Аборт. Исторический роман 1966 года

-- Мне очень понравилось ваше печенье, -- сказала старушка, доедая последнее. -- Очень хороший шоколадный вкус. В магазине такого печенья не купишь. Так их, значит, испек ваш друг?

-- Да, -- ответил я. -- Мой очень хороший друг.

-- Вот и молодец, -- сказала старушка. -- Такого сейчас уже не сыщешь, если вы понимаете, о чем я.

-- Понимаю, -- ответил я. -- Шоколадное печенье -- это очень хорошо.

Их испекла Вайда.

Старушка допивала последние капли кофе, выцеживая их снова и снова, хотя в чашке ничего не было. Ей хотелось убедиться, что в чашке не задержалось ни капли -- последнюю она выпила целых два раза.

Я понял, что старушка уже собирается попрощаться и уйти, по тому, как она пыталась встать со стула. И я знал, что больше она сюда не вернется. Это ее единственный поход в библиотеку.

-- Написать книгу -- это так чудесно, -- сказала она. -- А теперь книга дописана, и можно снова вернуться в номер, к моим цветам. Я очень устала.

-- Вот ваша книга, -- произнес я, отдавая ей книгу. -- Можете поставить ее на любую полку.

-- Я так волнуюсь, -- ответила она.

Старушка очень бережно понесла свою книгу к той секции, куда какой-то подсознательный след обычно приводит детей, когда те ставят на полки свои книжки.

Я не припомню, чтобы туда ставил книгу кто-нибудь старше пятидесяти лет, но она направилась именно к этой полке, точно ее вели за руку дети, и поставила свою книгу о цветоводстве при свечах в номерах гостиниц прямо между книгой об индейцах (в их защиту) и иллюстрированным, очень симпатичным трактатом о клубничном варенье.

Она уходила из библиотеки счастливая -- пешком назад, в отель Кита Карсона, к цветам, которые ее там ждали.

Я погасил в библиотеке свет и отнес поднос к себе в комнату. Библиотеку я знал настолько хорошо, что мог ходить по ней в полной темноте. Обратный путь в комнату мне скрашивали мысли о цветах, Америке и Вайде, спавшей, точно фотография в библиотеке.

Автокатастрофа

Библиотека появилась на свет из-за неодолимого желания и потребности в таком месте. Такая библиотека просто обязана была возникнуть. А из желания выросло и это здание -- не очень большое, -- и постоянный штат, в настоящее время состоящий из одного меня.

Само здание старое, выстроено в том же стиле, что и все желтые кирпичные здания, которые возводили в Сан-Франциско после землетрясения[4], находится оно по адресу Калифорния, 94115, Сан-Франциско, Сакраменто-стрит, 3150, -- хотя книги, присланные почтой, мы не принимаем. Их следует приносить лично. Это одно из правил, на которых зиждется библиотека.

До меня здесь работало множество народу. Текучесть кадров довольно большая. Я, наверное, -- 35-й или 36-й библиотекарь[5]. Эта работа мне досталась потому, что больше не нашлось человека, который отвечал бы всем требованиям и был свободен.

Мне тридцать один год, и специального библиотечного образования у меня никогда не было. У меня совсем другое образование -- его вполне достаточно, чтобы управлять библиотекой. Я понимаю людей, и мне нравится то, что я делаю.

Я, наверное, единственный человек во всей Америке, который сейчас может выполнять эту работу, -- чем я и занимаюсь. После того, как работа закончится, я найду себе какое-нибудь другое занятие. Мне кажется, будущее для меня кое-что припасло.

До меня библиотекарь проработал здесь три года и, в конце концов, был вынужден уйти, поскольку боялся детей. Ему казалось, что дети что-то замышляют. Теперь живет в доме престарелых. В прошлом месяце он написал мне открытку. Очень неразборчивым почерком.

А до него библиотекарем был молодой человек -- он взял отпуск на полгода в своей моторизованной банде, чтобы занять эту должность. После чего вернулся в банду и так и не сказал им никогда, где он провел эти полгода.

-- Где ты шлялся последние полгода? -- спрашивали его.

-- Ухаживал за мамой, -- отвечал он. -- Она болела, и ей требовалось много куриного бульона. Есть еще вопросы?

Вопросов больше не было.

До него библиотекарь работал здесь два года, а потом внезапно переехал в австралийский буш. С тех пор о нем ничего не слышно. До меня доходили слухи, что он жив, другие слухи утверждали, что нет, но каким бы он ни был -- живым или мертвым, -- я уверен в одном: он по-прежнему в австралийском буше, потому что перед уходом он заявил, что никогда больше сюда не вернется, а если увидит в жизни еще хоть одну книгу, то перережет себе глотку.

До него библиотекарем работала одна девушка -- та ушла из-за беременности. Незадолго до того она заметила блеск в глазах молодого поэта. Теперь они живут в районе Мишн-стрит и оба уже не молоды. У нее -- очень красивая дочь, а он -- безработный. Они хотят съездить в Мексику.

Мне кажется, это ошибка. Я видел слишком много парочек, съездивших в Мексику, а после возвращения в Америку немедленно разбежавшихся. Думаю, что если им хочется и дальше жить вместе, в Мексику ездить не стоит.

Библиотекарь до нее продержался год. Его убило в автокатастрофе. Машина потеряла управление и врезалась в библиотеку. Это его и убило. Я так и не смог понять, почему: библиотека сложена из кирпичей.

23

Ах -- как хорошо сидеть здесь, в сумраке всех этих книг. Я нисколько не устал. Обычный вечер: 23 книги нашли свои долгожданные тропинки к нашим полкам.

Я выписал их названия и имена авторов в Гроссбух Библиотечного Фонда, а также несколько строк о том, как именно их к нам принесли. Первая появилась, кажется, около половины седьмого.

Чак. МОЙ ВЕЛИК.

Автору исполнилось пять лет. На его лицо словно обрушился торнадо из веснушек. У книги не было ни названия, ни слов. Только картинки.

-- Как называется ваша книжка? -- спросил я.

Малыш открыл книгу и показал мне рисунок трёхколёсного велосипеда. Тот, правда, больше походил на жирафа, стоящего вверх ногами в кабине лифта.

-- Это мой велик, -- сказал мальчик.

-- Очень красивый, -- сказал я. -- А как вас зовут?

-- Это мой велик.

-- Да, -- сказал я. -- Это здорово, но вас самого как зовут?

-- Чак.

Он дотянулся до стола и положил на него книжку, а потом сразу направился к двери со словами:

-- Мне нужно идти. Меня мама с сестрой наружи ждут.

Я хотел сказать, что он может поставить книгу на любую полку, какая только понравится, но он уже по-малышовому ушел.

С. М. Юстиц. ОДЕЖДА ИЗ КОЖИ И ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.

Автор выглядел весьма мотоциклетно и был одет в невероятное количество кожи. Книга его тоже была кожаной, но тем не менее он ее ухитрился напечатать. Я никогда раньше не видел 290-страничную книгу, напечатанную на коже.

Сдавая книгу в библиотеку, автор сказал:

-- Люблю тех, кто любит кожу.

Чарльз Грин. ЛЮБОВЬ, ПРЕКРАСНАЯ НАВЕКИ.

Автору на вид было лет пятьдесят, и он сообщил, что пытается найти для книги издателя с семнадцати лет -- когда он ее и написал.

-- Эта книга поставила мировой рекорд по отказам, -- сказал он. -- Мне отказывали 459 раз, а теперь я старик.

Преподобный Линкольн Линкольн. СТЕРЕО И БОГ.

Автор сказал, что Господь не сводит глаз с наших стереофонических фонографов. Не знаю, что он имел в виду, но книжкой по столу он шваркнул будь здоров.

Барбара Джоунз. ХОРОШЕНЬКИЙ БЛИНЧИК.

Автору -- семь лет, в хорошеньком беленьком платьице.

-- Это книжка про блинчик, -- сказала она.

Патриция Ивенс Саммерс. СЭМ СЭМ СЭМ.

-- Это сборник литературной эссеистики, -- сказала она. -- Я всегда восхищалась Альфредом Кейзиным и Эдмундом Уилсоном, в особенности -- теориями Уилсона по поводу «Поворота винта»[6].

Женщина под шестьдесят, очень похожая на самого Эдмунда Уилсона.

Клинтон Йорк. ИСТОРИЯ НЕБРАСКИ.

Автором оказался господин лет сорока семи, который сказал, что в Небраске никогда не бывал, но сам штат его очень интересует.

-- Я с детских лет болею Небраской. Другие дети радио слушали или велосипедами хвастались, а я читал все, что только мог найти о Небраске. Даже не знаю, с чего все началось. Но как бы там ни было -- вот вам самая полная в мире история Небраски.

Книга была в семи томах, и в библиотеку он ее принес в авоське.

Сьюзан Маргар. ОН ЦЕЛОВАЛ МЕНЯ ВСЮ НОЧЬ.

Автор -- женщина средних лет и невзрачной наружности. Похоже, ее саму никогда в жизни никто не целовал. Пришлось бы щуриться, чтобы разглядеть, есть у нее вообще губы на лице или нет. Я с удивлением обнаружил, что рот ее почти целиком прячется под носом.

-- Она о поцелуях, -- сообщила женщина.

Для недомолвок, наверное, она уже была слишком стара.

Ричард Бротиган. ЛОСЬ.

Автор был высок, светловолос, с длинными русыми усами, от которых выглядел сущим анахронизмом. Похоже, он чувствовал бы себя уютнее в какой-нибудь другой эпохе.

Он приносил в библиотеку уже третью или четвертую книгу. И с каждой книгой выглядел чуть-чуть старше, чуть-чуть утомленнее. Он был довольно молод, когда принес нам первую книгу. Не помню, как она называлась, но на обложке было что-то про Америку.

-- А эта о чем? -- спросил я: вид у него был такой, точно он хотел, чтобы у него о чем-нибудь спросили.

-- Просто еще одна книга, -- ответил он.

Наверное, я ошибся, решив, будто ему хочется, чтобы я у него о чем-то спросил.

Род Кин. ЭТО КОРОЛЕВА ТЬМЫ, КОРЕШ.

Автор был одет в рабочую робу и резиновые сапоги.

-- Я работаю в городской канализации, -- сказал он, отдавая мне книгу. -- Это научная фантастика.

Лес Стайнман. ВАША ОДЕЖДА МЕРТВА.

Автор был похож на древнего портного-еврея. Он был очень стар -- наверное, шил рубашки еще самому Дон-Кихоту.

-- Она в самом деле мертва, знаете ли, -- заметил он, показывая мне книгу, точно кусок ткани -- штанину, например.

Хильда Симпсон. ДЖЕК, ИСТОРИЯ КОТЕНКА.

Автор -- девочка лет двенадцати, только-только начинавшая созревать. Под зеленым свитером грудки у нее были размером с лимоны. Она расцветала восхитительно.

-- И что у вас с собой сегодня? -- спросил я.

До этого Хильда уже приносила мне пять или шесть книг.

-- Книга про моего котенка Джека. Очень благородное животное. Я решила, что написашу про него книгу, принесу сюда, и тогда он прославится, -- ответила она.

Джеймс Фаллон. КУЛИНАРНЫЙ ДОСТОЕВСКИЙ.

Автор сообщил, что эта поваренная книга составлена из рецептов, которые он обнаружил в романах Достоевского.

-- Причем некоторые блюда весьма вкусны, -- добавил он. -- Я перепробовал все, что Достоевский когда-либо готовил.

Билл Льюис. МОЙ ПЕС.

Автору было семь лет, и он сказал спасибо, ставя книгу на полку.

Кантон Ли. ХОМБРЕ[7].

Автор -- китайский джентльмен лет семидесяти.

-- Это вестерн, -- сказал он. -- О конокраде. Вестерны -- мое хобби, вот я и решил написать сам. А что? Я тридцать лет готовил еду в одном ресторане Финикса.

Эдвард Фокс. ВЬЕТНАМСКАЯ ПОБЕДА.

Автором оказался очень серьезный молодой человек, который заявил, что победу во Вьетнаме можно одержать только одним способом -- уничтожив всех, кто там есть. А после того, как мы уничтожим всех, кто там есть, посоветовал он, страну следует отдать Чан Кай-ши[8], чтобы он оттуда смог напасть на Красный Китай.

-- Это лишь вопрос времени, -- сказал автор.

Фред Булькнем. ТИПОГРАФСКАЯ КРАСКА.

Автор -- бывший журналист, вся его книга неразборчиво написана от руки -- слова вьются вокруг бутылки виски.

-- Всё, -- объявил он, отдав мне книгу. -- Двадцать лет.

Он нетвердо вышел из библиотеки, едва держа себя под контролем.

А я остался стоять и смотреть на двадцать лет его жизни.