Преступление

Робин снова перебивает:

— Тиа нас не слышит?

Леннокс подходит к двери, выглядывает. Тианны нет.

— Не слышит. Она, наверно, у себя в комнате...

Так, в третий раз перебила. Теперь Ленноксу понятно: напористость вызвана не столько кокаином, сколько отчаянием.

— Рэй, пожалуйста, послушай... — Мольба в сочетании с настойчивостью не предвещает ничего хорошего. — Я не могу долго разговаривать. У тебя есть бумага и ручка?

— Робин, у тебя все нормально?

— Нет, Рэй, не нормально. У меня все ужасно. Я пока не могу вернуться домой, а ты должен забрать из квартиры Тианну. Прямо сейчас! Слышишь? Прямо сейчас!

—Что случилось? Где ты?—Леннокс повышает голос, он зол, он для этой хабалки уже и так достаточно сделал. — Если ты влипла, давай в полицию позвоним. Ночью эти твои дружки...

— Нет! Рэй, обещай мне, обещай, что, не станешь звонить в по-ли-ци-ю. А то у меня отнимут Тианну, в приемную семью отдадут! Пожалуйста, прошу тебя, — голос хриплый, если не сказать придушенный, — не звони в полицию! Обещай! Поклянись!

— Ладно, не буду.

— Ты должен мне помочь. Ты ведь поможешь? У тебя есть ручка и бумага?

— Что надо сделать? — В дверях появляется Тианна, Леннокс, сложив пальцы щепотью, царапает воздух, но Тианна уже отпрянули, скрылась. Конечно, записная книжка Труди, вот и ручка на кольчатом корешке болтается. — Да, нашел. Что протисходит?

— Ты должен кое-куда отвезти Тианну. Прямо сейчас.

— Я? Как ты можешь оставлять дочь с первым встречным? — возмущается Леннокс. — Ты же ничего обо мне не знаешь!

— Рэй, я тебе доверяю, — поспешно шепчет Робин и на выдохе выдает адрес.

Ленноксу знакома категория мужчин, которым доверяет Робин, он немало таких за решетку отправил, все они умеют расположить к себе женщину. Как? Достаточно посмотреть на этих женщин, и все сразу ясно. Леннокс нехотя записывает адрес. Собирается повторить его, но тут раздается утробный звук, и дальше тишина, даже гудков не слышно.

Леннокса бросает в пот, в голове одна мысль — набрать 999, через секунду он соображает, что здесь надо набирать 911.

— Робин? — В горле внезапно пересыхает, голос обрывается.

За дверью дрожит Тианна. Леннокс ей видел сквозь щель, лицо застывшее, глаза бегают, пальцы стиснули трубку. «Может, он им всем скажет, всем — и змеюке Лансу, и борову Джонни, и злобной сучке Стэрри — чтоб убрались и оставили нас с мамой в покое. Давай, скажи им!»

Леннокс знает, что Тианна смотрит на него. Вдруг в трубке прорезывается новый голос.

— Алло. С кем я говорю?

-  А я?

С другого конца провода доносится спокойное:

— Это наш шотландский друг Рэй.

Ланс. Леннокс узнал бесстрастный тон. Ланс Диринг. Они разбили журнальный столик Робин. Точнее, столик хозяина квартиры.

— Да, это я. Где Робин?

— У нас тут небольшие проблемы, — невозмутимо отвечает Диринг. — Робин малость перебрала. Сам знаешь чего. А ведь у нее дочь. Разве можно, при ребенке-то? Я прав?

— Прав, — бормочет Леннокс. Голова идет кругом. Он смотрит на Тианну. Из-за двери видны только часть лица, одна рука и одна нога. Нижняя губка дрожит, конечности в гусиной коже.

— Не знаю, чем вы вчера в ванной занимались, — смеется Ланс. У Леннокса желчь подступает к горлу. — А правда, чего вы так долго не открывали? Старушка Робян совсем запуталась.

Ну и теперь у нее чертова куча проблем.

— А по-моему, запуталась не только и не столько Робин.

— Ладно, мы все малость запутались. Стол вот кокнули, — говорит Ланс Диринг, и Леннокс невольно щупает холодный металлический каркас и ножки. — Слышь, приятель? Давай без обид.

Леннокс не отвечает.

Диринг не спешит нарушить молчание. Ленноксу кажется, связь прервали, но тут раздается голос Диринга.

— Я скоро сам загляну. А пока Джонни пошлю, пусть у Робин меня дожидается.

— Ты рехнулся? Нет! Нет, я сказал! — рычит Леннокс. Тианна вошла в гостиную, села на диван, коленки подтянула к подбородку. Спутанные волосы падают на лицо.

— Старина Джонни вчера просто чуток побаловал. Снежку перенюхал, с кем не бывает.

— Я видел его баловство, — ровным голосом произносит Леннокс. — И если он еще раз приблизится к девочке, — Леннокс делает страшную ледяную паузу, — я отрежу его грязные яйца и ему же их и скормлю. И это будет последнее, что выродок съест в своей фебаной жизни, — шипит Леннокс. Сообразив, что Тианна все слышала, осекается и не смеет поднять на нее глаз.

— Полегче на поворотах, Рэй, приятель. Не дури.

— Я тебе не приятель, — выплевывает Леннокс.

Диринг говорит теперь на полтона выше, однако сохраняет полное самообладание.

— По-моему, ты вчера просто не въехал. Мне жаль, что между нами возникло некоторое недопонимание. Однако тебе следует узнать, что Робин — не женщина, а тридцать три несчастья... — Леннокс невольно подпадает под действие Дирингова благоразумия и хладнокровия. — Робин у нас проблемы просто притягивает. Я, пожалуй, слишком о ней пекусь, только и всего. Но теперь, похоже, и ты стал принимать ее интересы близко к сердцу.

Леннокс вспоминает о Джонни.

— О ком конкретно ты печешься, вот как вопрос стоит. Дай трубку Робин.

— Рэй, у Робин истерика. Ты же видел, в каком состоянии она вчера была.

— С ней дочь будет говорить, — напирает Леннокс. Тианна откидывает волосы со лба. — Давай сюда Робин.

— Я скоро сам буду. А ты бы, старичок, пока поостыл...

— Последний раз повторяю: дай трубку Робин или я иду в полицию.

— Отлично! — ухмыляется Ланс. Мысленным взором Леннокс видит, как он отходит от телефона, повышает голос — последнее действие рассчитано на Ленноксовы уши. — Слышала, ты, сука безмозглая? Рэй решил сделать то же самое, что и я, — он идет в полицию. Вместе с твоей дочкой!

— НЕ-Е-ЕТ! — Робин реагирует моментально, вопль разбивается о Ленноксову барабанную перепонку, как о щит; пусть, лишь бы Тианна не слышала. Крик замирает, рука, сжимающая трубку, совсем занемела. Леннокс не в силах расцепить покореженные пальцы. Со скрипом разгибает локоть, кладет мертвую трубку на рычаг. Раздается щелчок.

Тианнины глаза сверкают.

— Что случилось? Где мама?

Что ей ответить?

— Мама больна. В общем, ей нездоровится.

Из Тианны словно воздух выпустили. Она съеживается в кресле, смотрит в одну точку.

— Это из-за наркотиков? — В голосе никакого удивления, дескать, я так и знала. — Ей нельзя было нюхать кокаин.

— Что тебе об этом известно?

Тианна меряет Леннокса оценивающим взглядом.

— Ничего. А тебе?

— И мне ничего, — выдавливает Леннокс.

— Судя по тому, как ты сопишь и гундосишь, ты наверняка спец, — произносит Тианна. В ее голосе презрение искушенного существа. Леннокса коробит.

Он пробует отшутиться.

—  У меня насморк. Я же из Шотландии. Там климат не то что во Флориде.

Тианна снова откидывает волосы со лба, взгляд у нее ястребиный.

— Ага, конечно.    :

Леннокс чувствует себя последним мерзавцем.

— Скажи, а твоя мама... гм... раньше уже болела? Ну, в смысле...— Он не может заставить себя произнести «из-за наркотиков».

— Она недавно с лечения.

— А кто за тобой присматривал, пока она лечилась?

— Стэрри, кто ж еще.

— Разве у тебя нет бабушки с дедушкой? Мамины родители живы?

Тианна отрицательно качает головой и опускает глаза. Вспомнив Ронни Хэмила, Леннокс закрывает тему: некоторые дети терпеть не могут бывать у бабушек и дедушек.

— А Стэрри, Джонни и Ланс тебе не нравятся, так?

В Тианниных глазах ярость.

— Они говорят, что они мамины друзья. Только на самом деле никакие они не друзья.

Эта фраза убеждает Леннокса: надо как можно скорее уходить. Встречаться с Лансом Дирингом или Джонни ни малейшего желания.

— Ну, что делать будем? Ты голодная? — спрашивает Леннокс. Робин дала адрес. Если это недалеко, он выполнит ее просьбу, доставит девочку куда сказано. А потом вернется в отель. Помирится с Труди. Ляжет спать. Или на пляже поваляется, почему бы нет?

Труди. Боже милосердный, я так и не позвонил,

— Я не хочу здесь оставаться. — Их с Тианной чувства явно совпадают. — Я хочу к Чету.

— Кто такой Чет?

— Дядя Чет. Он клевый, — объясняет девочка. Ее улыбка наводит на мысли о способности детей за восхищением скрывать недоброжелательство.

Леннокс смотрит в записную книжку. Едва узнает собственный почерк. ЧЕТ ЛЬЮИС, «ОКЕАНСКИЙ РАССВЕТ», ПРИСТАНЬ «МАНГРОВЫЙ ПЛЯЖ», БОЛОНЬЯ.

Робин не дала телефон, но по крайней мере Тианна знает человека, который по желанию матери должен за ней присмотреть, и сама не против к нему поехать.

— У тебя есть телефон дяди Чета?

— Он должен быть в прихожей, на доске для записей.

Леннокс идет в прихожую. Смотрит на доску, холодеет: доска девственно чиста. Вчера вечером на ней живого места не было от имен и телефонов.

— Кто все стер?

Тианна шла следом, теперь переводит недоуменный взгляд с Леннокса на доску и обратно.

— Не знаю.

Леннокс вспоминает, как Олли Нотмен мыл доску на работе, широкими, размашистыми движениями возил губкой. Стер все. Конец расследованию. Имя БРИТНИ, написанное огромными заглавными буквами, исчезло навсегда.

При виде чистой доски в чужой прихожей Леннокс вот так же вздрогнул. Здесь, в Майами, по его спине побежали знакомые мурашки.

Как и положено полицейскому, он регулярно обследует места преступления на предмет писем, записок, чеков, счетов и прочего. Здесь ни единой улики. Ленноксу ясно: безалаберная женщина вроде Робин вытереть доску не додумалась бы. А вытерли на совесть, хоть и в спешке, пока они с Тианной сидели запершись. Диринг. Он последним уходил. На доску ему несколько секунд понадобилось, и еще несколько минут, чтобы вещи Робин собрать — он явно знал, где что лежит.

Тианна стала чуть поодаль. Ждет. Руки на груди сцепила.

— Так мы к Чету поедем? 

— А сколько до него ехать?

— Не знаю.

— Пешком не получится?

Погасший взгляд показывает, что вряд ли.

— Давай для начала где-нибудь позавтракаем. Тогда и подумаем, что делать. Не знаю, как ты, а я голодный.