Брак и мораль

Сформулировать закон о разводе чрезвычайно трудно, потому что независимо от того, в какой форме будет принят этот закон, ни судья не сможет подойти беспристрастно к рассмотрению дела о разводе, ни разводящиеся супруги не смогут избежать желания каким-либо образом обойти закон. Хотя в Великобритании взаимное согласие супругов на развод еще не дает им на это права, все знают, что на практике такая договоренность имеет место. Например, в штате Нью-Йорк супруги, желающие разойтись, нанимают свидетелей, готовых подтвердить в суде факт супружеской измены. Формально факт жестокого обращения является достаточным основанием для развода, хотя и в этом случае возможно абсурдное толкование этой статьи закона. Например, жена одной кинозвезды подала в суд иск о разводе; в качестве мотива она указывала на жестокое обращение со стороны мужа, который приводил в дом друзей и часами разговаривал с ними… о Канте. Мне трудно поверить, что юристы штата Калифорния могли признать иск справедливым на том основании, что один из супругов ведет с гостями умные разговоры. Единственный путь избежать в таких случаях бессмыслицы, обмана и подтасовок – это удовлетворить иск о разводе в случае взаимного согласия супругов. При этом свои имущественные споры они могли бы разрешить мирным путем и получить развод, не прибегая к услугам третьих лиц, готовых засвидетельствовать, что супруг истицы не человек, а монстр. К этому следует добавить, что по закону брак считается недействительным, если половые отношения между супругами стали невозможны; если один из супругов настаивает на разводе, то суд должен удовлетворить его иск при условии, что брак бездетен. Для этого достаточно предоставления в суд медицинского свидетельства, в котором говорилось бы, что у супруги на момент развода нет беременности.

Рассмотрев требования закона, перейдем теперь к тому, какова точка зрения на развод общественного мнения и традиции.

Как мы уже писали, может создаться ситуация, когда нетрудно получить развод, но из-за неблагоприятного общественного мнения разводы редки. Известно, что в Америке большой процент разводов. Мне кажется, это объясняется, с одной стороны, тем, что супруги после двух-трех лет жизни видят, что они совершили ошибку, а с другой – тем, что общественное мнение нетерпимо относится к супружеской измене. Поскольку, вступив в брак, супруги согласились вести совместную жизнь, по крайней мере до того момента, когда их дети выйдут из подросткового возраста, их брак не может быть отдан на милость мимолетной любовной связи. Однако если общественное мнение не против таких связей или же второй супруг не оскорблен такой связью, она может превратиться в новый брак. Если так будет продолжаться и дальше, то это приведет к распаду традиционной семьи, поскольку женщина, меняющая супруга каждые два года и имеющая от каждого мужа по ребенку, должна будет воспитывать детей одна – следовательно, в таком браке нет никакого смысла. Мы вновь пришли к точке зрения апостола Павла: брак есть альтернатива прелюбодеянию; поэтому мужчина не может прелюбодействовать, если только он не получит развод.

Совершенно другую, этическую точку зрения надо принять во внимание, когда в браке появляются дети. В этом случае любовь супругов друг к другу переходит и на детей, и необходимость обеспечить детям счастливое детство требует от них поступиться кое-какими радостями и удовольствиями, а значит, в некоторых случаях ведет к суровым самоограничениям. Волей-неволей им придется ради детей забыть о романтической любви. Но обычно – там, где родительские чувства сильны и искренни, – это происходит само собой, если, конечно, между супругами не вспыхивает чувство ревности. На это мне могут возразить: если между супругами любовное чувство уже погасло, и они, возможно, обзавелись связями на стороне, их совместная деятельность по воспитанию детей становится в лучшем случае неудовлетворительной, а в худшем – невозможной. Так, например, мистер Уолтер Липпман7 в книге «Предисловие к морали» (1929) пишет: «Если супруги больше не любят друг друга, они уже не могут помогать друг другу – мистер Бертран Рассел считает, что они должны это делать, – в воспитании детей; в лучшем случае они будут заниматься воспитанием детей из чувства долга, в худшем это станет для них невозможным, потому что они потеряют к этому интерес и будут несчастны».

Мистер Липпман почему-то забывает о том, что супруги могут воспитывать детей и тогда, когда их любовная страсть погасла, потому что на смену ей родилось естественное чувство любви к детям. В этом случае нет ничего сверхъестественного в том, что разумные люди посвятили свою жизнь заботе о детях. По крайней мере, лично мне известно много случаев такого рода. Нельзя говорить о «чувстве долга» и полностью игнорировать такое сильное чувство, как родительское. Если оно сильное и искреннее, связь между супругами остается по-прежнему прочной, хотя в их отношениях уже нет физической близости. Можно подумать, что мистер Липпман ничего не знает о том, как обстоят дела во Франции. Как известно, семья здесь крепка и нерушима, несмотря на то что общественное мнение смотрит сквозь пальцы на супружеские измены. А вот в Америке семейные связи чрезвычайно слабы, и как следствие здесь часты разводы.

Там, где семья стоит нерушимо благодаря сильным родительским чувствам, разводы случаются редко, даже если легко получить развод. То, что происходит в Америке, можно рассматривать как переходную стадию от семьи с двумя родителями к семье, где детей будет воспитывать одна мать. Но такая ситуация ставит детей в очень трудное положение. Ведь так уж устроен мир, что дети хотят, чтобы у них были и отец и мать; если дети горячо любят отца, развод будет для них тяжелым ударом. Именно поэтому я считаю, что если супруги разводятся не по одной из тех серьезных причин, о которых говорилось выше, то они просто-напросто пренебрегают своими родительскими обязанностями. И все-таки принудительное сохранение супружеских отношений не улучшит эту неприятную ситуацию. Как мне кажется, взаимная свобода сделает брачные узы не такими тяжелыми, а непременное условие учета интересов детей перевесит и доктрину апостола Павла, и иллюзии, все еще тревожащие умы людей, начиная с эпохи романтического движения.

Я не хотел бы быть понятым таким образом, будто считаю, что брак можно освободить от тяжелого бремени супружеских обязанностей. Просто, на мой взгляд, будет лучше, если требование к супружеской верности несколько ослабнет, но при этом супруги будут стараться сдерживать свои ревнивые чувства.

Жизнь вообще невозможна без самоконтроля, и будет лучше, если люди станут держать под строгим контролем сильное и враждебное чувство, которое называется ревностью, и будут больше ценить благородное и радостное чувство, которое называется любовью. Традиционная мораль заблуждается не потому, что она требует от людей самоконтроля, а потому, что ее требования направлены не туда, куда надо.

Глава XVII

Население

Главное назначение брака заключается в том, чтобы восполнять людские потери населения земного шара. В одних общественных системах брак выполняет свое назначение неудовлетворительно, в других – более, чем удовлетворительно. Именно этот аспект сексуальной морали я попытаюсь рассмотреть в данной главе.

Согласно исписанному закону природы, чем больше млекопитающее, тем бóльшая площадь, приходящаяся на одну особь, требуется ему для выживания. Вследствие этого численность популяции любого вида больших диких животных довольно мала. Скажут, что поголовье коров и овец весьма значительно, но этому способствовал человек. Изобретение лука и стрел, приручение жвачных животных, переход от собирательства к регулярному сельскому хозяйству и наконец промышленная революция – все это вело к постепенному увеличению числа людей, приходящихся на один квадратный километр поверхности земли. Все возрастающее значение экономики – вместе с другими факторами – служило этой цели. В качестве одного из факторов можно упомянуть большие достижения техники и технологии.

Было справедливо замечено, что, как правило, численность населения практически остается постоянной и что заметный рост населения в XIX в. – совершенно необычное явление. По-видимому, то же самое наблюдалось и в Древнем Египте, и в Вавилоне, когда там перешли к сельскому хозяйству с применением орошения. Но в обозримый период времени ничего подобного не происходило. Впрочем, все оценки численности населения до XIX в. носят характер догадок, хотя и согласуются между собой. По-видимому, можно сделать вывод, что заметный рост населения – редкое, исключительное явление. И если сейчас в наиболее цивилизованных странах наблюдается тенденция к постоянству, то это только означает, что рост численности населения был обусловлен какими-то необычными причинами.

К числу достоинств книги[27] мистера Kappa Сандерса принадлежит также гипотеза о добровольном ограничении численности населения, практиковавшемся во все эпохи почти повсеместно, причем для соблюдения постоянства численности населения это было более эффективно, нежели высокая смертность. Впрочем, это всего лишь предположение, т. к., например, в Индии и Китае численность населения не увеличивается заметным образом из-за высокой смертности.

Относительно Китая статистические данные по этому вопросу отсутствуют, хотя в Индии они имеются. Рождаемость в Индии очень высокая, но прирост численности населения здесь лишь незначительно отличается от прироста населения в Англии, что, конечно, объясняется высокой детской смертностью и смертностью от эпидемических заболеваний. Полагаю, что и в Китае картина была бы такой же, если бы у нас имелись статистические данные.

Несмотря на эти явные исключения, гипотеза, выдвинутая мистером Сандерсом, представляется мне в целом верной. Из его книги можно видеть, как люди пытались уменьшить численность населения. Простейшим способом была, конечно, инфантисада, распространенная настолько, насколько позволяла религия. Иногда, как это было в Исландии, – пишет Сандерс, – даже после принятия христианства, люди настаивали на том, что они не намерены покончить с этим обычаем. Духоборы1, вынужденные эмигрировать в Канаду из-за отказа отбывать воинскую повинность, так как она противоречит их религиозным убеждениям, вступили в конфликт с канадскими властями, потому что они, как оказалось, прибегали к инфантисаде. Практиковались и другие методы. Например, женщины воздерживались от половых сношений не только в период беременности, но и в течение всего периода кормления ребенка, который иногда продолжается два-три года. Конечно, благодаря этому численность населения резко падает особенно у дикарей, которые стареют гораздо быстрее, чем цивилизованные люди. Другой пример – обычай, наблюдающийся у австралийских аборигенов, проделывать с представителями мужского пола болезненную операцию, которая сильно уменьшает мужскую потенцию, и, значит, благодаря ей значительно снижается рождаемость. Как мы знаем из книги Бытие (гл. XXXVIII, ст. 9-10), в древности существовал лишь один метод контроля над рождаемостью, от которого евреи наотрез отказались, поскольку дух иудейской религии был противоположен идеям Мальтуса2. Как бы там ни было, благодаря самым различным методам люди пытались избежать голодной смерти, которая грозила им, если бы они не ограничивали рост рождаемости.

По-видимому, смерть от голода была распространенным явлением не столько среди примитивных народов, сколько, скорее, среди крестьянского населения с примитивным сельским хозяйством. В 1846–1847 гг. голод в Ирландии унес столько человеческих жизней, что численность населения здесь так и не достигла уровня, который был до этого. Голодные годы в России хорошо всем известны и особенно памятен голод лета 1921 года3. Когда я был в Китае в 1920, значительная часть страны была охвачена голодом не менее страшным, чем в России в следующем году. Но мировая общественность не проявила никакой симпатии к жертвам голода в Китае, хотя она решила помочь голодающим Поволжья, потому что их считали жертвами коммунистического режима. Безусловно, факты свидетельствуют следующее: если численность населения оказывается чересчур высокой, то может начаться голод. Но это случается лишь тогда, когда производство продуктов питания резко падает.

Христианство, как мы видели, не предлагает для ограничения роста населения ничего, кроме полового воздержания. Конечно, инфантисада, аборт и противозачаточные средства запрещены для верующих. Разумеется, каноники, монахи и монахини приняли на себя обет целомудрия, но, мне кажется, они составляли в средневековой Западной Европе такой же процент населения, как незамужние женщины в Великобритании в наши дни. Значит, при рассмотрении роста численности населения этот фактор можно не учитывать. Очевидно, в средневековье гораздо большее влияние оказывала смертность от голода, нищеты и эпидемий. Поэтому численность населения за весь этот период выросла очень незначительно. В XVIII в. она немного увеличилась, зато в XIX в. достигла такого уровня, который не наблюдался никогда прежде. В конце X в. в Англии и Уэльсе она составляла 10 человек на один квадратный километр; в 1801 г. она достигла 60 человек и в 1901 г. стала равной 220, Таким образом, темп роста численности населения от начала норманнского завоевания (1066 г.) до начала XIX в. был почти таким же, как темп роста за один только XIX в. Но темп роста численности населения за этот период еще возрастет, если мы учтем тех граждан Великобритании, которые стали жителями таких стран, где раньше обитали кучки дикарей.

Но едва ли будет разумно считать причиной роста численности населения увеличение числа рождений на тысячу человек населения. Скорее всего причина в снижении смертности, вызванном улучшением медицинского обслуживания, или же, как я считаю, в подъеме уровня жизни в результате промышленной революции. Начиная с 1841 г., когда появились данные о числе рождений на тысячу населения, и до 1873 г. число рождений практически не менялось и было равно 35,5 человека. В начале 70-х гг. XIX в. происходят два важных события: во-первых, в 1870 г. был принят закон об образовании4; во-вторых, в 1876 г. состоялся судебный процесс над Брэдлоу по обвинению его в неомальтузианской пропаганде5. И тут мы обнаруживаем, что, начиная с этого момента, число рождений начинает уменьшаться, сначала медленно, а затем стремительно падает.

Очевидно, сыграл свою роль закон об образовании, поскольку детей теперь запрещалось эксплуатировать, как это было раньше; с другой стороны, пропаганда Брэдлоу убеждала людей в том, что рост рождаемости – опасная вещь. В результате в течение 1911–1915 гг. число рождений упало до 23,6 человека на тысячу, а в первой половине 1929 г. составило уже 16,5. Хотя население Англии медленно растет, но это вызвано улучшением медицинского обслуживания и более здоровыми условиями жизни. Как бы то ни было, оно остается более или менее стабильным. Например, во Франции – как всем известно – численность населения практически не меняется вот уже более ста лет.

Снижение рождаемости коснулось почти всех стран Западной Европы, причем оно было более значительным среди городского населения, чем среди сельского. Сначала стало сокращаться число рождений среди верхнего класса, но затем эта тенденция уже видна во всех слоях населения городов и промышленных районов. Впрочем, рождаемость выше, чем среди зажиточных, но даже в кварталах Лондона, где живут бедняки, она сейчас ниже, чем число рождений среди верхнего класса десять лет назад. Как каждому известно – хотя некоторые стараются это отрицать – падение числа рождений вызвано увеличением числа абортов и использованием противозачаточных средств. Возможно, этот процесс стабилизируется, но не исключено также и то, что падение числа рождений будет продолжаться, что в конце концов приведет к исчезновению наиболее цивилизованных народов.

Попробуем разобраться в этой проблеме более основательно. По мнению Kappa Сандерса, для того или иного состояния экономики существует оптимальная плотность населения, которая дает возможность получать максимальный годовой доход на душу населения. Если численность населения растет, а состояние экономики не улучшается, то падает и доход на душу населения. Следовательно, совершенствование и развитие экономики вызывают увеличение оптимальной плотности населения. Например, в первобытном обществе, где люди заняты собиранием плодов и охотой, оптимальной была плотность населения, равная одному человеку на несколько квадратных километров. В стране с высокоразвитой экономикой плотность населения, составляющая несколько сот человек на квадратный километр, еще не стала оптимальной. Вот почему о послевоенной Англии можно сказать, что она перенаселена. Но едва ли будет справедливо мнение, что во Франции или в какой-нибудь другой стране Западной Европы доход на душу населения возрастет вследствие роста численности населения. Когда находятся люди, считающие, что необходим рост численности населения, они это делают под влиянием националистических и милитаристских идей. Они почему-то забывают, что в результате развязанной ими – о чем они только и мечтают – войны численность населения резко уменьшится. Следовательно, по их мнению, будет лучше, если численность населения уменьшится в результате войны, чем от использования презервативов. Подобная точка зрения не может говорить ни о чем другом, кроме умственной тупости. Но если не принимать во внимание войну, то можно только порадоваться, что применение методов контроля над рождаемостью привело к стабильной численности населения цивилизованных стран.

Однако совсем другое дело, если уменьшение численности населения уже не поддается контролю и в результате этого тому или иному народу грозит со временем полное исчезновение. Конечно, с этой тенденцией надо бороться, потому что никто не желает вымирания наиболее цивилизованных народов. Следовательно, использование противозачаточных средств допустимо лишь в такой степени, в какой оно не нарушает стабильный уровень численности населения. Мне кажется, это практически осуществимо.

Уменьшение числа детей в семье объясняется не только экономическими причинами, но и некоторыми другими. Число рождений можно было бы увеличить, уменьшив расходы на уход за ребенком и его воспитание, или же – если бы это действительно оказалось необходимо – увеличением дохода на одного члена семьи. Но при современных националистических настроениях это только привело бы к усилению милитаризма. Легко представить себе, как ведущие в области разработки и производства вооружений страны дополняют гонку вооружений большим приростом численности населения, руководствуясь лозунгом: «Пушкам необходимо пушечное мясо».

Здесь мы вновь сталкиваемся с абсолютной необходимостью создания мирового правительства, для того чтобы предотвратить гибель цивилизации. Целью такого правительства будет сохранение мира во всем мире, и для этого оно может потребовать соблюдать строгий контроль над рождаемостью в странах, где есть милитаристские тенденции. Например, возникшая недавно напряженность в отношениях между Австралией и Японией характеризует серьезность данной проблемы. Причина напряженности в том, что население Японии быстро растет, тогда как прирост населения Австралии невысокий, и его рост объясняется притоком иммигрантов. Такого рода напряженность в отношениях между странами довольно трудно смягчить, поскольку и та и другая сторона руководствуется совершенно справедливыми принципами.

Я полагаю, что в ближайшем будущем в странах Западной Европы и в Америке число рождений на тысячу человек населения не будет расти, если только правительства не предпримут какие-либо шаги в этом направлении. Но при этом не следует ожидать, что развитые в военном отношении страны будут сидеть смирно и смотреть, как другие государства пытаются изменить баланс сил простым увеличением рождаемости. В этом случае только мировое правительство способно решить вопрос о численности населения, потребовав от упорствующих стран введения контроля над рождаемостью. Иначе будет невозможно сохранение мира во всем мире.

Мы видим, что вопрос о численности населения является двусторонним. Мы должны опасаться как быстрого роста населения, так и стремиться к тому, чтобы его численность не уменьшалась. Первая тенденция стара как мир и существует в таких странах, как Португалия, Испания, Россия и Япония. Другая тенденция, наоборот, новая и пока наблюдается только в странах Западной Европы. Можно было бы говорить и о существовании этой тенденции в Америке, если бы здесь численность населения не росла из-за притока иммигрантов, что весьма желательно, поскольку число рождений среди природных американцев не очень велико.

Из-за стереотипов мышления опасность уменьшения численности населения нами еще не осознается. Пока что мы ограничиваемся проповедями моралистов и принятием законов, запрещающих пропаганду методов контроля над рождаемостью, но ничего не можем сделать, поскольку практика использования противозачаточных средств стала приметой быта во всех цивилизованных странах и покончить с нею уже невозможно. Привычка не замечать факты, связанные с сексом, настолько укоренилась в умах членов правительства и других важных лиц, что не приходится ожидать, будто она вдруг исчезнет. А ведь это очень вредная привычка, и я надеюсь только на то, что молодые люди наших дней, достигнув когда-нибудь высокого положения, не будут в этом отношении сколько-нибудь похожи на своих отцов и дедов. Будем надеяться, что они честно признают необходимость использования противозачаточных средств, – но только с тем условием, чтобы это не привело к уменьшению численности населения. Однако правильный курс, который должна избрать нация в случае заметного уменьшения ее численности, состоит, очевидно, в том, чтобы уменьшить бремя расходов, которые несет многодетная семья, и тем самым усилить тенденцию к росту численности населения.

Существует еще одна проблема, связанная с общепринятой моралью, которая могла бы быть с успехом решена, если бы моральный кодекс несколько изменился. Сейчас в Англии на два миллиона больше женщин, чем мужчин. Закон и традиционная мораль принуждают женщин оставаться бездетными, что ставит их, вне всякого сомнения, в приниженное положение. Однако если бы традиционная мораль терпимо относилась к матерям-одиночкам, а правительство помогало бы им воспитывать детей, многие из них, конечно, предпочли бы иметь детей а не то состояние, в котором они находятся сейчас. Моногамная семья существует благодаря допущению, что численность и мужчин, и женщин примерно одинакова. Когда это предположение фактически не выполняется, то жестоко и не гуманно заставлять этот арифметический излишек вести одинокое существование. И если появилась необходимость увеличить число рождений на тысячу населения, сохранение такой ситуации весьма нежелательно.

В связи с ростом наших знаний становится все более возможным – благодаря целенаправленным действиям – контроль над теми силами, которые до этого считались силами природы. К числу таких сил относится и численность населения. После принятия христианства численность населения не регулировалась ничем, кроме слепого инстинкта. Однако наступает время, когда численность населения должна находиться под строгим, осознанным контролем. Как и в случае контроля государства над воспитанием детей, мировое правительство должно и здесь вмешиваться и не допускать, чтобы контроль над численностью населения находился в руках соперничающих между собой милитаристских государств, как это имеет место сегодня.

Глава XVIII

Евгеника

Евгеника – это наука, которая занимается улучшением биологических характеристик породы людей посредством методов, дающих такой результат. Основные идеи евгеники можно найти уже у Дарвина, так что нет ничего удивительного в том, что президентом Евгенического общества является сын Чарлза Дарвина. Однако истинным родоначальником этой науки был Френсис Гальтон1, впервые подчеркнувший наследственный фактор в области достижений науки и культуры. В наши дни, например в Америке, о наследственности стали говорить даже на вечеринках. Американцы с консервативными взглядами утверждают, что характер взрослого человека в основном определяется его прирожденными способностями, тогда как радикально настроенные американцы, наоборот, утверждают, что все зависит от воспитания и наследственность здесь ни причем. Я не согласен ни с теми, ни с другими, равно как и с мнением, которое они вместе разделяют и которое является их общим предрассудком, будто итальянцы, славяне из юго-восточной Европы и некоторые другие – отсталые нации по сравнению с природными американцами, членами Ку-клукс-клана.

Однако пока что нет никаких данных, говорящих вполне определенно, что умственные способности человека зависят либо от наследственности, либо от образования. Чтобы решить этот вопрос научно, потребовалось бы отобрать несколько тысяч близнецов и воспитывать каждого из пары совершенно противоположным образом. Увы! Этот эксперимент трудно осуществить. У меня лично сложилось убеждение, которое, безусловно, является ненаучным и основано только на личных впечатлениях, что хотя каждого можно довести до состояния деградации с помощью скверного образования и воспитания – и это так и есть почти во всех случаях, – однако только люди с определенными природными способностями могут добиться выдающихся результатов в разных областях. Я убежден, что никакая совершенная система образования не может превратить юношу со средними способностями в первоклассного пианиста, что никакая самая лучшая школа в мире не смогла бы превратить кого-либо из нас в Эйнштейна, что Наполеон уже в школе в Бриенне обладал благодаря природной одаренности огромными преимуществами по сравнению со своими товарищами, что он не мог научиться стратегии, наблюдая, как его мать управляется с выводком своих драчливых сыновей. Я убежден, что как в этих случаях, так pi во всех менее ярко выраженных случаях природная одаренность при посредстве воспитания дает лучшие результаты по сравнению со средним уровнем. К тому же существуют совершенно очевидные факты, которые заставляют сделать такой вывод. Например, можно сказать, умный человек или идиот, обратив внимание на форму его черепа, которая едва ли является результатом воспитания и образования. Что же касается идиотизма, слабоумия и умственной отсталости, то ни один из самых фанатичных ниспровергателей евгеники не станет отрицать, что идиотизм, по крайней мере в большинстве случаев, есть врожденное явление. Точно так же каждый, кто знаком с кривой нормального распределения2, знает, что площади под противоположными концами этой кривой будут определять процентное отношение лиц с чрезвычайно высокими умственными способностями и с чрезвычайно низкими. Следовательно, из факта различия природных умственных способностей не надо делать никаких широковещательных выводов, кроме, пожалуй, одного, хотя и несколько сомнительного: умные люди гораздо предпочтительнее, чем те, кто совсем не умен. Это, по сути дела, и есть два основных положения, которые исповедуют все, кто занимается евгеникой. Следовательно, не надо высмеивать эти положения, к каким бы выводам вы ни пришли, обращая внимание на некоторые детали в рассуждениях защитников евгеники.

О евгенике написано невероятное количество чепухи. Среди ее сторонников есть и такие, которые, кроме биологических основ евгеники, хотят присовокупить к ней еще и некоторые социологические гипотезы довольно сомнительного качества. Например, вроде таких: человек добродетелен настолько, насколько велик его годовой доход; нищета передается по наследству (увы, весьма часто!) и, следовательно, является биологическим, а не общественным явлением; если число рождений среди богатых будет расти, а среди бедных уменьшаться, то со временем все станут богатыми. По поводу того, что рождаемость среди бедных гораздо выше, чем среди богатых, было поднято много шума. Но я не считаю этот факт достойным сожаления, поскольку никто не может мне доказать, что богатые в каком-либо смысле превосходят бедных. Собственно говоря, и печалиться-то не из-за чего, поскольку рождаемость среди бедных слоев населения падает с каждым годом и сейчас такая же, какая была среди богатых девять лет назад[28]. В то же время есть и такие факторы, которые, безусловно, влияют на рождаемость нежелательным образом. Например, правительственные чиновники и полиция намеренно создают трудности по распространению информации о контроле над рождаемостью. В результате она не доходит до необразованных слоев населения, и эти люди ничего не знают о противозачаточных средствах и обременены большими семьями. В конце концов эта информация когда-нибудь дойдет и до них. Жаль только, что из-за обскурантистской политики властей несчастные люди будут пытаться решить проблему с помощью абортов[29].

Важно знать, что в евгенике существуют два направления, одно из которых можно назвать позитивным, другое – негативным. Первое занимается тем, как стимулировать рождение людей хорошей породы. Второе направление уже нашло себе практическое применение: например, в ряде штатов Америки приступили к стерилизации некоторых лиц и ожидают, что это будет сделано и в Великобритании. Против таких мер имеются, конечно, возражения, но они, на мой взгляд, ничем не оправданы. Как известно, у слабоумных женщин рождается множество незаконных детей, которые совершенно бесполезны для общества. Если бы эти женщины были стерилизованы, они чувствовали бы себя гораздо лучше, поскольку они беременеют отнюдь не по причине чадолюбия. То же можно сказать и о слабоумных мужчинах.

Однако принудительная стерилизация таит в себе громадную опасность, поскольку власти могут рассматривать появление любого неординарного мнения или критического суждения как признак слабоумия. Вероятно, с этой опасностью придется смириться, поскольку иначе было бы трудно избавиться от большого числа идиотов, слабоумных и умственно отсталых. И все-таки я считаю, что применение стерилизации должно быть ограничено и ей должны подлежать лишь лица, признанные умственно-дефективными. Я против закона, принятого в штате Айдахо, согласно которому стерилизации подлежат «умственно дефективные, эпилептики, преступники-рецидивисты, нравственные дегенераты и сексуальные извращенцы». Относительно двух последних категорий мнения сильно расходятся, и они совершенно по-разному определяются в разных странах. Согласно закону штата Айдахо, стерилизация Сократа, Платона, Юлия Цезаря и апостола Павла была бы вполне оправданной3. Кроме того, преступники-рецидивисты могут страдать какими-либо неврозами, и, по крайней мере, теоретически их можно излечить с помощью методов психоанализа, поскольку неврозы не являются наследственными заболеваниями. И в Англии, и в Америке уголовное законодательство в отношении психически больных лиц сформулировано при полном неведении об исследованиях психоаналитиков и характеризуется тем, что в нем просто свалены в кучу психические заболевания разного типа только на том основании, что у них имеются схожие симптомы. Короче говоря, это законодательство отражает знания в этих вопросах, которые считались верными тридцать лет назад. И это доказывает, как опасно принимать законы в таких вопросах, относительно которых наука не пришла к единому мнению или решение которых по прошествии времени признано вследствие развития науки ошибочным. Однако суды руководствуются статьями закона, отражающими устаревшие научные взгляды и тем самым задерживают пересмотр законодательства в свете новых достижений науки.

Только умственная дефективность является, на мой взгляд, достаточно определенным критерием для вынесения судебного решения о принудительной стерилизации. О ее признаках можно судить на основании объективных данных, которые невозможно оспорить. Но решение о том, что то или иное лицо является нравственным дегенератом, уже можно оспорить, потому что одно и то же лицо может рассматриваться какой-либо группой лиц как нравственный дегенерат, тогда как другой – как пророк. Возможно, в будущем закон сможет принимать решение и по этим вопросам, но только при том условии, что будет опираться на научные исследования, а не на моральные инвективы, выдаваемые за последнее слово науки, как это, несомненно, происходит в некоторых штатах Америки.

Теперь я перейду к рассмотрению вопросов, изучаемых позитивной евгеникой. Здесь имеются гораздо более интересные возможности, хотя их реализация принадлежит будущему. Основная проблема, которой занимается позитивная евгеника, заключается в подборе для последующего брака партнеров, которые могли бы произвести на свет потомство – желательно многочисленное, – удовлетворяющее требованиям евгеники. В настоящее время все происходит как раз наоборот. Возьмем, к примеру, какого-нибудь очень умного мальчика, поступившего в начальную школу; лишь получив специальность и имея в конце концов возможность обеспечить семью, он женится в возрасте 30–35 лет. А вот его одноклассник примерно того же социального происхождения и не очень чтобы умный женится не позднее 25 лет. Для представителей среднего класса затраты на получение образования являются тяжелым бременем и вследствие этого не позволяют им обзаводиться большой семьей. Вероятно, они в среднем более интеллектуально развиты, чем представители других классов, и поэтому указанное выше ограничение достойно лишь сожаления. Поэтому простейшим решением этой проблемы было бы предоставление бесплатного образования – включая и университетское – детям из семей, принадлежащих к среднему классу. Короче говоря, благодаря заслугам родителей был бы облегчен путь в науку для их детей. Это позволило бы самым умным молодым людям избежать напряжения и непосильной работы, которая наносит непоправимый вред их интеллекту и физическому здоровью в то самое время, когда они еще не достигли своего совершеннолетия. Но вряд ли возможно, чтобы государство в Англии или в Америке позаботилось о том, чтобы семьи высококвалифицированных специалистов были большими – ведь это противоречит принципам демократии.

Евгеника как наука основана на предположении, что между людьми нет равенства; в то время как основной принцип демократии заключается в том, что все люди равны. Получается, что евгеника с ее идеями и методами в общественно-политическом смысле неприемлема для демократического сообщества, поскольку она не только доказывает, что существует незначительное число таких людей, как идиоты и слабоумные, но также и то, что существует незначительное число таких людей, которые превосходят по своим умственным способностям остальных. Первый вывод льстит мнению большинства; однако второй вызывает негодование. Можно ожидать, что меры, предпринятые для реализации первой рекомендации евгеники, получат поддержку большинства; тогда как второй вывод никогда не найдет практического воплощения.

Хотя в настоящее время затруднительно определить, кто принадлежит к самой лучшей породе, тем не менее каждый, кто задумается над проблемой, несомненно, согласится, что различия между людьми действительно существуют и что наука когда-нибудь, быть может, даст критерии такого различия. Давайте только представим себе, чтобы сказал фермер тому, кто убеждал бы его дать всем его быкам равные возможности? Как известно, бык-производитель выбирается очень тщательно, с обязательным учетом того, какие надои молока были у коров, принадлежащих к его родословной. Мимоходом заметим, что представители этого биологического вида не знакомы ни с наукой, ни с искусством вообще, ни с военным искусством в частности, что выдающиеся особенности принадлежат только коровам и быки нужны лишь для передачи по наследству этих особенностей.

Породы всех видов домашних животных были выведены опытным путем, который приобрел со временем научную форму. Вне всякого сомнения, эта наука может быть применена и к человеческим существам с целью получения желаемых результатов. Разумеется, надо прежде всего решить трудный вопрос: что мы в этом случае хотим получить. Если мы хотим вывести породу людей, наделенных большой физической силой, то очевидно их умственные способности будут довольно низкими. Если, наоборот, получить породу с высокими умственными способностями, то они могут оказаться физически слабыми и подверженными различным заболеваниям. Если попытаться получить породу людей эмоционально уравновешенных, то мы рискуем навсегда расстаться с искусством. Кроме того, на все возникающие здесь трудные вопросы мы не можем получить ответ, потому что в настоящее время позитивная евгеника еще не существует как наука. Возможно, в течение ближайших ста лет теория наследственности и биохимия добьются таких больших успехов, что появится новая раса людей, превосходящая ныне существующую.

Но если бы такая наука все-таки появилась, то семья пережила бы такую катастрофу, которую невозможно себе представить. Для того чтобы строго научно заняться выведением новой породы людей, потребовалось бы отобрать в каждом поколении два или три процента лиц мужского пола и примерно двадцать пять процентов лиц женского пола, предназначенных для производства потомства. Предварительно по достижении возраста половой зрелости проводилось бы исследование, по результатам которого все кандидаты, не удовлетворяющие поставленным требованиям, подвергались бы стерилизации. В этом случае отец ребенка имея бы с ним такую же связь, как бык или жеребец, а мать стала бы своего рода специалисткой и профессионалом, не имеющей ничего общего с другими женщинами в смысле своего образа жизни.

Хочу предупредить заранее, я не ожидаю, что нечто подобное когда-либо появится в будущем; более того, эта утопия настолько мне отвратительна, что я против того, чтобы она осуществилась. И все-таки если посмотреть на все это объективно, то ее реализация могла бы дать замечательные результаты. Для примера предположим, что осуществление этой утопии произошло в Японии и после селективного отбора в трех поколениях получена порода, в которой мужские особи умны, как Эдисон, и наделены такой же физической силой, как чемпион по боксу. Если тем временем в остальных странах все будет идти обычным порядком, то в случае военного конфликта с Японией они потерпят поражение. Возможно, японцы не станут рисковать такими людьми и будут вести войну с помощью наемников из других стран, а селекционированных людей будут использовать для создания новой военной техники, которая обеспечит им безусловную победу. Разумеется, слепая преданность и даже обожествление государства должны прививаться в такой системе с раннего детства. Может ли кто-либо сказать, что подобное развитие событий вообще невозможно в будущем?

Среди определенного круга политиков и публицистов очень популярна евгеника, которую следует назвать расовой. Для нее характерно убеждение, что одна из рас или один из народов (разумеется, именно к ним принадлежит политик или публицист) во всех отношениях превосходит все другие и имеет право применить военную силу, чтобы численность этой расы или народа увеличивалась за счет низших рас и народов, обязанных подчиняться высшей расе. Наилучшим примером такого рода является пропаганда нордической расы в Соединенных Штатах, где ее положения стали статьями закона об иммиграции. Между прочим, защитники расовой евгеники любят ссылаться на дарвинский принцип – выживает сильнейший; странно только, что те же самые люди требует запретить преподавание основ дарвинизма в школах и колледжах. Печально, что политическая пропаганда взяла на вооружение расовую евгенику, но мы на время забудем об этом и попытаемся рассмотреть данный вопрос объективно.

С точки зрения наивысших достижений, нет никакого сомнения, что одна раса может обладать превосходством в отношении другой. Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия, безусловно, внесли гораздо больший вклад в мировую цивилизацию, чем населявшие эти территории аборигены. По-видимому, вполне справедливо считать негров стоящими в среднем на более низком уровне, чем белые люди, хотя для работы в тропиках они просто незаменимы. Их полное исчезновение – не говоря уже о том, что это было бы негуманно, – было бы весьма нежелательно. Странно, что столько псевдонаучной чепухи говорится о расовой неполноценности некоторых народов Европы; очевидно, с помощью этого пытаются скрыть свои политические интересы. Я также не вижу никаких оснований считать желтую расу хоть в каком-то отношении стоящей ниже благородной белой расы. Ясно, что расовая евгеника служит прикрытием пропаганды шовинизма.

Юлиус Вольф[30] приводит статистические данные о том, насколько число рождений на тысячу человек населения превосходит число смертей в различных странах. Во Франции этот показатель равен 1,3, в Соединенных Штатах – 4,0, в Швеции – 5,8, в Индии – 5,9, в Швейцарии – 6,2, в Англии – 6,2, в Германии – 7,8, в Италии – 10,9, в Японии – 14,6, в России – 19,5 и в Эквадоре, который является мировым лидером в этом отношении, этот показатель равен 23,1. К сожалению, среди этих стран нет Китая из-за отсутствия статистических данных.

Из этого Юлиус Вольф делает вывод, что Запад будет со временем поглощен Востоком, т. е. Россией, Китаем и Японией. Чтобы его опровергнуть достаточно привести в пример Эквадор, но я не собираюсь этого делать. Я еще раз сошлюсь на ранее приводимые мною данные из его книги о рождаемости среди бедных и среди богатых в Лондоне, показывающие, что число рождений среди бедных сейчас примерно такое же, какое было среди богатых несколько лет назад. То же самое может произойти с Востоком. Когда туда придет индустриализация и в быт войдут элементы западного образа жизни, число рождений значительно уменьшится. Кроме того, военная угроза со стороны любой из восточных стран становится реальной лишь тогда, когда в стране начинает развиваться промышленность, способная производить различные виды вооружения. Следовательно, мы можем сделать вывод, что если бы когда-нибудь Восток занял доминирующее положение – чего так ужасно боятся западные шовинисты, подражающие в этом бывшему кайзеру5, – то, вообще говоря, ничего бы страшного не произошло, хотя нет никаких оснований считать, что это когда-нибудь случится. Тем не менее подстрекатели войны не успокоятся и будут по-прежнему пугать людей этим жупелом до тех пор, пока международный авторитетный орган не позволит правительству той или иной страны принять меры к увеличению численности населения.

Здесь мы снова сталкиваемся с опасностями, грозящими миру в связи с развитием науки в условиях незатихающих конфликтов между странами. Ведь наука дает нам в руки средства для реализации наших планов, но если эти планы носят агрессивный характер, то катастрофа неизбежна. Если мир будет по-прежнему полон ненависти и злобы, то чем научнее он будет становиться, тем он будет ужаснее. Следовательно, если в мире не будет больше ни ненависти, ни злобы, это и будет истинным прогрессом человечества. До сих пор существование каждого из нас находилось под влиянием достойной порицания этики отношений между полами и неправильного полового воспитания. Именно поэтому отказ от старой этики отношений между полами и замена новой этикой являются жизненно важной необходимостью нашего времени.

Если эта новая этика отношений между полами будет руководствоваться наукой и будет лишена предрассудков, то, с точки зрения этических норм личного поведения, она, в первую очередь, должна будет принять во внимание рекомендации евгеники. Это означает, что мужчина и женщина должны осознать свою ответственность за те качества и особенности, которыми будут обладать их дети. Это также означает, что для половых отношений не будет никаких ограничений, поскольку использование противозачаточных средств позволяет сделать зачатие ребенка особенным актом, а не просто следствием полового сношения. Вследствие разных причин, связанных с экономикой – мы говорили о них в предыдущих главах, – отец не будет, по-видимому, играть большой роли во всем, что связано с воспитанием детей. Следовательно, единственным побудительным мотивом при выборе отца своего будущего ребенка для женщины будет ее желание иметь именно этого мужчину в качестве своего любовника и спутника жизни. Для женщины также станет возможным – без каких-либо жертв в смысле своего будущего счастья – выбрать отца своих детей согласно рекомендациям евгеники и в то же время удовлетворить свои требования сексуальной привлекательности. Для мужчины тоже будет гораздо легче избрать женщину, будущую мать своих детей, к которой он будет испытывать сильное желание.

Все те, кто считает, как и я, что отношения между полами затрагивают в значительной степени интересы общества, поскольку в результате этих отношений на свет могут появиться дети, должны сделать из этой посылки два вывода, касающиеся новой морали: во-первых, любовь должна быть свободной всегда, когда не затронуты интересы детей; во-вторых, вопрос о зачатии ребенка должен быть поставлен в строгую зависимость от этических соображений, чего мы не наблюдали раньше. Теперь рождение ребенка уже не будет сопровождаться ни определенными словами, произносимыми священником, ни документом, полученным родителями ребенка в каком-то учреждении, поскольку ни от того, ни от другого не зависят ни здоровье, ни умственные способности ребенка. Все, что теперь будет необходимо, – это личные и наследственные качества родителей, которые они передают своим детям. Когда наука будет в состоянии дать ответ на данную проблему с достаточной степенью определенности – а не с какой-то вероятностью как теперь, – на этические взгляды общества может будет посмотреть с точки зрения евгеники. Мужчины с прекрасной наследственностью всегда будут востребованы в качестве отцов, в то время как другие, быть может очень хорошие любовники, будут отвергнуты, потому что не подходят для этой роли. Институт брака, каким он был до сих пор, несовместим в силу своей природы с подобными рассуждениями и предположениями, и именно поэтому многие полагают, что возможности евгеники в этом отношении весьма ограничены. Но все на свете меняется, и со временем и этот барьер будет преодолен. Вся та серьезность и высокое социальное назначение, которые моралисты в прошлом связывали с институтом брака, перейдут на появление нового поколения людей, если, конечно, мир согласится изменить этические нормы в соответствии с наукой. Точка зрения евгеники, первоначально воспринятая лишь в кругу научно образованных людей, будет постепенно захватывать все более широкие слои населения. В конце концов она будет закреплена в кодексе Законов, что приведет к поощрению желательных браков и к наказанию тех лиц, браки которых нежелательны, скорее всего в денежном выражении.

Все вышесказанное о вмешательстве науки в наши самые интимные чувства не может не вызвать чувства отвращения. Но в оправдание этого можно сказать, что мы терпели вмешательство религии гораздо дольше. Наука еще очень молода и не имеет такого влияния и авторитета, которыми в силу традиции обладает религия; со временем наука тоже приобретет авторитет и влияние и заставит людей подчиняться своим принципам точно так же, как они подчинялись религиозным догмам, Благополучное существование будущих поколений не стало – увы, это печальная истина – тем императивом, который сдерживал бы – а еще лучше, – держал бы под контролем среднего человека, когда тот охвачен какой-либо страстью. Но если эта благородная идея станет частью глубоко осознанной этической системы, и общество будет не только хвалить или порицать, но также применять экономические и карательные меры, эта идея станет для всех законопослушных членов общества принципом, который нельзя игнорировать. Религия возникла на заре истории, тогда как наука существует, по крайней мере, четыре столетия. Когда наука станет такой же старой и такой же почитаемой, она будет контролировать наше существование так же, как это когда-то делала религия. И мне кажется, когда-нибудь настанет такое время, что люди восстанут против тирании науки. И если все так и будет, то уж лучше тирания науки, чем какая-либо другая.

Глава XIX

Секс и человеческое счастье

В данной главе я вновь вернусь к вопросам, рассмотренным в первых главах, но уже с точки зрения влияния секса и моральных норм в отношениях между полами на счастье и благополучие личности. Речь пойдет не только о реальных половых отношениях и о периоде жизни человека, когда эти отношения являются частью его жизни. Все, что связано с сексом, оказывает свое влияние на человека, когда он еще ребенок или подросток и даже когда он старик, и оказывает это влияние самым разным образом – как хорошим, так и плохим в зависимости от обстоятельств.

Влияние традиционной морали начинается еще в детстве с того момента, как от ребенка требуют без объяснения причин не делать того или другого. Едва он научится ходить, ему уже говорят, чтобы он не касался руками определенных частей тела, говорил шепотом, когда почувствует позыв на экскрацию, и требуют чтобы этот физиологический процесс происходил, когда его никто не видит. Какие-то части его тела имеют особенности непонятные ребенку, и это вызывает у него повышенный к ним интерес. Ребенка начинает интересовать и такая интеллектуальная проблема, как и откуда появляются дети; получив от взрослых уклончивые и явно неправдивые ответы на свой вопрос, он начинает думать над этим, когда он один. Я знаю мужчин, далеко еще не старых, которым в детстве говорили очень серьезным тоном, застав их в тот момент, когда они касались руками половых органов, следующее: «Ты непременно умрешь, если будешь делать это!». Довольно часто детям грозили всякими карами, например, кастрацией, но в большинстве случаев утверждали, что они сойдут с ума. В результате такого воспитания у детей появлялось чувство вины и страха при мысли о чем-либо, связанном с сексом. Эта связь становилась со временем подсознательной. Если бы это было возможно, то мне хотелось бы провести статистический опрос среди взрослых мужчин, считающих, что они нисколько не верят во все эти запугивания; всем им был бы задан один и тот же вопрос: могли бы они совершить половой акт с чужой женой во время грозы точно так же, как в любое другое время? Мне почему-то кажется, что девяносто процентов опрошенных, положа руку на сердце, скажут, что в них непременно ударила бы молния.

Хотя следы садизма и мазохизма присущи каждому психически нормальному человеку, они в своей извращенной форме являются результатом травмы, нанесенной психике индивида. У мазохиста она проявляется в том, что он чувствует себя виновным при совершении полового акта. Садист считает, что причиной травмы является женщина-искусительница. Но эти травмы показывают, какое глубокое влияние на психологию ребенка оказывают чрезмерно строгие моральные проповеди. Необходимо, чтобы все, кто занимается воспитанием детей, особенно самых маленьких, были хорошо осведомлены в области детской психологии.

В детстве и особенно в подростковом периоде родители и воспитатели часто сталкиваются с капризами, упрямством, грубостью и иногда неэтичными поступками ребенка или подростка, которые в общем-то вполне естественны, если не заходят слишком далеко. Однако во всем, что касается нарушения запретов, связанных с сексом, наказание со стороны взрослых может быть очень серьезным, и дети, конечно, чувствуют эту разницу. Если ребенок взял из кладовой без спроса фрукты, вы, быть может, рассердитесь и сделаете ему выговор, но вы не увидите в его поступке ничего ужасного. Совсем другое дело, если вы, человек старых взглядов, вдруг застали ребенка в тот момент, когда он занимается мастурбацией. Тогда вы делаете ребенку не просто выговор, тогда в вашем тоне звучат ужас и негодование, потому что вы видите, как низко пал в ваших глазах ребенок (или подросток). Ваш тон, ваше негодование производят на ребенка неизгладимое впечатление, и он совершенно верит вам, что мастурбация принесет ему страшный вред. Конечно, он будет заниматься ею по-прежнему.

Так ребенку нанесена психическая травма, которую он пронесет через всю свою жизнь. С этого момента он считает себя грешником, но продолжает делать то же, что и раньше, утешая себя тем, что об этом никто не узнает. Чувствуя себя глубоко несчастным, он – став уже взрослым – мстит всем за свое несчастье, преследуя других, кто слабее его. С детства привыкнув обманывать, он в конце концов становится законченным лицемером, преследующим любую мысль или деятельность, с которыми он не согласен – и все это только потому, что его родители или воспитатели совершили ошибку в том, что они считали высокой моралью. Нельзя допустить, чтобы в жизни детей стали господствовать чувства вины, стыда и страха, потому что их жизнь должна быть веселой, счастливой и непосредственной. Дети не должны бояться своих импульсивных желаний, исследования самых простых вещей (natural facts). Они не должны скрывать в глубокой тайне свою инстинктивную жизнь, пытаться загнать глубоко в подсознание импульсивные желания, которые они не в силах побороть. Если мы хотим, чтобы наши дети выросли и стали хорошими людьми, интеллектуально честными, бесстрашными, когда дело касается интересов общества, полными энергии, когда надо действовать, и терпимо относящимся к инакомыслию, то нам с самого раннего детства надо так построить систему воспитания, чтобы этот результат был достигнут. Но пока методы воспитания имеют много общего с тем, как дрессировщики учат медведей танцевать. Делается это таким образом: медведя выпускают на нагретый лист железа и играют танцевальную музыку; медведь переступает с одной лапы на другую, не желая обжечься; так делают много раз, и вот наконец его выпускают на арену, и он под музыку начинает «танцевать» к радости маленьких детей и взрослых. Примерно такой же метод используют взрослые, когда замечают, что ребенок касается своих половых органов. Они начинают запугивать его, и в результате, будучи уже взрослым, он все еще «танцует» под мелодию, напетую ему воспитателями, даже не осознавая, почему его половая жизнь сложилась так несчастливо.

Когда ребенок становится подростком, традиционные взгляды на половой вопрос причиняют ему еще больше неприятностей. Многие мальчики чувствуют стыд, не понимая, что с ними происходит, когда они впервые испытали ночью поллюцию. Кроме того, они обнаруживают в себе импульсивные желания, о которых предупреждали взрослые, называя их низкими. Но эти желания настолько сильны, что не отпускают их ни днем, ни ночью. В то же самое время самые лучшие из них наряду с этими желаниями мечтают об идеальной любви, которая для них не одно и то же, что секс. Согласно манихейской доктрине1, которая оказала влияние на христианство, идеальные чувства, мечты об идеальной любви и плотские желания существуют не только порознь друг от друга, но и находятся в постоянной борьбе между собой. Я хочу привести по этому случаю слова одного моего друга-интеллектуала:

Я убежден, что я был одним из нетипичных подростков, настолько был велик во мне разрыв между плотским и идеальным. Я мог часами читать стихи Шелли и повторять, вздыхая:

Так бабочка мечтает о звезде,Так ночь обнять желает утро.

И вдруг в одно мгновение я срывался с этих высот, пытаясь подглядеть, как раздевается служанка. Конечно, мне было потом стыдно. Мои высоты были иллюзорными – с их помощью я пытался скрыть свой страх перед сексом.

Всем известно, как часты неврозы в подростковом возрасте, как обычно уравновешенный подросток вдруг выходит из себя. Маргарет Мид2 в своей книге «Инициация на Самоа» утверждает, что неврозы у подростков совершенно неизвестны среди островитян, и объясняет этот факт тем, что здесь имеет место свобода половых отношений. Правда, с появлением на острове христианских миссионеров эта свобода была несколько урезана.

Мисс Мид беседовала с некоторыми девушками, живущими при миссии, и установила, что они все это время занимались мастурбацией или лесбиянством, тогда как остальные девушки поддерживали нормальные половые отношения. Наши самые знаменитые школы для мальчиков отличаются в этом отношении от самоанской миссии только тем, что влияние на психику английского школьника может привести к серьезному неврозу, поскольку он всей душой верит своим воспитателям, тогда как самоанские девушки относятся к проповедям миссионеров как к причудам белых людей, которые вызывают у них смех.

Когда подросток становится юношей, он опять сталкивается с неприятностями в связи с сексом, которых могло бы и не быть. Если он остается девственником, то необходимость держать под контролем свои желания делает его рассеянным и робким, так что, когда он наконец женится, он уже не может иначе освободиться от самоконтроля, как только путем грубого и агрессивного обращения со своей женой, и, конечно, теряет ее как партнера. Если он идет к проституткам, разрыв между плотским и духовным аспектами половых отношений, начавшийся еще в подростковом возрасте, теперь только усиливается. В результате его отношения с женщинами либо носят платонический характер, либо, как он сам считает, низкий и отвратительный. К этому следует еще добавить риск заразиться венерической болезнью.

Возможно, что у юноши появится связь с девушкой его круга и все у него пойдет гладко. Но и в этом случае ему придется скрывать эту связь ото всех и встречаться с девушкой урывками и сразу расставаться. Молодые люди отчасти из-за присущего им снобизма, отчасти из-за нежелания в таком возрасте иметь детей не желают вступать в брак. Кроме того, поскольку получить развод трудно, ранний брак таит в себе большую опасность: когда молодым людям было по двадцать лет, они считали, что идеально подходят друг другу, но через десять лет они вдруг поняли, что между ними мало общего. Постоянные отношения с одним и тем же партнером являются для многих трудной проблемой, если до этого они не приобрели некоторый опыт в мимолетных связях. Если бы мы смотрели на половые отношения с точки зрения здравого смысла, у нас не было бы возражений против временных браков среди студентов университета, при условии, что браки будут бездетны. Это помогло бы молодым людям освободиться от постоянных, навязчивых мыслей о сексе, которые так мешают плодотворной работе; благодаря таким бракам они многое узнали бы о противоположном поле, поскольку это знание весьма желательно, если мужчина и женщина вступают в брак с намерением иметь детей. Такой временный брак позволил бы молодым людям наслаждаться любовью без уверток и обмана, без страха заболеть венерической болезнью – без всех тех опасностей, которые отравляют в юности любовные приключения.

Рассмотрим теперь довольно большую группу женщин, которые в силу разных обстоятельств вынуждены оставаться незамужними. Их положение нельзя назвать счастливым, и иногда оно вызывает неврозы. Вину за это должна взять на себя традиционная мораль. Разумеется, я, как и многие другие, знал незамужних женщин, довольных своим положением, в высшей степени добродетельных и вызывающих глубокое уважение и восхищение своими человеческими качествами. Но я убежден, что в большинстве случаев все обстоит иначе. Психология женщины, не знавшей половых отношений и остающейся девственницей, отягчена чувством страха, смешанным с чувством робости и неуверенности, и в то же время инстинктивным, подсознательным чувством ревнивой зависти и ненависти ко всем нормальным людям, поскольку она хотела бы наказать их за то, что у них есть то, чего у нее нет. Я готов поверить, что интеллектуальный потенциал большинства старых дев невысок, и склонен также думать, что женщины отстают в интеллектуальном развитии – увы, этот факт существует главным образом потому, что их любознательность сдерживает страх половых отношений, который сидит в их психологии.

Однако ничем нельзя оправдать ситуацию, когда женщины вынуждены сохранять девственность только из-за того, что им не удалось найти себе мужа. Но эта печальная ситуация характерна лишь для наших дней, ее не было тогда, когда число мужчин и женщин было практически одинаковым. Несомненно, что эти женщины тоже хотят быть счастливыми и не хотят, чтобы их жизнь проходила впустую. И это является серьезным доводом в пользу необходимости изменения традиционного кодекса морали отношений между полами.

Но и брак, на который обыкновенно смотрят как на клапан для секса, очень страдает от излишней строгости кодекса. Неврозы, полученные в детстве и отрочестве, печальный опыт общения с проститутками и привитое молодым женщинам отвращение к половым отношениям, для того чтобы они оставались девственницами, – все это делает брак несчастливым. Во время ухаживания за ней хорошо воспитанная девушка, которая испытывает нормальное половое чувство, не в состоянии отличить, есть ли между нею и молодым человеком какие-то общие интересы и симпатии или ее притягивает к нему его сексуальная привлекательность. Она, не задумываясь, выходит замуж за первого мужчину, который разбудил в ней женщину, и лишь очень поздно, когда лихорадка половой любви прошла, понимает, что между ними нет ничего общего. Их половое воспитание было построено таким образом, что она была полна робости и стыда, тогда как он был полон желания скорей овладеть ею. И она и он были несведущи в тонких вопросах половых отношений, и нет ничего удивительного, что их брак оказался неудачным, поскольку их отношения не удовлетворяли ни его, ни ее. Они даже не смогли объяснить друг другу, в чем дело и почему они несчастны в браке, потому что она не привыкла говорить откровенно о таких вещах, а он говорил о них только с приятелями или с проститутками. Они провели в молчании самые интимные моменты своей жизни – она лежала потом не в силах заснуть, неудовлетворенная и пытающаяся понять, почему все так плохо; у него, наверное, мелькнула мысль, которую он сначала прогнал, но которая затем вернулась, что даже проститутка более щедра на ласки, чем его законная жена. Ему была оскорбительна ее холодность, а ей в ту же самую минуту было мучительно тяжело от того, что он не смог возбудить ее. Все их несчастье в том, что они не смогли заговорить о вещах, которые считали неприличными.

Сначала в детстве, потом в отрочестве и юности и наконец в браке старая мораль старалась пропитать ядом любовное чувство, омрачить его чувством страха, взаимного непонимания, раскаяния и тоски, пыталась отделить в нем телесное половое желание от духовного стремления к идеальной любви, превращая первое в чисто животный импульс, а второе просто умерщвляя. Все, чем эта мораль занималась, было направлено против живой жизни, потому что телесное и духовное не должны враждовать друг с другом в процессе жизни; между ними нет ничего несовместного, потому что каждое из них расцветает и приносит плод лишь в тесном союзе с другим. Когда мужчина и женщина любят друг друга по-настоящему, в их любви нет места страху, потому что душа и тело одного соединяются с душой и телом другого, не опасаясь, что идеальная сторона любви перевесит телесную и, наоборот, что телесное помешает духовному. Истинная любовь подобна дереву – ее корни глубоко в земле, тогда как крона купается высоко в небе.

Но любовь не может расти и цвести, если ей пытаются поставить препоны из табу и мрачных предрассудков, помешать ей с помощью отповедей и запугиваний. Любовь мужчины и женщины и любовь родителей и детей составляют основы эмоциональной жизни людей. Принижая первую, старая мораль делала вид, что она тем самым возвышает вторую. Но от этого любовь родителей к детям не могла не пострадать, потому что унижена была любовь родителей друг к другу. Дети, рожденные во взаимной радости и любви, растут, согреваемые любовью родителей, здоровыми, физически крепкими, в родстве с природой и окружающим миром, лишенными эгоистических чувств, прямыми и открытыми и добиваются успеха. Все, однако, происходит иначе, когда супружеская любовь родителей не удалась, когда каждый страстно хочет еще раз найти любовь, когда он или она обращаются к беспомощным детям в поисках сочувствия и любви, которых они не получили в браке, – тогда они вносят смятение в души детей и зарождают в их душах будущие несчастья и неврозы. Бояться любви – значит бояться жизни, и те, кто боится жизни, уже на три четверти мертвы.

Глава XX

Секс как ценность среди других ценностей человеческого существования

Автор, затронувший тему половых отношений, всегда может быть обвинен теми, кто находит ее недостойной внимания, в своего рода мании писать об этом предмете. Некоторые считают, что ему не следует навлекать на себя брань лицемеров, скрывающих свои похотливые чувства, если, конечно, его интерес к предмету не разросся до таких масштабов, что поглотил сам предмет. Эта точка зрения характерна лишь для тех, кто выступает за изменения в традиционной этике. Однако те, кто призывает преследовать проституток, и те, кто, наоборот, хочет проституцию узаконить, выступают вместе против торговли «белыми рабынями», но резко возражают против того, чтобы во внебрачных связях не видели ничего ужасного и неприличного. Тех же, кто угрожает женщинам, носящим короткие юбки и красящим губы, и тех, кто шпионит на пляжах в надежде найти женщину в неприличном пляжном костюме, почему-то не принято считать помешанными на сексе. Но именно они, а не авторы, выступающие в защиту свободы половых отношений, помешаны на этом предмете. Вообще говоря, строгая мораль в вопросах, связанных с сексом, является своего рода реакцией против похотливых желаний. Если эти желания овладели человеком, у него появляются неприличные мысли, которые стали неприличными отнюдь не потому, что они содержат в себе что-то сексуальное, но потому, что ярая приверженность к строгой морали сделала эти мысли нечистыми и нездоровыми во всем, что связано с сексом. Я совершенно согласен с отцами церкви: маниакальное пристрастие ко всему, что так или иначе напоминает о сексе, есть большое зло. Я только не согласен с теми методами, которые они считали наилучшими для избежания этого зла. Например, общеизвестно, что св. Антоний1 был одержим сексом в гораздо большей степени, чем кто-либо из живших на земле и предававшихся своим сладострастным мечтаниям. Я мог бы привести похожие примеры из не столь далекого прошлого, но не хочу этого делать, боясь привлечения к суду за оскорбление личности.

Сексуальная потребность так же естественна, как потребность есть и пить. Нам неприятно видеть обжору или алкоголика, потому что они сделали из естественной потребности маниакальную страсть, которой подчинены и мысли и эмоции. Зато нам приятно видеть, как человек с большим удовольствием и аппетитом съедает разумное количество пищи, чтобы утолить свой голод. Правда, существуют аскеты, которые снизили потребность в пище до такого минимума, который лишь не позволяет умереть от голода. Но у них мало последователей. Пуритане с их твердой решимостью покончить с радостями половой жизни, кажется, перегнули палку даже по сравнению с аскетами, ограничившими свои потребности в пище. Как писал один критик пуритан, живший в XVII веке:

Ты любишь плотный ужин, а после ночь любви?Так сядь за стол с святыми и с грешниками спи.

И все-таки пуританам не удалось полностью победить телесную природу человека. Подавление сексуальных импульсов обернулось у них пристрастием к обжорству. Между прочим, католическая церковь рассматривала обжорство как один из семи смертных грехов. Например, Данте поместил обжору в самой глубине ада. Однако к обжорству трудно применить строгие критерии греха – невозможно сказать, где кончается желание хорошо поесть и начинается обжорство. Впрочем, каждый из нас знает какого-нибудь обжору. Хотя мы относимся к нему пренебрежительно, но мы его не осуждаем. Кроме того, маниакальная страсть поглощать пищу почти не наблюдается среди тех, кому никогда не пришлось испытать муки голода. Все нормальные люди садятся за стол для того, чтобы, выйдя из-за стола, затем забыть о еде и заниматься делом до тех пор, пока опять не захочется есть.

Что же касается последователей аскетизма, то поневоле подумаешь, не снятся ли им иногда роскошные столы, полные яств и ваз с фруктами? Я уж не говорю о затерянных в Антарктике исследователях, сидящих на скудной диете из китовой ворвани и мечтающих о том, как они будут ужинать в «Карлтоне», когда вернутся домой.

Если принять во внимание факты и согласиться с тем, что секс не имеет ничего общего с манией, то моралист должен смотреть на секс как на еще одну потребность, в чем-то похожую на потребность в пище, а не так, как смотрит на пищу отшельник из Фиваиды. Конечно, эта потребность другого рода, чем потребность в еде и питье – ведь можно прожить и без секса, а без пищи и воды – нельзя. Но у нее есть та особенность, что она многократно усиливается в результате полового воздержания и лишь на время не дает о себе знать после ее удовлетворения. Когда же она начинает назойливо напоминать о себе, умственный горизонт сводится к точке, и человека больше уже ничего не интересует. Он может совершить такие действия, которые под стать психически больному человеку. Желание удовлетворить половую потребность – равно как и желание есть или пить – только стимулируется запретами.

Мне кажется, пристрастие к алкоголю среди богатых американцев сейчас приобрело более массовый характер, чем это было двадцать лет назад. То же самое сделали христианство и отцы церкви по отношению к сексу. Поэтому новое поколение» в сознании которого уже нет прежних доктрин, дало такую волю своим сексуальным импульсам, какую не могли бы себе позволить те, чьи взгляды на половые отношения не зависят ни от доктрин, ни от предрассудков. С сексом как манией можно покончить тогда, когда начнется разумное половое воспитание подрастающего поколения и когда свобода половых отношений станет обычным явлением.

Я хочу еще раз со всей силой подчеркнуть, что чрезмерное и ничем не оправданное внимание к половым отношениям достойно лишь проклятия. Это внимание особенно заметно в Соединенных Штатах и среди присяжных моралистов, готовых поверить любой клевете, которую им сообщили об их оппонентах. Обжора, сладострастник и аскет – все они эгоистичные, самовлюбленные люди, чьи интересы ограничены либо тем, чтобы удовлетворить свои желания, либо тем, чтобы их подавить. Если человек духовно и телесно здоров, его интересы не могут сосредоточиться лишь на нем самом. Кругозор такого человека включает весь мир, в котором он находит объекты, достойные его внимания и интереса. Однако поглощенность самим собой еще не означает – как некоторые думают – естественный признак погрязшего в эгоизме человека. Почти как правило, это результат болезни, начавшейся благодаря тому, что были подавлены здоровые инстинкты. Так, сладострастник, привыкший с помощью воображения удовлетворять свои половые желания, стал таким благодаря невозможности их нормально удовлетворить; точно так же человек, жадно поглощающий пищу, быть может, стал жертвой голода или лишений. Здоровым, открытым всему миру людям незачем подавлять свои естественные желания, потому что все их желания и чувства сбалансированы и равно важны для них, поскольку без этого счастливая жизнь просто невозможна.

Я не хотел бы быть понятым таким образом, будто я против какого-либо самоограничения в отношении секса. Например, в отношении нашей потребности в пище существуют три ограничения: закон, хорошие манеры и наше здоровье. Это означает, что нельзя воровать продукты питания, нельзя, точнее, невежливо за общим столом накладывать себе больше, чем все, и, наконец, нельзя есть слишком много во вред своему здоровью. Ограничения подобного рода существенно важны и в отношении секса, но здесь дело обстоит гораздо сложнее и требует гораздо большего самоконтроля. Поскольку человеческое существо не может быть чьей-либо собственностью, то украденным продуктам питания будет аналогична не супружеская измена, а изнасилование, которое, конечно, является уголовным преступлением. Что касается здоровья, то, конечно, вызывают озабоченность венерические заболевания, о которых мы уже говорили, когда рассматривали проституцию. Совершенно очевидно, что сокращение числа проституток вместе с применением новых методов лечения – наилучший путь для достижения здорового секса.

Разумную этику половых отношений нельзя рассматривать только с точки зрения удовлетворения естественной потребности или же с точки зрения грозящей опасности. И та и другая точки зрения, безусловно, важны, но при этом надо помнить о еще более важном аспекте половых отношений, связанном с величайшими благами, которые выпали на долю человека. Эти три блага суть романтическая любовь, счастливый брак и искусство. О романтической любви и браке мы уже говорили. Обычно считают, что искусство никак не связано с сексом. Но сейчас у этой точки зрения осталось мало сторонников. Ясно, что побудительным импульсом для создания произведений искусства является заложенный в подсознании инстинкт ухаживания, который не обязательно проявляет себя очевидным образом, но скорее действует неявно и глубоко. Разумеется, одного этого импульса далеко недостаточно, потому что для создания произведений искусства необходимо выполнение нескольких условий. Прежде всего требуется художественная одаренность, но она в одних условиях бывает сразу замечена, тогда как в других, незамеченная, гаснет; поэтому следует сделать вывод, что для появления истинного творца искусства, кроме одаренности, требуются еще и подходящие внешние условия. Дело не в том, чтобы художника поощряли наградами и премиями, а скорее в том, чтобы он был свободен от всякого рода принуждения и каких-либо указаний, которые в конце концов выработали бы у него привычку к пошлости и вульгарности. Когда папа Юлий II заключил Микеланджело в тюрьму, он никоим образом не ограничил истинную свободу художника; он просто хотел тем самым избавить великого художника даже от малейших обид со стороны какого-нибудь вельможи2. Однако если художник вынужден пресмыкаться перед меценатами и чиновниками, приспосабливаясь к их эстетическим канонам, с его творческой свободой покончено. Если же он вынужден под давлением обстоятельств вступить в брак, который стал ему невыносим, его покидает творческая энергия, так необходимая для создания произведений искусства. Заметим, что общество, считающее себя добродетельным, не создало великого искусства. Если в таком обществе и были бы художники, то их наверняка бы стерилизовали, как в штате Айдахо. В настоящее время Америка импортирует художественные таланты из Европы, где пока существует творческая свобода; в связи с начинающейся американизацией Европы американцам придется обратиться к услугам негров. По-видимому, последним прибежищем искусства будет Верхнее Конго или высокогорья Тибета. Впрочем, недалеко то время, когда искусство окончательно исчезнет; щедрые подачки, которые американцы раздают приехавшим в Соединенные Штаты мастерам, должны, вне всякого сомнения, ускорить их творческую смерть.

В прошлом искусство своими корнями было связано с народной культурой, которая непременно отражает радость жизни. Но радость жизни – это непосредственное чувство, так или иначе связанное с сексом. Если сексуальное чувство подавлено и жизнь сводится к одной работе, то, как бы вы ни верили в ценность вашей работы, вы не создадите ничего выдающегося. Представьте, каким-то образом были собраны статистические данные, говорящие о том, какое количество половых актов совершается в Соединенных Штатах per diem – может быть, лучше сказать per noctem3? – и эти данные свидетельствуют, что число половых актов, приходящееся на душу населения, такое же или почти такое же, как и в любой другой стране. В действительности мы не знаем, так это или не так, но меня лично эти данные не интересуют. Дело в том, что самое опасное заблуждение записных моралистов состоит в приравнивании половых отношений к половому акту – по-видимому, им так легче громить тех, кто выступает в защиту секса. Ни один цивилизованный человек, ни один дикарь не в состоянии удовлетворить свое сексуальное желание в одном лишь половом акте. Никто не будет спорить с тем, что желание завершается половым актом, но между тем и другим существует еще период ухаживания, дружбы и, конечно, любви. Без них можно только удовлетворить половой голод, но в душе и сознании останется глубокое чувство неудовлетворенности. Для художника очень важно быть свободным в проявлении своего любовного чувства, но это не означает, что он волен удовлетворить свою сексуальную потребность с кем угодно и когда угодно. Если искусство когда-нибудь возродится после того, как мир будет американизирован, то для этого необходимо, чтобы изменилась сама Америка, чтобы ее моралисты перестали быть фанатиками и чтобы ее имморалисты почувствовали опасность имморализма, т. е. чтобы и те, и другие, и все общество в целом осознали огромную ценность, заключенную в половом чувстве, и радовались бы не только увеличению банковского счета. Кстати, для приехавшего в Америку человека нет ничего печальнее, чем отсутствие настоящей радости жизни. Все удовольствия носят здесь характер минутного забвения или полубезумной вакханалии, а не возвышающего душу самовыражения. Те люди, которые два поколения тому назад плясали под музыку примитивных духовых инструментов где-нибудь в Польше или на Балканах, теперь целый день сидят прикованные к своим письменным столам с пишущими машинками и телефонами, мрачно-серьезные и молчаливые. Когда наконец наступает вечер, они идут в шумный бар или ресторан, чтобы выпить, и думают, что сейчас они счастливы. На самом деле они в этом шуме пытаются забыть о том, что они почти все время заняты самым пошлым делом – как с помощью денег делать деньги, продав для достижения этой цели свою душу и став рабами этого дела.

Мне хочется еще раз напомнить, что я не собираюсь убедить всех и каждого, будто все лучшее на свете связано с сексом. Мне никогда бы не пришло в голову, что наука или общественная и политическая деятельность каким-то образом связаны с сексом. На мой взгляд, импульсивные побуждения, порождающие основные мотивы деятельности взрослого человека, сводятся к трем простым вещам: власть, секс, родительское чувство. Они лежат в основе всего, что делают люди, исключая, конечно, заботу о сохранении здоровья. Из этих трех власть заявляет о себе первой и умирает последней. Доминантой поведения ребенка, у которого, конечно, нет никакой власти, является желание иметь ее побольше. Субдоминантой – тщеславие, желание, чтобы его хвалили, и страх, что его будут наказывать или бросят. Только благодаря тщеславию ребенок начинает ощущать себя членом общества и начинает понимать, что необходимо обладать определенными качествами и достоинствами для жизни в обществе. Чувство тщеславия тесно переплетается с половым чувством, хотя в теории такая связь отрицается.

Насколько я могу судить, власть почти никак не связана с сексом. Именно желание добиться власти заставляет ребенка проводить часы над уроками и тренировать свои мускулы. Научное любопытство и страсть к исследованиям, на мой взгляд, – побочные явления того же желания добиться власти. Если знание – власть4, то это означает, что желание что-то знать есть желание обладать, владеть чем-то. Если это так, то, значит, наука весьма далека от секса. Конечно, эту гипотезу никто пока что не опроверг и не подтвердил. Если бы был жив Фридрих II5, он, вероятно, приказал бы кастрировать одного знаменитого математика и одного знаменитого композитора, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Думаю, что первый эксперимент не подтвердил бы гипотезу, тогда как второй был бы в ее пользу. Страсть к научным исследованиям – одно из самых ценных качеств человека и наиболее важная область его деятельности. По-видимому, эта страсть никак не связана с половой страстью.

Стремление к власти является побудительным мотивом любой политической деятельности в широком смысле этого слова. Мне не хотелось бы думать, что крупному политическому деятелю безразличны общественные интересы; напротив, я убежден, что он будет действовать в интересах общества так, как если бы он был любящим и заботливым отцом. И все-таки если стремление к власти будет в нем недостаточно сильным, он никогда не сможет добиться успеха в проведении в жизнь своих политических планов. Я был знаком со многими политиками, людьми высоких моральных принципов, и знаю, что при отсутствии у них желания добиться власти и успеха им явно не хватало энергии для достижения своих благородных целей. Президенту Соединенных Штатов Аврааму Линкольну однажды потребовалось убедить двух упорно стоящих на своем сенаторов, и он начал и закончил свое обращение к ним словами: «Я президент Соединенных Штатов, облеченный громадной властью». Я убежден, что он не испытывал при этом удовольствия от того, что у него есть такая власть. Но, кроме этого стремления к власти, в политике действует еще и экономический фактор. И тот и другой факторы могут оказывать как положительное, так и отрицательное влияние. Но считать, как это делают последователи Фрейда, политику одной из областей психоанализа, на мой взгляд, – большая ошибка.

Если все, сказанное мною, верно, то почти все великие люди, за исключением художников, не имеют никаких побудительных мотивов своей деятельности, так или иначе связанных с сексом. Более того, для успешной и даже самой обычной работы во всех областях деятельности секс не должен вмешиваться в эмоциональную и интеллектуальную часть сознания человека. Стремление понять, как устроен мир, и стремление сделать его лучше являются двумя главными движущими силами прогресса, без которых общество впадает в состояние застоя, а затем деградирует.

Однако состояние полного счастья не может способствовать стремлению к знанию или к осуществлению реформ в обществе. Когда Кобден6 хотел вовлечь Джона Брайта в кампанию в защиту свободы торговли, он рассчитывал на то, что Брайт присоединится к нему, потому что он все еще переживал тяжелое горе потери своей жены. Если бы Брайт был совершенно счастлив, он вряд бы почувствовал сострадание к горестям других людей. Точно так же многие люди занимаются весьма отвлеченными предметами, чтобы забыть о неприятной действительности. Так, горести и потери становятся для энергичного человека стимулом к действию. Мне даже кажется, если бы мы все вдруг стали жить счастливо, то нам незачем стало бы жить. Но мне противна мысль, что надо создавать такие ситуации, когда у людей прибавляется горя и трудностей, только в надежде на то, что из этой ситуации, быть может, получится что-нибудь полезное. В девяносто девяти случаях из ста горести и беды могут только сокрушить человека, и лишь в одном случае из ста они есть следствие того, что наша плоть обречена на горе и страдания. До тех пор пока существует смерть, существует и страдание, но нельзя допустить, чтобы человеческие существа увеличивали количество страданий, хотя среди людей есть очень немногие, которые умеют преодолевать их.

Заключение

В ходе обсуждения нашей темы мы пришли к некоторым выводам, часть из которых основана на исторической точке зрения, часть – на этической. Согласно исторической точке зрения, нормы отношений между полами в том виде, в каком они существуют в цивилизованном обществе, обязаны своим происхождением двум разным источникам: во-первых, желанию мужчины быть совершенно уверенным в своем отцовстве и, во-вторых, распространению аскетизма, согласно которому половые отношения есть зло, но они необходимы для продолжения человеческого рода. Нормы морали в дохристианскую эпоху и на Востоке в настоящее время основаны на первом источнике, за исключением Древней Индии и Древнего Ирана, откуда начал распространяться аскетизм. Разумеется, чувство отцовства еще не существует у примитивных народов, которые не знают какую роль играет мужчина в зачатии ребенка. Хотя у этих народов ревнивое чувство мужчин и создало для женщин некоторые ограничения, они все-таки вели себя гораздо свободнее, чем в раннем патриархальном обществе. В этом обществе свобода женщины была ограничена самым серьезным образом, так что, по сути дела, только она была обязана подчиняться нормам морали. От мужчины лишь требовалось не жить половой жизнью с замужней женщиной, а во всем остальном он был совершенно свободен.

С появлением христианства в отношениях между полами возникает проблема греха прелюбодеяния, так что теоретически нормы морали становятся одинаковыми для мужчин и для женщин. Но на практике оказалось трудно заставить мужчин подчиняться этим нормам, и поэтому к нарушениям ими норм морали стали относиться гораздо снисходительнее, чем к нарушениям женщинами. Примитивные нормы морали имели биологическую основу, которая заключалась в том, что забота о детях ложится на плечи как матери, так и отца. В христианском учении эта проблема не рассматривалась, хотя для самих христиан здесь все было и так ясно.

В наше время появились признаки, что как христианские, так и дохристианские нормы морали отношений между полами претерпевают значительные изменения. Изменение христианских норм морали вызвано как упадком религиозных ортодоксальных учений, так и заметным охлаждением религиозного рвения верующих. Хотя в подсознании современных мужчин и женщин еще живы старые религиозные взгляды, никто из них уже не верит, что прелюбодеяние – смертный грех. На изменение дохристианских норм морали оказывают влияние два фактора. Прежде всего это использование противозачаточных средств, благодаря которым уменьшился риск забеременеть после полового акта. Это позволило незамужним женщинам спокойно «грешить», а замужним – иметь детей только от законных мужей и в то же время не слишком заботиться о сохранении верности. Кое-кто, может быть, скажет, что теперь женщины начнут обманывать мужчин, но на это можно ответить, что они этим занимались искони – искушение изменить мужу не в том, что женщина хочет иметь ребенка не от своего мужа, а в том, что она хочет иметь половые отношения с человеком, которого она страстно любит. Вероятно, мужчины привыкнут к этой ситуации и будут считать изменой лишь факт рождения у жены ребенка от другого мужчины. Хорошо известно, что на Востоке мужья всегда терпимо относились к евнухам, тогда как мужья на Западе никогда бы евнухов не потерпели. Но ведь восточные мужья не думали об измене жен потому, что от евнухов детей не бывает. Почему бы и западным мужьям не гневаться на измены жен, поскольку есть презервативы?

Вторым фактором, оказывающим влияние на изменение норм морали отношений между полами, является все возрастающее участие государства в воспитании и образовании детей. Оно не так заметно в Америке, как в Европе, и сказывается лишь в тех слоях населения, которые работают по найму. Но эти слои составляют большую часть общества, и весьма вероятно, что стремление государства взять на себя роль отца семейства станет фактом. Роль отца в семье сводилась к тому, чтобы защищать мать и детей от нападения и поддерживать благополучное существование семьи, т. е., но сути дела, отец выполнял те же функции, что и самец в животном мире. Но в цивилизованном обществе защита от насилия обеспечивается силами полиции, а заботу о благополучии семьи может взять на себя государство, по крайней мере, в том, что касается семей из беднейших слоев населения. Таким образом, беря на себя функции отца, государство тем самым устраняет его.

Что же касается роли матери в семье, то здесь имеются две тенденции. После рождения ребенка она может продолжать работать, отдав его в ясли, пока он не подрастет. В другом случае должен быть принят закон, согласно которому государство выплачивает матери пособие по уходу за ребенком. Но в любом случае ребенка отдают на воспитание в ясли или детский сад, и мать уже не оказывает на его воспитание большого влияния. Таким образом, и в отношении матери традиционные нормы морали сильно нарушены, что делает возможность появления новой морали отношений между полами вполне вероятной.

Однако, как мне кажется, разрушение веками сложившейся семьи не принесет никому большой радости, потому что никакие школы и воспитатели не смогут заменить детям родителей. Кроме того, будет ужасно, если благодаря такому воспитанию дети станут похожими друг на друга. Есть также опасность, что их будут воспитывать в ультрапатриотическом и милитаристском духе.