– Ты просто беспощадна.
– Это все говорят.
Он не смог сдержать ухмылку, её мягкий голос контрастировал с адским ударом, который она ему только что отвесила –
Лицо Андрея потемнело от нехорошего предчувствия, когда он вспомнил о теме их разговора. Он ощутил себя очень неуютно.
– Джес, эта встреча… – он сделал паузу и опустил голову, не зная, как высказаться. Как он может выразить сомнение и недоверие? Его посетила новая мысль и он перешел в атаку: – Почему ты хочешь, чтобы я туда отправился?
Тёмно-голубой цвет наткнулся на аквамарин, когда они на мгновение посмотрели друг другу в глаза. Андрей почти физически чувствовал их конфликт. Потом что-то изменилось в её лице –
– Я тебе до сих пор не лгала и не намерена этого делать теперь.
– Я это ценю, – он попытался убрать иронию из голоса, однако не мог сказать, насколько ему это удалось. Как минимум, она не влепила ему на этот раз «дружеский тычок».
– Я хочу, чтобы ты пошел туда, потому что ты Андрей Керенский.
Он рассчитывал на этот неизбежный ответ и готовился к нему. И все равно, слова Джес были для него, как будто бы «Атлас» врезал ему апперкот левой – массивный, металлический кулак, управляемый сотней тонн миомеров и активаторов. Как минимум, боль казалась сравнимой.
Андрей сухо сглотнул – его горло сдавили глубоко спрятанные, подавленные чувства. Его желудок восстал, делая бессмысленным только что проглоченный завтрак. Вряд ли он почувствует хоть какой-нибудь аппетит до конца дня. Джес осторожно коснулась его руки и глаза Андрея снова стали воспринимать окружающее. Сочувствие на её лице вызывало почти что большую боль, чем удар «Атласа». Он заставил себя говорить:
– Почему вы не пригласили принять участие самого генерала?
– Ты знаешь, что из этого ничего не получится. Никто не оспаривает то, что генерал сделал для нас. Почти все на флоте ему до сих пор бесконечно благодарны. Но даже несмотря на его знаменитую способность выслушивать, мы должны иметь возможность говорить открыто. Чтобы понять, какому делу мы себя в конце концов посвятили.
– Вообще-то, уж как-то слишком поздно вы спохватились, ты не находишь? – Он поерзал, так как угол скамейки ощутимо давил сквозь тонкую униформу. Привстав, он одернул брюки и снова сел.
Джес отрицательно покачала головой и зелёный огонь заплескался в её глазах:
– Нет, не поздно. Мы не говорим о бунте, это не имеет ничего общего с бунтом. Мы просто хотим знать, куда мы летим. Как выглядит план путешествия. Да, может быть, речь идет о военной операции, но с нами, как-никак, летят несколько миллионов гражданских, которые хотя и присоединились к генералу
Она была во многом права, но Андрей не пожелал этого замечать.
– Почему же тогда не Николай? Если генерал не может, то Николай, я уверен, с удовольствием принял бы участие. – Он давно уже перестал удивляться тому, что всегда говорит о некоем безымянном «генерале», когда речь шла о его собственном отце.
– Это было бы ещё хуже, чем если бы явился сам генерал.
– Что ты хочешь этим сказать? – Андрей автоматически собрался защищать брата, но в этот момент ему стало ясно, что имеет в виду Джес. Тем не менее, он продолжил: – Он бы позволил высказаться любому.
– Да, это уж точно. И на каждого, кто осмелился бы открыть рот, он глядел бы, словно в уме уже составляет расстрельные списки. – Она выглядела недовольной, словно ей было жаль говорить ему такие вещи, несмотря на их дружбу. – Это сводит людей с ума, Андрей.
Как раз об этом он и подумал.
– Он хороший человек, Джес. – Это было правдой, несмотря на собственные рассуждения Андрея. – И из него получится хороший командир.
– В первом я не сомневаюсь, а вот во втором – да. Но здесь не стоит вопрос «или – или», Андрей. Он бы не подошел. Ты – да. Ты – один из сыновей Керенского. Они бы не боялись говорить в твоем присутствии.
Короткая, презрительная усмешка появилась на его губах, прежде чем он смог сдержать её:
– Они не признают меня только потому, что я его сын. Большинство из них даже не смогут отличить меня от Амариса.
Удар Джес последовал молниеносно. Перед глазами Андрея промелькнула голубая искра и он услышал эхо пощечины. Тянущая боль, распространившаяся от его быстро покрасневшей щеки, вернула ему ощущение реальности. Застыв на секунду, не в силах пошевелить даже пальцем, он мог лишь глядеть на Джес, пока она поднималась со скамьи.
– Ты никогда больше не будешь упоминать этого имени в моем присутствии, Андрей Керенский. Если у тебя есть хоть капля мозгов в черепе, ты больше никогда не назовешь этого имени. – Злость в её голосе не дала Андрею дышать ещё целую секунду. Наконец, он возмущенно втянул воздух.
– Если ты на что-нибудь будешь закрывать глаза, это ничего не изменит. Нельзя изменить прошлое, нельзя от него спрятаться – это только увеличит вероятность того, что оно повторится.
На этот раз уже Джес не сдержала смеси саркастической усмешки и грустной улыбки. В её глазах, однако, не наблюдалось никаких дружеских чувств.
– Опять какой-нибудь мёртвый русский философ твоего отца?
– Нет. Ты знаешь, что они мне не нравятся. Всё, что я сказал – это моё собственное. Нельзя запретить использование имени Амариса только потому, что он так поступил. Это лишь подтолкнёт таких же, как он, поступать точно так же.
Она посмотрела на Андрея так, словно в самом деле пыталась понять, к чему он ведёт. Однако потом он увидел, что её чувства опять возобладали над логикой.
– Несмотря на это, я прошу тебя не упоминать этого имени в моем присутствии.
Андрей потер всё ещё отзывающуюся болью щеку и попытался несколько разрядить напряжение:
– Да уж точно не стану.
Джес подняла руку и осторожно погладила его по щеке.
– Мне очень жаль. Но ты иногда доводишь меня просто до белого каления. Ты недооцениваешь себя. Может быть, ты и живёшь в тени гигантов, но однажды ты сам станешь гигантом, веришь ты в это или нет.
На какое-то мгновение она полностью открылась, словно её чувства оказались сильнее, чем он думал. Но окошко захлопнулось так же быстро, как было открыто, и Андрей спрашивал себя, заметил ли он вообще что-нибудь или просто подумал, что заметил.
– У тебя есть много друзей, Андрей. И это
Она встала, не проронив больше ни слова, взяла свой поднос и направилась к трюмам. Андрей отпихнул свою коробку от себя с таким звуком, словно бы кто-то провел ногтем по металлической пластине, и сложил руки перед собой, после чего опустил на них голову.
Он знал, что его отец и Николай рассердятся, если он отправится на эту встречу. Он ведь и в третью смену-то перешел добровольно, чтобы избежать подобных ситуаций. А теперь эта тень появилась снова, чтобы достать и поглотить его. Он опять почувствовал интенсивность их эмоций.
Может, он и в самом деле придёт.
2
Бег в самом деле успокаивал. В вопросах тренировки Андрей не обладал дисциплинированностью своего брата, однако он, тем не менее, всегда получал удовольствие от усталости, поднимающейся в теле до тех пор, пока не заболят мускулы. Он чувствовал, как его руки ходят по бокам туда-сюда, в такт стаккато, которое выбивали его шаги на почти пустом гравидеке. Пот, пропитавший его светлые локоны так, что те прилипли ко лбу, ощущался, как что-то свежее и чистое. Иногда он чувствовал лёгкое жжение, когда одна из солёных капель попадала в уголки глаз. Его тело всё ещё предпринимало попытки привыкнуть к почти неизменному состоянию невесомости. Наверное, именно поэтому даже давление гравитации ощущалось приятно, даже если оно приносило дополнительную нагрузку.
Андрей полагал, что тренинг и секс имеют нечто общее – хотя его последний сексуальный опыт состоялся почти год назад.
Андрей немного засмущался, но не удержался от смеха – если уж над кем-то потешаешься, делай это в его присутствии, несмотря на возможные последствия. Его смех отразился множеством голосов на семидесятипятиметровом, постоянно вращающемся колесе гравидека, словно кто-то засмеялся вместе с ним.
– И что же именно послужило причиной такого веселья, братишка?
Андрей споткнулся и едва не полетел на пол, когда вдруг в самом деле получил ответ. Его испугал не столько глубокий тембр голоса Николая, сколько командные нотки его отца, которые все чаще звучали в разговоре его брата.
Андрей ухитрился удержаться и вновь войти в ритм только с помощью почти акробатического прыжка, сев в воздухе на шпагат. Он бросил взгляд назад и увидел своего худощавого, мускулистого брата, который быстро его нагонял.
– Я просто наслаждаюсь тренировкой. – Он попытался заставить свой голос звучать подчеркнуто ровно, однако попытка провалилась.
– Надеюсь, я не помешал.
– Ни в коем случае. Я просто не ожидал кого-то встретить, тем более – кого-то из знакомых.
– На этот раз Андрею удалось взять голос под контроль.
– Я не мог уснуть.
– В самом деле? Тебя выбил из колеи переход в другую смену? – Андрей был рад поменять тему разговора.
Николай догнал его и братья побежали рядом. Примерно одинаковый рост и похожее телосложение заставляли их неосознанно подбирать единый ритм.
– Нет. Я перешел уже давно, около месяца назад.
Андрей знал, что причины ночных кошмаров Николая лежат в прошлом, на годы назад, во временах оккупации Терры и происходивших тогда страшных событиях. Эта тема до сих пор была табу и никто не смел напоминать Николаю об этом. Если уж он сам об этом теперь заговорил…
– Ты был у врача?
Николай засмеялся – тяжело, горько.
– Когда это врачи помогали?
На это Андрей ответа не знал. У него было слишком много собственных тяжёлых воспоминаний о том времени.
Спокойное, тренированное дыхание сопровождало размеренные звуки бегущих ног. Минута за минутой пролетали над постоянно вертящимся кругом гравидека. Молчание затягивалось, а Андрей всё ещё не представлял, что же ему сказать. То, что Николай внезапно почувствовал потребность довериться брату, вселяло неуверенность. Прошли уже годы с тех пор, как они могли говорить друг с другом вот так. Андрей глубоко вдохнул носом, вбирая в себя побольше кислорода, и, наконец, ответил – он должен был это сделать. В конце концов, Николай пришел именно к нему.
– Как ты думаешь, в чем причина? – Андрей не стал задавать первый же вопрос, пришедший ему на ум.
– Я сам не уверен. Это место… Исход… Нарастающее напряжение на некоторых кораблях – как среди офицеров, так и среди гражданских… Черт возьми, да кто ж знает!
Сердце Андрея немедленно подпрыгнуло до самого горла так, что на какой-то момент он остановился. Выброс адреналина, вызванный словами Николая, заставил пульсировать жилку на левом виске.
– Я знаю, что ты только что перешел во вторую смену, но как насчет третьей? – Андрей ненавидел сам себя за это предложение. Опасение, что Николай его примет, пугало его. Но в данный момент куда лучше было говорить о чем угодно, только не о «волнениях».
Невзирая на то, что Андрей знал, какая дикая буря должна была бушевать за этими холодными голубыми глазами, движения Николая по-прежнему выглядели совершенно размеренно.
– Ну, а ты чем занимался в последнее время? – спросил Николай.
Цветок недоверия взметнулся рывком на несколько сантиметров, при этом на нём образовалась куча новых бутонов. Краем глаза Андрей засек, что Николай всё так же, как и до сих пор, передвигается все тем же размеренным, машиноподобным шагом, словно в трансе. Глаза его остро поблескивали, а голос брата звучал так, словно исходил от сидящего в засаде со взведенным ружьем охотника. Андрей подобрался:
– Выживанием. Я прохожу кадетское обучение и одновременно пытаюсь стать техником.
– Одна из неплохих идей отца. Попытка дать дело всем. На тот случай, если мы найдем себе место.
– Утвердительно. – В конце концов, Андрею удалось проникнуть за фасад невозмутимости Николая.
–
– Отец научил нас всегда учиться. Его первый урок. –
В отличие от Николая, Андрей ощущал первые признаки истощения. Его уколы заставляли его лицо кривиться каждые несколько шагов, а по всему телу медленно разливалась усталость.
– Конечно. Но ты был избран ведущими техниками, чтобы принять участие в обучении вместе с другими товарищами по путешествию. Я горжусь тобой.
Андрей чуть не споткнулся снова – так непривычно звучали слова Николая.
– Это выставляет нас в выгодном свете.
Андрей провел рукой по лбу, одновременно стирая пот и горечь, и снова принял нейтральное выражение лица, которое в течении долгих лет оттренировал до совершенства.
Николай медленно вернулся назад. Он остановился, лишь немного посапывая. Андрей попытался уговорить себя, что он, в конце концов, тренировался почти на полчаса дольше, но это не слишком улучшило его настроение.
– То, что мы делаем, возвращается к нам. К отцу. – Глубина глаз Николая, казалось, пыталась поглотить Андрея, он чувствовал себя прозрачным и неспособным на связные мысли.
– Ты явился сюда в такое время, чтобы сообщить мне об этом? Я отлично знаю, что за моими действиями наблюдают. Ты сам это знаешь лучше других.
– Я знаю это, брат. Именно поэтому я счел необходимым прийти сюда. Ты знаешь, что твои действия влекут за собой последствия. Я бы сказал, большие, чем действия любого другого человека в Армаде. – На губах Николая проявилась улыбка, однако зачахла на полпути наверх, к глазам.
Андрей попытался отвлечься. Он открыл для своего раздражения новое направление, принявшись за упражнения на растяжку. Он сел на пол с разведенными ногами, склонился сначала к левому колену, потом вперед, потом – к правому колену. Это занятие его немного успокоило и позволило отвести глаза, не выдерживая более взгляда брата.
– Ты не можешь защитить меня!
Андрей ощутил замешательство, сбитый с толку совершенно неожиданной, почти бесстыдной провокацией.
– О чем ты говоришь?
– Об Исходе. Он не выживет без отца. Без одного из Керенских.