Значит, ратующие за легализацию рынка земли пекутся вовсе не о крестьянах. Наоборот, они хотят ограбить их, как ограбили рабочих, весь народ, посулив за ваучер по две легковые автомашины.
Полемизируя со мной по поводу возможного разбазаривания “за бесплатно” земли российской, И. Суслов пишет, что со времен А. Смита и даже ранее известно, что реальная цена — на “совести” законов спроса и предложения, на “совести” полезности конкретного товара, в конкретном месте, в конкретное время. Пора бы профессорам жить своим умом, а не переносить идеи 200-летней давности в действительность. Крупнейший ученый-экономист США Дж. Гэлбрайт пишет: “Многие не задумываясь говорят о возвращении к рынку времен Адама Смита, но они настолько не правы, что их точка зрения может быть сочтена психологическим отклонением клинического характера”.
Поэтому нельзя в России разрешать куплю-продажу земли, особенно в нынешнее смутное время. По нашему мнению, следовало бы:
1) ускорить принятие Земельного кодекса России;
2) установить 15-летний мораторий на продажу земли в частную собственность;
3) внести в Государственную Думу проекты федеральных законов: об аренде земли; о государственных и муниципальных землях; об оценке земли, о плате за землю (новая редакция); о государственном регулировании земельных отношений и так далее.
По поводу размеров сельскохозяйственных предприятий существует закон преимущества крупного товарного производства перед мелким. Мировая практика свидетельствует об этом. Например, мелкие фермы США, составляющие 72% их общей численности, владеют 29% земельных угодий, 31% машин и оборудования, используя 44% рабочей силы, а производят менее 10% валового фермерского дохода. Эта группа хозяйств использует землю и технику в 4 раза, а рабочую силу в 7 раз хуже, чем остальные фермеры. В крупных по размерам предприятиях на 100 га земли имеется в 4 — 5 раз меньше техники и трудовых ресурсов.
Сторонники разрушения крупных землепользований должны знать, что при переходе к мелкотоварному производству нам нужно будет иметь столько же техники, сколько ее имеют западные фермеры, то есть в 5 — 10 раз больше, чем было в колхозах и совхозах до начала реформы. В противном случае ни о какой конкуренции с западными товаропроизводителями не может быть и речи.
Но можно ли ставить задачу такого увеличения парка техники, фондо- и энерговооруженности российского сельского хозяйства в ближайшие 10 — 15 лет? Уверен, что нет. Она для России и неэффективна, и невыполнима. Поэтому ориентация на мелкотоварное производство для России — тупиковое направление.
Наше сельское хозяйство обречено быть крупнотоварным. И те политики, ученые, которые ориентируют на мелкотоварное производство, либо не понимают объективного закона примата крупного производства перед мелким, либо находятся на довольствии у западных служб, заинтересованных в дальнейшем развале нашего сельского хозяйства. Нельзя также не учитывать менталитет российских крестьян, подавляющее большинство которых хотят работать в коллективе.
Интересны для нас тенденции в восточноевропейских странах, которые в недалеком прошлом имели одинаковые с Россией формы собственности и хозяйствования. После распада СЭВ эти страны, выполняя указания западных советчиков, так же, как и мы, бросились в сторону мелкого частного земле-владения. Это привело к крайней раздробленности крупных земельных участков и, как следствие, — к повсеместному аграрному кризису. К счастью, их здравомыслящие политики быстро поняли разрушительность такого пути реформы и дали задний ход. Страны возвращаются к экономическим реалиям: возрождаются агрокомбинаты, создаются новые производственные и другие кооперативы. А в Венгрии, Чехии и Словакии вообще не послушались “романтиков” мелкого землевладения, не разогнали коллективные хозяйства, а очистили их от того, что деформировало их рациональную природу.
Исходя из изложенного можно сделать следующие выводы:
1. Необходимо менять курс реформ.
2. При формировании новых земельных отношений исходить из экономических интересов России в целом и крестьянства в частности.
3. Земельная политика должна быть подчинена формированию комплекса факторов, обеспечивающих рост сельскохозяйственного производства и повышение его эффективности.
В. Агафонов,
доктор философских наук,
профессор философских ТСХА
ВЫДАЮЩИЕСЯ МЫСЛИТЕЛИ РОССИИ И ЗАПАДА
О ПУТЯХ РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА И ОБЕСПЕЧЕНИИ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Наши либеральные радикал-демократы и политические прозападные экстремисты, осуществляя по рецептам МВФ переделку и “перетаскивание” социалистической России на путь дикого примитивного мафиозного капитализма, осуществляя в аграрном секторе страны политику насильственной деколлективизации и “сплошной фермеризации”, заявляют, что они делают это в соответствии с “прогрессивным” опытом Запада. Если их заявления искренни, то эти господа, в числе которых немало министров, депутатов и прочих обличенных властью персон, сильно смахивают на школьников, не выучивших урок.
Один из крупнейших западных экономистов и специалистов в области аграрных отношений — председатель Совета по земельной политике (Лондон) Фред Харрисон в книге “Закон свободы. Частная собственность и государственные финансы в цивилизационном обществе” (Санкт-Петербург, 1996 ) утверждает: “Россия пережила гражданскую войну, чтобы освободиться от феодального наследия в виде частной собственности на землю. Воссоздать эту систему, а значит, допустить приватизацию общественной стоимости (той части создаваемого богатства, которая принадлежит обществу: земельную ренту и ренту за природные ресурсы) было бы трагедией в историческом масштабе. Если эта ошибка будет допущена, в один прекрасный день за нее придется очень дорого заплатить. Но прежде, чем это произойдет, от нецивилизованной системы прав собственности пострадают многие люди” (с. 42).
Развивая свою теорию в книге “Итак, вы решили стать президентом”, Ф. Харрисон пишет: “Если социальному возрождению суждено состояться, то только при наличии двух следующих условий. Во-первых, людьми должен двигать дух сотрудничества и кооперации, что означает удовлетворение их природного чувства справедливости. Это условие не будет выполнено, если часть граждан получит несправедливо большие права на владение землей. Во-вторых, средства, которые питали бы культуру, должны поступать из общественной стоимости — ренты с земли и природных ресурсов*”.
Исследования, проведенные профессором Дмитрием Львовым и его коллегами в ЦЭМИ РАН и председателем думского экономического комитета С. Ю. Глазьевым, показывают, что рентных платежей только за использование таких природных ресурсов, как нефть, хватило бы на покрытие всех финансовых потребностей России. Наихудший источник финансирования — налоги на трудовой доход населения и на инвестиции. Далее Харрисон утверждает, что налоги в той форме, в какой они существуют на Западе, оказывают разрушительное воздействие на созидательную энергию людей. Это порождает неправильное распределение средств и дает государству возможность вторжения в частную жизнь граждан.
Идеи Ф. Харрисона лежат в русле научных постулатов идеологов английской буржуазии — выдающегося философа и правоведа Джона Локка и основоположника политической экономии Адама Смита. Дж. Локк, предвосхищая некоторые фундаментальные положения теории трудовой стоимости А. Смита, наметил пути решения вопроса о соотношении между рентой, трудом и капиталом.Он сформулировал важнейший принцип: труд и капитал могут претендовать только на ту часть стоимости, которая ими создана. Не созданная ими стоимость также должна использоваться, но не должна приватизироваться.
Вследствие роста населения земля становится дефицитной, а поэтому требуется финансовая формула для решения проблемы распределения земли. Локк показал, что часть национального дохода связана с даром природы, а часть с вкладом общества, то есть является результатом труда его членов. При этом продукты земли, полезные человеку, на девять десятых — результат труда.
Таким образом, Локк обосновал необходимость и важность выделения в либеральной традиции вопроса о соотношении общественных и частных прав на землю. Харрисон отмечает, что “Локк и Маркс, исходя из противоположных идеологических традиций, искали разрешение этой проблемы в процессе, гарантирующем свободу личности”. Неудачи в решении аграрного вопроса в США и СССР и во многих других странах Запада и Востока, по мнению Харрисона, лежат в основе современной борьбы идеологий, унаследовавших ошибочный подход к решению социальных проблем с конфликтных позиций. И вполне естественно, что эти фундаментальные методологические принципы творцов западной буржуазно-либеральной науки пришли в непримиримое противоречие с “программой 500 дней” и всей деятельностью реформаторов — волюнтаристов и экстремистов — проектантов и организаторов социального хаоса в России, на Украине и в других странах СНГ.
Как видим, кремлевские реформаторы плохо выучили “урок” западной экономической мысли. С отечественной они и вовсе не знакомы.
Выдающийся русский писатель и мыслитель Федор Михайлович Достоевский видел “зерно или идею будущего” у нас, в России. “Почему так? А потому, что у нас есть и до сих пор уцелел в народе один принцип, и именно тот, что земля для него все, и что он все выводит из земли и от земли. Но главное в том, что это-то и есть нормальный закон человеческий. В земле, в почве есть нечто сакраментальное. Если хотите переродить человечество к лучшему, почти что из зверей поделать людей, то наделите их землею — и постигнете цели. По-моему, порядок в каждой стране — политический, гражданский, всякий — всегда связан с почвой и с характером землевладения в стране. В каком характере сложилось землевладение, в таком характере сложилось и все остальное”*. Далее он подчеркивает, что “русский человек с самого начала никогда не мог представить себя без земли. Из земли у него и все остальное: “то есть и свобода, и жизнь, и честь, и семья, и детишки, и порядок, и церковь — одним словом, все, что есть драгоценного. Вот из-за формулы-то этой он и такую вещь, как община , удержал.
Про общинное землевладение всяк толковал, всем известно, сколько в нем помехи экономическому хотя бы только развитию; но в то же время не лежит ли в нем зерно чего-то нового, лучшего, будущего, идеального, что всех ожидает, что неизвестно, как произойдет, но что у нас лишь одних есть в зародыше и что у нас одних может сбыться, потому что явится не войной и не бунтом, а опять-таки великим и всеобщим согласием, а согласием потому, что за него и теперь даны великие жертвы”**.
Эти идеи Ф. М. Достоевского получили развитие в работе Г. И. Успенского “Власть земли”, в трудах А. Н. Энгельгардта и Л. Н. Толстого.
Такой же точки зрения придерживался позднее и известный русский ученый-аграрник И. А. Стебут (1833—1923 гг.) Признавая преимущества американского и западноевропейского фермерского пути перед русской общиной в экономическом плане, он видел его коренную ущербность в социальном. С этой точки зрения капиталистический путь восторга у него не вызывал, и он выступал за общинное земледелие, за общественное ведение сельского хозяйства.
Л. Н. Толстой, выражая коренные интересы русского крестьянства и его вековые чаяния, с начала 80-х годов XIX века и до конца своей жизни активно боролся против частной собственности на землю, видя в ней основную причину нищеты и бедствий народа.
Раскрывая антинародную, антикрестьянскую сущность частной собственности на землю, Толстой пришел к выводу, что именно она является основной причиной социального неравенства, источником всех трагических смут и революций в России. “Земля никогда не была и не может быть собственностью, — писал Толстой. — Если у одного человека земли больше, чем ему нужно, а у других ее нет, то тот, кто владеет лишней землей, владеет уже не землей, а людьми, а люди не могут быть собственностью других”. Собственность на землю он определяет как “корень всего зла”.
Вместе с тем великий писатель горячо выступал за трудовую крестьянскую собственность на землю как основу материального благополучия народа, его независимости от произвола чиновников и свободного культурного развития.
В наше время — в период насильственной и искусственной капитализации аграрного сектора — исключительно актуальными стали и философско-социологические и экономические идеи Д. И. Менделеева.
Менделеев как представитель и выразитель крестьянской демократии свои экономические идеи разрабатывает на основе собственной социальной философии. Он далек от апологетов российского капитализма. Не воспринял он и народнические концепции. Что касается марксистской экономической и политической теории, то она казалась ему слишком отдающей дань гегелевскому схематизму и не учитывающей всей фактической сложности исторического процесса. И он самостоятельно приходит к отрицанию капитализма как общественной системы, основанной на индивидуализме и социальной несправедливости. Капитализм был закономерным социальным явлением в Западной Европе и Северной Америке, но его историческое время, по утверждению ученого, к началу XX века истекло. Принципы, на которых он основан, уже не соответствуют более потребностям исторического развития человечества*. По глубокому убеждению Менделеева, новая история характеризуется наличием антагонистических противоречий, “преобладанием и развитием интересов индивидуальных, новейшая — должна дать наибольший простор и широкое небывалое развитие интересам социальным”**. Смягчить в России зло нарождающегося молодого хищного капитализма, в рамках отведенного ему короткого исторического срока, по мнению Менделеева, могут кооперативные формы хозяйствования — русская община плюс современные формы кооперации — торговой, промышленной, земледельческой и т. д. Хорошо понимая всю важность кооперирования хозяйственной деятельности в деревне, Менделеев в докладной записке на имя С. Ю. Витте “О нуждах русского сельского хозяйства” писал, что в будущем свободный кооперативный путь может дать крестьянам возможность бороться с засухой и неурожаями, более широко использовать сельскохозяй-ственные машины, совместно перерабатывать сельскохозяйственную продукцию.
Менделеев по вопросу методов борьбы за социальный прогресс расходился не только с марксистами, но и революционерами-демократами — Чернышевским, Писаревым, Тимирязевым. Но он не расходился с ними по конечным целям ее, по достижению основных идеалов — общество без эксплуатации человека человеком, торжество людей труда. “Артельно-кооперативный способ борьбы со злом капитализма с своей стороны считаю наиболее обещающим в будущем и весьма возможным для приложения во многих случаях в России именно по той причине, что русский народ, взятый в целом, исторически привык и к артелям, и к общинному хозяйству ”***.
Мудрыми и стойкими защитниками общественной собственности на землю и активными политическими деятелями, выступающими против закабаления крестьянства, были А. В. Чаянов и Н. Д. Кондратьев.
“Вся земля — государственная, частновладельческая и прочая, — писал Чаянов до Октябрьской революции, — должна быть признана общенародным достоянием и должна поступить в трудовое пользование народа. Собственность на землю должна быть уничтожена. К этому выводу приводит нас признание трудового права на землю. Мы думаем, что этим требованием мы выражаем ту же мысль, которую так часто и так настойчиво повторяет сам народ, когда он говорит: землю никто не сделал: земля ничья: она, как солнце и воздух, есть общее достояние”****.
Центральным ядром чаяновского учения о трудовой крестьянской семье является концепция вертикальной кооперации, как объективной тенденции естественно-исторического прогресса трудового крестьянского хозяйства. При выходе из полунатурального бытия крестьянское хозяйство начинает все острее нуждаться в технике, кредитах, прогрессивных технологиях. Ему становится тесно развернуться на нескольких десятинах, но, с другой стороны, необходимость гигантских систематических усилий всех членов семьи при уходе за скотом и посевами ограничивает рост хозяйства вширь. Именно поэтому для хозяйства каждой отрасли необходим свой дифференцированный оптимум. “Крестьянское хозяйство, — делает вывод Чаянов, — коллективизирует именно те отрасли своего предприятия, в которых крупная форма производства имеет значительные преимущества над мелкой и оставляет в индивидуальном семейном хозяйстве те отрасли его, которые лучше организуются в мелком предприятии...”*
Исключительную актуальность в наш драматический период истории приобрели идеи Кондратьева о месте и роли сельского хозяйства в системе нэповской рыночной экономики. В его записке В. М. Молотову говорится: “Улучшение рыночного положения сельского хозяйства предполагает усиление снабжения деревни предметами промышленного производства, повышение покупательной силы сельскохозяйственных товаров на местных рынках (главным образом за счет снижения стоимости промышленных изделий и снижения издержек торгового обращения), а также развитие сельскохозяйственного экспорта”**.
Актуальность теоретических и философско-социологических концепций Кондратьева, Чаянова, Макарова и других, давших непревзойденный поныне образец анализа диалектического взаимодействия политической системы общества, крестьянского образа жизни и новых форм землепользования в условиях новой экономической политики, многократно возросла в наше время общего системного кризиса АПК страны.
Администрация Ельцина и сменяющие друг друга правительства реформаторов-шокотерапевтов Гайдара, Черномырдина и Кириенко полностью проигнорировали весь исторический опыт аграрных отношений и богатейшее наследие великих философов, экономистов и социологов России и привели АПК России к краху.
В соответствии с Указом Президента от 27 декабря 1991 года колхозам, совхозам и другим сельхозпредприятиям предписывалось в двухмесячный срок (сравним: коллективизация планировалась на 4 — 5 лет) “принять решение о переходе к частной, коллективной и другим формам собственности”. При этом в последующих директивных актах “коллективные и другие формы собственности” фактически рассматривались как производные от частной собственности. Реорганизация колхозов и совхозов происходила при возрастающем административном и экономическом нажиме. Тем не менее треть крупных предприятий сохранила свой статус.
Одновременно в 1992 году была проведена организация 134 тыс. фермерских хозяйств. За последующие четыре года их число было доведено до 348 тыс. Следует отметить, что много хозяйств в 1993 — 1998 годах прекратило свое существование. К началу 1997 года в России сохранилось и функционировало 279 тыс. фермерских хозяйств. Рост их численности фактически прекратился. В 1995 году, например, на 100 вновь созданных хозяйств приходилось 96 разорившихся***. Небольшой размер таких хозяйств, из них более половины имеют по 20 га земли и менее и только 7% — свыше 100 гa.
Фермерские (крестьянские) хозяйства занимают в стране 6,1% общей площади пашни, а производят не более 2% валовой продукции. Время показало, что темповая “шоковая терапия” и попытки копирования зарубежного, прежде всего американского, опыта фермеризации успехов не принесли (там же).
Фермерство, наряду с колхозами и совхозами, имеет право на существование, но при хроническом финансовом кризисе создание ферм в массовом порядке просто неосуществимо. Фермеризация требует значительной государственной помощи и целенаправленной политики, рассчитанной минимум на несколько десятилетий.
Разрушение крупных социалистических сельхозпредприятий привело к резкому ухудшению питания 60 — 70% населения России. В этих условиях возникла необходимость компенсировать недобор продуктов за счет импорта из стран Запада, открывая безграничные возможности обогащения американских, западноевропейских и израильских предприятий агробизнеса и фермеров. Все это привело к потере нашей страной продовольственной безопасности, которая наступает тогда, когда объемы закупок за рубежом превышают 30% потребляемых продуктов питания. В России объем (во всех покупках) импортной продовольственной продукции к 1999 году составлял 50%, а в ряде крупных городов 70 — 80%. Становится реальностью стратегическая зависимость страны от импорта.
Данные о росте объемов импорта продовольствия представлены в таблице*.
Виды продукции Годы
1992 1993 1994 1995
Мясо свежемороженое 288 85 358 505
Мясо птицы свежемороженой 46 74 496 797
Масло сливочное 25 70 103 167
Напитки алкогольные
и безалкогольные, млн дкл 202 199 695 1048
Обеспечить продовольственную безопасность России, резко улучшить качество питания и увеличить количественное потребление продуктов населением станет возможным, если правительство М. М. Касьянова возьмет курс на реальную поддержку всех форм собственности в АПК, установит паритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, примет немедленные меры к восстановлению и нормальному функционированию заводов сельхозмашиностроения и по производству удобрений, научных и учебных институтов аграрного сектора страны.
Решение этих задач возможно на основе тщательного анализа исторического опыта развития аграрного сектора страны и изучения теоретического и методологического наследия великих мыслителей России и Запада.
На протяжении двух последних столетий значительная часть человечества по лозунгам и логическим схемам просветителей, анархистов, марксистов, “левых коммунистов”, технократов и современных “демократов” изменяла, преобразовывала не только природу, но — с помощью социальных экспериментов — и человеческое общество. Чтобы роду человеческому не самоуничтожиться, необходимо каждому из нас вернуть или заново сформулировать способность понимать природу и общество, глубоко осознать историческую созидательную роль в нем земледельцев. И тогда общество будет иметь в достатке продукты питания, а государство сумеет вернуть России ее продовольственную безопасность.
Слово АМЕРИКАНСКИХ УЧЕНЫХ
Рэмсей Кларк**
ПРИВАТИЗАЦИЯ И НИЩЕТА
Доклад, подготовленный к конференции
“Проблемы современных земельных отношений в России”. Москва,
21 мая 1996 г.
Поскольку тема доклада очень широка, я могу привести только общие рассуждения и несколько конкретных примеров. Прямые аналогии при сравнении исторического опыта различных культур опасны и если иногда и имеют смысл, то требуют тщательного и осторожного анализа. В то же время можно выделить какие-то основные принципы учета исторического опыта одной нации при определении направления развития другой, которые при тщательном ана-лизе иной культурной и политической среды могли бы принести несомненную пользу.
Ко времени появления первых переселенцев индейцы занимали большую часть Северной Америки, и их пути проходили через весь континент. Земля была отнята у них силой, а по условиям подписанных с племенами договоров их перемещали на запад, куда еще не дошли европейские поселенцы. Индейцев продолжали вытеснять, каждый раз на менее привлекательные, все более удаленные западные территории.
Не было ни одного договора с ними по земле и резервациям, который бы не был нарушен правительством Соединенных Штатов.
За небольшим исключением нынешние индейские территории крайне скудны и малопригодны для земледелия, животноводства или какого-либо другого использования. Как правило, у индейцев отбирали права на месторождения руды, угля, любых других ценных ресурсов, например, право на воду, принуждая их влачить жалкое существование.
Возмущение общества по поводу несправедливости в отношении индейцев заставило конгресс принят закон, защищающий их права и их земли, но капиталисты нашли способ его обойти. Типичный пример — постановление, которое запрещало любую продажу земли резервации кроу в Монтане тем, кто не относится к кроу. Не индейцы — владельцы ранчо и другие вскоре взяли в аренду большую часть наиболее пригодной для фермерства, cкoтовoдствa, лесоразработок земли в аренду на 99 лет с выплатой совершенно незначительной ежегодной ренты, оставив индейцам бедные земли, годные только для проживания. Деньги и время, затраченные на расторжение договоров аренды, окончательно разрушили иллюзии индейцев.
С помощью ряда актов конгресс вознамерился свести на нет требования американских индейцев на землю во всех 48 соседствующих штатах. Кульминацией стали акты о притязаниях индейцев 1946 г., которые давали индейским племенам и группам право взыскивать через суд денежную компенсацию в размере стоимости земли на момент ее отчуждения. Индейцам остались бедные земли в резервациях и сомнительная дорогостоящая возможность получить в результате судебных разбирательств, проходивших во враждебной атмосфере, небольшую компенсацию за утрату целого континента. Приведем два примера. Индейцам Калифорнии была дана возможность в судебном порядке взыскать стоимость более 80% современной территории штата Калифорния, которой они владели в 1853 г. В 1963 г. процесс завершился возвратом 27 000 000 долларов, что составило 35% за акр — меньше половины недельной зарплаты в пересчете на каждого индейца, проживающего согласно переписи в Калифорнии. В то время это была самая большая выплата по требованиям индейцев. При этом в государственном владении было 49% калифорнийской земли, и стоила она многие миллиарды.
В 1971 г. конгресс утвердил акт о требованиях аборигенов Аляски, по которому индейцам этого штата, эскимосам и алеутам, проживавшим на Алеутских островах, выплачивалось наличными 1 млрд долларов, половина суммы — в рассрочку в течение 10 лет, плюс к этому давалось 40 млн акров земли. В то время 99% земли Аляски было в собственности правительства. Случилось так, что этот закон был принят сразу после того, как в заливе Прудхоу в Северном Ледовитом океане были открыты и сданы в аренду нефтяные месторождения, за что нефтяные компании заплатили вперед почти 1 000 000 000 долларов еще до какой бы то ни было практической разработки промыслов. 40 млн акров, на которых стояло около 100 поселений коренных народностей, сохранили индейский земельный титул, но это были малоценные земли. Большая часть из оставшейся в распоряжении коренного населения земли имеет ограниченную ценность по природным ресурсам. Земля была освобождена от налогов только на 20 лет. С 1992 г. существует риск того, что вся земля может быть потеряна из-за неуплаты налогов, а большинство peгиональных национальных организаций обанкротится.
Поселение, где я работал главным советником по правам коренного населения Аляски, было больше всех вышеупомянутых индейских поселений вместе взятых и в денежном и в земельном выражении. Как известно, США купили Аляску у России в 1867 г. за 7 млн 200 тыс. долларов.
Урок, который можно извлечь из этого, состоит в том, что политическая и правовая система, поддерживающая эксплуататоров земли, всегда помогает богатым отбирать землю у бедных.
Земельные гранты
Не все федеральные законы по земле и не всякая земельная политика служили интересам крупного капитала с самого начала. Две важные акции раздачи земли были санкционированы законодательством периода гражданской войны, которое было посвящено послевоенному строительству. Это были акты о земельных грантах для колледжей и для семейных ферм. Более 13 млн акров государственных земель отдавалось штатам для основания и поддержки местных колледжей и университетов, призванных давать гражданам, особенно бедным, высшее образование. Упор делался на подготовку агрономов и механизаторов. Эти колледжи, образованные благодаря значительным земельным грантам, дали образование миллионам американцев.
Сегодня многие из этих колледжей, которым дали жизнь земельные гранты, входят в число авторитетнейших и крупнейших университетов и иссле-довательских центров страны. Ими управляют администрации штатов и правительство. В настоящее время университеты берут высокую платy за обучение, соревнуются за получение военных исследовательских заказов, предоставляют обучение офицерам и уже не отличаются от других государственных и частных высших учебных заведений. Бедным очень трудно выполнять их требования приема и платить за обучение.
По акту о семейных фермах из государственной собственности выделялись неразработанные участки земли в 160 акров для передачи любой американской семье при условии, что они оргaнизуют хозяйство и будут использовать землю. Эти участки не имели никаких удобств: ни водоснабжения, ни дорог, ни, конечно же, электричества, газа или телефона. Этот акт в какой-то степени развивал давнюю мечту, которую разделяли такие люди, как Томас Джефферсон, об Америке — стране мелких фермеров. Акт привел к коррупции и ложным притязаниям, но все же он дал многим американским семьям возможность начать тяжелую и рискованную жизнь на неразработанных территориях, где было возможно строительство жилья, неполивное земледелие и выпас скота. Многие тысячи тех, кто был способен извлечь из этого выгоду, выиграли и oбoгатились. Сегодня осталось мало свидетельств того выигрыша. Бывшие афро-американские рабы не могли получать землю таким образом. Они оставались в основном привязанными к землям, на которых когда-то были рабами их отцы, часто в ничуть не лучших условиях. Как правило, они работали исполу, отдавая половину урожая, делали всю работу и едва сводили концы с концами, тогда как землевладелец пожинал плоды их труда.
Вскоре монополизация земли, механизация ферм, а затем перекупщики сельхозпродукции согнали мелких фермеров и испольщиков с земли. В 1900 г. половина трудоспособного населения Америки работала в сельском хозяйстве. Сегодня фермеры составляют 5% всех трудящихся. Из всех революционных изменений американской жизни это имело самые серьезные последствия, как хорошие, так и плохие.
Никакая идеология, будь то идеология нации мелких фермеров или коллективных хозяйств, не может долго противостоять физическим, экономическим или социальным законам. Крупные высокотехнологичные хозяйствa лучше управляются, являются более эффективными, на них выше производительность труда, и они, возможно, в большей степени гарантируют, что земля не пострадает от слишком интенсивного использования и от переизбытка удобрений. Нищенское фермерство на маленьких участках — это тяжелая и часто жалкая, одинокая и социально обездоленная жизнь. Как поется в американской песне, всегда будет трудно “удержать парня на ферме, если он повидал Париж”. Но корпоративный агробизнес никогда не останавливался перед тем, чтобы лишить бедных хлеба, детей молока, продавать вредные для здоровья продукты или непомерно взвинчивать цены. Это жесткий хозяин. Он губит жизнь и культуру бедных наро-дов.
Индейцы майя (миллион в мексиканском штате Чьяпас), которые производили, продавали и потребляли злаковые культуры, были вынуждены либо восстать, что они и сделали в тот день, когда соглашение НАФТА вступило в силу 1 января 1994 г., или смотреть, как погибает их культура. Большую часть их заработков составляла выручка от продажи зерна. Эта наличность была им необходима для поддержания своего исконного образа жизни. В тот день, когда НАФТА вступило в силу, цены на зерновые в Мексике упали на 40%, потому что грузовики из США шли потоком через границу и везли зерно, закупленное в Канзасе, Небраске, Айове.
Крупные аграрные хозяйства богаты и мощны. Пищевая промышленность США колоссальна и способна производить намного больше, но только со снижением прибыли. Урбанизация со всеми ее удобствами, культурными и социальными преимуществами, достижениями и потенциалом, но также и усилением обнищания миллионов, трущобами, снижением образовательного уровня, разрушением семей, загрязнением среды, насилием, преступностью, небоскребами и земельными магнатами — это главные результаты сельско-хозяйственной революции.
Главное международное бедствие, являющееся результатом развития аграрного сектора, — это экспортно-импортная политика США в области сельского хозяйства, подкрепленная такими соглашениями, как ГАТТ и НАФТА, которая делает бедные страны, арабские богатые нефтью страны и другие зависимыми от импорта продуктов питания из США и других богатых производителей, а поэтому чрезвычайно уязвимыми перед лицом иностранного диктата и угрозы экономических санкций. Суверенитет государства, которое во многом зависит от импорта основных продуктов питания, никогда не будет прочным и устойчивым. Такая политика в области экспорта-импорта в сочетании с монополией на пахотные земли в самых бедных странах заставляет даже те нации, где самый высокий уровень недоедания, производить на экспорт такие культуры, как сахар, кофе, бананы и тропические фрукты, для богатыx стран, часто посредством сделок с иностранными перекупщиками, вместо производства пищи, необходимой для самого населения. Так наживаются богатые землевладельцы. Агробизнес выгоняет бедных с земли в городскую нищету, где их труд можно эксплуатировать в иностранном текстильном производстве и других отраслях промышленности, выплачивая им 1/20 минимальной зарплаты США. Городские бедняки не могут найти землю даже для маленького огородика, чтобы кормить свои семьи. Они полностью зака-балены.
Уроки истории
земельных отношений
и частного землевладения в США
1. Каждый раз, когда в США вырабатывали стратегию или принимали законы и постановления по земле, признанные защитить интересы общества и бедняков, все это полностью извращалось или выхолащивалось капиталистической жаждой наживы. Капиталистическая политическая и правовая система всегда будет предоставлять возможность богатым отбирать землю у бедных. В результате — огромная концентрация земли и сопутствующих природных ресурсов в руках богатых семей и корпораций, растущая разница доходов богатых и бедных, самые большие различия в положении этих слоев населения США среди первых 25 богатейших стран мира. За последние 15 лет доходы основной части населения снизились, тогда как доходы 1% богатейших людей Америки возросли. Такая концентрация богатства превращает демократию в пустой звук. Бразды правления берет плутократия.
2. Преобладание государственной собственности на землю более всего отвечает интересам народа. Исключение могут составлять только районы жилой застройки, включая домики для отдыха или дачи. В этой сфере право продавать и сдавать в аренду жилье (но не землю) в общем и целом способствует лучшему содержанию и улучшению объектов недвижимости. В США реализация этого права зачастую становится основным средством накопления и главным гарантом стабильной жизни людей со средними доходами.
Эти видимые преимущества, однако, проявляются в обществе, в котором здравоохранение, право на труд, социальное страхование и пенсионное обеспечение для многих не доступны, а для большинства оказываются неудовлетворительными.
Потеря права выкупа закладной и, как следствие, своего дома, что является неотъемлемой частью системы частной собственности и ипотечного финансирования, приводит к человеческим и семейным трагедиям. Обществу, семье и человеку нужна уверенность в завтрашнем дне, что предполагает гарантированное право пользования собственностью, являющееся основой экономической справедливости и стабильности. Некоторые права собственности (необязательно на землю), право наследования домов и дач имеют большое значение.
3. Приватизация государственных земель почти всегда приносила выгоду богатым и лишала ocтальное общество прибылей. Бедняки страдают больше всех. Приватизация и обнищание идут рука oб руку. Капитализм и колониализм всегда опирались на крупные частные земельные монополии.
Приватизация — это обычно крупное вopовствo: отбирают у народа и отдают богатым.
То, что американцы называют своим национальным достоянием, их государственные земли и природные богатства, в основном уже постигла такая участь. Приватизатор, которого интересует выгода, откажется от недвижимости, когда она oтработала свое, или будет использовать в целях упрочения своего экономического положения при возрастании ее стоимости. Это оказывает еще большее давление на бедняков в социальном, экономическом и политическом отношении. Под yгрозой приватизации сегодня в Америке оказываются не только наши государственные земли и удобства такие, как аэропорты, и не только жизненно необходимые службы, такие как государственные железные дороги, метро и автобусное сообщение, водоснабжение, уборка мусора. Теперь под угрозой приватизации наши школы, полиция, социальное страхование, государственные больницы, правительственные программы медицинского страхования и бесплатного медицинского обслуживания, даже тюрьмы, и это далеко не все. За последние восемь лет в странах Восточной Европы и республиках бывшего СССР появилась угроза сокращения рабочих мест, развала систем общественного транспорта, образования, здравоохранения, сокращения жилищного строительства и общественных услуг. Эта угроза исходит от иностранного капитала, который станет выкачивать прибыли, вмешиваться во внутреннюю политику и перемещать активы, а потом бросит, когда они потеряют свою ценность или способность приносить прибыль. Страны “третьего мира” испытывают сильное давление: их подталкивают к приватизации, что так же, как и внешний долг, сделает их заложниками иностранного капитала.
