В России жить не запретишь

– У-у, не то слово! – воскликнул Ильяс, темпераментно всплеснув руками. – Крутняк. – Восхищенно поцокав языком, он добавил: – Атыпад, полны атыпад!

Племянник продолжал тараторить по-русски, переиначивая отдельные слова на чеченский лад. При этом паршивец ухмылялся до ушей, чуть ли не подмигивая своему разгневанному дяде. Подобная вольность в обращении позволялась далеко не каждому. Во всяком случае, не сопливому юнцу, который пока что проедал больше, чем приносил в общий котел.

– Подойди сюда, мой мальчик, – сказал Руслан, маня племянника пальцем, похожим на волосатую сосиску.

– Да, дядя? – В карих глазах Ильяса промелькнули первые признаки беспокойства. Он послушно сделал несколько шагов вперед, однако вплотную к главе рода приблизится не рискнул, замер поодаль.

– Ближе, – потребовал Руслан.

Для своих шестидесяти лет он находился в неплохой форме, но делать слишком резкие движения все же остерегался, берег суставы, которые к старости сделались туговатыми и непослушными. Стоит возомнить себя по-прежнему молодым, как суставы – щелк! – напоминают о том, что здоровье, в отличие от богатства, с годами не приумножается, а убывает.

– Я слушаю, дядя, – промямлил Ильяс, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Он уже ни капельки не походил на того задорного джейрана, каким носился по громадному дому Гелхаева, ловя на себе восхищенные и завистливые взгляды многочисленной челяди. Шелудивый шакал, трепещущий перед грозным барсом, – вот кого напоминал племянник теперь. Может быть, именно поэтому Руслан не наградил Ильяса парочкой заслуженных оплеух. Лишь ухватил его двумя пальцами за нос, хорошенько прищемил и принялся раскачивать его из стороны в сторону, приговаривая:

– Не распускай язык, когда тебя об этом не просят, щенок!.. Будь скромен и учтив, яйцевислый сын безмозглого барана!

– Мой отец не баран! – гнусаво запротестовал Ильяс. Чувствуя, что дядин гнев идет на убыль, он помаленьку осмелел: – Ты не смеешь называть его бараном.

Руслан в глубине души понимал, что перегнул палку, но только усилил хватку, поскольку главе тейпа не пристало признавать собственные ошибки.

– Твой отец, – гудел он, – и мой двоюродный брат был достойным, уважаемым человеком. Он принес нашему роду много пользы. А что сделал хорошего ты, желторотый индюшонок? Кто ты такой, чтобы тявкать в присутствии старших, щенок?.. А?.. А?..

При каждом новом восклицании Руслан яростно дергал прищемленный нос племянника то влево, то вправо, так что очень скоро его пальцы сделались липкими. Пришлось брезгливо вытереть их о футболку Ильяса. Тот покосился на испачканную грудь и заговорил на родном языке, часто шмыгая покрасневшим носом:

– Великодушно извини меня, дорогой дядя, но я хотел как лучше. Этот Ник неспроста явился. Он волнуется и утверждает, что дело срочное, прямо-таки неотложное. А в руке у него сумка, очень большая, вместительная сумка. Вот я и подумал: а вдруг там что-то важное? Вдруг дядя обрадуется известию, которое я ему принесу?

Высказав столь мудрую мысль, Ильяс скромно потупился.

– Да, я обрадовался, – задумчиво произнес Руслан. – Но настоящие мужчины должны сдерживать чувства. Не так ли?

– Так, именно так, – подтвердил Ильяс, ничего не понявший из туманной дядиной речи.

– Поэтому, когда будешь сопровождать гостя, не улыбайся и не трещи, как сорока. – Руслан подтолкнул племянника к выходу. – Никита Сундуков не должен заподозрить, что его тут ждут с нетерпением. Просто спустись вниз и помани его пальцем. Молча.

– Куда его проводить? – посуровел Ильяс. – В столовую? В ваш кабинет?

– Сюда, – распорядился Руслан. – Сумку Никита пусть тащит сам, а ты иди быстро, не останавливайся.

– Понял, дядя. Все будет исполнено в лучшем виде.

– Надеюсь, ты хотя бы с этим поручением справишься, мой мальчик.

– Я с любым поручением справлюсь, – горделиво произнес Ильяс.

– Хочется верить, – сказал Руслан. – Пора бы тебе наконец заняться каким-нибудь полезным делом, мой мальчик. Не то я отправлю тебя на кухню готовить пищу вместе с женщинами. Ты ведь не жалуешься на аппетит, а? Такой молодой, здоровый, кушаешь за двоих, а работать совсем не хочешь. – Руслан снова толкнул племянника в грудь, на этот раз сильнее. – Стыдно! Иди и подумай о том, как жить дальше, чтобы не позорить свой род.

Сам никогда не стыдившийся никого и ничего, Руслан Гелхаев укоризненно покачал головой и вздохнул так тяжело, словно нравственные проблемы были самыми сложными из всех, какие ему приходилось решать в качестве одного из полутора сотен московских авторитетов.

* * *

Оставшись один, он тщательно вытер полотенцем руки, шею и в последнюю очередь разгоряченное лицо. Снял отсыревший спортивный костюм, набросил халат, затянул под мохнатым животом поясок. Вид получился не самый презентабельный, как легко было убедиться, поглядевшись в зеркало. Но кто они такие, эти русские мальчики-колокольчики, чтобы с ними церемониться? Никита Сундуков наверняка расфуфырен, как павлин, на голове черт-те что и сбоку бантик. Стиль жизни у него такой – выпендриваться. Вот пускай и лезет из кожи вон, стараясь понравиться ему, Руслану Гелхаеву. А он волен принимать просителя так, как ему заблагорассудится. Хоть сидя на унитазе.

– Милости прошу! – крикнул Руслан по-русски, заслышав деликатный стук в дверь.

И тут же повернулся к этой самой двери спиной, делая вид, что полностью поглощен изучением показателей своего велотренажера. Накрутил педали всего на каких-то три километра, а умаялся на все сто, вот такая неутешительная арифметика получалась. Настроение от нее не улучшалось, совсем наоборот. Визитер, возникший за гелхаевской спиной, нерешительно перетаптывался, покашливал, шуршал одежками. Маялся. Это тебе не на дискотеках гарцевать, мстительно подумал Руслан и, выждав еще несколько секунд, обернулся. Лицо его выражало безмерное удивление, радость и восхищение, когда он, попеременно двигая бровями, воскликнул:

– Ай, кого я вижу!

Видел он перед собой не бог весть кого: смазливого заморыша, вырядившегося, как на цирковой манеж. Переливающиеся брючки в обтяжку, маечка-безрукавка сеточкой, сам голыми плечиками поигрывает, а на плечиках – японские драконы, хвост одного из которых заметно смазан.

– Я к вам по делу, господин Гелхаев, – заявило это чудо природы, ставя сумку у порога.

– По делу? – огорчился Руслан. – Что ж, ладно. Будем о делах говорить. В моем доме любое желание гостя – закон.

Плюхнувшись на единственное в помещении кресло, Руслан выжидательно уставился на подрастерявшегося заморыша.

Тому сесть было не на что. Разве что на пол. Или верхом на велотренажер, чего он явно делать не привык.

– Слушаю. – Руслан нетерпеливо шевельнул бровями.

В свою очередь, визитер подвигал челюстью, давая понять, что подобный прием его не слишком вдохновляет.

– Я тот самый Ник, который созванивался с Алханом Шалоевым…

– Знаю Алхана Шалоева. Уважаемый человек. И что же ты хочешь от меня, Мик?

– Я Ник. Вообще-то, меня зовут Никитой, но…

Руслан прищурил один глаз:

– Чего ты хочешь от меня, Ник, которого вообще-то зовут Никитой?

– Ну как же! – Никита занервничал. – Я по поводу плана военной операции.

– Мы тут не воюем, – с достоинством произнес Руслан. – Мы занимаемся бизнесом, платим налоги, немножечко благотворительностью занимаемся. С чем ты явился? Хочешь мне предложить какой-нибудь выгодный коммерческий проект?

– Именно для этого я и приехал, – зачастил облегченно заулыбавшийся Никита. – С выгодным коммерческим проектом. У вас деньги, у меня товар. Надеюсь, что, как серьезные мужчины, мы сдержим данные друг другу обязательства.

Руслан покачал головой:

– Извини за прямоту, но в своем наряде ты больше на «голубого» смахиваешь, чем на мужчину. Признайся, зачем ты так одеваешься? Шлюха на панели и та выглядит пристойней, чем ты.

– Я не «голубой», это просто имидж, – пояснил Никита с натянутой улыбкой. – Не зря ведь говорят, что весь мир – театр, а мы в нем всего лишь актеры.

– Кто говорит?

– Точно не помню. Кажется, это высказывание Шекспира.

– А если я тебе скажу, что мир – это один большой сортир, ты тоже станешь повторять мои слова, как попугай?

– Мы отклонились от темы, – заметил Никита, переминаясь с ноги на ногу. – Повторяю: я пришел с деловым предложением.

Руслан одарил его тяжелым взглядом:

– Ну-ну. Предлагай, раз ты такой деловой.

– Пожалуйста. Я принес компьютер с интересующей вас информацией. – Никита пнул ногой сумку. – Платите и забирайте.

– Уж не за лоха ли ты меня держишь, Ник? – сладко улыбнулся Руслан. – Уж не на бабки ли пытаешься развести?

– Как вы могли подумать такое? – ужаснулся Никита. – Я просто принес то, что было заказано. Знали бы вы, какой ценой мне достался этот чертов компьютер!

– Поговорим о цене позже. Сейчас подключи компьютер и покажи мне информацию, которая в нем хранится.

– Это невозможно.

– Почему? – помрачнел Руслан.

– Доступ закодирован, – пояснил вспотевший Никита. – Нужен специалист, который подберет код и взломает защитную систему. Я предупредил об этом Алхана, он в курсе.

– Мне об этом ничего не известно.

– Как?

– А вот так, – отрезал Руслан. – Есть информация – есть деньги. Нет информации – денег нет.

– Я чувствую, что напрасно пришел к вам, – просипел Никита. Уголок его рта подергивался, словно зацепленный рыболовным крючком.

– Ты правильно чувствуешь, – подтвердил Руслан.

– В таком случае вынужден откланяться.

* * *

Никита уже подхватил сумку и повернулся к хозяину дома спиной, когда властный окрик заставил его вздрогнуть и замереть на месте.

– Стой! Ты думаешь, что можешь уйти просто так, без моего разрешения? Ошибаешься. Достаточно мне пальцем пошевелить, чтобы ты в этом убедился. У меня в подвале всегда есть место для тех, кто пытается вести со мной нечестную игру.

– Никто никаких игр не ведет! – воскликнул Никита, стремительно разворачиваясь вокруг своей оси. – Это какое-то чудовищное недоразумение. Не моя вина, что компьютер заблокирован. И в чем вообще проблема? Наймите хакера, он вам за пару часов нужные файлы откроет и выложит.

– Что-что? – Руслан тяжелым коршуном взмыл с места, подлетел к отшатнувшемуся гостю, поймал его за подбородок, притянул к себе. – Что ты сказал? Это я должен хакера-шмакера искать? Это я должен файлами-майлами заниматься? Тогда зачем ты нужен? Кто ты такой?

Он знал, что его покрасневшие глаза мечут молнии, но даже удвоил накал своего взгляда. Он видел, что слетающая с его губ слюна обжигает парализованную жертву, как серная кислота, и потому не убавлял желчности. И дышал чесноком прямо в трепещущие перед ним ноздри. И умышленно утрировал свой кавказский акцент, поскольку ему нравилось коверкать русский язык, ему нравилось пугать людей до смерти, нравилось подчинять и властвовать. Он считал Москву своим городом. Он считал москвичей своими рабами. А почему бы и нет? Наполеона и Гитлера отсюда турнули, а он, Гелхаев, остался. Он жил в русской столице припеваючи и был убежден, что его многочисленные потомки тоже пустят корни именно здесь, а не где-нибудь еще. С каждым годом их становится в Москве все больше и больше. Чеченско-русская война была выиграна давным-давно, ее победители захватили русскую столицу без единого танка, даже без особого кровопролития. Сознание этого наполняло Гелхаева чувством безграничного превосходства.

– Кто ты такой? – продолжал разоряться он. – Петушок на палочке, вот кто ты такой! Сверну тебе башку собственными руками! Хочешь?.. Хочешь, а?

– Отпустите, господин Гелхаев, – взмолился Никита. – Извините, если что не так ляпнул. Простите.

– Там видно будет, – сказал Руслан, успокоившийся так же внезапно, как вспылил. – Справишься с компьютером, так и быть, ступай на все четыре стороны. А нет…

Умышленно оборвав фразу на середине, Руслан вернулся на место, вальяжно раскинулся в кресле.

Никита откашлялся и окинул тоскующим взглядом тренажеры, словно ища поддержки у этих немых свидетелей своего поражения. Чем они могли помочь в этой ситуации, бездушные, мертвые механизмы? Ровным счетом ничем. Приходилось выкручиваться самостоятельно.

– Я попробую все исправить, – пробормотал Никита.

– Он попробует! – возмутился Руслан, пуча и без того выпуклые глаза, иссеченные кровавыми прожилками. – Принес вещь, а пользоваться ею не умеет. Что за народ? – спросил он у потолка и, не прочитав там ответа, сокрушенно покачал головой. – Несерьезный народ, безответственный. Вот велю сейчас тебе язык вырвать, балабол, будет тебе наука!

– Господин Гелхаев… – Голос Никиты упал до страстного шепота. – Теперь я понимаю свою ошибку. Но я найду хакера и все улажу, честное слово.

– Почему сразу так не сделал? – строго спросил Руслан.

– Не догадался. – Никита прижал руки к груди. – Дайте мне сутки, и компьютер будет разблокирован. Я ведь не о расторжении сделки прошу, а об отсрочке.

– Не знаю, что у тебя в штанах, – сказал Руслан, устремив взгляд на ширинку собеседника, – но в голове пусто, хоть шаром покати. Кто же тебя отсюда отпустит? – Он сокрушенно покачал головой. – Эх, надо было с самого начала вырвать тебе язык, как я и собирался. Тогда ты не сказал бы то, что сказал. Но слово не воробей, нет. – Набрякшие веки Руслана опустились, скрывая выражение его глаз. – У слов не бывает крылышек.

– Погодите, погодите, – заволновался Никита.

– Что я сказал такого? Отсрочка влечет за собой моральный ущерб. Плюс неустойка. Ты должен мне сто пятьдесят штук баксов, Ник. У тебя есть при себе такие деньги?

– Это нечестно!

– Честно, – возразил Руслан. – Ты не выполнил своих обязательств и поплатился за это. Я бы сказал: пусть это станет тебе уроком на будущее, но не скажу. Потому что у тебя нет будущего, Ник.

Никита дико огляделся по сторонам. Разум отказывался верить происходящему. Как быть? Где искать деньги? Твои друзья могут хлопать тебя по плечу, давать понюхать «кокс» из заветной трубочки и доверительно сообщать координаты халявных презентаций, но денег не одолжат, тем более – таких денег. Что же получается? Получается амба. Вдруг балаганная музыка смолкает, карусель резко останавливается, и – финита ля комедия. Карнавала нет, карнавал закончился.

Руслан, казалось, читал сумбурные мысли Никиты Сундукова.

– Ну что скажешь, артист? – ухмыльнулся он. – Жизнь – это театр? Нет?

Никита медленно покачал головой:

– Не театр. Скорее, сортир, как вы изволили выразиться. Один огромный общественный сортир, в котором любой может вляпаться в дерьмо.

– Вот! – Руслан воздел палец к потолку. – Кажется, ты начинаешь понимать. А с человеком, который понимает, можно иметь дело. Где ты собираешься раздобыть деньги? Когда? У тебя есть ровно минута, чтобы сказать правду. Время пошло.

Никита пошевелил омертвелыми губами:

– Простите меня, господин Гелхаев. Забирайте компьютер даром, и давайте считать, что никакой договоренности не было. Ради бога, господин Гелхаев…

Приблизившись, Руслан потрепал по щеке обращенное к нему лицо и с притворным участием поинтересовался:

– Ты какого бога имеешь в виду, Ник? Своего? Нашего?

– Все равно какого, – промямлил Никита. – Без разницы.

– Выходит, в бога ты не веришь, нет, – печально заключил Руслан. – Это плохо. Как же я могу доверять твоим словам? – Он пнул сумку. – Может быть, это совсем не тот компьютер, о котором мы договаривались? Может быть, внутри его нет ничего интересного, а?