Черные небеса

Ной потер саднящие колени и быстро, насколько позволял лед, зашагал вперед.

Дорога свернула в сторону, и ее очертания растворились в утренних сумерках. Ной оказался на вершине холма, полого спускающегося к Городу. Отсюда тот был виден почти целиком — блоки невысоких, в четыре-пять этажей, домов с желтыми пятнами освещенных окон. Трещины улиц змеились во все стороны, сходились к Центру и снова разбегались; по ним плыли яркие огоньки машин. Над домами, словно древние языческие истуканы, возвышались ветряки. Иногда эти громады падали, давя людей и машины, и целые улицы надолго погружались в темноту. С вершины холма было хорошо видно несколько таких темных пятен.

На склоне примостилось приземистое и длинное здание теплиц. К нему, сквозь темноту, брели люди, и собирались перед входом под единственной яркой лампой без плафона. В Городе их считали счастливчиками: в теплицах всегда было светло и тепло, а работники получали свежие овощи.

Ной спустился с холма, миновал здание теплиц и вошел в Город. Редкие фонари едва освещали скользкий тротуар, а скоро их должны были погасить совсем — день начался, и электричество пойдет на нужды заводов и Лаборатории. Не смотря на ледунцы, идти было трудно — приходилось все время смотреть под ноги.

— Машина, работающая на нефти, — с отвращением произнес громкий голос над головой. Он изливался из динамика на стене. Таких в Городе было множество, их использовали для административных объявлений, срочных новостей и важных сообщений. — Машина, работающая на нефти — это шум, это смрад, это грязь и варварство.

В окне рядом с динамиком появился свет, в желтом пятне мелькнула темная фигура. «Не повезло им, — подумал Ной. — Он орет, как иерихонская труба». В Квартале тоже была система городского оповещения, но она располагалась в стороне от домов и никого не беспокоила.

— Электрический двигатель! — радостно продолжал диктор. — Вот ваш выбор! Не теряйте времени — приезжайте в мастерскую механического завода. Все необходимые работы для вас сделают бесплатно! Дым и копоть — для подземелий, светлому Городу — светлое будущее!

Динамик остался позади, и эстафету перехватил следующий.

Впереди показалась обширная площадь Совета. Людей вокруг значительно поубавилось. Большая часть рабочих повернула раньше, теперь рядом шли представители более редких социальных групп: мелкие чиновники, лавочники, общественные няньки. Среди них нельзя было встретить врача или учителя. Те никогда не показывались на скользких, продуваемых всеми ветрами тротуарах. Их автомобили вальяжно проползали мимо, разрезая сумрак яркими фарами: некоторые тихо — на них уже установили электродвигатели, другие — с грохотом изрыгая из труб смрадный черный дым.

Пересекая площадь по диагонали, Ной повернул направо, миновал ледяной памятник предыдущему Главе и пошел вниз по улице Правды. Судя по схеме, которую он срисовал в кабинете Выбора Профессии, городское отделение «Поиска» располагалось на углу Святого Варфоломея, всего в паре сотен метров от Центра.

Вдоль стен тянулись обмотанные теплоизоляцией трубы. Никакого тепла они не излучали, но, не смотря на это, Ной старался держаться ближе к ним. Раз в месяц работники теплостанции обходили свои сети и вытаскивали из щелей между трубами бездомных. Некоторые были еще живы, другие замерзали насмерть, и приходилось применять инструменты.

Ной не понимал, откуда берутся эти бедолаги. У каждого человека должен быть дом. Даже у Алона была своя лачуга. Любому, получившему работу от Города, предоставляли жилье. Так говорили в школе. Но тогда откуда брались эти бездомные?

Тротуар почти опустел. В этой части города не было крупных учреждений. Уныло завывал ветер.

Пройдя серый куб теплостанции, Ной повернул и увидел, наконец, то, что искал: длинное двухэтажное здание с темными окнами, глядящими на безлюдную улицу. Было без четверти восемь. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут.

На широкой двери висела выцветшая от непогоды табличка «ЭКСПЕДИЦИОННОЕ УПРАВЛЕНИЕ», а ниже — эмблема «Поиска», которая так подействовала на воображение Ноя несколько месяцев назад — окруженный пустынной равниной вездеход. Ною вдруг представилось, будто он у особой черты: за этой дверью ждала новая жизнь, а детство должно было остаться на пороге. Он нажал на кнопку звонка.

Прошло несколько минут, прежде чем заскрипели металлические петли, и яркий свет хлынул в образовавшуюся между стеной и дверью щель. На пороге показался человек высокого роста в штанах, рубашке с закатанными рукавами и без пальто. Пронизывающий ветер с улицы теребил его короткие темные волосы. Он молча смотрел на Ноя.

— Храни вас Бог! — поспешно сказал тот и протянул свою карточку Комитета по Выбору Профессии. — Мне назначено.

Глава 2. Собеседование

Ной вошел в большую квадратную прихожую, освещенную яркой лампой на потолке. Помещение было теплым и совершенно пустым, не считая вешалки в углу, на которой висели старые куртки и телогрейка. Он в нерешительности остановился.

Позади с лязгом захлопнулась дверь.

— Ледунцы здесь оставь, а пальто — на вешалку.

«Хам, — подумал Ной и принялся раздеваться. — Не поздоровался даже. В свинарнике рос».

Он аккуратно повесил пальто на свободный крючок, стараясь, чтобы оно не касалось прочей рухляди, от которой исходил слабый неприятный запах отсыревшей шерсти. Несколько обшарпанных дверей, выходящих в прихожую, были закрыты. Ни одной таблички на них не оказалось. В целом комната производила удручающее впечатление; совсем не таким Ной представлялся этот момент. Совсем не таким. Он перехватил сумку, прикрыв ей прореху на штанах, и обернулся к встретившему его человеку. Тот кивнул и отворил ближайшую дверь.

— Давай. Тебе сюда.

Комната, в которую вошел Ной, выглядела по-домашнему уютной: вдвое меньшая, с аккуратно выбеленными стенами, окном, закрытым желтой занавеской и двумя столами, за одним из которых, напротив Ноя сидела молоденькая девушка-секретарь в коричневом платье и смотрела на него поверх монитора. Она показалась ему очень милой — она ему улыбалась. Ной улыбнулся в ответ.

— Вот, — раздалось у него из-за спины. — Еще один.

Белобрысый захлопнул дверь, уселся за свободным столом и шумно отхлебнул из кружки.

Брови девушки вопросительно приподнялись.

— Храни вас Бог! — поспешно сказал Ной. — Мне назначено.

Выставив колено и уложив на него сумку, он принялся рыться в ней в поисках бумаги с назначением.

— Храни вас Бог, — отозвалась девушка. — Вы садитесь. Так удобнее будет.

Ной уселся и вытащил документы.

— Вот.

Пока девушка читала, он принялся разглядывать рисунки, занимающие почти всю стену у нее за спиной. Среди них преобладали пейзажи, написанные углем или карандашом — Ной затруднялся определить, он плохо разбирался в технической живописи. Одно он мог сказать точно: написаны они были хорошо. Очень похоже на правду. Большинство мест, изображенных на рисунках он не узнавал, скорее всего, они были сделаны за пределами Города. На центральной картине его взгляд задержался, и сердце отозвалось радостью узнавания. На ней был нарисован огромный вездеход. То самое чудо, которое красовалось на эмблеме «Поиска». Только здесь, писаный с натуры, он выглядел настоящим и производил куда большее впечатление. Вездеход стоял боком к художнику, опираясь на землю шестью широкими колесами, похожий на броненосца: панцирь — грузовой отсек, голова — кабина. Возле колес расположились люди в толстых неуклюжих комбинезонах. «Оперативная группа», — благоговейно подумал Ной.

— Нравится? — неожиданный вопрос застал его врасплох.

— Что?

— Картины. Нравятся?

— Да! — с жаром ответил Ной. — Очень!

Девушка положила перед собой направление и наклонилась вперед. Ее грудь коснулась стола, и Ной поспешно отвел взгляд в сторону.

— Здесь написано, что вы претендуете на место в оперативной группе «Поиска», — сказала она.

— Да. В комитете по выбору профессии сказали, что там есть вакансия.

— О да. У них всегда есть вакансия. Я просто хотела уточнить, нет ли здесь ошибки.

— Нет. Здесь все правильно.

— Ага, — сказала девушка, разогнулась и посмотрела в угол, где устроился хамоватый парень, встретивший Ноя.

— Колотун, это к вам.

Сердце подпрыгнуло у Ноя в груди. Колотун!

Ходили непроверенные слухи, будто в оперативной группе «Поиска» вместо имен у сотрудников приняты прозвища. Говорили, что это особая привилегия — знак принадлежности к группе, который нужно заслужить. Как именно заслужить, никто не знал, но сам Ной полагал, что это непременно должен быть какой-нибудь героический поступок. Этот парень с чашкой оказался одним из тех, к кому Ной так мечтал присоединиться. Все обиды тут же вылетели у него из головы. Теперь он смотрел на Колотуна совсем другими глазами. И в них сквозило восхищение.

Колотун заметил это, осклабился и, глядя на Ноя с преувеличенным изумлением, сказал:

— Да ну!

— Здесь написано, что вы окончили высшую школу… — задумчиво проговорила девушка. — Это… верно?

— Да, все верно.

— И вы хотите устроиться в оперативную группу?

— Да!

Колотун перестал ухмыляться и теперь сам смотрел на Ноя с искренним удивлением.

— В бумагах все написано правильно, — твердо сказал тот.

— Хорошо, — кивнула девушка и быстро застучала по клавиатуре.

Несколько минут в комнате царила неуютная тишина. За окном едва слышно завывал ветер.

— Колотун, Караско на месте? — спросила вдруг молоденькая секретарша, не отрывая взгляда от монитора.

— Угу.

— Проводишь молодого человека?

Колотун снова отхлебнул и молча уставился на нее печальными глазами. Пару минут девушка продолжала печатать, но, не дождавшись ответа, подняла голову.

— Ты взываешь о помощи? — мягко, по-отечески, спросил Колотун. Не смотря на явную насмешку, его тон напомнил Ною отца Михаила, сидящего в темной клетушке исповедальни. Это был мягкий голос священника, предлагающего не бояться и раскрыть душу перед Господом. — Ты просишь меня сопроводить этого отрока в пасть льву? Ты хочешь, чтобы я взял его с собой в подземелье?

Девушка улыбнулась с кокетливым недовольством.

— Колотун, брось паясничать!

— Кто паясничает? Ты подумай, на что обрекаешь парня!

— А ты подумай, что будет, когда Караско узнает, где ты торчишь в рабочее время!

Колотун поднял вверх руки.

— Сдаюсь. Твое красноречие меня убедило.

— Вот и умница.

Девушка собрала бумаги в стопку и протянула Ною.

— Желаю удачи.

Они двигались по широкому коридору сквозь чередующиеся полосы света и тени от редких потолочных ламп. Колотун торопился, и Ной едва поспевал за ним. Путь все время шел под уклон, видимо значительная часть здания находилась под землей. Мимо проплывали двери с табличками-указателями, некоторые из них Ною удалось прочитать: «Склад», «Архив», «Аналитический отдел», «Разработка».

Он думал о том, насколько непохожи эти люди на тех, с кем ему доводилось общаться в школе или церкви. Как много вольности было в их речи, как мало благоговения. А ведь сказано: «каждым словом своим воздавай Богу благодарность за то, что имеешь». Ной не мог решить нравится ему это или отталкивает. Он был шокирован тем, что увидел и с противоречивыми чувствами ожидал продолжения.

Коридор, казавшийся бесконечным, уперся в бетонную стену с широкими железными воротами и маленькой дверцей без таблички в одной из створок. Колотун пошарил в кармане, вытащил связку ключей и быстро перебрал их одной рукой, пока не нашел нужный. Лязгнули петли, дверца отворилась, и хлынул свет.

Ошеломленный, Ной застыл у порога. Еще никогда в жизни он не видел такого огромного помещения. Лампы под высоким потолком горели ярче солнца, выделяя необыкновенно контрастно черные направляющие подъемника с тяжелым крюком на цепях. Хитросплетения труб, словно застывшие змеи, спускались на стены и исчезали в полу. Пахло машинным маслом и дымом. Посреди ангара стоял вездеход. Тот самый легендарный вездеход, который Ной впервые увидел на эмблеме «Поиска», потом на картине у девушки-секретаря, и, наконец, теперь он смотрел на него по-настоящему и мог бы коснуться его, если бы захотел. «Прикоснуться к своей мечте, — подумал он. — Кто может похвастаться этим?». Машина выглядела устрашающе большой: в три человеческих роста в высоту и длиной метров двадцать. Люди, стоящие возле нее, казались карликами, и даже звук их голосов, как будто, слабел, придавленный громадой вездехода.

— Нам туда, — сказал Колотун, указывая на дверь в правой стене ангара.

Табличка на ней была лаконична. «Самсон Караско», — прочитал Ной. Ни названия отдела, ни должности — просто «Самсон Караско».

— Подожди здесь.

Колотун приоткрыл дверь и наполовину просунулся внутрь.

— Я привел новенького.

Ему что-то ответили, но слов было не разобрать. Колотун подался назад и подтолкнул Ноя в комнату.

Первое, что бросилось ему в глаза, это беспорядок. В комнате царил полумрак, вдоль стен частоколом стояли тусклые металлические трубы, под которыми, в переплетении проводов валялась какая-то рухлядь и деревянные ящики, на вид очень старые — дерево частично сгнило. Стены сплошь покрывали схемы, карты и рисунки, которые тоже выглядели старыми — пожелтевшие, с изорванными краями. Напротив входа стоял большой стол, за которым восседал сам Самсон Караско, начальник оперативного отдела. Он молча смотрел на Ноя.

На вид ему было лет пятьдесят. Плотный, с крупной головой, правая щека обезображена следом от ожога. Большие руки со сплетенными пальцами лежали на столе, поверх исписанного листа бумаги.

— Садись, — сказал он, указывая на табурет, такой же старый и ветхий, как и все в этой комнате.

Ной осторожно сел.

Вид этого человека заставил его оробеть. Было в нем что-то демоническое, пугающее и, одновременно, притягивающее к себе, словно магнит. Что-то смутно казалось неправильным, как будто незавершенным, как в картине — яркой, талантливой, живой, но лишенной какой-то объединяющей все детали. От него исходила почти физически ощутимая сила. Ной чувствовал ее, как давление где-то в районе лба.

— Храни вас Бог, — тихо сказал он. — Я пришел на собеседование.

Караско нахмурился. Ной молчал, не зная, как поступить: отдать свои документы сейчас или подождать, пока его попросят.

— Сколько тебе лет? — спросил Караско.

— Двадцать.

— Где ты работал?

Ной смутился.

— Я не работал. В этом году я окончил высшую школу. В комитете по выбору профессии я узнал про «Поиск» и решил посвятить себя этому труду.

Караско хмыкнул.

— Давай свои бумаги.

Ной принялся поспешно рыться в сумке, вытащил стопку документов, уронил ее и, нагнувшись, стал собирать листы с холодного бетона. Подобрав все, он, красный, как огонь, выпрямился и положил бумаги на стол. Сердце колотилось, как бешенное. Караско отвел от него тяжелый взгляд, придвинул стопку к себе и стал читать.

«Демон, — подумал Ной. — Демон во плоти».

Потянулись минуты тягостного ожидания. Снаружи слышались крики и смех, заскрежетало железо. Наконец, Караско отложил документы и посмотрел на Ноя. Тот непроизвольно выпрямился.