Книга о скудости и богатстве

И егда приведут какова вора, а тут есть какой вор давши сиделец, то новоприводнаго отънюд к нему сажать не надобно, не распрося, но посадить его особливо, чтоб ни с кем он не виделся, а после и роспросу не весьма спускать надобно; потому что многия с приводу всю правду сказывают и в убойстве винятся. А егда старые колодники подъкрепят, то уже и станет с себя аговаривать и с огня уже не будет винитца, и таке иные и на свободу выходят.

Буде воры оговорят в товарыщстве своем жителей до-новых, то в домех их во всех клетях переискать накрепко, нет ли какова платья или и иной какой рухляди, коя ему не свойственна. И буде у кого явитца приличие к воровству, то и без свидетельства будет он явен, а буде никакой прилики не сыщется, то соседей всех допросить накрепъко, ведают ли за ним какое воровство, и чтобы сказали без утаики. И сказать тем соседям имянно, буде о воровстве ведаете и не скажете, а последи явитца, что ведали, то какова смерть вору, такова и вам будет.

И аще и ничего ближние соседи но скажут, обаче спросить и дальних, и буде и далъные соседи скажут, что он доброй человек, то подожа на руде его такой знак, что был он В оговоре и отпущен на свободу. А буде впредь иные воры оговаривать ево будут, то надлежит уже ево пытать.

А буде посланной но воров учинит ворам какую поноровку и поноровка ево буде явна будет, то, чаю, достоин будет смерти.

Мне мнится, естьли бы новоприводных воров после приказиаго раопросу, не медля ни часа и в застенок бы, чтобы он но надумался, то он оторопеет и скажет правдивее, а огда надумается, то уже прямой правды не скажет. И аще кой вор в приказном распросе винился, а с пытки станет запиратца, то надлежит ево жестокими муками мучить, чтобы он сказал, кто ево научил с себя зговаривать. И егда скажет научившего его, то, взяв того учителя, жесточайшими пытками пытать, чтобы он сказал то, чего ради он учил зговаривать с себя и учинять ему наказание жесточайшее.

А которым ворам надлежит живот дать, то тех просто отдюд не отпускать, но учидя наказание уставленное, на, обеих руках и на лице положить клейма, чтобы он был всем людям явен, в какой вине был. И буде впредь хотя мало приключится к такому ж делу, то уже конец ему известной.

И о сем судьям вельми надлежит пещися, чтобы в тюрьмах колодников не много было, то бы добро, ежели бы и единаго узника не было. Худая судьям похвала, что колодников много держат, но то самая честная похвала, чтобы ни одного колодника не было.

То судье прямая честь, еже бы не токмо колодников, но и челобитчиков в канцеляриях немного шаталось. Я не знаю, что в сием за краса, еже так. в концелярию челобитчиков натиснетца, что до судьи и дойти не моги.

То бы добро, еже бы пред судьею человека, два-три иль пять, шесть стояло и то, коим дело есть, а кому дела нет, то бы, поклон отдав, да и шол бы вон, а челобитчикам бы не мешал, такожде и судье в разсуждении препоны бы не делал.

По моему мнению, надлежит судьям так учинить, чтобы не то что перед ними, но и в подьяческих столах никто бы без дела не шатался.

И подьячим всем надлежит приказать с крепким подтверждением, чтобы челобитчиков отнюд долго не волочили. И о сем всякой судья за подьячими смотрил бы прилежно, чтобы они без подлиннаго поведения ничего бы не делали. И буде кому надлежит выписка или и иное какое дело делать, то всякой бы подьячей своему делу срок положил и челобитчику велел бы на положенной срок приходить к себе, а до сроку отнюд бы в приказе не шатался. И дли верности давали бы подьячие челобитчикам рукописные ер-лыки и в тех ярлыках писали бы имянно, к коему числу то ево дело он изготовит. И буде на тот срок он не зделает и челобитчик, придет пред судью с срочным ерлыком, и по тому ерлыку судье надлежит призвать подьячего и спросить, чего ради он того дела по слову своему не зделал? И буде такое принесет о себе оправдание явное и прилучное а не самоизвольное медление, и тому надлежит дать сроку. И буде и к тому сроку не зделает, то уже надлежит ему дать наказание и со штрафом.

И аще в коей канцелярии тако устроено будет, то в том приказе никогда людей много шататца не будет. А челобитчики вместо излишие волокиты будут управлятися — купецкия люди за купечеством, а мастеровые за рукоделием своим, и от того в народе пополнение будет.

А гостинцев у исцов и у ответчиков отнюд принимать не надлежит, понеже мзда заслепляет и мудрому, очи. Уже бо кто у кого примет подарки, то всячески ему будет способствовать, а на другова посягать, и то дело уже никогда право и здраво разсуждено не будет, но всячески будет на одну сторону криво. И того ради отнюд почести ни малые судье принимать не годствует, дабы в неправом разсуждении пред богом и царем не согрешити.

А кто пред судью придет и будет стоять молча, и такова человека надлежит судье самому спросить тихим гласом, какова ради дела стоит. И егда скажет он о деле своем, то надлежит дело ево паче докушливаго управить, потому что многие люди бывают самые смирные и застинчивые и, аще и самая кровная нужда, помощника ему нет, а сам подокучить не смеет. И того ради всячески ему помогатй, и буде ево есть правость, то и наипаче подать ему руку помощи, понеже, таковых безсловесных многословные ябедники вельми изобижают и многоречием своим и правду их заминают. А буде кто бедной человек и на пути на кого либо побьет челом о обиде своей, а дело ево невеликое, вагою ниже рубля, то буде мое то, то тут бы ево и решил, а в приказ бы не волочить ево.

В канцелярии ж егда случится дел каковых слушать, то надлежит слушать ни одними ушми, по и самым умом, такожде и товарищи бы все слушали с прилежным вниманием. И во время слушания ни с каковым делом побочным не надлежит припускать к себе и ни с кем ни о чем неразговаривать, дабы от прилежнаго внимания ума судейскаго не отводили. Так надобно разсмотрительно судить, чтобы никакой судья последи того вершенья не мог перерешить. Наипаче ж того годствует стратаитися, дабы бог того суда пересуживать не стал, а за неправое суждение не отослал быв вечное мучение.

И егда все то дело прочту, то главному судье ни на кою сторону оговаривать не надобно, но токмо еже и уразумел, то держать в мысли своей. И егда товарищи мнения своя подпишут, то, высмотря их мнения, и свое объявить.И аще мнения их с его мнением согласны, то прочесть подьяческие оговоры, и буде и подьяческие оговоры сходны ж, то нечего много и разсуждать, но так ево и вершить.

А буде же во оговорех чьих разнь явится, то надлежит наипаче потолковать и хотя и в другой ряд прочесть и разнегласно разобрать, не торопясь, и кои приговоры правее явятся, то, высмотри гораздо, вершить.

И в вершенни первее бы подьячие приговор закрепили, а потом товарищи судейския, а последи всех главной бы судья закрепил, чтобы уже ни прибавить, ни убавить было невозможно.

А буде же кое дело спорно и к разсуждеиию не поемно, то надлежит подлинное дело отдать в другой стол, который на то устроенной — и подьячие б в нем сидели самые свидетельствованные и ко всяким делам разумительные. И велеть ему зделать из подлиннаго дела выметку и, по выметке разобрав, зделать выписки полная, а другая перечневая, и под выпискою подписать ему свое мнение. И аще и по той выписке разобрать будет не мочно, то аще и отъречено в древних указах, еже по окончании суда в пополнение ни челобитен, ни доношеней принимать не велено, а мне ся мнит, не то что челобитен не принимать, но и неволею брать у них изъяснительные скаски, дабы незаметно мочно решить их дело, или пополнительные челобитные или и снова суд дать, дабы мочно без погрешения ево вершить.

А буде кой подьячеи подпишет мнение свое неправо, станет праваго винить, а виноватого править или какую фальш сочинить, правому иль к вине или виноватому к правости, то надлежит тонкостнее у него выспросить и с товарищи своими прилежно разсмотреть и выразуметь. И буде означитца ево неправость и коварство, то таковаго надлежит и в застенке разпросить, чево ради так он делал.

А буде же объявил он самую правду, то надлежит ему жалованья прибавить и честиго ево при иных повысить, понеже, чего судьи разобрать не могли, а он разобрал и ясно показал самую правду.

А буде кой истец или ответчик станет судейское вершенье спорить, а оправдания себе не сыщет, то на нем за неправой спор пошлины и проести въдвое доправить.

А буде и после втораго вершенья станет спорить, то взять уже на нем пошлины и проести въчетверо, а судьям доправить на нем безчестье.

Я по своему мнению судное дело и управление судейское вельми поставляю высоко, паче всех художеств, на свете сущих. И того ради никакому человеку, не окмо малосмысленному, но и самому разумному не подобает судейства или начальства искать, но всячески от него отрицатися, понеже весьма тяжелоносно оно.

Не великое дело, кажется, что из городов в уезды посылают солдат по дворян и по иных всяких чипов людей и дела прямого аще и на алтын нет, а по кого пошлют, то самые легкое дело, что рубля два-три убытку зделают, а иному рублев и десять учинат убытку и тем людей божиих вельми убытчат.

Хотя малая какая справка приказная, то не хотят подождать до иного времени, по как здумаит, то и посылают безъсрочно. А того отнюд не чинят, чтоб послать о том, еже взять писменное ведение, или о чем ни надлежит взять на письме отповедь, но только то у приказных людей вытвержено, что поволоки со всякою отповедью в город. И аще кто живет от города верстах во другом, то и тут рубля два-три убытку будет, а в роспутную пору, то будет рублев пять-шесть исътраты, а кто сот в пяти-шти случится, то и десятью рублями вряд изънятца. А приказные люди людских убытков не исчисляют, они только свою тягость исчисляют, а людская нивочто, а естьли в деловую пору пришлют, то и без хлеба зделают.

И от таковых посылак вельми много пакости людям чинитца, а судьи о сем попечения ни малого не имеют, чтобы им людей государевых в чем поберечь и до убытка какова не допустить.

А кто хощет прямо его и. в. парадетъ, то людей ево паче себя надлежит беречи, чтоб во убожество не приходили и того ради ни малого бы убытку им не чинили. Всякому судье надобно недреманно смотрить за всеми и непрестанно; то и смекать, како бы правда прямая учинить и чтоб никого не озлобить и не разорить. Истинно не имеют не малого попечения, чтобы в чем людей от убытку поберечь.

Ли сие здраво ли господа судьи разсуждают, еже из Санкт-Петербурга из губернской канцелярии годы по три, по четыре, присылки были жестокие по новгородских служителей, кои были в бурмистрах и в целовальниках у денежных зборов, чтобы ехали к отчоту. И ездили годы по три и по четыре и больши, да приехав, да там поживут недель десяток и денег десятка но два-три всякой изсорит, да и назад. Иной лег пять-шесть ездил, то л ведаю, что рублев по сотнице проездили кроме гостинцев, а а гостинцами будет и по другому сту. И отътого людям чинитца великое разоренье и народное оскудение. Буде щитать, то не откладывать из году в год, а буде не щитать, то волочить не почто.

А на что бы того лучши, что в коем городе кто служил, то там бы их и щитать. И щитать бы но десять лет спустя; но приняв казну да приходные и росходные книги, да и щитали бы тутошние судьи бсзъотложно, то бы всякому служителю легко было служить и отчитатца не трудно, потому что всякое дело ис памяти еще не вышло. А десять лет спустя, я не знаю, какой щот правой будет, только приказным людям покормка. А в скором отчете и разорений бы ни малого служителем не было и, отъслужа, всякой бы за свой промысл принялся, и от такова управления никогда бы во всеконечное убожество купецкие люди не приходили б.

В немецких землях ведши людей берегут, а наипаче купецких, и того ради у них купецкие люди и богати зело. A наши судьи нимало людей не берегут я тем небрежением все царство в скудость приводят, ибо в коем царстве люди богаты, то и царство то богато, а в коем царстве будут люди убоги, то и царству тому не можно слить богатому, Я сего не могу знать, что то у наших судей за разум, что ничего в прок государству не прочат, только прочат имение себе, и то на час, а царству так они прочат, что ни за что многие тысящи рублев теряют. Буде по какой причине возмут пожитки чьи на государя, то взяв власие, что в огонь бросят, ибо, взяв, положа их в полату, да держав възаперти год или больши, да станут ценить, то кая шуба соболья была рублев сот в пять, ажио вымут гной один, что и пяти рублев не стоит. И естьля бы о сем предел положить сицевый, аще у кого под судом тако учинят, то згноеные пожитки доправить на тех начальниках, кои то учинят, то стали бы беречь и нехотя. И такова ради их управления те пожитки с сего света губят напрасно в невозврату погибель.

А надобно судьям вельми сего смотрить, чтобы ничто ничье нигде даром не пропадало, понеже все, что есть в народе богатства - богатство царственное, подобие и оскудение народное - оскудение царственное.

Я и сего не могу разуметь, чево ради бурмистров и иных зборщиков весьма гурбуют н недочеты безъвременно правят. Буде кой человек каким недоразумением неколько казны утратят или и на свою потребу взял и у отчету в платеже не достанет, то, мне мнитца, надлежит у него взять скаска, как он те деньги заплатит. И буде скажет, что вскоре заплатят, то и добро так, а буде скажет в год или в два иди в три, то безъвремянно разорять ево не надобно, но веять на нем на те деньги по указу процент.

И отътого великому государю пополнение интереса, а люди будут целы и промыслов своих не отбудут. А безъвременные правежи яко на крестьян, тако и купечеству явное разорение и царству истощение, а не собрание.

Царския собрания не истощатся аще и не круто будут собиратися, всячески свое место наполняет, а крутое собрание не собрание, но разорение. И буде на ком и подочот какой явитца, то только для известия надлежит писать в коллегию, чтоб там явно было, на ком что останетца недочотные казны.

И от такова порядка казне великаго государя будет великое пополнение и царственное украшение, понеже никто разорен не будет и в нищету пригнан не будет же и дом ево цел будет. А по прежнему уставу за доимку двор и пожитки оберут, да оценив впол или в треть или и в десятую долю, да и продадут и тако совсем его и разорят.

А по новосостоявшемуся его и. в. указу на те доимочные деньги на всякой год на сто рублев придет прибыли по десяти рублев. И тако казна великаго государя будет цела и с приплодом, а люди вес будут целы и НИЧЕМ невредимы, И кои люди держат на откупу кабаки или что иное и ащо и срок пройдет платежу, то ни по лево, ни по порутчиков посылать отнюд не надобно, потому что в том излишнем задержании умножатися будет царской интерес. А посылками судьи промышленникам чинят великия убытки, а и царскому величеству не прибыль чинят, но токмо его величества интересу.

Сего судьям вельми прилежно надлежит смотрить, буде дело важное и вельми нужное, а буде и неважное, да к скорости не нужное, то мочно ему и посрочитъ. Во всяком деле надобно смекать, чтобы ему, великому государю, прибыток был, а напрасно б ничто не пропало.

А буде кто захочет коликаго числа на промысл денег, то по требованию надлежит и из казны дать, только того смотрить, чтоб мочно ему верить, и на такую дачу учинить особливая книга.

А у крепостных дел на иманцов из царския казны денег или каких товаров или и в подрядных делах, по моему мнению, отнюд иматъ не надлежит, но во устроенной на то книге надлежит иманцу росписатца, а под его рукою подписались бы порутчити и свидетели по обычаю.

А ежели царю брать на своих природных рабов записи, вельми неслично и чести царской неприлично. Записи писать надлежит народу между собою, того ради, буде против записи кто не устоит, то по записям друг на друга бьют челом и ищут судом.

А дарю неслично на людях своих судом искать, но аще кто винен будет, то вся может имения его взять, и не токмо имения, но и смерть и живот в руце ево есть. И того ради отягод не надлежит царю людей своих запысьми крепостными крепить, только бы руки он приложил, то и крепость на него.

И аще у кого иканье будет из казны рублей тысячь на десять или и на сто тысячь, то надлежит во устроенной на то книге росписатца. И буде он человек не весьма полной, то и порутчики тут же бы подписались, а свидетелем подписыватца не надобно, для того что судья закрепит.

А и в купеческом деле не весьма потребно во иманье товаров писать у крепостных дел крепости, понеже в писании крепостей великое чинитца замедление. На что того лутче, что не токмо у иноземцев христианский веры, но и у бесурманов, в турецкой земле, не то что во сте рублях, но и в десяти тысячах и не пишут записей но нашему на целых листах, но токмо роспишется иманец, да тому и верят и вместо нашего листа напишет строки две или три. А у нас, пока неправда не искоренитца, то для верности надлежит под иманцовою рукою порутчикам подписыватца и со свидетельми, то и купечеством единодневная бы зделка была и купечеству великая бы способность стала быть. А у крепостных дел чинитца великая волокида и торгу остановка излишняя трата.

Мне ся мнит, паче всякого дела надлежит старатися о правом суде, ж, аще правосудие у нас уставится, тo все люди будут боятися неправды. Всему добру основание праведный и нелицеприятный суд, тогда и собрание царския казны будет сугубо. И того ради надлежит сочинить правосудную книгу с подлинным рассуждением на воя-кия дела.

А буде не сочинить на решенье всяких дел новаго изложения, то и правому суду быть невозможно, поне же у всякого судьи свой ум и како кому понравитца, так и судить, а надобно так его усидеть, чтобы и невесьма смысленной судья мог право судити.

И правосуднаго ради уставу надлежит древняго суда уложение и новоуставные гражданский и военные, печатные и писменные, новосостоящияся и древние указные статьи собрать ж по приказам из прежних вершеных дел выписать такие приговоры, на которые дела ни в Уложенье, ни в новоуказных статьях решения не положено. И к таковым вершениям применялся, надлежит учинить пункты новыя, дабы впредь такия дела не наизусть вершить и в сенат бы не, взносить, но на всякия б дела были указные статьи ясные с совершенным расположением. И к тем русским разсуждснием, прежним н нынешним, приложить и из немецких судебников, и кои статьи и из иноземских уставов будут к нашему правлению пригодны, то статьи и взять и присовокупить к нашему судебнику.

И лутшаго ради исправления надлежит и турецкой судебник перевести на славенской язык и прочия их судебныя и гражданскаго устава порятки управительныя преписать, я кои сличны нам то бы тыя и от них принять. Слышно бо о них яко всякому правлению расположено у них ясно и праведно, паче немецкаго правления, и того ради и дела у них скоро и право решат и бумаги по нашему много не тратят: а и хлеба напрасно не теряют, а наипаче купечество праведно хранят. И к сочинению тоя судебный книги избратьчеловека два или три из духовнаго чина самых разумных и ученых людей и в божественном писании искусных, такоже и от гражданства, кои в судебных и во иных правительных делах искусных, от высокого чина, кои не горды, и от низких чинов, кои не высокоумны, и от привазных людей, кои в делах разумны, и от дворянства, кои разумны и правдолюбивы, ж от купечества, кои во всяких делах перебивались, и от солдат, кои смыслены и в службах и в нуждах натерлися и правдолюбивые, и из людей боярских, кии за деды хотят, и из фискалов. А мнитца мне, не худо бы было выбрать и из, крестьян, кои в старостах бывали и во всяких нуждах перебивались и в разуме смысленые. Я видал, что и в мордве разумные люди есть, то како во крестьянах не быть людей разумным?

И написав тыя новосочиненныя пункты, всем народом осиждетельствовати самым вольным голосом, а не под принуждением, дабы в том изложении как высокородным, так ж нискородный и как богатым, так и убогим и как высоко-чинцам, так и нискочинцам и самым земледельцам обиды бы и утеснения от недознания коегождо их бытия в том новоисправном изложении не было.

И, написав с совершенным общесоветием, предложить его и. в., да рассмотрит его умная острота. И кои статьи его в-ву угодны, то тын тако и да будут, а кии непотребны, тыи да извергнутца или исправить по пристоинству надлежащему. И сие мое речение многии вознепщуют, якобы аз его и. в. самодержавную власть народосоветием снижаю. Аз же не снижая его в-ва самодержавия, но ради самыя истинные правды, дабы всякой человек, осмотрел в бытности, нет ли кому в тыих новоиаложенных статьях каковыя непотребныя противности, иже правости противна. И аще кто узрит какую неправостную статью, то бы без всякаго сумнения написал бы, что в ней неправости и, ничего не опасался, подал бы ко исправлению тоя книги, понеже всяк рану свою в себе лучши чует, нежели во ином ком. И того ради надобно всяким людям свои бытности выстеречи, дондеже книга не совершитца, и егда она совершится, то уже никто не может помогай. Того во ради и дана свободность, дабы последи не жаловались на сочинителей тоя новосочиненныя книги, то того ради надлежит ю вольным голосом освидетельствовав, дабы всякая статья ни от кого порочна не была, но всяк бы себя выстерег и чтобы впредь никому спорить было не можно, но во веки веков было бы оно нерушимо.

Правосудная установление самое есть дело высокое и надлежит его так состроити, чтобы оно ни от какова чина незыблимо было. И того ради без многосоветия и без вольного голоса никоими делы невозможно, понеже бог никому во всяком деле одному совершенного разумения не дал, но разделил в малые дробинки, комуждо по силе его, овому дал много, овому ж меньше. Обаче несть такова человека, ему ж бы не дал бог ничего, и что дал бог знать малосмысленому, того не дал янать многосмысленному. И того ради и самому премудрому человеку не надлежит гордитися и умом своим возноситися и малосмысленных ничтожить не надлежит, но и их в совет призывать надобно, понеже маломысленными человеки многащи бог вещати, того ради и наипаче ничтожить их душевредно есть.

И того ради во установлении правосудия вельми пристойно изъследовати многонародным советом. И аще и с самым многотрудным многосоветием учинена она будет, обаче въскоре печатать их [не] надлежит, но первое попробовать на делах и, буде никакой вредности в правлении том не будет, то быть ему так, а будь в какой статье явитда некакая неисправность, то о ней надлежит поразсудить и поправить се. И того ради худо бы годы два-три посудить по писменным или и по печатным маленьким тетраткам, а донележе тая новосочененая книга строитца, многия бы статьи и опробавались.

И аще и иное какое дело с таковым смирением нисходительным будет строитися, то сам бог при таковом деле имать быти и помощь свою ко исправлению подаст, понеже всегда бог со смиренным пребывает, а от гордых и высокоумных отвращается.

А правосудное дело самое святое и богоугодное, и того рада всячески надлежит потщитися, дабы суд царев был яко божий. Бог бо всем нам судья есть праведный и на суде его несть лицеприятия, тако и на Цареве суде не требе быть лицеприятию. Бог есть правосуден, того ради и человецех требует правого суда. И ай о правосудии тако мню, еже царю не тако полезен пост и молитва, яко правосудие.

И аще его и. в. укажет правосудное изложение, избрав из старого Уложения и из иных многих примеров, сочинить новое н пространное по своему природному глубокоумию и по данной ему от бога благодати, благоволит и моего малосмыслия объявленный дела разсмотрити, и аще, кии угодны явятца, прияты будут, то по пробе, аще оной за многие дикие дела не вредно будет, то напечатать их великое множество, дабы не токмо в городех, но и в селех без того бы судебника не было, чтобы всяк его читал и волю его я ведал и ничего бы противно его в-ва воле не делал и от всяких неправых дел отъдалялся бы.

И впреди той книги надлежит зделать всем делам изъявление и разобрав их по азбуке и по чину дел разноличных, чтобы всякой человек без труда на всякое дело указ и совершенное решение мог во едину минуту обрести. А аще суду к всякому правлению, како его правити, совершенного основания писменного не учинить и в том правлении самые неподвижные твердости не устроить, то колик о правом суде не старатися, а правосудия прямаго уставити будет невозможно.

А и основание доложа, мнитца мне, надлежит утвердить его жестоким указом и недвижимьш. Аще кто великородной или и худородной выщъшаго суда или и нижняго в коем городе или и в уезде главной камисар или подчиненой или и иной какой правитель или и посылыцик, наипаче же аще сыщик или фискал, не против того нового изложения станет что чинить своим вымыслом и хотя малую статью нарушит, то казнить ево неотложно, как о том уложено будет.

И ради самыя твердости надлежит судьям и прозьбы ни от каковых лип не принимать, дабы правосудию ни малого нарушения не было. И аще кто и вельми заслужил и возънадеяся на заслуги, да по прежнему обыкновению учинит какую кому обиду, аще и самому мязирному человеку, то и тому суд был бы неотменен и за вину чинить указ неизменный по изложению, чему он подпадет, а заслуг ево в зачисление вини его не зачислять, чтоб тот правосудный устав ненарушим был.

А аще кой человек нехитростно вине какой подпадет и от надлежащего наказания или и казни аще надлежит послабить ему, то таковому на руке наложить знак, да аще паки в таковой же вине явится, то уже без всякого милосердия учинить ему указ надлежащий неизменно.

И аще в таковой твердости неподвижно правосудие годов дять-шесть постоит неизменно без нарушения, то вси яко малочинцы и худородные, тако и великочинцы и великородные и заслуженные люди будут страшны и не токмо по прежнему обиды чинить, но и от неправд будут остерегатца и со всяким тщанием будут делать правду.

И ради самые твердости в судах и во всяком правлении, чтобы от правосудия ни много, ни мало судьи не колебатись, надлежит учинить особливая канцелярия, в которой бы правитель был самой ближней и верной дарю. Еже бы он был око царево, верное око, иже бы над всеми судьями и правительми был вышний и за всякими бы правительми смотрил властительно я никого бы он кроме бога да его и. в. не боялся.

И к той канцелярии приход бы был самой свободной, а я сам бы тот правитель был низок и ко всяким бы людям был нисходителен и не тяжол бы он был. А улуча время, по коллегиям ходил бы и смотрил, каково кто дело свое управляет и нет ли каковыя в делах неисправности и нет ли каких на них жалобщиков.

Такожде, обходя судебный места, и челобитчиков бы спрашивал, не чинят ли кому какова нападка и излишней волокиты и не осудили ль кого не против данного им изложения и не взял ли какой судья или подьячей изълишняго взятка?

И у всех коллег и у канцелярий прибить печатные листы со изъявлением таким: буде судья или подьячей какую учинит в деле неправду, то приходили бы в тое канцелярию, то всякому лицу будет там управа.

Такожде, буде кто из сильных лиц изобидит кого убогово иль судья гражданства иль военной офицер чем солдата иль драгуна изобидит, а он суда не сыщет, то тут бы изобижанной искал обороны.

А буде кой судья или камисар или фискал неправду какую зделает, какую гибель царской казне похищением или небрежением, и аще кто о том подлинно уведомитца, то доносили бы в той канцелярии, не обинуяся и никого не опасался, потому аще и на господина своего или на камандира аще и сильнаго, уже выдачи ис той надзиратель-ной канцелярии не будет. Только бы верно доношение было и доносили бы не догатками своими или мнением своим, но усмотря самое дело, и за такое доношение доносители великим жалованием пожалованы будут.

А судьям и всем приказным людям государево жалованье денежное и хлебное надлежит оставить, чтобы в том жалованье казна великаго государя напрасно не тратилась. Я чаю, что судьям и приказным людям на воякой год тысячь десятка по два-три исходит, а пропадает она даром, низа одну деньгу гинет, потому что они не много делают даром а аще бы и даром делали, то что в том великому государю прибыли. Мне мнитца, лучши учинить, пропитания ради, главным судьям и приказным людям учинить оклад здел, по чему с какова дела брать за работу, и уложить имянно, «о чему брать с рубля на виноватом и по чему с рубля с праваго и по чему брать с рубли при приеме денег в казну и по чему с роздачи жалованной и ни чему с купецких я подрядныхдел и по чему с каковые выписки иль с указу какова иль с грамоты, иль с памяти. И так надобно усидеть, чтоб ни самаго малого дела не обойтить, чтобы никакова дела даром не делали и брали б самое праведное по располощению.

Я по таковому новоизложенному уставу давать вен будут охотно, а и приказные люди будут дела делать охотнее и волочить уже не будут, потому что буде зделает во уреченное время, то примет себе мзду против указу полную, а буде ко уреченному числу не вделает, то возмет половину, а буде же гораздо заволочит, то и всея своея лишится мзды. И того ради всякой подьячей будет с поспешением делать, а и челобитчикам будет весьма полезно.

И тако надобно расположить, чтобы от рублеваго дела даже и до многотысящнаго всяким разным делам учинить указ определенной и чтобы всякой человек по своей работе оплату брать, а сверх указнаго числа отнюд бы ни единые деньги не брали.

А буде кто сверх указнаго числа лишку, хотя малое что возмет, то взять на нем штрафу, за всякую излишную копейку по рублю. А кто и даст сверх указнаго числа излишнее, то и на нем по рублю як за излишную копейку имать штрафу.

И аще такс устроитца, и в приказной работе никому обиды не будет яко исцу, тако и ответчику и всякому челобитчику вестно будет, что от чего кому дать. И такова ради уставу и волокиты никакому делу чинить не будут, но всякой для себя поспешать будет. Обаче ради лутшаго исправления надлежит расположение учинить и делам всяким, буде кто однодеиное дело проволочит три дни, то дать ему противо указыне дачи половина, а буде же однодеиное дели проволочит неделю, то лишен будет всего своего взятия за труды, а буде проволочит две недели, то чинить ищу наказание неотложное. А о больших делах, которого не меньши недели делать, а он проволочит две недели, то такожде дать ему половина, а буде проволочит недели, четыре, то лишен будет всего своего труда, а буде проволочит недель шесть, то нещадно бить его батоги. И всяким делам чинить расчисление по величеству дела и по количеству дней.

И ради достовернаго свидетельства брать челобитчикам у подьячих ерлыки, записав в коем числе взял от протоколу челобитную или и иное что и к коему числу обещался зделать. И буде к тому сроку не зделает, то по тому и указ чинить, буде к сроку зделал, то взять ему за работу по указу сполна, а буде за срок проволочил толикое ж число, то взять половина, а буде за сроком вдвое того проволочил, то ничего ему за работу не давать, а за вящую волокиту наказание чинить неотложное.

А о сем всем судьям и приказным людям задать стьх великой и жестокой, чтоб никто сверх указного числа ни от какова дела сверх работных указных денег никаких гостинцов не принимали.

А аще запрещения о излишнем имании и даянии не учинить, то указного числа взятие ни во что им буде и будут брать паче прежняго, такожде как ныне у крепостных дел за гривенное дело берут по полтине и больши.

И того ради и у крепостных дел надлежит учинить такое ж расположение, по чему с каковыя крепости брать за работу, а в казну о крепостей брать токмо пошлины, а. писменные деньги отставить, а брать по указу писцу и насмотрщику за свои труды самим, но чему кому надлежит. И буде того ж дни напишет, коего взял, то взять ему полная плата, а буде в двои сутки напишет, то взять доловила, а буде в трои сутки напишет, то уже не брать за работу ничего, отдавать те крепости без заплаты. А буде кто, в трои сутки написав, да возмет за работу, аще и не сполна, взять на нем штраф сторичной.

И писать бы не токмо крепостные, но и приказные ж всякия письма писали бы строк по пятидесяте и больши на странице. Сие вельми дивно, что во всем свете пишут мелким писмом, а да нас все окрестные государства бумаги напасти не могут. A аще зритца дело сие и невелико, что бумаги беречь, а, по моему мнению, оно не весьма мало, потому что от крупнаго писма и от небрежения рублев тысячь по десятку ни за одну деньгу из царства пропадает. У немец аще и домо она делаетца, а и жители тамошние богатее нас, обаче бумагу вельми берегут. Они не токмо бумаги, но и всякой вещи берегут и для того они и богати, что умеют бережно жить.

А и мы пока самися не осмотрим и всякий вещи по токмо из инова царства принесенный, но аще и домашняя вещи беречь де станем, то никогда богати не будем.

И ради подкрепления от излишних дачь приказным людям и о излишних тратах пищие бумаги, напечатать листы и у всех коллег и у концелярий те листы прибить, дабы все люди прочитали и никаких бы излишних трат ни себе, ни людям не делали. Пчела муха веема не велика и собирает она мед не карчагами, но самыми малыми крупицами, обаче множеством их собирают многия тысячи пуд. Такс и собирание богатства царственпаго: аще вси люди будут жить бережно и ничего напрасно тратить не будут, по всякие вещи будут от погибели хранить, то тое царство может весьма обогатится.

А буде кто покусится взять излишнее в другой ряд, то и штраф на нем взять сугубой: за рубль по двести рублев, наказание на козле, а за третью вину либо смерть, либо в вечную работу к рудокопным делам.

А аще кой судья и не по взятку, но по дружбе или по чьей прозьбе учинить не по новоизложенному уставу, то без всякаго милосердия учинить ему определенной указ, как о том уложено будет.

А аще кто изо взятку нарушит тот новоизданной устав, то, мнятца мне, надлежит и дом его совсем разорить и на несколико лет сотворить его пуст и прибить на том дому писмо со изъявлением вины, еже за нарушение правосуднаго изложения господину того дому учинен указ, а дом его оставлен пуст и живущаго в нем несть, но токмо мышеве и нетопыри да вогнеждаются в нем. И таковое штрафование будет памятно.

А аще судей малых и великих не казнить и великими штрафы их не штрафовать, то, и правое изложение учиня, правды и праваго суда уставит будет невозможно.

А аще ради установления правды правителей судебных и много надет, быть уже так. А без урону, я не чаю, установитися в правде а прямо реши, и невозможно правому суду уставитися, аще сто другое судей не падет, понеже у нас в Руси неправда велми застарела.

А не таким страхом не чаю я того злаго корения истребить. Аще бо коя и земля велми задернеет и того терния огнем не выжгут, то не можно на ней пшеницы сеяти, тако и в народе злую застарелость злом надлежит и истребляти. А ащо не тако, то, по моему мнению, не токмо в судех, но во всяком правлении правды не будет.

И аще великородных судей поберечи от жестоких казней, то лутши изъначала ради уставления правды в суды носадить из ниских чипов, а паче из приказных людей, кои в делах искусны и страх божий в себе имут. И с ними посадить, где пристойно, и из военнаго чина, кии от службы отставлены, и ис купечества, в которых острота умная есть. И за таковых нискородных, аще кто и погрешит, стоять за них никто не будет, да и сами они паче высокородных боятися будут. А высокородные на уложенный уставы мало смотрят, но как кто восхощет, так и делать будет по своей природной пыхе.

И тем низкородным судьям надлежит дать такое величество, чтобы они никаковых лиц не боялись, кроме бога да царя, я делали б все свои дела но новосочиненному его и. в. указу неизменно, а от своего ума не мудрствовали бы и ни на едину черту сверх указу не прибавливали бы, ни убавливали. И аще что потребное усмотрит кто, то доносили бы до царскаго величества, донележе то новое изложение еще же напечатано.

А буде из приказных людей в судьи выбрать некого, то бы из дворян мелких, кои остроумны и в делах искусны и боящияся бога. А за нарушение новоизложеннаго указа известная и неотложная им смерти объявить, дабы они судили, а о смерти своей помнили.

И таковым порядком, аще бог на не призрит и помощь свою низпослет, то метано правосудию устроится и у нас в Руси. Нам сие велми зарочно, что не то что у иноземцев, свойственных христианъству, но и у бесурман, суд чинят праведен, а у нас вера святая, благочестивая и на весь свет славная, а судная росправа никуды не годная и какие указы п. в. ни состоятся, вси ни во что обращаются, но всяк по своему обычаю делает.

И докележе прямое правосудие у нас в Руси не устроится и все совершено не укоренитца оно, то никоими мерами от обит богатым нам быть, яко и в прочиих землях, невозможно быть. Такожде и славы добрыя нам не нажить, понеже все пакости и непостоянство в нас чинитца от неправаго суда и от нездраваго разсуждения и от неразсмотрителпаго правление.

И разбоев и иного воровъства множество чинитца и всякие обиды содеваются в людях не от чего иного, токмо от неправнаго суда. И крестьяне, оставя свои домы, бегут от неправды и росъсийская земля во многих местех запустела, а все от неправды и от нездраваго разсуждения, и какие гибели ни чинятся, а все от неправды.

И самыя правды и праваго разсуждения ни милостию, ни жесточию, ни изменниками судиями, ни иными: каковыми вымыслы, мне мнится, учинить невозможно, аще прежде не сочинить всяким великим и малым делам росположения недвижимаго сочинением особливым, понеже древние уставы все обветшали и от неправых судей вси показались.

И аще бог на дело сие милостивно призрит и помощь свою святую ниспослет и что ни случается в мире дел, на вся тая аще изложатся решения подлинная, новоисправная, и коемуждо делу собственное решение, то и немудрой судья может здраво судить. А без основательного изложения ничему (полезному и к правде склонному быть невозможно.

Яко бо здания высокаго без твердаго основания не утвердити, тако и с правды совершенный без основательнаго изложения никоими мерами уставити невозможно, понеже в нас неправда велми. твердо въкоренилась. Кто с кого сможет, тот того и давит, а кои люди ядовитые, то маломочных и в конец разоряют, а судьи силняков и ябедников аще и видят, что напрасно нападают, а воспретить не смеют. И того трудно правду установи и не токмо всем правда творити, но чаю, что и изложение правое трудно сочинять, понеже сильные люди, кии обыкли обижати, не возложат на себя сила, по всячески будут препинати, дабы не веема им от праваго суда потиснутым быть. И того ради всячески будут тщатися, дабы им, по прежнему, мочно было убогих и маломочных обижать и разорять.

И аще препинатели правосудию явится прежде начинания правосуднаго, то всячески надлежит их отсекати, дабы начинанию правде препинания ни малого не чинили.

А ради совершенныя правды ни коими делы, древних уставов не измени, а самого правосудия насадити и утвердите невозможно. В правителех бо велми трудна вещь, еже бы их от неправды отправите и правда в них [насадити, понеже неправда в них] вельми въкоренилась и застарела. И от мала даже и до велика все стали быть поползновении, оныя ко взяткам, овыя же, боящеся сильных лиц, инии же боящеся ябидников, а инии того бояся, да аще въпредь приимет той власть таковую ж, какову он имеет, и чтоб тогда такожде б ему послабил. И того ради всякие дела государевы и неспоры и сыски неправы и указы его и. в. недействительны, ибо вси правителие дворянскаго чина, своей брать[е] знатным наровят, а власти амут и дерзновение токмо над самыми маломочными людми, а нарочитым дворянам не смеют и слова воспретителнаго изрещи, но как кому что угодна, так то и чинят и за тем всякие дела и неисправны суть.

Се бо колико послано указов во все города о недорослях и о молодых дворянских детях и, аще коего дворянина и на имя указано выслать, то и того нескоро выщлят, но по старому Уложению дождався третьего указа и буде ничем отбыть не могут, то уже вышлют. И в таковом ослушании и указов ц. в-ва презрении иные дворяне уже состарелись, в деревнях живучи, а на службе одною ногою не бывали. И, мне мнитца, сие велми странно, что царскому указу ослушну быть, и в Уложелньие напечатали, что третьяго указа дожидаться, сие учинено самая потачка плутам и ц. н-ва презирателем. Но ныне надлежит так учинить: буде по первому указу зазывному не поедет кто, то другая позывка чинить со штрафом, колико иску, токмо и штрафу взять на нем, а челобитчику в другой позывки числить проести по указу.

А буде по кого послан будет с указом его ж. в. салдат или и иной какой посыльщик, а, он укроетца или отобьетца или з дороги уйдет, то и пo первой посылке винить и штрафовать, и исцу проести числить с того времяни и иск весь без суда и без очные ставки донравить, то от такова указа и от перваго ноги задрожат н опрометью побежит к ответу и попрежнему не станут трется присылки ждать.

Тем прежним указом так дворяня избалованы: в Устриц-ком стану есть дворянин Федор Мокеев сын Пустошкин, уже состарелся, а на службе ни на какой и одною ногою, не бывал и какие посылки жестокие по него ни бывали, никто взять ево не мог, овых дарами угобзит, а кого дарами угобзить не может, то притворит себе тяжкую болезнь или возложит на ея юродство и возгри по бород[е] попустит. И за таким ево пронырством инии и з дороги отпущали, а егда из глаз у посылщиков выедет, то и юродство свое отложит и, домой приехав, яко лев рыкает. И аще и никаковые службы великому государю кроме огурствае не показал, а соседи все ево боятца.

Детей у него четыре сына выращены и меньшому есть лет семнадцать, а по 719 год никто их в службу выслать не мог, а в том 719-м году, не вем по какому случаю, дву ево сынов записали в службу, обаче все записаные и незаписаные большую половину домо живут, а каким способом живут, того я не могу сказать.

И не сей токмо Пустошкин но многое множество дворян веки свои проживают. В Алексинском уезде видел я такова дворянина, иминем Иван Васильев сын Золотарев, домо соседям своим страшен яко чел, а на службе хуже козы. В Крымской поход не мог он отбыть, чтоб нейтить на службу, то он послал въместо себя убогово дворянина, прозванием Темирязева, и дал ему лошадь да человека своего, то он ево имянем и был на службе, а сам он дома был и по деревням шестерлом розъежжал и соседей своих разорял. И сему я вел-ми удивляюсь, как они так делают, знатное дело, что и в полкех воеводы и полковники скупы, с них берут, да мирволят им.