Помоги проекту - поделись книгой:
— Ты сама консервировала, Калинка? — догадалась Лёка. — Больше всего на свете, после мороженого, люблю персики. А как ты это делала?
— Вначале попробуйте, может быть, и невкусно?
— Ого, «не вкусно», — сказала Лёка, приканчивая вторую чашку и ласково поглядывая на оставшийся компот. — Я бы еще ела, ела, но больше не могу. Да и папе надо оставить, он и не представляет себе, что такой компот можно приготовить дома. Ты, Калинка, настоящая, взаправдашняя волшебница?
Калинка смущенно пожала плечами и тронула еловые веточки, и они… нет, они не превратились в розы или незабудки, просто иголочки хвои распушились и густо зазеленели.
— А как получаются волшебники? — шепотом спросила Марина, пристально рассматривая еловые ветки.
— Ты хочешь спросить, как становятся волшебниками? — тоже шепотом спросила Калинка и совсем таинственно добавила: — Очень просто: учатся в Фантастической академии.
— А сколько лет надо учиться?
— Сколько лет учится человек, чтобы стать хорошим архитектором? Десять лет в школе, пять в институте, потом лет пять свои знания проверяет на практике. И тогда только становится настоящим мастером своего дела. Сколько получается?
— Двадцать лет!
— Это архитектор! — вздохнула Калинка. — А волшебник должен уметь строить дворцы, помимо многих прочих дел. Я считаюсь самым молодым волшебником, поэтому мне доверена пока первая ступень — Академия Домашних Волшебников.
— Калиночка, а зачем волшебникам домашние дела?
— Зачем? Предположим, необходимо расстелить скатерть-самобранку. Быстро, в одну секунду, произносишь рецепты приготовления разной вкусной еды — и все готово, а пока руки не сделают — голова не запомнит. В этом особенность домашнего искусства! Надо уметь готовить все — от манной каши до восьмислойного торта с десятью начинками. И шить надо уметь, и вязать, и строгать, и пилить, и стирать, и гладить, и вышивать, и даже плести корзины. Попробуйте в одну секунду сшить Золушке бальное платье. С валансьеннскими, — Калинка лукаво посмотрела на Лёку, — кружевами. Не умея шить, вышивать, плести кружева, ни за что с таким простеньким — по волшебным меркам! — делом не справиться.
— Вот бы нам в Академию, — мечтательно вздохнула Лёка. — Мне так хочется научиться печь всякие пироги и готовить всякие вкусные супчики. И шить хочется научиться, и вязать, и компоты консервировать. Еще очень хочется приготовить мороженое по твоему рецепту!
— Неужели вы не сумели приготовить мороженое? — удивилась Калинка.
— Ты не представляешь, какая чепуха у нас получилась. Пригоревшая замазка! Мы эту кастрюлю из-под мороженого даже отмыть не пытались, выбросили. Мама все удивляется, где кастрюля, а мы молчим… Правда, мы готовили не на «паровой бане». Всегда буду делать все точно, как ты велишь. Ты говорила про «паровую баню», а я подумала — какая разница! Вот ничего и не получилось. Нет уж, или делать, как ты велишь, или вовсе не делать… Мы с Мариной это мороженое часто вспоминаем. Теперь бы мы эту кастрюлю обязательно отмыли! Очень просто: сначала надо было вымыть ее водой с мылом, а потом налить в нее холодной воды с ложечкой соды и прокипятить.
Лёка так уверенно все это произнесла, что Калинка засмеялась.
— Молодцы, все слышите, все запоминаете. Вижу, ученики вы способные! Так и быть, если очень хотите, принимаю вас в Академию Домашних Волшебников. Только в приготовительный класс, с испытательным сроком до первых экзаменов.
Лёка и Марина секунды три молча смотрели на Калинку, а потом вскочили и закричали:
— Урра-а!
Калинка терпеливо подождала, пока они успокоились, и сказала очень строго:
— Предупреждаю. Лени не терплю. Расхлябанности не прощаю. Неумеек не признаю. Я очень сурова.
И Калинка попыталась сделать сердитое лицо, но у нее не очень-то получилось, все равно глаза-бусинки смеялись.
— А нашего Алешу можешь принять в Академию?
— Да, пожалуй… он может учиться вместе с вами.
— Уррра! В Академию мы будем летать на ковре-самолете, как и ты?
— Я не летаю на ковре-самолете, это довольно устарелая конструкция. Мой корабль — калиновый листок. Двигатель достаточно мощный, 29 волшебных единиц. Но летать вам не придется, академики-приготовишки занимаются дома.
— И ты ко всем летаешь?
— Да. У меня по всему свету друзья. Есть в Новосибирске, в Таллине, в Покровке, в Чолпон-Ате, Сойярви, Ленинграде, и еще в Михайловке и даже в Мирном… Ну, а теперь встаем. После обеда мы с вами посидели десять минут — вполне достаточно.
— Разве после обеда надо посидеть?
— Непременно, и не только после обеда, после завтрака и ужина тоже. Не меньше пяти минут, но не больше десяти.
— Почему?
— Могу рассказать, почему, но это сложно. Всегда буду стремиться вам все объяснять, а если иногда не объясню, то просто исполняйте то, что я скажу. Учение в Академии успешно только при условии, если внимательно — очень внимательно! — слушать. И очень точно — очень! — исполнять то, что слышите. Без искажений!
Лёка подняла еще достаточно тяжеленькую банку с персиковым компотом и спросила:
— Неужели мы с Мариной сможем когда-нибудь приготовить такой вкусный компот?
— Почему бы и нет? И не когда-нибудь. Летом научу вас консервировать и персики, и помидоры, и все, что захотите.
— Пусть бы лето поскорее приходило… А что мы будем шить? — хитро прищурившись, спросила Лёка.
— Что тебе надо уметь шить? — так же хитро спросила Калинка.
— Да так, — Лёка махнула рукой, — одной девочке завтра идти на елку, и ей надо новое платье. Мы не можем его сшить в одну секунду?
— Не хитри, — сказала Калинка. — Никогда не хитри. А просто скажи, что ты идешь завтра на елку и тебе хочется пойти в новом платье, а мама не купила. Так?
— Так, — пригорюнилась Лёка, — прости, Калинка, я хитрить не буду. Очень хочется новое платье!
— Покажи мне такую девочку, которой не хочется новое платье. У тебя нет ни одного нарядного платья?
— Было, даже два, я из них совсем выросла.
— А школьная форма?
— Да ведь это форма! И потом, мама не успела отдать в чистку.
— Ах, мама, мама! Все-то она не успевает… Бензин есть? Кусочек батиста или пике найдется? Немного кружев или метр шитья? Прекрасно. Так. Очень просто. Бензин и кусочек марли вычистят пятна. Еще… Потом водой. Через мокрую тряпку хорошенько проутюжь все платье. Складочки загладь очень аккуратно и повесь его на плечики. Теперь дайте лист бумаги. Смотрите, сколько можно придумать разных воротничков. Мне кажется, тебе пойдет этот, с шитьем. Из пике скроим двойной воротник и двойные манжеты, к первой половинке приметаем чуть присобранную полоску шитья. Сшиваем обе половинки вместе и строчим. Теперь выдернем наметку и простираем в теплой воде с хозяйственным мылом или стиральным порошком «Лотос», «Нептун», «Планета». Да, пожалуй, и отбелим, потому что пике от долгого лежания слегка пожелтело.
— Как отбелить? Белилами?
— Никакими не белилами. В хозяйственном магазине продается такой порошок, называется «Чайка», или «Лебедь», или просто «Отбеливатель». Белые вещи со временем слегка желтеют, их отбеливают. Белое, особенно нарядное, платье или отделка к нарядному платью должны быть ослепительно белыми и, конечно, без единого пятнышка. Отбеливатель уничтожает почти все пятна.
— Значит, можно любое пятнышко с черного фартука уничтожить?
— Ни в коем случае, цветную ткань отбеливатель испортит, съест краску. Отбеливают только белое.
— А как отбеливать воротничок?
— Насыплем в таз чайную ложку порошка, зальем стаканом горячей воды, чтобы растворился, а потом добавим два литра холодной воды и опустим в этот раствор воротничок. Кипятим минут двадцать. Потом слегка остудим, прополощем, сменяя воду пять-шесть раз; густо накрахмалим. Как крахмалить, знаете?
— М-мм. Нет.
— Для густого раствора насыпаем в кастрюлю столовую ложку картофельного крахмала, разводим его холодной водой (примерно полстакана воды), размешиваем и, не переставая мешать, завариваем кипятком (примерно литр). Когда он остынет, опускаем туда воротничок и манжеты, на полминутки. Отжимаем слегка и сушим. Теперь выгладим, хорошенько вытягивая и старательно отглаживая каждую зазубринку шитья. Всегда лучше гладить свежестираные, только что высохшие вещи. Долго лежавшие после стирки очень трудно гладятся. Видите, как хорошо отгладились все зазубринки шитья?
— Какой красивый воротник и манжеты! Пришьем к платью?
— Конечно. Вот и готов твой завтрашний наряд. Приготовь с вечера самую красивую ленту в косу, конечно, выглади ее, начисти туфельки до лаковой зеркальности, а завтра с утра пройдись с Мариной на лыжах, чтобы было веселое настроение да румянец поярче, и не будет на всем вашем елочном балу девочки наряднее тебя. Как ты, Марина, думаешь?
— Ты права, Калинка. Платье словно заменили. Если бы я тебе не помогала, никогда бы не подумала, что это Лёкина школьная форма. Калинка, а мне можно было бы тоже… ну, вот такой же воротник? Ой, ой, не сейчас, конечно, а потом, завтра. И платье почистить можно?
Калинка внимательно посмотрела на Марину и строго сказала:
— У волшебников должно быть отличное логическое мышление. У домашних тоже. Рисунки воротников и манжет перед тобой? Как чистить, утюжить, шить и все прочее ты теперь знаешь? Ткань, кружева, шитье остались еще в достаточном количестве? Почему же ты так робко и неуверенно спрашиваешь? Волшебники должны быть решительны и немногословны. Как надо было сказать?
Марина подумала минутку и сказала:
— Я тоже сошью воротник и манжеты. И пожалуй, почищу и отутюжу не только платье, но и фартук. Вот мама удивится, когда приедет!
— Совсем другой разговор. Это и будет вашим, академики-приготовишки, домашним заданием. Кстати, перед чисткой повесь фартук и платье на балкон, на целый день, пусть проветрятся.
Настольная лампа под зеленым матовым абажуром вдруг ярко засветилась и погасла. Снова зажглась и снова погасла.
Лёка повернулась к письменному столу и хотела подергать шнур, но остановилась и спросила шепотом:
— Калиночка, я все хотела тебя спросить. В нашем доме есть что-нибудь волшебное? Ну, стул или… картина? Или лампа?
Калинка как-то неохотно ответила:
— Да почти в каждом доме есть что-то волшебное: бывает волшебная книга, бывает чашка, часы, половица, лампа тоже бывает… Но об этом говорить нельзя. Волшебство сразу исчезнет. — Калинка озабоченно прислушалась к чему-то. Косичка ее — тик-так — отсчитала время. — Улетаю. Пора! До свидания…
Она сняла с вешалки свою шапочку-невидимку, и в ту же секунду в форточку с тихим свистом влетел калиновый листок. Калинка ловко прыгнула в кораблик, пристукнула три раза красным сапожком, надела шапочку-невидимку и растаяла в темноте вечера. Девочки опомниться не успели, а Калинки и след простыл.
— Где ты, куда? — одновременно закричали Лёка и Марина и бросились к окну. — Калинка!
Динь-дон-динь!.. — послышалось издали.
— Ждите меня! До свидания…
2. ФЕВРАЛЬ
Ты помогла бабушке, а я тебе
Хочешь все успеть — построй план дня.
Это сделать можно, но не нужно.
Птички запели, а на кустах булки румяные созрели.
Ржаные сухарики. «Жар-пар-бумс» — и хлеб словно из пекарни.
«Ну и денек! — думала Лёка, выбегая из школы. — Уже пятнадцать минут второго. Мама опять сегодня уехала в командировку, Марина в музыкальной школе. Обед надо готовить, да еще хлеба купить».
Она приостановилась около снежной горки и посмотрела, как малышня лихо съезжает на санках. Вот бы прокатиться!
Лёка бросила портфель на скамейку и вихрем взлетела на горку. Оглянулась — все с санками внизу, а она без санок наверху. Горка накатанная, без санок еще интереснее…
— С дороги, куриные ноги! — крикнула Лёка мальчишке, мчащемуся ей наперерез.
Да это Алеша!
— Эй, Лёка, хорошо, что я тебя нашел! Бегу в школу — рисовать дружинную стенгазету, а бабушка сегодня заболела; доктор сказал, простуда. Выписал кучу рецептов, и надо еще молоко и мед давать.
Лёка задумалась лишь на секунду. Что уж тут думать? Стенгазета есть стенгазета, тем более дружинная. А бабушке надо помочь…
— Лекарство я заказал, в два часа будет готово. И еще бы с Чубчиком погулять, а?
— Ладно. — И Лёка уже летела к дому, строя в голове план.
«Домой заходить не стану, а сразу к Алеше. Чубчика в охапку, тридцать минут с ним побегаю. Потом в аптеку и в магазин. Заодно куплю хлеба. Молоко вскипячу, бабушку напою молоком с медом и лекарство дам. Не опоздать бы к появлению Калинки, она обещала сегодня прилететь, и мы с ней будем обед готовить. А еще уроки! Вот это денек!»
…Только в половине третьего Лёка открыла двери своего дома… Что за чудо! Полы натерты, пыль вытерта, дом весь чистый-пречистый, из кухни плывут жаркие душистые волны чего-то очень вкусного… А по кухонному подоконнику расхаживает Калинка.
— Калинка! Это все ты? Такой чистый-пречистый дом!
— Ты помогла бабушке и Алеше, а я тебе…
— Спасибо! А чем так вкусно пахнет? — Лёка заглянула в духовку. — Сухарики! И какие маленькие, румяные!
— Убирала я кухню и нашла куски хлеба, черного и белого…
— Я их выбросить хотела.
— Выбросить?! — Калинка резко повернулась к Лёке. — Конечно, велик ли труд заплатить в булочной семь копеек и принести домой булку… Между прочим, мне показалось, что банки с тертой смородиной, которые ты привезла от бабушки из Вишенок, испортились. Пожалуй, их надо выбросить.
— Как выбросить? — Лёка чуть не заплакала. — Это невозможно! Ты себе не представляешь, сколько я кусты смородиновые поливала, потом ягоды собирала, вся обцарапалась. Да еще банки пришлось мыть. Смородину с сахаром перетирать. Знаешь, как трудно! А когда от бабушки в Москву везла, совсем измучилась, банки как чугунные, два дня руки болели. Выбросить!
— Ох, Лёка, ты только свой труд и ценишь! У тебя руки болят, а у того, кто хлеб растил, не болят? Дождичек прошел, птички запели, а на кустах булки румяные созрели?
— Я не маленькая, знаю, что зерно в поле растет!
— Не растет, а его выращивают. Каждое зернышко к севу всю зиму берегут, за посевом все лето ухаживают, а когда урожай убирают, то не спят, не едят, торопятся, чтобы зерно не осыпалось. И сушат зерно, и веют, и на элеватор везут — тоже каждое зернышко берегут. Пекари, пока ты спишь, тесто месят и булки пекут. А ты в булочную придешь, носик наморщишь: «Почему это у вас булочки замерзшие? Я только тепленькие люблю»… — Калинка отвернулась от Лёки и долго смотрела в окно. — Культура человека проявляется в первую очередь в том, как он относится к чужому труду. Пройтись грязными башмаками по свежевымытому полу, выбросить на тротуар бумажку легко: подумаешь — кто-то вымоет, уберет… Надо же — хлеб хотела выбросить!
— Прости меня, пожалуйста, я никогда об этом не думала… Но что же теперь делать? Мы много хлеба купили — он зачерствел…
— Надо покупать столько, чтобы не оставался. Сшей два полотняных мешочка и храни там хлеб, белый и черный отдельно — не так черствеет. Если хлеб остался и зачерствел, то нарежь его мелкими кубиками, подсуши в духовке… Налей себе молока и возьми горстку ржаных сухариков, а то ты забегалась сегодня совсем.
Лёка выпила молока из большой глиняной кружки и съела несколько еще не остывших сухариков. Калинка прошлась по подоконнику, поглядывая на Лёку.
— Что же ты не проверишь свои банки?
Поделиться книгой: