Вкус греха

— Как тебе вчера показался Реймонд?

Момент был выбран исключительно удачно — Селина поперхнулась. У Уилла появился предлог, чтобы прикоснуться к ней — хлопнуть по спине. И кто знает, что может последовать после первого контакта? Но ему не хотелось к ней прикасаться.

Правильно, если напоминать себе почаще, что не желаешь к ней прикасаться, то в конце концов поверишь в это.

Она сняла солнечные очки, и Уилл заглянул в ее глаза. Они были глубокого зеленого цвета; такого оттенка ему, пожалуй, прежде не приходилось видеть ни у кого.

— Я не имею привычки подслушивать, — резко ответила она.

— Разумеется. Но ты всегда сидишь в темноте, когда мисс Роуз в тебе не нуждается.

— Да, я люблю посидеть в темноте, — призналась Селина.

Она верна своим привычкам, о которых он уже знал от мисс Роуз. Старушка долго рассказывала ему про свою обожаемую Селину, честную, как ясный день, и надежную. Она аккуратная (как все библиотекари) и терпеть не может беспорядка. Что ж, с его появлением беспорядка в Гармонии станет побольше. Селине придется с этим считаться.

— Он сказал, что между вами есть какое-то соглашение. — Селина взглянула Уиллу в глаза. — Что он имел в виду?

Уилл пожал плечами и в очередной раз солгал:

— Не знаю. Мы с Реймондом еще ни разу в жизни ни в чем не соглашались. — И, прежде чем Селина успела задать очередной вопрос, перевел разговор на другое: — Почему тебя назвали Селиной?

— Так звали мою прабабушку.

— Боже, какая чопорность! — Она едва заметно вздрогнула, и он рассмеялся. — Давай—ка я буду звать тебя Сели. Маленькой девочке это больше подойдет.

Она поставила стакан на столик и выпрямилась. Поскольку она стояла у нижней из двух ступенек, ее грудь находилась как раз на уровне его глаз. Этим движением Селина ненамеренно показала ему, насколько она выросла.

— Извините меня, Билли Рей, — ровным голосом произнесла она. — У меня много работы.

С легкой улыбкой Уилл смотрел ей вслед. Назвав его старым прозвищем, она сознательно хотела поставить его на место, напомнить ему, кто он такой. Когда он учился в школе, окружающие сочли, что он недостаточно хорош для старшей мисс Хантер, а спустя шестнадцать прожитых впустую лет он недостаточно хорош для младшей.

Нет, он не нуждается в напоминаниях, в особенности с ее стороны. История с Мелани преподала ему урок: надо избегать воплощенной невинности и держаться от нее подальше. Он имел несчастье привлекать внимание женского пола еще в тринадцать лет, и время ничего не изменило. Если ему понадобится женщина, он найдет подходящую без труда.

Уилл отнес стакан в дом, побрился и отправился в большой дом. Мисс Роуз пригласила его к завтраку, который подавался ровно в семь часов. Никогда и нигде он не получал такого удовольствия от еды, как под крышей мисс Роуз. Она верила, что хорошее блюдо питает душу, и кормила его восемь лет. Почти вечность. И как же это было недолго!

В его жизни хорошие времена никогда долго не продолжались. Каким—то образом он всякий раз умудрялся все испортить. Он не сделал Мелани ничего плохого и тем не менее оказался виноват. Может быть, его бы и услышали, когда он пытался что—то объяснить, если бы он намеренно не создавал себе дурную репутацию. Может быть, ему даже и поверили.

Уилл подошел к задней двери дома мисс Роуз. Конечно, он помнил о том, что Селина ходит поблизости со своей косилкой, но не взглянул в ее сторону. Меньше всего ему хотелось предстать перед зоркими голубыми глазами мисс Роуз в возбуждении.

— Ты опоздал.

— Извините, мэм.

Он не стал говорить, что большие настенные часы над плитой показывают без нескольких минут семь. Если мисс Роуз утверждает, что сейчас семь, значит, так оно и есть, и глупо ссылаться на какие—то там часы.

— Я видела, ты разговаривал с Селиной.

— Да, мэм.

Он бросил взгляд на кухонный стол. Там стояло три прибора. Судя по всему, надменная Селина за стрижку газона получала завтрак; хорошая плата, если учесть, как готовит мисс Роуз. И еще Селина получает сомнительное удовольствие сидеть напротив мисс Роуз в испарине, словно она только что провела несколько часов, отдавшись самой неистовой страсти.

«Сейчас, — отметил он про себя и улыбнулся, — удовольствие достанется ему».

— Вам помочь? — спросил он, как всегда, и мисс Роуз, как всегда, от него отмахнулась.

— Налей себе апельсинового сока и сядь.

Он достал из холодильника сок, но садиться не стал, а прислонился к стене и принялся наблюдать за мисс Роуз. Старая дама двигалась очень проворно, ухитряясь одновременно присматривать за вафлями, двумя сковородками и бисквитами в духовке. Она показалась Уиллу похожей на маленькую птичку, снующую без остановки взад и вперед. Много, много раз он завтракал в этой кухне, а она вот так же неустанно трудилась, стряпала, чистила и вытирала.

— Мисс Роуз, так что вам от меня понадобилось?

Очень давно ему не случалось обращаться к кому—нибудь столь учтиво. Немного найдется на свете людей, которые вызывают у него желание быть учтивым. За последние шестнадцать лет он не был так мягок ни с одной женщиной.

Старуха бросила на него быстрый взгляд. Ее голубые глаза и белоснежные волосы вызвали в его воображении образ летнего неба и облаков на нем. Бабушки у него не было никогда — мать отца умерла до его рождения, а мать матери ни разу не пожелала встретиться с семьей своей дочери, — так что мисс Роуз была ему единственной бабушкой. Когда она умрет (а это когда—нибудь обязательно случится), он останется один. Некому будет заботиться о нем, огорчаться его прегрешениям, вздыхать о том, каким он мог бы стать и каким оказался. Он будет совершенно один.

— Сегодня прекрасный день. Давай не будем портить его такими разговорами.

Этот ответ не мог устроить Уилла. Неужто причина, по которой она вызвала его к себе, настолько пугающа, что упоминание о ней может испортить жаркий летний день? Он долго гадал, что заставило мисс Роуз разыскать его и пригласить вернуться. Она могла пожелать видеть его в следующих случаях: она больна; ей стала известна правда насчет Мелани; ей нужна помощь, которую может оказать только он. Возвратившись домой, он убедился, что все эти предположения несостоятельны. Мисс Роуз в добром здравии и совершенно не проявляет готовности поверить ему относительно истории с Мелани. А что касается последнего варианта… Да нет же, что он может сделать такого, чего не может сделать кто угодно, причем в сотню раз лучше?

— Я имею право на этот вопрос, мисс Роуз. Вы отыскали меня…

— Что было бы гораздо проще, если бы ты писал мне после отъезда.

— И вы попросили меня приехать… — Он едва не сказал «домой». Едва не сказал, но вовремя удержался. — …К вам. Я приехал. Теперь вам остается сообщить мне, для чего.

— Наберись терпения, — посоветовала мисс Роуз. — Ты еще не отдохнул как следует и даже не разобрал свои вещи. И не ворчи, Уилл. Ты все узнаешь… в свое время. А теперь выйди и позови Селину. Пока она будет приводить себя в порядок, я накрою на стол.

Уилл знал, что с мисс Роуз бесполезно спорить. Вздохнув, он отставил стакан с соком, вышел через заднюю дверь и направился к Селине. Не заметив его приближения, она попятилась с косилкой и налетела на него. На мгновение ее ягодицы прижались к низу его живота. Но оценить всю прелесть момента он не успел. Она отскочила, выключила мотор и обожгла его таким взглядом, что его не скрыли даже темные очки.

— Что вам нужно?

Уилл безмятежно улыбнулся.

— Завтрак готов. Мисс Роуз предлагает тебе идти в дом и умыться.

— Буду через минуту.

Накануне вечером его удивило ее хладнокровие; он не сразу догадался, что она боится к нему приблизиться. Теперь—то Уилл ясно видел, что ее выдержка наигранна. Он глубоко забрался под ее кожу, как заноза, которую невозможно вытащить. Что ж, он будет рад, если ему и впредь удастся раздражать ее и выводить из себя.

Селина оставила косилку посреди газона и направилась в свой коттедж.

А он, засунув руки в карманы, остался ждать у задней двери.

По словам мисс Роуз, Селина живет здесь уже почти шесть лет. У старухи есть привычка пригревать у себя бездомных. Уилл не был первым, и Селина, возможно, будет не последней.

Он попытался вообразить Селину в этом старом доме. В скромном платье, с гладко зачесанными волосами, она должна хорошо вписаться в его обстановку.

Дверь коттеджа хлопнула. Селина была теперь в своей идиотской юбке, белой блузке, застегнутой лишь снизу, и теннисных туфлях на каучуковой подошве. Она уже успела умыться. Мокрые пряди волос прилипли к вискам, а на спине выступили темные влажные пятна.

— Ради меня вовсе не стоило так наряжаться, — бросил он.

— А я не ради вас. Мисс Роуз не любит небрежности в манерах. Вам, наверное, известно, что она до сих пор переодевается к обеду.

Разумеется, это было ему известно. Много раз он был вынужден садиться за стол в отутюженной сорочке и при галстуке, пока старуха наконец не уразумела, что нельзя требовать от десятилетнего сорванца чего-то большего, чем чистая футболка и вымытые руки.

— Питание ты тоже оплачиваешь?

Селина смерила его взглядом. Вопрос вроде бы вполне невинный, но за что можно поручиться, когда имеешь дело с таким человеком, как Уилл? Когда—то она услышала, как ее отец говорит ее матери, что Билли Рей Бомонт уже при рождении знал больше, чем другие знают в тридцать лет. А ей до тридцати оставалось еще два года.

— Мисс Роуз иногда приглашает меня к завтраку или к обеду в воскресенье. А когда особенно жарко, она угощает меня…

— Домашним персиковым мороженым, — закончил за нее Уилл. — После того как я уехал, первое время ее мороженое снилось мне по ночам.

— Так что же вы не вернулись? — спросила она в лоб. — Из-за Мелани? Или из-за Реймонда? В этом состояло ваше соглашение?

Уилл нахмурился.

— Я же сказал тебе: мы с Реймондом никогда ни в чем не соглашались.

Селина ступила на крытую веранду.

— Вы играете словами. Заключить соглашение и согласиться — это разные вещи.

На лицо Уилла вернулось прежнее беззаботное выражение.

— Может быть, мне будет приятно поиграть с тобой, — елейным голосом произнес он. — Это можно устроить, крошка.

Селина была недовольна его уклончивостью, но не подала вида. Она насмешливо вскинула брови и прошла в дом.

Глава 2

В Гармонии воскресное утро отводится посещению церкви. Работают в эти часы лишь овощной магазинчик в центре города и несколько автозаправочных станций на главной улице. Жизнь продолжается только в многочисленных храмах Гармонии и ее окрестностей.

Селина надела туфли на высоких каблуках и глянула на себя в зеркало. В этот день на ней было белое льняное платье, на шее нитка кораллов — подарок матери. Аннелиза считала, что они будут «радовать глаз».

На самом деле намерения Аннелизы простирались несколько дальше. Она опасалась, что ее дочери не удастся найти мужа, поскольку Селина не бывала нигде, кроме как в библиотеке и в церкви. Тот факт, что Селина не охотилась на мужчин, вовсе не волновал Аннелизу. Она была родом с Юга, а любая истинная южанка считает своим долгом найти дочерям достойных спутников жизни.

Тем не менее платье, безусловно, было очень нарядным. Правда, Селина надевала его только при походах в церковь, где она едва ли могла рассчитывать на встречу с мужчиной, который проявил бы к ней интерес. Такого мужчину она скорее увидела бы, если бы просто повернула голову и посмотрела на крыльцо домика для гостей.

Она бы увидела Уилла Бомонта.

Поморщившись при этой мысли, она подхватила сумочку и вышла из спальни. Несомненно, мисс Роуз уже дожидается ее у себя на веранде. На протяжении шести последних лет так бывало всегда. Хантеры и Кендаллы посещали одну и ту же церковь, так что Селина неизменно отвозила мисс Кендалл к проповеди и привозила ее домой после службы, если только ее не увозили к себе Реймонд и Френни. В таких случаях мисс Роуз нередко приглашала Селину на обед. Если же мисс Роуз уезжала из церкви с сыном, Селина отправлялась обедать к своим родным.

Мисс Роуз и в самом деле поджидала Селину, но не в удобном кресле на веранде. Она стояла на лужайке невдалеке от дома для гостей.

— Ты уверен, что не хочешь с нами поехать? — услышала Селина, спускаясь с крыльца.

Уилл сидел на крыльце в той же расслабленной позе, что и в прошлое утро. Он был так же вызывающе красив и так же самодовольно ухмылялся. Но когда он заговорил, в голосе его слышалось только глубокое почтение:

— Да, мэм, мне не хотелось бы ехать. — Он перевел взгляд на Селину. — Доброе утро, мисс Селина.

Двадцать четыре часа назад он сказал: «Давай—ка я буду звать тебя Сели». Но не предпринял попытки сдержать обещания. И спасибо ему за это. Сели… Этим именем она сама называла себя, это имя принадлежало ей, и только ей. Когда-то она предложила матери называть ее Сели, но Аннелиза только рассмеялась и попросила ее оставить свои глупости. Она сказала, что Селина — прекрасное имя для добропорядочной девушки.

Но в тринадцать лет ей вовсе не хотелось быть образцом добропорядочности. Она не была уверена, что выдержка не изменит ей, если Уилл посмеет назвать ее Сели.

— Доброе утро. — Против воли, голос ее прозвучал весьма недружелюбно. — Мисс Роуз, мы можем опоздать.

— Ну хорошо, раз уж ты такой упрямый… — Она умолкла, и Уилл слегка кивнул, подтверждая, что его решение окончательно. — После службы я заеду к Реймонду. Задняя дверь не заперта. В холодильнике ветчина и индейка.

— Может быть, Селина согласится пообедать со мной?

— Нет, — отрезала Селина, и улыбка Уилла сделалась еще шире. — У меня другие планы.

Она взяла мисс Роуз за локоть и повела ее к своей машине.

Мисс Роуз заговорила лишь тогда, когда они проделали добрую половину пути:

— Может быть, мне лучше после службы вернуться домой. Провести время с Реймондом и Френни я могу когда угодно.

— По—моему, за несколько часов с Уиллом ничего не случится, — возразила Селина.

— У меня душа не на месте из—за мальчика.

Селина вовремя прикусила язык. Какой смысл говорить женщине, которой далеко за семьдесят, что не стоит смотреть на тридцатичетырехлетнего мужчину как на мальчика?

— Он вполне в состоянии о себе позаботиться.

Мисс Роуз бросила на Селину суровый взгляд.

— Да, конечно. Он вот уже много лет предоставлен сам себе. И все—таки присмотреть за ним нелишне.

Селина ощутила укол совести. Мисс Роуз совершенно права. Лучшие годы Уилла прошли вдали от близких. Когда ему было десять лет от роду, его отец скончался, а мать исчезла из его жизни. Ему не на кого было опереться в жизни. Даже родная мать отреклась от него. Но… разве же его несчастья могут служить ему оправданием? Имеет ли он право вот так вести себя с другими, так разговаривать, настолько не принимать в расчет интересы других? Ведь он сбежал от собственного сына…

Первая баптистская церковь располагалась невдалеке от центра города. Это внушительное здание из красного кирпича с выбеленными колоннами было крупнейшим христианским храмом в Гармонии, за исключением разве что храма Святого Михаила, и здесь по воскресеньям собиралось едва ли не все городское «общество».

Мисс Роуз рассталась с Селиной у входа и заняла, как обычно, место рядом с Реймондом и его семейством на одной из передних скамей. Родители Селины и Викки с мужем и детьми помещались чуть дальше от амвона. Селина всегда садилась рядом с ними, но в этот день она предпочла остаться в задних рядах.

Мысли ее блуждали далеко от гимнов, молитв и проповеди пастора. Мирный храм божий, мирные обыватели… Но внешность обманчива. Безмятежный Реймонд. Как всегда, тихий и задумчивый Джок Робинсон, хотя до него не могло не дойти известие о появлении Уилла Бомонта в Гармонии. И Джеред Робинсон…

Ему сейчас пятнадцать лет, он молчалив, как дед, привлекателен, как мать, и непредсказуем, как отец. Он подолгу просиживает в библиотеке, как будто стараясь найти ответы на мучающие его вопросы. Может быть, на вопрос о том, как убраться из этого города?

Злая ирония судьбы: мать бросила Уилла, когда он был маленьким, и такая же участь постигла его собственного сына. Джереду едва исполнилось семь, когда Мелани привезла его на несколько дней к своим родителям и не вернулась за ним. Время от времени она наведывалась в родительский дом — всякий раз в обществе нового мужчины, — и было понятно, что сын ей вовсе не нужен. Надо полагать, Джереду больно было это сознавать. Селина искренне жалела мальчика.

А если так, почему же ей ни капельки не жаль Уилла, с которым судьба обошлась гораздо суровее? Мелани по крайней мере оставила Джереда на попечении любящих бабушки и деда. Она хоть и редко, но все—таки навещала его. От Уилла же мать отказалась бесповоротно. Много дней мальчик прозябал совершенно один, пока о его положении не узнали сердобольные люди, и за восемь следующих лет, проведенных в Гармонии, он ни разу не увидел мать.

И все—таки трудно жалеть человека, который ведет себя так нагло, так самоуверенно, так вызывающе. Который твердо знает, что ему нужно, и добивается своего, не заботясь о последствиях.

Джеред — невинный ребенок. Уилла никто никогда не назвал бы невинным.