Тёмный охотник

Плотно отужинавший Конан сбросил с себя одежду, оставшись только в нижних штанах, и забрался под одеяло. Комнату они делили на двоих с Эйнаром, который предпочитал спать не на кровати, а на сдвинутых вместе длинных лавках, заваленных покрывалами из мягких звериных шкур — говорил, что спать на ровном для здоровья полезнее. Конан решительно не понимал, как может рассуждать о здоровье бессмертное существо — всем известно, что Духи Природы, броллайхэн, никогда не болеют, а живут так долго, что любой эльф удавится от зависти на ближайшей осине.

Варвару же вполне хватало громаднейшей, длиной и шириной в пять с половиной локтей кровати, с которой, правда, тоже была убрана большая часть перин и подушек. Киммериец счел, что раз уж у него теперь появился собственный дом (охотники купили его вскладчину), то и жить в нем надо как в доме, а не заваливаться спать по походной привычке на пол, будто собака-шавка, у порога… Впрочем, давайте не будем вспоминать сегодня о собаках!

— Покойного сна, — промычал вежливый Эйнар, отвернувшись к стенке, а варвар лишь буркнул что-то неразборчивое: его уже окутывал сон, который обещал быть приятным — в самые первые мгновения начали грезиться лазурные башни Султанапура, мелькнули золотые волосы госпожи Стейны, владелицы «Врат Ста Наслаждений», замечательного увеселительного заведения, где Конан бывал частым и желанным гостем…

Бух-бух-бух! Бах! Бум!

Варвара будто пружиной подбросило. Какой там к демонам зеленым сон, когда в дверь дома колотятся так, словно желают сообщить, что прямо сейчас наступает Конец Мира и Великая Битва Богов или что городская стража решила арестовать всех охотников скопом и немедля повесить на воротах за какое-нибудь особо гнусное непотребство!

Громыхало так, что уши закладывало. Конан, в чем был, соскочил с постели, машинально схватил меч со стойки у входа и, шлепая босыми ногами по гладким доскам половиц, побежал к дверям. Зато Эйнар, лежебока, кажется, даже не проснулся.

В коридоре варвара догнал Гвай — тоже в исподнем и тоже с обнаженным клинком в руке. Было видно, как сделанный из толстенных дубовых досок притвор вздрагивает под ударами снаружи.

— Именем герцога, открывайте! — донеслось из-за дверей. Голос оказался знакомым — месьор Атрог из Гайарны, чтоб его Сет проглотил, не разжевывая! — Немедленно!

Гвай все-таки принял меры предосторожности — сначала отбросил небольшую форточку, врезанную в дверь на уровне человеческого лица, узрел там физиономию месьора Охранителя Короны и факельные отблески и только после этого отбросил металлический засов.

На пороге действительно красовался лично Атрог в сопровождении аж шести здоровущих мордоворотов из его личной охраны. Все вооружены до зубов. У Конана мелькнула глупая мысль, что на сей раз предчувствие его не обмануло и Атрог на полном серьезе явился вешать Ночных Стражей на воротах. За бездействие и леность, проявленные в государственном деле.

— Вас не добудишься! — брызгая слюной, рявкнул Охранитель. — Немедленно одевайтесь и — за мной! Бегом!

— Можно осведомиться… — начал было Гвай, но Атрог взглянул на него так, словно хотел прирезать на месте и пролаял:

— По дороге расскажу! Живо!

Решили ехать вдвоем, оставив Асгерд и Эйнара (спит, как сурок, бездельник!) дома. Тем более, что предусмотрительный Атрог привел с собой двух запасных лошадей и не надо было терять время на оседлывание собственных скакунов.

Оделись и вооружились моментально — охотникам не привыкать к спешным подъемам среди ночи. Ударили копыта, высекая искорки из камней мостовой, и девять всадников рванулись по ночному темному городу в сторону возвышавшегося на скале трехбашенного замка короны.

— Это катастрофа, — слегка задыхаясь, говорил Атрог. — Исчез ребенок графини Беаты Девой, родной племянницы его светлости герцога, жены графа Девоя, они как раз гостят в замке… Обнаружилось случайно, вскоре после полуночи… Няньке-кормилице не спалось, она вышивала в соседней комнате, услышала подозрительный шум в спальне господ, рискнула зайти проверить — колыбель пуста, родители спят мертвым сном, вонь стоит — как в выгребной яме. Подняла шум, ясное дело. Я объявил тревогу в замке и немедленно поскакал за вами, благо недалеко».

— Попробуем поймать по горячему следу? — понимающе выдохнул Гвай. — Похищение ведь случилось не больше колокола назад?

— Около того, — судорожного кивнул Охранитель. — Будьте спокойны, я принял меры — из замка мышь не выскочит.

Конан промолчал. Когда Атрог говорит «я принял меры» эдаким зловещим тоном, это значит, что Охранитель горы свернет, но своего добьется, чего бы это ни стоило.

Всадники поднялись по крутой дороге веду-

щей к резиденции его светлости, ворота замка распахнулись, и Конан едва не зажмурился: факелы и лампы зажжены, где только возможно и невозможно, от стражи и тихарей тайной службы не протолкнуться, однако суеты или признаков паники незаметно — за такие слабости Атрог будет гнать со службы или даже беспощадно вешать: рука у Охранителя не дрогнет.

— За мной, — скомандовал Атрог, спрыгивая с седла и едва не бегом направляясь к одному из боковых входов, ведущих в закатное крыло замка. — Этот путь короче. Не удивляйтесь, покои графа Девоя оцеплены, тройная стража и вдобавок мои головорезы…

Прыгая через три ступеньки, взлетели на второй этаж. Мрачные верзилы, оберегавшие персону Атрога, не отставали.

— Здесь, — Охранитель шуганул и впрямь очень многочисленную охрану и толкнул резную дверь. — Ну, месьор Гвайнард, теперь на вас одна надежда…

Охотники очутились в сравнительно небольшой, но роскошно обставленной и украшенной .спальне, явно предназначавшейся для персон с титулами и пышной родословной. Кровать под бархатным балдахином, изразцовая офирская мебель, серебряные канделябры на тридцать свечей, туранские ковры. Пышно, ничего не скажешь.

Первое, на что обратил внимание Конан, так это на сохранившийся чужой запах — до прибытия Ночной Стражи Атрог категорически запретил открывать окна или двери, чтобы не создавать сквозняка.

Киммериец являлся человеком бывалым, его прежняя (впрочем, как и нынешняя) жизнь была насыщена множеством впечатлений, среди которых запахи занимали далеко не последнее место — варвар отлично помнил невыносимую вонь аграпурской подземной тюрьмы, тонкий аромат грозы, возникающий во время магических опытов, благоухание покоев бывшей любовницы, королевы Тарамис, запах гор и степей, смрад, исходящий от демонов Бездны… Но сейчас Конану оставалось лишь недоумевать. Этот запах был крайне необычен и ни с чем не сравним.

Многие из вас бывали в болотистом лесу, правда ведь? Чем там пахнет? Прелой листвой, грибами, тиной, застоявшейся водой, гниющим деревом, пыльцой болотных трав вроде осоки или тростника. Конан закрыл глаза и на мгновение ему почудилось, что он находится не в герцогском замке, а посреди заболоченных лесных дебрей где-нибудь на Полуночи Бритунии или в Пограничном королевстве. Ощущение было настолько полным, что варвар потряс головой, чтобы отогнать морок.

Но… Все опрошенные за минувший день люди были абсолютно правы: после визита похитителя в доме еще пахло овчарней. Овцами. Барашками. Как известно, любая домашняя скотина, от собаки или кошки, до лошади и коровы, не говоря уж о свинье, имеет собственный, четко различимый запах. Варвару за время долгих странствий не раз доводилось ночевать и в овчарнях, если его туда пускали на ночь добрые люди, побоявшиеся пускать в дом грозного по виду громилу с мечом и метательными ножами на поясе.

Гвай сразу бросился к богато украшенной колыбели, стоявшей у изголовья кровати родителей (которых, кстати, в спальной сейчас не было). Балдахинчик из полупрозрачного голубого шелка сдернут, пеленки тончайшего льна измяты, чепчик, который некоторое время назад явно украшал головку младенца валяется на ковре.

— Ни единого следа, — покачал головой Гвай после тщательного обследования люльки. — Ни царапин, ни отпечатков… Постойте-ка, а это что?

Предводитель охотников прищурился и снял с резного края колыбели несколько светлых волосков, зацепившихся за острый уголок.

— Алхимика сюда, быстро, — не оборачиваясь, процедил Атрог. — Со всеми инструментами!

Двое суровых мальчиков с медвежьими плечами мигом исчезли, будто их здесь и не было.

— Не стану утверждать со всей определенностью, но эти волосы явно не принадлежат человеку, — сказал Гвай, положив белесые волоски на раскрытую ладонь. — Слишком жесткие и толстые, вьются…

— У человека шерсть такого рода растет только… гм… ниже пупка, — со знанием дела вставил Конан, но Гвайнард и Атрог только руками взмахнули: не лезь, мол, со своими глубокими познаниями.

Не прошло и полуквадранса, как явился алхимик — месьор Аделард. Как всегда в своем безумном балахоне, вышитом магическими символами и остром колпаке «волшебника». Конан, зная, что Атрог и герцогский алхимик друг друга ненавидят, приготовился было к очередному скандалу, немедленно возникавшему при встрече этих двух достойнейших людей, однако сейчас Аделард был непривычно серьезен и собран — надо полагать получил надлежащее внушение, скорее всего лично от герцога.

На Атрога старикан внимания не обратил, зато с Гваем и Конаном раскланялся — к Ночной Страже алхимик относился благосклонно.

— Что у вас, показывайте? — проскрипел Аделард.

— Чья это шерсть, можно определить? Как можно быстрее? — Гвайнард протянул старику обнаруженные волоски.

Алхимик грозно взглянул на верзилу из компании Атрога, который приволок за Аделардом громадный черный мешок, надо полагать, с обязательными «магическими приспособлениями» — сиречь набором амулетов, оберегов и бутылочек с декоктами которыми пользовался этот старый шарлатан.

Волоски были изъяты у Гвая, помещены в прозрачную крохотную колбочку, в которую Аделард принялся наливать различные многоцветные жидкости из своей коллекции отрав. Наконец, случилось необычное — над склянкой сгустилось облачко голубого светящегося тумана и в нем на несколько мгновений ясно промелькнула голова барана. Самого обычного барана, с загнутыми вперед рогами.

— Баранья шерсть, — с непоколебимой уверенностью заявил Аделард. — Никакой ошибки, такие настои еще кхарийцы использовали, а уж они-то в магии разбирались получше всяких там Тот-Амонов с Пелиасами. Да и магия тут такая простая, что врать попросту не может. Однако…

— Однако — что? — Атрог медленно развернулся к старику и устремил на него пронзительный взгляд черных немигающих глаз. — Что-то не так?

— Понимаете, магия показала нам только голову барана, а не животное целиком, как положено, — скрипнул алхимик, преднамеренно обращаясь к Конану и Гваю, а не к Атрогу. — Волшебство должно было показать полный облик животного, а тут… Словно у этого зверя кроме головы ничего нет. Странно…

— Ты хочешь сказать, что может существовать отдельная, живущая сама по себе баранья голова? — процедил Охранитель.

— Не знаю, — пожал плечами Аделард. — Магия показала, кому, а точнее чему, принадлежит шерсть — бараньей голове. И больше ничего. Вдруг остальное тело у этого барашка какое-нибудь другое?

Охотники непонимающе переглянулись, а господин Охранитель лениво повел ладонью, давая понять, что услуги алхимика более не требуются. Аделард еще раз поклонился Стражам и молча ушел с гордо поднятой головой. Атрогов мордоворот послушно потащил вслед за стариком его неподъемную сумку.

— Ничего не понимаю, — нарушил тишину Охранитель короны. — Гвайнард, Конан, есть какие-либо соображения?

— Надо бы допросить свидетелей и подробнейшим образом осмотреть прилегающие помещения, — уклончиво ответил Гвай.

— Вот и займитесь. Если понадобится помощь — я буду у себя в кабинете, зовите немедленно.

На главной башне Райдорского замка отбили третий послеполуночный колокол.

* * *

Родители пропащего дитяти, граф и графиня Девой, обнаружились в соседней зале для приемов. Держались они, надо сказать, со спокойным достоинством, хотя и понимали, что с их полуторамесячным первенцем стряслась нешуточная беда. Здесь же находился и его светлость герцог Варт Райдорский — высокий представительный бородач в черном бархатном костюме и золотой гербовой цепью на шее.

— Мое почтение Ночной Страже, — прогудел герцог, приложив правую ладонь к груди и чуть наклонив голову. — Думаю, вы в курсе произошедшего. Атрог мне докладывал, что охотники взялись за это дело и теперь я уверен, что все обойдется благополучно.

Ни Гвай, ни варвар герцогской уверенности не разделяли — эта история представлялась им чрезвычайно запутанной и почти неразрешимой. Посему никаких объяснений с герцогом не последовало и Стражи сразу начали допрос родителей младенца.

Как и во всех прошлых случаях выяснилось, что граф и графиня спали мертвым сном, ничего не слышали и не видели, проснулись только от криков кормилицы, обнаружившей, что колыбель пуста.

Немедля вызвали кормилицу — сохранялась надежда, что она могла что-либо заметить.

Нянькой графского отпрыска оказалась высокая и полная деревенская девица, однако ее низкое происхождение не давало повода думать о том, что она глупа — дворяне весьма тщательно подбирают себе слуг. Да и взгляд у девы был ясный, цепкий и вполне разумный.

— Начнем с самого начала, — устало сказал Гвайнард, когда кормилица уселась в кресло напротив. — Как тебя зовут?

— Габи, дочь Хомера, ваша милость. Из деревни Аграс, что в графстве Девой.

— Очень хорошо, Габи. Скажи, что произошло после того, как ты покормила ребенка на ночь и уложила спать?

— Господа тоже улеглись, — дева стрельнула глазами на безмолвных графа и графиню, — а я отправилась в соседнюю комнату для прислуги. Сами понимаете, если дитя проснется и начнет плакать, я сразу должна придти… Не спалось, я принялась за вышивание.

— За вечер, до исчезновения малыша, не случалось ничего необычного?

— Вроде нет, — покачала головой Габи. — Один раз заходил месьор десятник стражи… — тут дева слегка покраснела. — Он за мной ухаживает. Пытается, по крайней мере. Я сказала месьору десятнику, что устала и отослала прочь. Все было тихо до того времени, как на башни начали бить первый квадранс после полуночи.

— Так-так, — Гвай подался вперед. — Значит ты точно помнишь время?

— Конечно, ваша милость, чего тут сложного. Кроме того обычно к третьему полуночному колоколу малыш просыпается и я должна его покормить…

— И что же произошло потом?

— Вначале я услышала очень тихое шуршание, не могу сказать точно где — в коридоре, спальне господ или боковой комнате, где ночует камердинер его светлости графа. Тихо так шуршало…

— На что был похож звук? — настаивал Гвайнард.

Дева нахмурилась, подумала, потом встала, попросила у Гвая его куртку из тонкой бычьей кожи, затем положила ее на паркетный пол и потянула за собой за рукав.

— Примерно вот такой звук был, — сказала Габи, а охотники только головами покачали — умная девочка. Идеальный свидетель, как выразился бы Атрог.

— Понятно, — вздохнул Гвай, забирая куртку обратно. — А что потом?

— Через пол-квадранса в господской комнате что-то шикнуло, будто пар из-под крышки котелка вырвался, и сразу раздался непонятный стук и скрип — точно говорю, это люлька скрипела, я ничего не могла перепутать… Я постучалась к господам, но они спали. Решила войти. Колыбель была сдвинута и раскачивалась, ребенка не было. Я сразу начала кричать, прибежала стража. Вот и все.

— Да уж, голос у нашей очаровательной Габи — как у полковой трубы, — вставил герцог Райдорский. — Даже я проснулся, хотя ночую в соседнем крыле.

— Кроме сдвинутой люльки больше ничего необычного не заметила? — продолжал настаивать Гвай. — Пойми, тут важна любая мелочь!

— Заметила, — почему-то шепотом ответила кормилица. — Идемте, покажу.

Вернулись в спальню. Габи сразу ткнула пальцем в отверстие воздуховода, находившееся под потолком в дальнем углу комнаты, над столиком для благовоний, пудры и прочих дамских принадлежностей. — Мне показалось, что в этой дыре кто-то был. Я его не видела, только смутная тень. Увидев меня, он зашипел, будто змея, и уполз в глубину.

— А ведь месячный ребенок в такую дыру запросто пролезет, — тихо сказал Конан Гвайнарду. — Давай-ка глянем.

На столике оказался беспорядок — золотые и серебряные флакончики сдвинуты, некоторые опрокинуты, зеркальце перевернуто. Графиня

Девой немедленно сообщила, что вечером все предметы находились на своих местах.

— Значит, похититель сначала забрался на столик, потом дотянулся до отдушины и залез в нее вместе с добычей, — констатировал Гвайнард, хотя это было понятно и без его слов. — Приведите ко мне каштеляна замка с подробным планом постройки! Посмотрим, куда ведет этот ход!

Прибыл замковый управитель с несколькими свитками. Оказалось что замок был выстроен аж пять столетий назад, а в те времена мало обращали внимания на составление точных планов, однако кое-что сохранилось — увы, это были лишь общие чертежи с минимумом подробностей.

И тем не менее кое-что полезное Ночные Стражи обнаружили — на плане была четко прорисована главная система вентиляции, состоявшая из полых, выложенных кирпичом воздуховодов, тянущихся от самой крыши замка, до подвалов, где хранились припасы и находилась небольшая тюрьма для особо зловредных нарушителей благочиния. Отдушины, ведущие к отдельным комнатам, нарисованы не были, но было ясно, что они связаны с главными воздуховодами.

— Я уверен, что похититель скрылся по одной из шахт и ушел в подвал. Оттуда есть выход в катакомбы под городом, — твердо сказал Гвай. — Там и будем искать. Конан, у тебя ведь есть знакомства с братией «Ночных Цирюльников»?

Варвар молча кивнул, мигом уяснив, что собирается делать Гвай.

— И все-таки, когда вы сможете дать нам ответ, жив мой внучатый племянник или… убит? — напрямую спросил герцог Райдорский.

— Не знаю, — честно ответил Гвайнард. — Ваша светлость, учитывая все обстоятельства, я могу сказать только одно: это крайне сложное дело.

— Ночная Стража никогда меня не подводила, — сказал Райдор. — Постарайтесь уж и на этот раз не оплошать.

— Постараемся. Но твердых обещаний дать не можем. Конан, кажется мы выяснили все, что требовалось. Пойдем заглянем к Атрогу, а потом поедем домой отсыпаться — завтра будет очень тяжелый день. Вы позволите, ваша светлость?

Герцог лишь молча кивнул.

* * *

Райдор — город небольшой, хотя и считается столицей самого крупного герцогства Бритунии. Однако, не взирая на малочисленность населения (всего-то около двенадцати тысяч жителей) и неусыпный надзор за благочинием со стороны грозного и скорого на расправу Атрога Гайарнского, в Райдоре все-таки имелась небольшая, но весьма удачливая гильдия «Ночных Цирюльников» — разумеется, уважались они куда меньше своих коллег по ночному промыслу, сиречь охотников на чудовищ, да и уважать сих «цирюльников», откровенно говоря, было не за что — сплошное ворье. Причем ворье самого разного пошиба, от конокрадов и рыночных карманников до вполне солидных людей, специализирующихся на кражах у ювелиров или богатых купцов.

Атрог был человеком умным и отлично понимал, что человеческую природу не исправишь — надо полагать, отдельные представители людского племени начали воровать с самого сотворения мира — сия пагубная страсть неискоренима и неистребима. Конечно, в большинстве случаев открытого нарушения закона назначалось дознание, и пойманный ворюга отправлялся либо на рудники, либо в подвалы замка герцога. Однако гоняться за каждым карманником — увольте! Ну а если в ходе дознания не удалось ничего доказать, обвиняемый возвращался на свободу, где и продолжал проворачивать темные делишки до времени, пока снова не попадется.

Искренне ненавидел Охранитель короны только одну категорию мошенников — торговцев «дурью», а именно различными видами лотоса, который доставлялся контрабандой в Восхода и Полудня. Изловленный продавец зелья немедленно приговаривался к смерти и переправлялся в столицу, Пайрогию, для показательной казни — герцог Райдор не очень любил такие представления в своем городе, брезговал.

В любом случае, в Райдоре было куда спокойнее, чем в других городах Заката — «цирюльники» старались работать осторожно и попадались на горячем редко, да и неписаный кодекс чести воров запрещал красть у людей бедных, у вдов или тех, кого воры «уважали».