Особая офицерская группа

— Налейте доктору сто грамм за рацуху, — закричали Артемьевы, вытаскивая ложки из рюкзаков.

Суп, приготовленный в трёх котелках, был на удивление вкусным, а с салом и водкой — так просто замечательный. Лейтенант прибежал, забрал с собой полкотелка, выпил пятьдесят капель и снова убежал, доложив, что наблюдал два трактора и несколько военных машин, двигающихся в сторону Курояровки.

Может это Рома промчался? Хотя, ради кепки и ножика, он пойдет на что угодно и обмануть не должен. Стемнело. Приближалось время «Ч». Мы снова снарядились и закинули за спину оружие, чтобы не мешало на бегу. Вот он — долгожданный звонок от "Фашиста":

— Я подъезжаю, через пару километров уйду от колонны вперед и дам вызов, жду фонарик, отбой.

— Принял.

— Лейтенант, в оба глаза! Сейчас должен показаться микроавтобус!

— Вижу фары. По-моему, идёт.

— Все вниз — бегом!

И мы посыпались вниз под мост. Я споткнулся на бегу, перекувыркнулся, больно ударил автоматом спину и, выскочив к мосту, присел и отцепил от разгрузки фонарик. Остальные разведчики кубарем скатились под мост.

— Ох, грехи мои тяжкие, — стонал Пачишин.

"Ду хаст", — пропел в кармане телефон и отключился. Я встал навстречу приближающимся фарам и несколько раз моргнул фонарём. Микроавтобус плавно и быстро подлетел ко мне. Окошко у пассажира уже было открыто.

— Руссиш партизанен, яйки-млеко, пуф-пуф! — заорали справа с водительского сидения.

— Нихт партизанен, Абвер! — заорал я в ответ.

— Шевелитесь, — подбодрил Рома, — там в салоне палатка лежит, под неё прыгайте.

— Группа — к машине! — проорал я и отодвинул в сторону дверцу.

В доли секунды группа оказалась внутри. Только доктор, с разбегу и не пригнувшись, зацепился рюкзаком за кромку крыши и силой инерции был отброшен назад на асфальт.

— Пилюлькина потеряли, — закричали Артемьевы и, высунувшись, мощным рывком закинули доктора в салон.

Поехали. Подбор прошёл удачно.

Я сидел слева на пассажирском месте и разговаривал с «Фашистом». О том, что они могут подвергнуться нападению группы спецназа, Рома был предупреждён. Но он подумал, что это будем мы, и поэтому абсолютно не волновался. Теперь же это известие поставило его в ступор.

— Слышь, старичок, и что мне теперь делать? Неохота как-то мне тут в снегу валяться с завёрнутыми клешнями, вы мне отстреляться, надеюсь, поможете?

— Нет, тут стрелять нельзя. Я думаю, «спортсмены» хотят вас взять по тихой и потом доехать с вами к Курояровке, чтобы зря ноги не топтать. Ты вот знаешь, что лучше сделай, — я достал из планшета карту и включил свет над пассажирским креслом, —  "засаживать" они будут, скорее всего, вот здесь, на повороте.

— Ну, понятно, а нам-то что делать?

— Сможешь сейчас своих предупредить, чтобы на этом отрезке держали максимально возможную скорость и, не останавливаясь, гнали за тобой.

— Сделаю, но придётся остановиться, всех предупредить.

— Давай!

Каузов остановился, подождал ехавшие за ним в колонне машины и, достав свою карту из планшета, вышел из салона…

* * *

Вот он и этот поворот. Вроде всё нормально — колонна летит, а не едет. Дай бог, чтобы никакая машина не сломалась.

— Ааааа, бля! — заорал во всю глотку Рома, — смотри! Прямо над дорогой, на ветке! — он трясущейся рукой показал куда-то вперед, другой рукой еле сдерживал руль и начал притормаживать.

В свете фар высветилась фигура, висящая над дорогой. Повешенный боец в кальсонах и в тельняшке, голова вывернута набок, босой, со скрученными за спиной руками.

— Гонии бляяя!! Дави, не останавливайся!!! — заорал я.

Часть пятая

"Фашист" от испуга вдавил педаль газа чуть ли не в самый пол и мы со скоростью ветра пронеслись под болтающимся «висельником». Водители остальных машин, видя, что микроавтобус прибавил скорости, постарались не отставать и только вильнули на дороге, чтобы не задеть болтающегося под веткой бойца. Я напряжённо всматривался в зеркало заднего вида. «Покойник» вёл себя неадекватно — руками и ногами обхватил дерево, словно обезьянка. На дорогу выбежали подозрительные личности и размахивали руками. А колонна быстро удалялась, не снижая скорости.

— Бляяя! Ну вы и идиоты, — пробормотал Каузов, вперившись взглядом в дорогу, — меня чуть «кондрашка» не посетила. Это же надо такую херню придумать. Сейчас пару километров еще и как хочешь, но я остановлюсь — проверю своих.

— Ну, давай! А то может у твоих уже волосы на всех местах седые.

— Хорошо, я быстренько, а то мало ли что ваши дятлы еще учудят.

Через несколько километров Рома поморгал фарами, и начал притормаживать. Сразу затормозить он не решался, зная своих водителей.

— Ну их нахрен, а то со всей скорости влетит мне в жопу. У нас водители "оторви и выбрось, а потом еще и прикопай, чтобы не вылезло".

Из глубины салона заныл Лёня:

— Надо было из ПКма очередью в окошко дать.

— Лёня, ну его нафиг! Мы теперь действуем агентурными методами. Так что сидим — и не отсвечиваем.

— А мы прорываться на командный пункт будем? — поинтересовались Артемьевы.

— Не, пацаны, давайте пользоваться ситуацией. Пусть «спортсмены» идут в атаку, мы как-нибудь по другому отработаем — нашкодим по-тихому и свалим.

— Хрррр, ммм, о дааа крошка, вот так, — вклинился в разговор лейтенант.

— Проснись, бригадную кассу спёрли! — начали приводить в чувство начфинёнка братья-связисты.

— Я не спал, я не спал, — очнулся лейтенант.

Прибежал Каузов.

— Фу, вроде всё нормально, поехали быстрее, а то ваши быстроногие олени догонят.

Через минуту колонна снова неслась по трассе. В салоне было тепло, играла какая-то задушевная фашистская музыка в стиле тридцатых годов. Ко мне начал подкрадываться сон. Чтобы как-то прийти в себя, я начал усиленно думать о дальнейшем порядке наших действий. Никаких конструктивных идей в голову не приходило. Из салона доносился богатырский храп уставших разведчиков, в который вклинивалось тоненькое повизгивание лейтенанта…

— Рома, это что у тебя за хрень играет? — чтобы как-то отвлечься, спросил я "Фашиста".

— Макс Раабе, стиль "берлинское кабаре"..

— Редкостная поебень, — отозвался я и, стукнувшись головой о «торпеду», провалился в экстаз сна.

Проснулся от возмущенных воплей личного состава, обвиняющего доктора в некорректном поведении и порче общественного воздуха. Часы на приборной панели показывали двадцать минут первого.

— Сейчас в Курояровку заедем, — известил Каузов.

* * *

По деревне в различных направлениях двигались разведывательные признаки передвижного командного пункта. Особенно много их столпилось возле единственного на всю округу круглосуточного киоска. Военные в камуфляже стояли в довольно прилично длинной очереди и скупали всё подряд — в основном горячительные напитки.

Каузов подъехал к двум военным тентованным «Уралам» и кучке военного люда, толпившегося возле техники.

— Мужчины, как на пункт проехать?! — заорал он, высунувшись в окошко микроавтобуса.

— Водки больше нет, сейчас минут через пятнадцать еще подвезут, — донеслось из киоска.

— По дороге на выезд езжай! Там, на конце деревни, комендантский пост и КПП стоит. Только осторожнее, тут, говорят, диверсанты бродят, — ответили Каузову из толпы.

— Да на нас уже нападали, мы еле ноги унесли, — отшутился Рома и поморгал фарами своим остановившимся неподалёку машинам.

Двинулся дальше. Никто внимания на колонну лётчиков не обратил. Тут наверняка за день таких колонн проезжало по несколько штук. На выезде из деревни, сбоку от дороги, стояла лагерная палатка и столб с табличкой "комендантский пост Ответственный прапорщик Жигайло". Чуть подальше, на съезде с дороги, виднелся шлагбаум и одиозная фигура в тулупе и с автоматом.

— Блин, сейчас докапываться начнут, кто такие куда едем, — встревожился Рома, достал из-под сиденья уставную шапку с кокардой и протянул её мне.

— На, одень вместо своей «пидорки» от греха подальше. Кто знает, что в голову этим комендачам взбредёт. У меня там еще в салоне куртка-меховуха синяя валяется…

— Её лейтенант чуть не испохабил, — подали голос из салона Артемьевы, — она такая теплая и мягкая, что он до неё во сне домогаться начал.

— Враки, — начал оправдываться начфинёнок, — вот она, куртка, забирайте.

Я в мгновение ока переоделся, скинул бушлат и тактический пояс, влез в синюю лётную куртку и напялил шапку.

— Воротник подними и шапку на затылок сдвинь, — посоветовал сведущий в военной моде Ромашкин.

Каузов осмотрел меня и выдал:

— Вылитый технарь с аэродрома! Тебе еще фляжку с «массандрой» за пазуху — и хрен отличишь! Ну что, пойдём к прапорщику Жигайло. Будём давить своим лётным авторитетом.

В палатке было холодно и неуютно, на топчане валялось какое-то подобие человека, укутанное матрасами. За колченогим столом возле слабо мерцающей керосиновой лампы, уткнувшись носом в полевой телефон, посапывал тщедушный солдатик, даже не очнувшийся при появлении двух незнакомцев.

— А что тут творится? — сразу пошёл в «атаку» я, — где Жигайло?! Почему спим, боец?!

Солдат, очнувшийся т моего крика, в ужасе подскочил и заметался по палатке. Тот, кто лежал под матрасами, от греха подальше скатился под топчан и затих, видно решил действовать согласно тактике енотов "а я умер, не трогайте бедное животное".

— Прекрати панику, боец, — попытался успокоить солдата Каузов, — где старший ваш, прапорщик Жигайло?!

— Яяяяя, старший, — донеслось из-под топчана, — сержант контрактной службы Никитин. А кто такой Жигайло — мы не знаем.

— А что тогда на табличке написано? — хором удивились мы.

— А мы с этой табличкой всегда выезжаем. Даже не читаем, что там написано, — продолжал отбрёхиваться из-под топчана контрактник.

— Ладно, хрен с ним, с прапорщиком! Мы лётчики, на командный пункт приехали. Звони давай кому-нибудь, чтобы нас пропустили! И вылезь оттуда — негоже сержанту со старшими офицерами из укрытия разговаривать.

Контрактник вылез из-под стола, опасливо оглядел нас и бочком протиснулся к столу.

Отвесил оплеуху своему сослуживцу.

— Опять спишь, Касабланка, — стал выговаривать он солдатику, — давай звони, пошевеливайся.

Солдатик со странной кличкой Касабланка подкрутил фитиль лампы и начал накручивать ручку телефона.

— Товарищи офицеры, угостите сигареткой, — осмелел Никитин.

Получив сигарету, он уже окончательно расслабился и уже довольно смело вылупился на нас. Боец на телефоне наконец куда-то дозвонился и, заикаясь, попытался обрисовать ситуацию. На том конце ничего не поняли и попросили к трубке старшего комендантского поста. Никитин тоже ничего толкового рассказать не мог и, выслушав порцию нецензурной лексики, передал трубку Каузову. Рома в трёх словах обрисовал ситуацию, излил порцию праведного гнева и снова передал трубку контрактнику. Тот покивал головой и отключился.

— Комендант в курсе, что вы должны приехать, сейчас я вам пропуска выпишу на ваши машины и езжайте дальше до второго КПП, прямо по дороге, там вас встретят.

Солдатик, помощник Никитина, достал из стола журнал учёта выдачи пропусков и начал писать:

— Сколько машин у вас? — спросил он и поднял на нас глаза. Вот тут и стало понятно его прозвище. Герой американской комедии "Горячие головы" по кличке Отстой задохнулся бы от зависти к такому косоглазию. Интересно, как его в армию такого призвали?

Рома продиктовал номера и количество машин, в том числе и свой микроавтобус, обозвав его машиной для перевозки специалистов охраны марки «Тойота-Хайс». Количество личного состава двадцать человек. То есть, помимо своих лётчиков, посчитал и нас. Боец, даже не переспросив, выписал нам пропуск. Данный ход событий лично меня очень устраивал. Из-за несогласованности действий штабов и полного пофигизма комендантской службы моя разведывательная группа вполне легально въезжала на территорию подвижного командного пункта армии. Теперь нам не надо было покидать тёплый микроавтобус, кружить по сопкам, выбирая место для наблюдения, и опасаться встречи со «спортсменами». Главное, чтобы из армейцев никто ничего не заподозрил.

Угостив еще парой сигарет комендачей, мы вышли на улицу. Мои разведчики в автобусе находились в состоянии крайней настороженности и готовности свалить куда-нибудь подальше или принять неравный бой. То, что проблема разрешилась так просто, не устраивало только воинственного Ромашкина — остальным было абсолютно пофиг.

Боец, стоявший в тулупе возле шлагбаума, гражданский микроавтобус пропустил без каких-либо проблем, даже не заглянув внутрь. А до военных машин начал проявлять нездоровый интерес. Пришлось Каузову снова вылазить и трясти только-что выписанными пропусками. Солдатик гундел под нос и отрицательно качал головой. Пришлось мне тоже включаться в действо. У бойца видно что-то застопорилось в мозгах, и он нёс откровенную чушь про какие-то распоряжения коменданта и про то, что его из-за нас "отымеют и высушат". Самое примечательное было то, что боец на посту стоял с деревянным автоматом. На мой восхищённый вопрос он, вздыхая, ответил, что их ротный забрал всё боевое оружие и выдал им макеты со словами: "Вы, олени, заснёте и проебёте ствол, или спецназёры отберут, или найдете где-нибудь патрон боевой и что-нибудь себе отстрелите, ибо дай дураку хер стеклянный — он и хер разобьет, и руки порежет, а мне до конца контракта совсем ничего осталось".

Наконец, проблема решилась весьма просто — пачка сигарет, и шлагбаум взметнулся вверх, пропуская остальные машины. На втором КПП нас завернули куда-то в сторону на стоянку и предложили старшему пройти в сторону штабных машин и палаток, видневшихся неподалёку. Рома вытащил из-под сидения папку с документами, проинструктировал своих подчинённых, на нас посмотрел умоляющим взглядом, но, не дождавшись сочувствия, ушёл представляться.

Итак, мы на территории искомого объекта. Необходимо осмотреться и продумать план дальнейших действий. Где-то среди машин и палаток надо оставить учебную закладку, описать это место, передать точные координаты ПКП на Центр, получить подтверждение и можно считать, что задача выполнена.

— Доктор, у тебя там макеты шашек, давай доставай — будем бомбу мастерить.

— У меня, у меня, — засуетился Аллилуев и начал потрошить свой рюкзак.

— Какие симпатичные макеты, — восхитился Пачишин, — жёлтенькие, на бруски масла похожи.

— Хочешь кусочек? — предложил доктор?..

Через десять минут доктор сложил аккуратно шашки в полиэтиленовый пакет и обмотал их красной стропой, имитирующей детонирующий шнур.

— Лажа, — как обычно хором высказали своё мнение Артемьевы, — какой нормальный военный будет ходить по командному пункту армии с пакетом? Сразу видно — или диверсант, или из деревни приехал, водки привёз.

Действительно, появление непонятного лётчика с пакетом среди штабных кунгов —  зрелище весьма подозрительное. Надо придумать что-то другое.