СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

Тревиц спросил:

— Это все?

— Да, все, что мне нужно.

— Все, что вам нужно, это при помощи вопросов и ответов доказать Терминусу и всей управляемой им Федерации Сообщества, что я полностью принимаю легенду о Плане Селдона. И если я после этого сделаю какое-либо заявление, отрицающее План, это покажется донкихотством или даже безумием.

— Или даже изменой — в глазах возбужденной толпы, которая верит, что План обеспечивает безопасность Сообщества. Если мы сможем прийти с вами ко взаимопониманию, член Совета Тревиц, запись не будет опубликована. Но в случае необходимости мы сделаем так, чтобы Федерация услышала.

— Неужели, сэр, вас совсем не интересует, что я действительно хочу сказать? — хмуро спросил Тревиц.

— Как человеку мне, конечно, любопытно, и, если будет время, я с интересом и скептицизмом Директора Безопасности вас выслушаю. Но в настоящий момент я получил все, что мне нужно.

— Надеюсь, вы понимаете, что ни вам, ни Мэру это ничего не даст.

— Как ни странно, я так не считаю. А теперь вам пора идти. Под охраной, конечно.

— Куда меня поведут?

Коделл, не ответив, улыбнулся.

— Прощайте, член Совета. Вы не очень-то сотрудничали со мной, но вряд и от вас можно было этого ожидать.

Он протянул руку.

Тревиц, вставая, не подал руки. Он разгладил складки под поясом и произнес:

— Вы лишь откладываете неизбежное. Найдутся другие, которые думают как я или придут к этому в будущем. А если вы меня посадите или уничтожите, это только привлечет внимание к моим мыслям. И в конце концов, победа будет на стороне истины, на моей стороне.

Коделл опустил руку и покачал головой.

— В самом деле, — сказал он, — вы дурак.

4

Когда охранники пришли за Тревицем была уже глубокая ночь.

Почти четыре часа, с досадой перебирая в уме все случившееся, Тревиц беспокойно шагал из угла в угол роскошной комнаты в Управлении Безопасности.

Роскошной, но запертой. Камеры, как ее ни называй.

Почему он доверился Компору?

А почему бы нет? Компор во всем с ним соглашался… Нет, не так. Казалось, что его легко убедить… Нет, и это не так. Он казался глуповатым и не имевшим собственного мнения, и Тревиц охотно пользовался им как звукоотражателем. В беседах с Компором Тревиц формулировал и оттачивал свои взгляды. Компор был удобен, и только поэтому Тревиц делился с ним своими мыслями.

Но теперь поздно жалеть, что вовремя не раскусил Компора. Существует же простое правило: никому не верь.

Но как жить, никому не веря?

То, что случилось невозможно было предвидеть.

Кто бы мог подумать, что Мэр Бранно решится арестовать члена Совета, и никто из остальных членов Совета даже не пикнет. Пусть они не разделяли взглядов Тревица, пусть они готовы грудью встать на защиту дела Бранно, но должны же они, хотя бы из принципа, отстаивать свои права.

Да, Мэр Бранно действовала поистине с металлической твердостью, недаром у нее было прозвище Бранно Бронзовая.

Может быть она сама была орудием…

Нет! Так можно стать параноиком!

А все-таки…

Его мысли, бесполезно повторяясь, кружились вокруг одного и того же, пока не пришли охранники. Их было двое.

— Вам придется пойти с нами, член Совета, — серьезно и бесстрастно сказал старший.

У него были лейтенантские знаки отличия, небольшой шрам на левой щеке и равнодушный взгляд, как будто он разочаровался в своей нудной работе, чего и следовало ожидать в стране, не воевавшей уже более века.

Тревиц не сдвинулся с места.

— Ваше имя, лейтенант?

— Я лейтенант Эвандер Сопеллер, сэр.

— Вы нарушаете закон, лейтенант Сопеллер, вы не имеете права арестовывать члена Совета!

— Лейтенант ответил:

— У нас приказ. Сэр.

— Не имеет значения. Никто не может приказать вам арестовать члена Совета. За такие действия вам грозит трибунал.

Лейтенант возразил:

— Мы не арестовываем вас, сэр.

— Значит, я не обязан идти с вами?

— Нам приказано эскортировать вас до вашего дома…

— Я знаю дорогу.

— И по дороге охранять вас.

— От чего… или от кого?

— От любой толпы, какая может собраться.

— Среди ночи?

— Из-за этого мы и ждали до глубокой ночи, сэр… А теперь, сэр, в интересах вашей безопасности я прошу вас пройти с нами. Должен сказать — не в порядке угрозы, просто для вашего сведения — что при необходимости нам приказано применить силу.

Тут Тревиц заметил, что они вооружены нейронными хлыстами.

Стараясь держаться невозмутимо, он шагнул к ним.

— В таком случае, домой… Или по дороге окажется, что мы едем в тюрьму?

— Мне не приказано обманывать вас, сэр, — с достоинством сказал лейтенант, и Тревиц понял, что перед ним безупречный офицер, которого только прямой приказ может заставить солгать, но даже в этом случае его выдадут интонация и выражение лица.

Тревиц сказал:

Прошу прощения, лейтенант, я не собирался ставить под сомнение ваши слова.

Наземный автомобиль ждал их у подъезда. Улица была пустынна. Не то что толпы, не было видно ни единой души. Но лейтенант не лгал, он ведь не говорил, что на улице уже есть или собирается толпа, он упомянул лишь о толпе, «какая могла собраться».

Лейтенант пропустил Тревица вперед, чтобы тот не мог броситься в сторону и убежать. Он втиснулся в машину сразу за Тревицем и сел рядом на заднем сидении.

Машина тронулась.

Тревиц сказал:

— Надеюсь, что дома я смогу свободно заниматься своими делами, к примеру уйти, если понадобится?

— Нам не приказано в чем-нибудь стеснять вас, сэр, нам приказано только охранять вас.

— Что значит охранять?

— Мне приказано сообщить вам, что вам нельзя будет выходить из дома, так как улица для вас не безопасна, а я за вас отвечаю.

— Из ваших слов следует, что я под домашним арестом.

— Я не юрист, сэр, и не знаю, что это значит.

Лейтенант смотрел прямо вперед, но его локоть был тесно прижат к Тревицу, так что он заметил бы любое движение своего подопечного.

Машина въехала в пригород Флекснер и остановилась перед скромным жилищем Тревица. В настоящее время Тревиц жил один. Его последняя пассия, Флавелла, не выдержала суматошной жизни, которую вел член Совета. Так что ждать его было некому.

— Можно выходить? — спросил Тревиц.

— я выйду первым, сэр, мы проводим вас в дом.

— Ради моей безопасности?

— Да, сэр.

В прихожей ждали еще двое охранников. Окна были затемнены, поэтому с улицы не было видно, что в комнате горел ночной свет.

Тревиц было рассердился из-за этого вторжения, но потом подумал, что какой уж крепостью мог служить ему дом, если даже стены зала Совета не смогли защитить его, и махнул рукой.

Он только спросил:

— Сколько вас здесь? Полк?

— Нет, член Совета, — послышался ровный голос. — Кроме тех, кого вы уже видели, всего один человек, я, и вы заставили меня ждать.

В дверях гостиной стояла Харла Бранно, Мэр Терминуса.

— Мне кажется, нам пора поговорить.

— И вся эта комедия только ради…

Но Бранно прервала его низким властным голосом:

— Тише, член Совета. А вы, все четверо, марш на улицу! Здесь все будет в порядке.

Четверо охранников отдали честь и повернулись на каблуках.

Тревиц и Бранно остались одни.

2. Мэр

5

Бранно дожидалась Тревица уже целый час, беспокойный час. Ей пришлось пойти на взлом и вторжение, более того, она нарушила конституцию, посягнув на права члена Совета. Ей угрожал импичментом двухсотлетний закон, принятый после правления Индбура III и Мула.

Но в этот единственный день она была права все двадцать четыре часа.

Все должно уладиться. Она поудобнее устроилась в кресле.

Первые два столетия были Золотым Веком Сообщества, Героической Эрой если не для самих несчастных предков, то, по крайней мере, в воспоминаниях потомков, Двух героев той эпохи — Салвора Хардина и Гобера Маллоу — обожествляли почти как самого Хари Селдона. На этой троице строился миф Сообщества (и даже его история). А ведь тогдашнее Сообщество правило маленьким мирком — ничтожной планетой, кое-как подчинившей четыре царства. Оно еще не поняло, что над ним простерта длань Плана Селдона, оберегавшая его даже от остатков могущественной Галактической Империи.

Но чем большей политической и экономической величиной становилось Сообщество, тем меньшими величинами казались его правители. Например Лафана Деверса, героя-победителя в бессмысленном сражении с Белом Риозом, почти забыли, помнили только, что он трагически погиб на каторге на рудниках. Забыли и самого Бела Риоза, благороднейшего из врагов Сообщества. Всех их затмил Мул, который нарушил План Селдона, разбил и покорил Сообщество. Он был поистине Великим Врагом, последним из Великих.

Зато мало кто помнил, что Мула победил, по-существу, один человек, женщина, Байта Дарелл. Ее не поддерживали никакие силы, ДАЖЕ ПЛАН СЕЛДОНА. И то, что ее сын Торан и внучка Аркади нанесли поражение Второму Сообществу, оставив у власти Первое, тоже было забыто.

Они уже не были героическими уйгурами. К тому же, Аркади написала биографию своей бабушки, превратив ее в героиню романа. А потом не стало никаких героев… даже героев романов. Последней вспышкой насилия, в которой участвовало Сообщество, была Кал-ганская война. Это скорее был небольшой конфликт. Уже почти два века, в основном, царит мир. А за последние сто двадцать лет не было и поцарапанного корабля.

Бранно не могла отрицать, что нынешний мир был добрым — и выгодным для Сообщества. Оно пока не установило Второй Галактической Империи, по Плану Селдона была пройдена только половина пути. Но оно стояло во главе Федерации и контролировало треть разбросанных по Галактике политических образований, а на остальные влияло экономически. Немного было мест в Галактике, где бы слова "я из Сообщества" не вызывали уважения. И на всех миллионах обитаемых планет не было поста выше, чем Мэр Терминуса.

Этот титул существовал уже пятьсот лет, со времен маленького городка на одинокой планете, затерянной на дальнем краю цивилизации. Никому не приходило в голову сменить его — с ним и так мог соперничать только полузабытый титул Императорского Величества. И только на самом Терминусе власть Мэра была строго ограничена. Здесь не забыли тирании Индбуров и то, что они проиграли Мулу.

И вот она, Харла Бранно, самый сильный правитель после смерти Мула и всего лишь пятая женщина на этом посту, только один сегодняшний день может открыто пользоваться своей силой.