Помоги проекту - поделись книгой:
— Мистер Шрайк, — начала объяснять доктор Зеро, — у меня хватает подручного материала, чтобы собрать очередного функционально ограниченного боевого Сталкера. Мы не испытываем недостатка в человеческих трупах для технологического воскрешения. Но вы представляете для нас особую ценность, ваша древняя конструкция недосягаема для современного производства. Вы не просто машина-воин, вы — личность. — Она прикоснулась к его невооруженной ладони. — Мне приятно работать со Сталкером, которому доступны чувства однаждырожденных.
Для переброски Шрайка в место дислокации передового командования прибыл воздушный корабль «Ирония судьбы». Во время полета курсом на запад Сталкер стоял в наблюдательной гондоле рядом с доктором Зеро. Под ними проплывали сначала заснеженные горные вершины, затем восточные равнины Охотничьих земель, которые теперь контролировала Зеленая Гроза, где там и сям посреди травы громоздились ржавеющие останки движущихся городов, павших на поле боя.
— Всю эту территорию мы захватили в первые же недели войны, почти четырнадцать лет назад, — поясняла своему подопечному доктор Зеро. — Варвары совершенно не ожидали широкомасштабного воздушного налета, осуществленного с низкой высоты из-за горного прикрытия. Мы начали быстро продвигаться на запад, гоня перед собой стадо дезорганизованных городов, сметая с пути любого, кто отваживался развернуться и оказать сопротивление. Но постепенно города стали группироваться и создавать оборонительные позиции. Так, объединение немецкоговорящих промышленников «Тракционштадтсгезелыыафт» сумело остановить продвижение наших войск на запад и отбросить их назад в район Ржавых болот, а сборища славянских бродячих городишек нанесли удары по нашим укреплениям на Хамчатке и в горах Алтай-Шаня.
С тех пор дело застопорилось. Время от времени нам удавалось незначительно продвинуться на запад и уничтожить несколько городов, иногда они оттесняли нас на восток и по пути пожирали наши крепости и фермы.
Местность внизу стала выглядеть иначе: земля изрыта и исполосована шрамами — следами недавних сражений. Солнечный свет отражался в заполненных водой громадных воронках, как в зеркалах, вшитых в толстое одеяло из грязи. С такой высоты широкие борозды от гусениц вражеских боевых пригородов и траншеи позиционной обороны грозовиков казались почти одинаковыми.
— Все твердим, что снова делаем мир зеленым, — грустно вздохнула доктор Зеро. — А на самом деле только превращаем его в грязь.
Передовое командование расположилось в захваченном движущемся городе — небольшом, четырехъярусном сооружении, застывшем у подножия холма в районе северной окраины Ржавых болот. Перебитые гусеницы валялись в грязи. На искореженных и закопченных нижних уровнях никаких признаков жизни, зато на верхних этажах в сгущающихся сумерках загорались огоньки. Боевые воздушные корабли непрерывно садились и взлетали с построенных на скорую руку причалов, над поврежденными кровлями зданий взмывали стаи птиц. Шрайк удивился, как организованно уворачивались птичьи стаи от воздушных кораблей, но когда «Ирония судьбы» подошла ближе, понял, что это не живые птицы, а Сталкеры. Их глаза светились точно таким же потусторонним зеленым светом, как и его, а вместо клювов и когтей поблескивали лезвия. Внизу, по дорогам, проложенным в грязи бульдозерами, маршировали колонны Сталкеров — человекообразных и похожих на огромных крабов, членистоногих.
— У ЗЕЛЕНОЙ ГРОЗЫ МНОГО СТАЛКЕРОВ, — заметил Шрайк.
— А нужно еще больше; у Зеленой Грозы впереди много сражений, — ответила доктор Зеро.
«Ирония судьбы» приземлилась на посадочной площадке под стенами городской ратуши. Там их встречал маленький лысый старичок, закутанный в подбитую мехом мантию. Он то и дело вздрагивал от грохота орудийных выстрелов, которые докатывались с запада, со стороны болот. При виде Шрайка, спускающегося по трапу воздушного корабля, старичок осклабился.
— Привет, старина! Приятно знать, что ты снова в строю! Помнишь меня? Мы встречались в Лондоне, вечная ему память. Я был одним из ассистентов старушки Твикси, вместе исследовали тебя.
Мозг Шрайка, рассчитанный на запоминание внешности не менее десяти тысяч однаждырожденных, теперь хранил только образы доктора Зеро и некоторых техников с фабрики Сталкеров. Шрайк внимательно осмотрел желтые зубы старика, татуировку в виде красного колеса, прячущуюся в морщинистых складках между кустистых бровей, и вопросительно повернулся к доктору Зеро, как ребенок в ожидании подсказки матери.
— Это доктор Попджой, — объяснила та успокаивающим тоном, — личный хирург-механик нашего вождя. Создание корпуса Воскрешенных — его заслуга. — Затем продолжила, повернувшись к старику: — Боюсь, у мистера Шрайка осталось немного воспоминаний из его биографии, доктор Попджой. Часть программы мозга, содержащая эту информацию, оказалась серьезно повреждена, и мне не удалось перезагрузить ее.
— Жаль-жаль, — задумчиво протянул Попджой. — Могли бы посудачить о былом. Впрочем, так даже лучше. — Он дважды обошел вокруг Сталкера, похлопывая рукой по новому, сияющему корпусу, подергал за гибкие кабели, выступающие из-под стального затылка, и одобрительно хмыкнул: — Отлично, милочка! Сделано на совесть! Даже у меня не получилось бы лучше!
— Я лишь стараюсь выполнять свой долг перед Сталкером Фанг, — кротко проговорила доктор Зеро.
— Мы все стараемся, милочка. Ну, хватит болтать, пошли наверх. Она ждет нас.
Длинные коридоры здания скудно освещались аварийными фонарями. Одетые в военную форму однаждырожденные сновали, выкрикивая команды, размахивая листами бумаги, громко переговариваясь через трансиверы радиосвязи. У многих волосы окрашены в зеленый цвет в знак верности Грозе. Между собой общались условными фразами фронтового кода, и Шрайк открыл для себя, что понимает их превосходно — без сомнения, благодаря предусмотрительности доктора Зеро. Интересно, какие еще новшества она внесла в его программу, думал Шрайк, поднимаясь вслед за ней и Попджоем по широкому лестничному пролету.
На лестничную площадку выходила двустворчатая, обитая бронзой дверь, испещренная вмятинами от пуль. Часовые с лязгом вытянулись по стойке смирно.
— Корпус Воскрешенных, — небрежно бросил Попджой. — Ее превосходительство ждет нас.
Обе створки широко распахнулись, открыв доступ в просторный темный зал. Новая зрительная система Шрайка автоматически переключилась на ночное видение. Он обратил внимание, что дальняя, западная, стена защищена бронированным покрытием без окон, зато с длинной незастекленной прорезью, похожей на щель в забрале рыцарского шлема. Фигура наблюдателя, приникшего к амбразуре, лишь приблизительно напоминала человеческую.
— Ваше превосходительство… — обратился к фигуре Попджой.
— Ждите, — ответил из темноты приглушенный, властный голос.
Попджой замер. В наступившей тишине Шрайк уловил, как у доктора Зеро стучали зубы и колотилось сердце.
Внезапно гигантское зарево разлилось где-то в районе западных болот, наполняя помещение оранжевым светом, который тут же задрожал и затрепетал после того, как первая вспышка разделилась на мелькание бесчисленных огоньков стрелкового оружия и на белое свечение повисших в воздухе звездочек фосфорных ракет. Пол под ногами Шрайка дрогнул, старые металлические конструкции скрипнули. Через несколько секунд издалека докатился грохот и глухие удары, словно кто-то передвигал тяжелую мебель в соседней комнате.
Сталкер Фанг, обагренная, как кровью, сполохами своей войны, оторвалась от амбразуры и повернулась к вошедшим. Вместо лица они увидели отлитую из бронзы посмертную маску женщины. С плеч свисала длинная, до пола, серая мантия.
— Наша артиллерия только что начала массированный обстрел фронтовых городов группировки «Тракционштадтсгезельшафт», — объявила она. — Через некоторое время я вылетаю на передовую, чтобы лично командовать наступлением сухопутных войск.
— Я уверен, ваше присутствие на фронте обеспечит нам еще одну великую победу, Фанг, — прозвучал голос Попджоя где-то на уровне лодыжек Шрайка. Тот опустил взгляд и увидел его и доктора Зеро на полу коленопреклоненных, упертых лбами в гладкую поверхность деревянного пола.
— Великую, но не окончательную. — Голос Сталкера Фанг походил на шелест обледеневших стеблей камыша на зимнем ветру. — Нам нужны новые вооружения, Попджой, еще более мощные.
— Вы их получите, ваше превосходительство, — заверил тот. — Я неустанно работаю с полезными находками олд-тека. А пока прошу принять подарок от всего Сталкерского корпуса в знак безграничного почитания вашего превосходительства.
Миндалевидные глаза Сталкера Фанг засветились зеленым, поймав в фокус Шрайка.
— Вы Сталкер Шрайк, — определила Фанг, приблизившись к нему плавными движениями. — В моей памяти есть образцы вашей внешности. По имеющейся у меня информации, вы прекратили функционировать.
— Его жизнедеятельность полностью восстановлена, ваше превосходительство, — доложил Попджой.
Фанг остановилась в нескольких шагах от Шрайка и некоторое время молча изучала его.
— Что все это значит, Попджой? — наконец спросила она.
— С днем рождения, ваше превосходительство! — Попджой, кряхтя, поднялся с пола. — Маленький сюрприз в годовщину вашего славного воскрешения. Идея принадлежит доктору Зеро. Вы наверняка помните Энону, дочь старого аса воздухоплавания Хираку Зеро. Она настоящий маленький гений, уже сейчас является лучшим хирургом-механиком корпуса — не считая, конечно, вашего покорного слуги. Именно ее осенило откопать старика Шрайка, привести его в порядок и доставить вам в подарочной упаковке.
Сталкер Фанг молча разглядывала Шрайка. Доктора Зеро била дрожь, настолько сильная, что вибрация через пол передавалась Шрайку.
— Только не говорите мне, что совсем забыли, — снова зачирикал Попджой. — Сегодня исполнилось ровно семнадцать лет с того дня, как я вернул вас к жизни в мастерской Разбойничьего Насеста! Вы достигли семнадцатилетия, Фанг, прекрасный возраст!
Сталкер Фанг не отрывала от Шрайка ничего не выражающих зеленых глаз. — Что мне с ним делать?
Доктор Зеро впервые осмелилась поднять на нее взгляд.
— Я подумала… Я д-думала… Он мог бы нах-ходиться при вас, ваше п-превосходительство, — заикаясь от страха, выговорила Энона. — Служить вам. Пока вы очищаете мир от скверны движущихся городов, мистер Шрайк будет ох-х-х-хранять вас.
— В-в-в-вот-вот, — передразнил ее Попджой, — ох-х-х-хранять вас. Телохранитель, не уступающий по мощи и остроте органов чувств даже вам…
— Сомневаюсь, что он так же силен, как я, — возразила Сталкер Фанг.
— И правильно сомневаетесь! — поспешил согласиться Попджой. — Милочка, разве вы не знаете, что ее превосходительство не нуждается в телохранителях! Что за чушь вы несете! — Он подобострастно улыбнулся неподвижной Сталкерше. — Я просто подумал, что с ним вам будет не так скучно.
Сталкер Фанг наклонила голову набок, по-прежнему оценивающе разглядывая Шрайка.
— Ну хорошо. Эта модель представляет интерес. Зачислите его в мой штаб.
В дальнем конце зала открылась дверь, адъютант в военной форме низко поклонился и объявил:
— Ваше превосходительство, воздушный корабль готов к отправке на фронт.
Не проронив больше ни слова, Сталкер Фанг повернулась спиной к присутствующим и вышла.
— Замечательно! — воскликнул Попджой, дождавшись, когда затихнут ее шаги. Он дотянулся до выключателя, зажег аргоновую лампу и похлопал по попке доктора Зеро, которая как раз поднималась с пола, вогнав ее в краску. — Поздравляю, милочка, мы сумели угодить Цветку Огня! Говорят, понять, о чем она думает, невозможно, но знайте, я могу вычислить и получить довольно точное представление о том, что происходит за этой маской. — Вытирая пот с лысины носовым платком, Попджой посмотрел на Шрайка. — А что думает о нашем доблестном вожде Шрайкуша?
— ЕЕ ПОТЕНЦИАЛ ВЕЛИК, — ответил Сталкер. Попджой согласно кивнул:
— Это точно. Мой шедевр. У нее внутри — потрясающая электроника. В Сталкерской части мозга есть чипы покруче твоих. Некоторые олд-тековские навороты настолько замороченные, что даже
Шрайк повернулся лицом к амбразуре и к разгорающемуся вдали сражению. Ночное небо то и дело озарялось ослепительными вспышками, будто невидимые руки одним взмахом расстилали на нем белые простыни. На их фоне роились точки воздушных кораблей. Хорошо, что ему предстоит служить у Сталкера Фанг, подумал Шрайк. Одно дело — подчиняться кому-то не менее сильному, чем он сам, и совсем другое — выполнять приказы слабых и мягкотелых однаждырожденных. Шрайк будет служить ей верой и правдой, и со временем эта преданность, возможно, заполнит гнетущую пустоту в его сознании, освободит от болезненного ощущения потери чего-то очень дорогого.
Оно возникает в памяти, трепетное и мимолетное, будто привлеченный светом мотылек, и тут же вновь исчезает во мраке.
Глава 7
ОНА УХОДИТ ИЗ ДОМА
Ночь. Из тумана над Мертвыми холмами поднимается луна, похожая на отстриженный ноготь. В доме на Сириус-корт Рен лежит на кровати полностью одетая и прислушивается к монотонному звучанию голосов родителей за стенкой спальни. Через некоторое время голоса затихают. Уснули. Для верности она подождала еще немного. Иногда ей хочется кричать, наблюдая однообразие их жизни. Спать в такую ночь, при этой сказочной луне! Но сегодня так лучше. Она обулась в ботинки, тихонько вышла из комнаты, спустилась по лестнице, ощущая, как сумка с Жестяной Книгой Анкориджа оттягивает плечо.
Украсть ее оказалось настолько легко, что даже не было похоже на воровство. «Да и не воровство это вовсе, — непрестанно уверяла Рен саму себя. — Мисс Фрейе Жестяная Книга не нужна, а всем остальным в Анкоридже наплевать, что она пропала. Так какое же это воровство!»
И все-таки жаль, что ей приходится покидать Анкоридж, совершив подобный поступок. Чувство вины не оставляло Рен все время, пока она прилаживала к хлебнице прощальную записку, которую сочиняла весь вечер, и когда, крадучись, вышла из дома на улицу, уводящую куда-то вдаль под серебристо-звездным небом.
Днем, расставшись с Гарглом, она сбежала вниз с холма и сразу направилась в Зимний дворец. Мисс Фрейя по-прежнему торчала в своем огороде, только теперь была занята бесконечным обсуждением с миссис Скабиоз подробностей постановки спектакля, который младшие школьники будут исполнять на фестивале Луны. Рен пошла в библиотеку и достала с полки тот деревянный футляр, что мисс Фрейя показала ей утром. Вынула Жестяную Книгу, снова заперла ящичек и преспокойно водворила на место. Через открытое окно послышалось, как мисс Фрейя говорит:
— Прошу тебя, Виндолен, зови меня просто Фрейя. Мы с тобой так давно знаем друг друга…
Рен выскользнула из библиотеки, потом из дворца и поспешила домой, засунув Жестяную Книгу глубоко под куртку и борясь с угрызениями совести.
Луна застряла в шпилях Зимнего дворца, будто унесенное ветром перо. В окне комнаты Фрейи Расмуссен светилась лампа; Рен, пробегая мимо, мысленно попрощалась: «До свидания, мисс Фрейя!» И ей захотелось плакать.
Накануне дома было еще хуже. Весь вечер слезы выступали у нее на глазах всякий раз, когда она задумывалась о предстоящем расставании с папой, и даже стало казаться, что покинуть маму тоже будет нелегко. Рен успокаивала себя тем, что уходит не навсегда. В один прекрасный день на Анкоридж явится принцесса Пропащих Мальчишек, и все вновь станут счастливы. Перед тем как отправиться в постель, к немалому удивлению отца, Рен нежно обняла его. Наверняка он решил, что дочь расстроена из-за недавней ссоры с матерью.
Спустившись в район машинных отсеков, Рен торопливо зашагала к краю города. Вскоре тень от верхнего яруса над головой осталась позади, и перед девочкой открылась широкая улица с двумя полуразрушенными складскими зданиями по бокам. В это мгновение у нее на пути возник Коул.
Рен обеими руками прижала к груди сумку и попыталась пронырнуть мимо, но мужчина сделал шаг в сторону и снова загородил дорогу. Его глаза зловеще мерцали на заросшем густыми волосами лице.
— Что вам от меня надо? — спросила Рен, стараясь, чтобы голос звучал не испуганно, а сердито.
— Не ходи туда, — промолвил Коул.
— С какой стати? Куда хочу, туда хожу. И вообще, о чем это вы?
— О Гаргле. Вчера ночью я видел с верхушки холма, как ты выходила из пиявки. Он просил тебя помочь ему? Ты согласилась?
Девочка молчала.
— Рен, Гарглу нельзя верить, — сказал Коул. — Он был совсем мальчишкой, когда мы работали вместе, но уже тогда отличался коварством. У него очень хорошо получается скрывать свои истинные намерения и использовать других людей в собственных интересах. О чем бы он ни просил тебя, не делай этого.
— И как же вы меня остановите? — с вызовом спросила Рен.
— Расскажу твоим родителям.
— Хорошо, расскажите, можете и мисс Фрейе рассказать, ей тоже будет интересно, — продолжала дерзить Рен. — Если раскачаетесь. Только вы не станете никому рассказывать, так ведь? Если бы вы хотели рассказать маме и папе, то давно бы сделали это, сразу после того, как я вышла из «Аутоликуса». Однако вы своих не предаете.
— Что ты понимаешь в… — начал было Коул, но, пока подыскивал подходящие слова, Рен прошмыгнула мимо и что есть духу бросилась наутек, только металлическая лесенка в конце улицы загудела под ботинками и затихла, когда девочка спрыгнула с последней ступеньки на землю. На бегу сумка била ей по спине, сердце колотилось, готовое выскочить из груди. Рен оглянулась, ожидая погони, но Коул все так же стоял на прежнем месте, не двигаясь, и смотрел ей вслед. Она махнула ему рукой, повернулась и побежала вверх по склону холма.
Эстер в ту ночь заснула быстро. Том тоже начал было дремать, но вдруг очнулся, потревоженный чем-то. Только гораздо позже он поймет, что его разбудил звук притворяемой входной двери.
Том лежал с открытыми глазами в темноте и прислушивался к биению собственного сердца. Временами оно как бы пропускало удар, иногда возникала боль, или даже не боль, но болезненное ощущение, будто что-то не так в груди, там, где много лет назад ее пронзила пуля Пеннирояла. Том всегда чувствовал себя хуже после физической нагрузки. Вот и теперь, не надо было утром колоть так много дров. Но кто-то же должен их наколоть, иначе ему пришлось бы объяснять Эстер насчет болей в груди, и она бы, конечно, разволновалась и заставила его пойти на прием к Виндолен Скабиоз, городскому врачу, которая устроила бы целое обследование и, как опасался Том, докопалась бы до чего-нибудь серьезного. Слава богам, хорошо прожиты все эти годы с Эстер и Рен, а дальше будь что будет.
Однако его будущее уже мчалось к нему бегом вдоль проспекта Расмуссена, через Заполярную аркаду, по Сириус-корт; влетело через калитку во двор, перепрыгнуло через ступеньки крыльца и стало колотить кулаком в дверь!
— Великий Куирк! — Том испуганно сел в постели.
Эстер рядом застонала и перевернулась на другой бок, не в силах до конца очнуться от сна. Он откинул одеяло и в ночной рубашке бросился вниз в прихожую. За стеклянными филенками входной двери смутно маячила чья-то расплывчатая фигура, похожая на привидение, и барабанила по деревянной раме, во весь голос выкрикивая имя хозяина дома.
— Коул, ты? Открыто! — Том распахнул дверь.
Коул не впервые поднимал его с постели, принося плохие вести. Однажды, когда Анкоридж был еще ледоходным городом, Эстер в одиночку улетела на «Дженни Ганивер», и Коул буквально материализовался из ночи, чтобы сообщить об этом Тому. Тогда он был совсем мальчишкой. А теперь, заросший длинными волосами и бородой, с дико вытаращенными глазами, был похож на полоумного пророка. Коул ворвался в прихожую, опрокинув вешалку для головных уборов и рассыпав по полу древние футляры для мобильных телефонов, которые коллекционировал Том.
— Да тише ты! — попытался он призвать к порядку нежданного гостя. — Какая муха тебя укусила!
— Рен, — невпопад выдохнул бывший Пропащий Мальчишка. — Рен, там…
— Рен спит у себя в комнате, — начал Том, но тут же с тревогой вспомнил, как странно дочь обняла его, прощаясь на ночь, и пораненную щеку, которую, по ее словам, оцарапала, когда забрела в колючие кусты. Вспомнил возникшее у него смутное ощущение какой-то двусмысленности в поведении дочери. — Рен! — позвал он, задрав голову.
— Ее там нет! — выкрикнул Коул. — Она ушла!
— Как ушла? Куда?
Эстер, спустившаяся уже до середины лестницы, на ходу натягивая рубашку, побежала обратно и ногой распахнула настежь дверь спальни Рен.
— Боги и богини! — услышал Том возглас жены, а потом она выскочила обратно на лестничную площадку. — Том, ее нет! И сумки нет, и пальто!
— Может, она полуночничает где-нибудь вместе с Тилди Смью? — неуверенно предположил Том. — Здесь же Винляндия, в конце концов. Что с ней приключится?
— Пропащие Мальчишки, вот что! — бросил Коул. Он мерил шагами прихожую, глубоко сунув руки в карманы старого, засаленного пальто. Помещение наполнилось запахом его неухоженного тела. — Помнишь Гаргла? Прислал мне записку! Пишет, помоги кое-что стибрить. Что — не знаю. Похоже, Рен следила за мной и попалась к ним в лапы, а теперь они ее используют. У них сейчас встреча.
Эстер прошла на кухню и вернулась с клочком бумаги:
— Том, взгляни-ка…
В руке она держала записку от дочери.
Поделиться книгой: