифашист, коммунист, — пояснил Рабцевич.

Познакомившись со Змушко и бойцами группы, Герасим Леонович вдруг пробасил:



Поделиться книгой:

На главную
Назад