Основатели кланов I: Исход

– Ничего слишком уж драматичного, насколько я могу судить, – можно было услышать тихий шелест бумаги, когда генерал стал рыться в распечатках. Он взял в руки несколько докладов. – После встречи адмирал Николлс предпринял несколько структурных перемен. Офицеры на некоторое время были переведены на половинный рацион, чтобы немного уменьшить проблемы гражданских на борту его корабля.

Андрей инстинктом понимал, что именно думает его отец о встрече. Он сам был такого же мнения. Это собрание было ничем иным, как инсценировкой, призванной оказать поддержку планам адмирала. Но восстание? Этого попросту не могло быть.

– Почему, сэр?

– Почему? Хм, и в самом деле – почему бы? «Действительность есть продукт избирательного восприятия».

Мысленно Андрей попытался молниеносно пролистать список любимых цитат своего отца. Это не дало никаких результатов. Как он это ненавидел – вот Николай, казалось, помнил все эти знаменитые изречения наизусть. Как Андрей ни старался, этой фразы он вспомнить не мог. Так что ему ничего не оставалось, как и далее буравить взглядом дыры в стене каюты и готовиться к неминуемым поучениям.

– Впрочем, в данном случае я не верю в то, что адмирал работает на свой страх и риск. Он встретился с несколькими другими командирами и я подозреваю, что они – из тех капитанов, что дергают за ниточки. Один из них координирует весь спектакль.

Удивленный отсутствием мягкого укора в отношении своего знания истории, Андрей взглянул на генерала. Тот, однако, как раз углубился в очередной доклад. Андрей прокашлялся, неуверенный – раздумывал ли генерал вслух или ожидал от него ответа.

– Но, сэр, – начал он осторожно. Он вознамерился, несмотря на те манипуляции, которым его подверг адмирал, выложить отцу проблемы людей на кораблях. До какого-то определенного момента он даже понимал гражданских. Он видел, как они живут в труднейших условиях, мог частично понять их раздражение. Андрей снова уставился в стенку за генеральской спиной. Общение с нею казалось ему более простым делом.

– Я был там, сэр. Я видел условия, в которых они существуют. Их опасения оправданы.

– Конечно же, оправданы.

– Что? – И снова Андрей не выдержал и посмотрел на генерала.

– Ясное дело, оправданы, – генерал медленно провел рукой по униформе, одновременно с осторожностью возвращая доклад обратно на стол. Он откинулся в кресле.

– У них у всех – куча проблем, – продолжил он и указал на ворох бумаг на столешнице. – «Гермес» – не единичный случай. Все корабли борются с проблемами. Мы стараемся свершить то, что до нас никто даже не пытался сделать. И похоже, наше сообщество проявляет признаки развала.

Генерал покачал головой и взял новый лист бумаги.

– «Ностальгия» докладывает о забастовке некоторых техников. Они недовольны бесконечными сверхурочными, которые им приходится отрабатывать, чтобы удержать на ходу систему жизнеобеспечения.

И снова – очередной лист.

– «Рыцарский герб» сообщает, что многие гражданские отлынивают от обучения – а также о том, что там отмечено необычно большое количество самоубийств.

Этот листок ещё не до конца улегся на стол, а генерал уже схватил следующий.

– «Джеймстаун Вояджер» вынужден бороться с граффити и проявлениями вандализма. Они докладывают даже о случае явного саботажа.

Генерал поднял глаза на Андрея.

– Иногда мне кажется, что мы будем вот так вот носиться в пустоте ещё тысячи лет.

Отчаяние Андрея возрастало с каждым новым сообщением. Он сообразил, что, учитывая высоту бумажных завалов на столе, ему привелось увидеть лишь верхушку айсберга. В одно мгновение он представил себе количество проблем, которое на них свалилось. Впервые он почувствовал неимоверно тяжкий груз шести миллионов судеб, давивший на этот кабинет. На генерала.

На моего отца.

Их взгляды встретились и генерал задумчиво кивнул.

– Теперь ты начал это понимать, Андрей. Всё, что только может, все больше и больше выходит из колеи. И я не знаю, что мне с этим со всем делать.

Андрей потерял дар речи. Он мешком свалился на предложенный ему стул – хуже, пожалуй, и быть не могло. В конце концов он смог выговорить:

– Если все так плохо, почему ты им ничего не сказал?

– А что я им должен был сказать? – ответил его отец – вот теперь опять его отец – после того, как они ненадолго отставили в сторону разницу в воинских званиях. – Что корабли на ладан дышат? Что нам, тем не менее, все равно придется ещё много месяцев провести в космосе? Что сумасшествие и самоубийства настигают все большее количество жертв? Что весь флот стоит на грани развала?

– Нет, – Андрей потряс головой в попытке отыскать выход. Хоть какой-нибудь выход. Он знал – его отец был провидцем, каким ему никогда не стать. Если мой отец не видит выхода, как я могу знать, что делать дальше?

– Нет. В самом деле нет.

– А что, если… – начал Андрей. Он не имел ни малейшего понятия, как завершить фразу, наклонился вперед и оперся о столешницу. Прикосновение простой гладкой поверхности помогло ему не показать, что за буря бушевала у него внутри.

– Что? Мне следовало всем рассказать, как все замечательно у нас идет? «Чем хуже врежешься, тем крепче станешь»?

– Николас Камерон, – выпалил Андрей, как из пистолета, словно его разум ждал лишь возможности отыграться за недавний конфуз.

На лице генерала отразилась усталая, но довольная улыбка.

– В истории Звёздной Лиги ты всегда отличался замечательной успеваемостью. Только…

– Только в русской истории я не силен, я знаю, – неловкая пауза возникла прежде, чем Андрей заговорил вновь. Ему казалось, что он должен подождать, пока не развеется дым. Словно ему надо было дать время, чтобы неприятное ощущение от неудобной темы рассосалось. – Но что ты можешь ещё предпринять?

– То, что в моих силах. Одна из причин, почему мы начали ротацию персонала и затеяли курсы обучения для гражданских – это необходимость дать понять каждому – особенно гражданским – что у любого корабля есть свои проблемы. Мы хотели дать людям чувство общности, которое позволило бы нам выдержать все это.

– А что же насчет боевых судов? Люди на «Гордости Маккенны» живут гораздо лучше, чем на том же «Гермесе».

– Я знаю, сынок. Я последовал советам некоторых офицеров, которые полагают, что генерал должен всегда находиться несколько выше тех, кем командует. Что нужно выглядеть вождем, чтобы быть им. В этот имидж входит и необходимость держать на флагмане чуть поменьше гражданского населения.

Отец медленно покачивал головой из стороны в сторону, словно сожалел об этом решении, каким бы оно ни было необходимым.

– Русский мужик всегда задним умом силен. Я приказал с первого августа изменить тот порядок, который существовал до сих пор.

В помещении разлилась тишина, пронизанная ощущением предстоящих решений и их возможных последствий. Судьбы миллионов людей висели над ними, как дамоклов меч. Больше всего Андрею хотелось бросить всё на самотёк, но он понимал, что выбора у него нет.

– И что же с этой встречей, на которой я побывал?

– Этого я не знаю, сынок.

Андрей все время старался прочесть хоть что-то в глазах своего отца. На этот раз он физически ощутил недосказанность:

– Боюсь, папа, что я не могу тебе поверить.

Лицо его отца сначала выразило возмущение, одно мгновение на нем отражался гнев, но сразу же появилась кривая улыбка.

– Мне кажется, время от времени даже мои сыновья в состоянии видеть меня насквозь.

– Правду, папа.

– Правду… что ты под этим понимаешь?

Вот такой у меня отец. Всегда близок к людям. Даже если дело заходит так далеко, как сейчас. Андрей задумался о встрече и о бесчисленных вопросах без ответов, которые вились с тех пор в его голове. Он попытался оценить размах тех личных донесений, что лежали на столе. С преподанной его отцом систематичностью он начал сортировать в уме новые сведения, полученные сегодня. Перед его внутренним взором развернулись несколько сценариев возможного развития событий. И он вынужден был признаться сам себе, что в большинстве вариантов конечный итог всего был до боли легко предсказуем.

Восстание.

– Катализ.

– Да, Андрей. Мне очень жаль, но твое выступление, скорее всего, послужило катализатором восстания, – больше в глазах отца не было ничего недосказанного.

Однако слова приносили боль сильнее, чем любое разочарование, которого до сих пор опасался Андрей.

6

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

19 июля 2785 года

– Что ты здесь делаешь? – спросил Андрей и заполошенно приподнялся с койки. Он потряс головой, так что в глазах ненадолго потемнело, а шея заболела. Он чувствовал себя неважно и хватал ртом воздух. У дверей кто-то задвигался и послышался тот же голос, который секунду назад разбудил его.

Дежурный свет коридорных ламп представлял силуэт Николая разрезанным на несколько частей. Глубокие тени, протянувшиеся по профилю брата, напоминали Андрею чёрную дыру. Он снова встряхнулся и проснулся окончательно. К сожалению, тёмное предчувствие, мучившее его во сне, не исчезло.

– Отец хочет тебя видеть, – сказал Николай.

Наша первая встреча за месяц, и это всё, что он мне может сказать?

– Сейчас, в такое время? – Андрей оборвал движение, которым инстинктивно отреагировал на заявление Николая, и повернулся к своему брату. – Мы что, только что прыгнули?

– Да.

– Но мы же совершили прыжок всего лишь восемь часов назад! Почему мы оторвались от флота?

Чёрная фигура у дверей покачала головой. Объяснений можно было не дожидаться. Не здесь.

В кратчайший срок Андрей привёл себя в порядок. Наперекор строжайшему запрету, Николай перенёс вес тела на пятки, чтобы оторвать магнитные подошвы от пола, и оттолкнулся. «Это срочно» – вот и всё, что смог услышать Андрей, когда Николай ракетой понесся по коридору. Андрей немедленно последовал за ним и оба с головоломной скоростью помчались по переходам. Слава Богу, ни на кого не наткнулись.

Неожиданно для Андрея, Николай проскочил мимо служебного кабинета их отца. Вместо этого они завернули в центральный коридор, который вёл в направлении мостика. Наконец, Николай прервал их полет и прилепился магнитными подошвами к полу. Братья вступили на мостик.

Андрей немедленно обратил внимание, что здесь происходило что-то весьма серьёзное. Суетливая деятельность наполняла пространство гудением. Такой активности мостик не переживал со времени их первого старта с Нового Самарканда девять месяцев назад. Офицеры штаба сновали между стоящими у терминалов техниками и голотанком, где генерал, похоже, изучал звёздную карту. Многочисленные электронные экраны буквально извергали фонтаны информации.

Николай и Андрей двинулись к центру мостика, маневрируя в этом людском водовороте и избегая генеральских ординарцев. Они приблизились к голотанку, у которого коммодор Ильсон как раз делал доклад генералу.

– Мне было бы достаточно ста часов. Другие командиры тоже докладывают, что сотни часов им хватит.

– У вас есть семьдесят, – ответил генерал командирским тоном, с тем неуловимым нюансом голоса, которого Андрей давненько уже у него не слыхал. Первые признаки распада – так же, как и на всем флоте. Сейчас перед ними стоял главнокомандующий СОЗЛ – человек, нанесший сокрушительное поражение Республике Пограничных Миров, человек, который вел корабль за кораблем, волну за волной сквозь тысячи смертей, в атаку на Терру. Все, как встарь.

Коммодор Ильсон скорчил гримасу, словно получив пощечину, однако без лишних слов отдал честь и отступил назад.

– Сэр, – обратился Николай к генералу и идеальным движением вскинул руку в салюте. Андрей поспешил последовать его примеру, пролаял приветствие и застыл по стойке «смирно». Оба молодых человека прождали несколько бесконечных минут, пока погруженный в свои мысли генерал глядел на голокарту.

Краем глаза Андрей смог заметить и узнать некоторые части карты. На ней был четко отмечен курс, которым следовала армада Исхода сквозь Периферию с того момента, как она оставила позади Синдикат Драконов. Чтобы облегчить навигацию, карта была расчерчена слабо светящимися пунктирами сети астрографических координат. Несколько линий возможных прыжковых маршрутов были раскрашены в разные цвета. Они выглядели бессистемными, а их исходный пункт лежал далеко в стороне от флота. Внимание Андрея привлекла мигающая курсорная точка, расположеная в двух прыжках от нынешнего положения армады. За нами кто-то следует? Маловероятно. Что тут, в таком случае, творится?

– Лейтенант Керенский, подойдите сюда, пожалуйста, – сказал генерал. Я уж и не припомню, когда он меня в последний раз называл по званию и фамилии. Андрей немедленно сделал шаг вперед. Нехорошее предчувствие усилилось.

– Что вы видите?

Чтобы убедиться, что он ничего не упустил, Андрей ещё раз оглядел голографическое изображение.

– Маршрут, который мы прошли до сегодняшнего дня. – И?

– Что-то находится в двух прыжках от нашей нынешней позиции. Нас преследуют?

– Нет.

Трудно поверить, какой упрек может скрываться в таком коротком слове. Нажим в генеральском голосе. Поспешность, с которой Николай меня поднял и доставил сюда. Я уж не говорю о внеплановом прыжке.

Обычно система жизнеобеспечения заботилась о том, чтобы на борту корабля никому не приходилось потеть: здесь всегда царила одинаковая приятная прохлада. Но несмотря на контролируемые климатические условия, на лице Андрея можно было заметить первые признаки беспокойства: тонкая полоска пота покрыла его верхнюю губу.

– Катализ, – бесцветным тоном произнес генерал.

Этот ответ выстрелил в Андрея, словно рыболовный крючок в летучую рыбу – крючок, снабженный маленькими металлическими зазубринами, вцепившимися в его тело. Это слово вытащило на поверхность его худшие опасения, безжалостно ткнуло его носом в факты. В глубинах своего сознания он всё это осознавал, боялся – и все равно не хотел верить. Слишком свеж ещё был рубец от раны.

Андрей сглотнул. Ничего не произошло. Он сглотнул ещё раз, отчаянно стараясь освободить перехваченное горло.

– Началось? – Да.

– Насколько худо?

– Достаточно погано. Не так плохо, как я сперва ожидал, но достаточно погано. Андрей снова внимательно взглянул на карту, ещё раз изучил различные проекции.

– Они дважды прыгнули вдоль нашего курса в обратную сторону. В тот момент, когда армада делала очередной прыжок.

– Верно, – от взгляда генерала у Андрея кровь застыла в жилах.

– Но откуда нам знать, в какую сторону они прыгнули? – ответил он. Воспользовавшись возможностью, он отвел глаза от стального взгляда генерала, вновь обернувшись к карте. – Как мы узнаем, где они сейчас находятся, если они прыгнули прочь от нас? – Генерал явно не собирался отвечать. Андрей лихорадочно соображал. – Сообщение?

Генерал покачал головой.

– Мы послали на «Гермес» агента с одним из четырёх «чёрных ящиков», которые у нас имелись. До сих пор от него ничего не поступало.

– Но как тогда?

Лицо генерала оставалось невыразительным.

– Именно это вы и должны мне сказать, лейтенант.

Андрей тяжело сглотнул. Он заметил, как пот, покрывший тем временем и его лоб, потерял сцепление с его кожей и готов был вот-вот поддаться микрогравитации. В растерянности он выпалил первую же мысль, которая пришла к нему в голову – просто, чтобы показать, что он старается думать: