Газета День Литературы # 86 (2004 10)

Белобров-Попов. Красный Бубен: Роман. — СПб.: ООО "Издательство "Лимбус Пресс"", 2002. — 768 с.

Потрясающе увлекательный роман двух молодых авторов — В.Белоброва и О.Попова, объединившихся под двусоставной фамилией Белоброва-Попова! Впрочем, сказать, что роман увлекательный — это очень и очень сильно занизить его уровень, потому что на самом деле он просто захватывающий, я, например, взялся читать его во время своего отпуска в Евпатории и настолько прикипел к книге, что на целых два дня лишил себя горячего пляжа и холодного пива, безвылазно сидя в номере пансионата и содрогаясь от дьявольски жутких событий, происходящих в деревне Красный Бубен. Ибо что может быть страшнее, чем превращение нормальных хороших людей в слуг сатаны? А именно это и совершается в глухой тамбовской деревушке, куда вдруг приперся сам Князь Тьмы, в считанные дни превративший почти все население деревни в гвардию коварных вампиров.

Перед этим нелегким выбором — погибнуть или перейти на службу к врагу рода человеческого — и оказываются вдруг герои романа Белоброва-Попова, абсолютно не помышлявшие дотоле ни о каких высоких принципах, а жившие, как и большинство обычных людей, своими каждодневными, в меру греховными делами и заботами. Но, оказавшись вдруг перед дилеммой — спасать ли им свое бренное тело или вечную душу,— главные герои "Красного Бубна" все же совершают духовный подвиг и выбирают спасение своих душ. А вместе с этим, как оказывается — и спасение всей России.

Надо признать, что хотя роман Белоброва-Попова написан и не без откровенного ёрничества и всяких там постомодернистских штучек, в нем, в отличие от множества идейно пустых сочиниловок их сверстников, оказались явно воплощены мотивы торжества Православия над всякой нечистью. Произошло, по-видимому, то, на что рассчитывал митрополит Кирилл, когда на вопрос кого-то из журналистов о том, хорошо ли это, что сегодняшняя молодежь носит крестик не на груди, как положено, а, как серьгу, в ухе, сказал, что пусть уж она его хоть где-нибудь да носит, потому что крест — это настолько высокий символ святости, что он САМ заставит человека перевесить его из уха поближе к сердцу. Вот и тема, за которую, может быть, даже и одной только хохмы ради взялись Белобров с Поповым, оказалась настолько САМООЧИСТИТЕЛЬНОЙ, что уже само прикосновение к ней способствовало тому, что даже сквозь всю иронию и приколы молодых авторов до читателя все равно не может не дойти высокая идея НЕ СМИРЕНИЯ человека перед силами зла и тьмы.

Вот только за эпизоды с отцом Харитоном как-то неловко. Ну так ли уж необходимо было подтрунивать над бедным священнослужителем?..

Юлия Вознесенская. Путь Кассандры, или Приключения с макаронами: Повесть. — М.: "Лепта", 2002. — 688с.: ил.

Своеобразным тематическим продолжением "Красного Бубна" можно считать повесть Юлии Вознесенской (хотя какая это повесть, если это самый что ни на есть полновесный роман?) "Путь Кассандры", в которой (или же все-таки — в котором?) изображены те времена, когда, в соответствии с предсказаниями "Откровения" Иоанна, сатанинские силы все-таки ненадолго воцарятся на планете, проставив всем на правой руке "число Зверя" и посадив на мировой трон своего Лжемессию. Самое страшное в изображенном для нас писательницей будущем — это почти стопроцентное непонимание людьми того, что произошло на Земле за последние годы на самом деле. Их мозг практически отключен от самостоятельной работы при помощи непрерывно льющихся в сознание пропагандистских телепередач, восхваляющих "осчастливившего" планету дьявола, или же — при помощи одурманивающих видений, получаемых от так называемых "персоников", то есть выданных всем персональных компьютеров, способных создавать в воображении каждого пользователя свою собственную виртуальную реальность голографического характера, позволяющую в высшей степени правдоподобно удовлетворять самые невероятные фантазии и быть героем самых головоломных приключений. (Лично мне эти люди почему-то очень сильно напомнили нашу сегодняшнюю молодежь, разгуливающую с воткнутыми в уши наушниками плееров или же проводящую целые дни напролет в интернетблужданиях — по-видимому, это и есть тот первый шаг в оболванивании народа, за которым последует обязательное внедрение "персоников", которое уже оканчательно уведет людей от проблем их реальной жизни и от осмысления всего, что происходит вокруг.)

Волей судьбы (а точнее сказать, по Божьему промыслу) главной героине повести Вознесенской — девушке со странным именем Кассандра — приходится на какое-то время отсоединиться от наркотизирующего сознание "персоника" и отправиться вместо своей заболевшей бабушки на выполнение неких таинственных и небезопасных поручений, в ходе которых к ней постепенно приходит прозрение, а потом она избавляет себя от "числа Зверя" и находит и свою любовь, и путь к Богу.

"Путь Кассандры, или Приключения с макаронами" — это тот, я бы сказал, редчайший на сегодняшний день жанр художественной прозы, которого ныне просто катастрофически не хватает на ниве популяризации идей Православия. Да, последнее время в этой области переиздается очень много книг богословского и просветительского характера, вышло практически все, написанное Сергеем Нилусом, Антонием Сурожским, Димитрием Ростовским, Феофаном Затворником, Иоанном Кронштадтским, Ефимом Поселяниным и другими подвижниками благочестия, но вот что касается художественных произведений православной направленности, рассчитанных на СОВРЕМЕННОГО читателя и способных захватить и удержать его внимание, одновременно с этим открыв ему глаза на происходящую в мире ТАЙНУ БЕЗЗАКОНИЯ и способных привести его к Богу, то таких в нашей литературе, как говорится, раз, два — и обчелся. Стихи иеромонаха Романа, повести Владимира Крупина, пара романов псковского прозаика Игоря Смолькина, ну еще один-два примера, и не больше... Поэтому легко читающаяся повесть Юлии Вознесенской (ой, ну все-таки романа, никакая это не повесть), с ее увлекательнейшим авантюрным сюжетом, не ослабевающей на протяжении всего действия напряженной интригой, тонкой психологической картиной нравственного перерождения героини и другими художественно значимыми деталями — это не что иное, как великолепный пример той проповеди Православия, которую должна вести наша патриотическая литература и которая, может быть, единственно только и является оправданием ее существования в сегодняшнем мире. Жаль только, что произведений, подобных повести Юлии Вознесенской, я практически ни разу не встречал в наших патриотических журналах...

Станiслав Шевченко. Закон збереження любовi: Поезii (на украiнськiй мовi). — Львiв: "Каменяр", 2002. — 119 с.

Станислав Шевченко. Крымская роза ветров: Стихи (перевод с украинского). — Киев: "Факт", 2002. — 52 с.

Шевченко — фамилия для украинцев знаковая, служащая символом высокого поэтического творчества и, с одной стороны, как бы подталкивающая ее обладателей к тому, чтобы и себе, вслед за батькой Тарасом, попробовать посочинять чего-нибудь в рифму, а с другой — заставляющая постоянно помнить о духе некоей соревновательности со своим великим предтечей и обязывающая тем самым, как говорится, "держать марку". Это все равно, как если бы в России родиться с фамилией Лермонтов или Есенин — подсознание говорит: "Попробуй, ты же тоже из этого рода, ты сумеешь", а сознание тем временем пятится, как неумелый альпинист от скалистого пика, и в ужасе отодвигает от себя бумагу и ручку...

Киевскому поэту Станиславу Шевченко вполне удалось сохранить свой собственный голос и не потеряться ни на фоне великого Кобзаря, ни среди его сегодняшних поэтов-однофамильцев. "Кажуть, свiтом керуе вiдноснiсть, / Проявляючи вiчностi суть. / Де початок — не знаемо й досi, / Де кiнець — ми безсилi збагнуть. // Нiби потяг рушае навпроти. / Але може, це рушили ми? / Невiдомо це справдi, якщо ти / У вiкнi навiть бачиш дими..." ("Говорят, правит всем относительность, / Потому Вечность трудно познать. / Потеряла исток свой действительность, / И куда все течет — не понять. // Вроде, тронулся поезд со станции, / А почудилось — двинулись мы. / Кто уедет сейчас, кто останется — / За окном не подскажут дымы...") — пишет он, не боясь показаться аполитичным и отрешенным от злобы сегодняшнего дня.

Да, в поэзии Станислава Шевченко бессмысленно искать лобовые отклики на события текущего времени, он — лирик, и все боли и радости нынешних дней отражаются в его стихах через картины природы, стихию воды, ветра и света, показывая нам, скорее, не то, что происходит сегодня на Украине, в Сербии или Ираке, а то, что происходит — в сердце самого поэта: "Нахлынет — отпустит, нахлынет — отпустит: / И сердце, и море в ночном далеке. / Но чувствую я — у них разные пульсы: / Быстрее приливного — мой на руке!.."

В книгу, выпущенную Львовским издательством "Каменяр", вошли стихи, написанные С.Шевченко на украинском языке, а в сборник "Крымская роза ветров" — переведенные на русский стихи, посвященные Крыму. Читая эти книги, понимаешь, какой вред нанесла перестройка и русской, и украинской литературам, разделив их границами национальных суверенитетов и лишив возможности омывать друг друга своими творческими токами.

Александр Владимиров. Лестница в бездну: Роман. — М.: "СТОЛИЦА-СЕРВИС", 2003. — 320 с.

Роман Александра Владимирова (похоже, что это не настоящая фамилия, а только его псевдоним) посвящен одной страшной гипотезе, повествующей о том, как жрецы Древней Атлантиды скрестили неандертальцев (а это — потомки первого братоубийцы Каина) с обычными людьми, в результате чего появились внешне почти неотличимые от нас создания, наделенные душой дьявола. И пошли они в мир, чтобы властвовать в нем и приготавливать трон для антихриста.

"Запомни, твоя сила — ВО МРАКЕ НОЧИ!" — дают они завет одному из завербованных себе на службу атлантских царей, а кажется, что это их инструкция главе РАО "ЕЭС" Чубайсу, то и дело погружающему ныне Россию во мрак своими "веерными отключениями".

Роман А. Владимирова рисует картину вековечной борьбы каинитов со всем человечеством, показывает пронизанность мировой общественной пирамиды представителями этого страшного племени, их невероятную способность вживаться во властные структуры и делать все для осуществления своего губительного плана — венчания на всемирную власть отца лжи — сатану. И противостоят всему этому только искренне верующие в Господа герои-одиночки, готовые рисковать своей жизнью ради разоблачения этого каинитского заговора и спасения человечества от власти антихриста. Казалось бы, фантастика — а так все похоже на наши сегодняшние будни...

Алла Большакова. Феноменология литературного письма: О прозе Бориса Евсеева. — М.: "МАКС Пресс", 2003. — 128 с.

Анализируя книгу Аллы Большаковой об особенностях творческой манеры прозаика Бориса Евсеева, невольно вспоминаешь известную русскую поговорку про два сапога, которые пара, ибо — без всяких обидных подтекстов — писатель и его исследователь действительно стоят друг друга. Ну хотя бы тем, что оба одинаково глубоко, профессионально и самозабвенно делают то, за что они взялись, то есть — один пишет роман о душе, а другая в исследование этого самого романа как раз свою душу и вкладывает.

Я не знаю, до конца ли прочитают большаковскую "Феноменологию" те 150 человек, в руки которых попадут 150 экземпляров этой книги, скорее всего, рядовой российский читатель не стал бы даже и голову себе забивать разгадываниями того, почему "в своем пространственно-временном единстве романный хронотоп преображает и темпоральные пласты, переводя их в качественно иное — сверхвременное, вечное измерение как духовное" и почему в нем в итоге и "заключается квинтэссенция романа об отреченных гимнах". Признаться, я и сам люблю гораздо большую простоту и более доступный язык изъяснения, мне хочется, чтобы и научную, и критическую работу было так же интересно читать, как и те художественные произведения, которые в них исследуются. Но я ведь не зря обронил упоминание о том, что писатель и его исследователь стоят один другого — о прозе Бориса Евсеева просто нельзя писать по-другому, поскольку это он сам как раз и задает своим стилем способ ведения разговора о своей прозе. Причем делает это прямо изнутри своих произведений: "Какая тема? — словно заранее полемизируя со своими будущими критиками, восклицает, к примеру, автор-рассказчик в "Отреченных гимнах". — Никаких отдельных, вырванных из материи прозы тем для романов никогда в России не существовало... Есть, есть в наших романах нечто неделимое, не рассекаемое на тему, фабулу, сюжет! Есть в них некое потаенное единство и слитность..."

По сути дела, взявшись за "Феноменологию литературного письма", Большакова и сама написала роман, разве что не художественный, а филологический, главным героем которого является не собственный литературный персонаж и даже не исследуемый писатель, а, так сказать, только ХАРАКТЕР ПИСЬМА этого писателя.

Но разве Достоевский в своем романе-следствии "Преступление и наказание" изучал не то же самое — не ХАРАКТЕР своего Раскольникова? Вот и "следствие" Аллы Большаковой, как и положено детективу, увенчивается четко формулируемым выводом о том, что "представленная Б. Евсеевым образная картина мира точно передает дух нашего смутного времени — убийственного, торгашеского, предательского и — потаенно-светлого, ушедшего в себя, в коллективное бессознательное: в глубины народной памяти, народной души, лелеющей в сокровенных мечтаниях безумную и неистребимую надежду на то, что все так или иначе образуется, наладится..."

Не знаю, действительно ли Борис Евсеев садился за письменный стол с целью представить нам эту самую картину мира, но, по крайней мере, он до сих пор еще Аллу Большакову не опроверг. Значит, кое-что она прочитала в его книгах все-таки верно.

Валерий Ильин. Поющий чердак: Стихи. — Киев: "Iнтерлiнк", 2002. — 20 с.

За спиной у 53-летнего поэта из небольшого города Шепетовки Хмельницкой области — работа шофером, шахтером, монтажником, дорожным рабочим, гальваником, проводником почтовых вагонов, а также другая крайне непоэтическая деятельность, направленная на добывание угла для ночлега и хлеба насущного. В моей "Трудовой книжке" значатся почти такие же рабочие специальности, а потому я очень хорошо знаю, как нелегко сохранить при всей этой шахтерско-монтажнической жизни верность не приносящему тебе ничего, кроме разочарований, творчеству. Виктор Ильин такую верность в себе сохранил, и даже умудрился выпустить в свет две тоненькие книжечки очень горьких, но, славу Богу, не совсем безысходных стихов. "Меня, как бездомного пса, / гонял непонятливый город, / горланя на все голоса: / "Скорей бы подох под забором!" // Но все ж у ручья среди верб / синица лечила мне рану / напевом-бальзамом, и хлеб — / я вытряхнул ей из кармана", — пишет он в книжечке "Поющий чердак", и хочется верить, что пока в мире продолжают сохраняться такие доверительные отношения между поэтами и птицами, он, несмотря на весь сволочизм населяющих его людей, еще окончательно не погиб.

В.Креник. Странник по Вселенной, или Путешествие в себя. — Омск: ООО "Издатель-Полиграфист", 2002. — 262 с.

Работа живущего в Германии омича Виктора Креника (кстати, это очень нехорошо, когда на обложке книги ставится не полное имя автора, а только один инициал) представляет собой по сути не что иное, как расшифровку библейских текстов, в частности "Откровения" Иоанна Богослова и некоторых фрагментов Евангелий, с попыткой определить фатальные для истории Земли сроки, а также разгадать некоторые другие тайны. Трудно сказать, насколько подобная трепанация священных текстов греховна или негреховна с точки зрения Православной Церкви, я лично думаю, что наши батюшки вряд ли благословили бы автора на подобное дело, поскольку Евангелие надо не крутить вверх ногами, выискивая в нем тайные смыслы, а просто читать и верить явленному нам в них Слову Истины.

Однако же человек слаб, а потому некоторые страницы книги Креника, касающиеся ближайшего будущего нашей планеты, я прочитал с откровенным любопытством, чем лишний раз и подтвердил сам себе греховную сущность своей натуры.

Хотя, думаю, что некоторые строки из авторских выводов было бы не вредно почитать и всем остальным. Ну хотя бы вот эти: "Почему новая эра начнет зарождаться под эгидой России? — пишет автор под завершение своей книги. — Дело в том, что при такой нравственности, которая бытует в современном мире, человечество обречено на погибель, сравнимую по масштабу с Всемирным потопом. Для избежания катастрофы необходимо срочно менять нравственные принципы, меняться самому человеку, причем в ЛУЧШУЮ сторону. Это значит, что человек должен переродиться..."

Подобные размышления в книге кажутся мне гораздо более интересными, чем гипотеза о том, что Иисус Христос — это не Сын Божий, а только гость из Будущего, попавший в Иудею времен царя Ирода при помощи машины времени.

Светлана Борминская. Охота на старушку, или Дом золотой: Роман. — М.: "Пальмира", 2002. — 288 с.

Выпуск романа никому не известной писательницы Светланы Борминской явился результатом проводимого не так давно издательством "Пальмира" конкурса "Российский сюжет". В октябре прошлого года я был на объявлении его итогов и помню, как, характеризуя критерии отбора произведений на премию, нацеленную на поиски РОССИЙСКОГО сюжета, член жюри Александр Кабаков сказал, что их очень порадовало то, что наши авторы умеют закручивать сюжеты ничуть НЕ ХУЖЕ АМЕРИКАНЦЕВ, а что касается книги Строгальщикова "Слой" (это еще один из лауреатов премии, помимо Борминской), то эта вещь, по его мнению, сделана даже не то, что НЕ ХУЖЕ, ЧЕМ АМЕРИКАНСКИЕ РОМАНЫ, а, можно сказать, вообще абсолютно ПО-АМЕРИКАНСКИ. И всё это организаторы конкурса назвали — поисками русского народного романа... Надо признать, что роман Борминской на американские книги похож мало, но и такого восторга, как у членов жюри, он у меня почему-то тоже не вызвал. Так... вялотекущее бессюжетное повествование ни о чем, наполненное описанием быта поселковых старух да бесконечной возней вокруг толстой кошки, которая фактически заслонила собой все романное действие. Есть несколько более-менее смешных эпизодов, но нет ни четко просматриваемой идеи, ни авторской позиции. Впрочем, лучше, чем в родившемся у меня во время чтения этого романа стихотворении, мне о нем, наверное, не сказать: "То шумит на ветру не бор минский, / не лютует в ночи бесом север — / то романчик Светланы Борминской / превратить хотят нынче в бестселлер. // Много ляс вокруг книжки той точится... / Да читать ее что-то — не хочется".

Ярослава Шумляковская. Времена перемен: Стихи. — Мытищинская межрайонная типография, 2003. — 64 с.

Это — первая книга поэтессы из города Щелково Московской области Ярославы Шумляковской, печатавшейся ранее в альманахах "День поэзии 2000" и "Вечерний альбом", журналах "Москва", "Работница", "Крестьянка", газетах "Завтра", "Лiтературна Украiна", "Литературная газета" и других изданиях. Выпущена она без указания издательства и, скорее всего, что за свой счет, потому что настоящие поэты сегодня сегодня не только не получают за свои стихи гонораров, но еще и вынуждены сами платить печатникам за то, чтобы донести свое слово до читателя. А Ярослава Шумляковская — поэт настоящий, не боящийся сказать всю нелицеприятную правду в лицо нынешней власти, обвиняя их в том, что они: "Грабежами открыто живут. / Не затем ли развал затевали? / За рубеж гонят руды и стали, / К нам отходы, токсины везут. // Этот "бал" заказал сатана, / Сила доллара, страха, разврата, / Демократия лжива, хвостата, / С автоматом, с удавкой она. // Кто погиб на Чеченской войне, / Кто убит задарма в подворотне, / Кто застрелен вчера, кто — сегодня, / Кто нашел злую правду в вине..."

Поэзия Шумляковской — не для эстетов, она обличительна, как речь на Суде Истории, как приговор всем, кто в погоне за быстрым обогащением готов продать и свою родную землю, и отчую славу, и вскормивший его народ. В ее стихах, может быть, маловато художественных образов и многовато лобовой публицистики, но она пишет их не для того, чтобы ласкать чей-то слух, а для того, чтобы высказать жесткую правду. И, как это ни странно, она вселяет в сердце своего читателя не отчаяние, а надежду. Потому что, читая такие, к примеру, строки, как: "В городишке моем подмосковном / Над загаженной Клязьмой-рекой / Много бывших ученых бездомных...",— невозможно поверить, что так будет оставаться всегда. Мы ведь — РУССКИЕ, мы великий народ, с нами Бог, с нами Пушкин, с нами музыка Свиридова и автомат Калашникова — так неужели же мы не отстоим свою поруганную Родину от кучки продавшихся Западу изменников?..

И.Львова. Если бы нас спросили: Рассказы. — Петрозаводск, 2003. — 208 с.

Еще одна книга, ни на обложке которой, ни в выходных данных не указано имени ее автора. К сожалению, сегодняшнее книгоиздание почти полностью находится в руках непрофессионалов, и такие вещи стали уже чуть ли не закономерностью. Хорошо хоть, что в самом конце книги все-таки помещена небольшая автобиографическая справочка, из которой можно узнать, что имя писательницы — Ирина.

А между тем, книга Ирины Львовой заслуживает того, чтобы ее прочитали, а имя ее автора запомнили. Хотя, на первый взгляд, ее рассказы почти бессюжетны, герои пассивны и малозаметны, а выводы размыты и неопределенны. Но, как замечает в своих путевых заметках (цикл "С другой стороны") сама летящая в Америку писательница: "Разве мы едем узнать что-то о чужой стране? Нет, чтобы узнать о себе. Открытие Америки — это открытие себя. Своей несмываемой русскости..." Поэтому и книгу Ирины Львовой надо читать не затем, чтобы узнать что-то новое об окружающей нас жизни (да и что мы можем узнать о ней НОВОГО после книг той же Ярославы Шумляковской или после любого из ежевечерних выпусков теленовостей с нескончаемым показом трупов на экране, репортажами о катастрофах и рапортами о принятии Думой очередных антинародных законов?), а затем, чтобы еще раз заглянуть в душу к самим себе и лучше понять СЕБЯ, потому как книга Ирины Львовой повествует больше о том, что происходит не во внешнем мире, а в глубине души автора и ее героев.