Гатчинский коршун (Главы 1-21)

Михаил сообщил, что, по данным разведки, завтра следует ожидать первого налета англичан – погода улучшалась прямо на глазах. У него все готово, роли расписаны, каждый знает свое место… После чего он вопросительно посмотрел на меня.

– Я постараюсь быть в сторонке и выше общей свалки, – объяснил я, – мне нужно посмотреть на "Фантомы", и все.

– Извините, Георгий Андреевич, но одного я вас лететь не пущу. То есть… Ну не знаю, в общем, нельзя это, возьмите Полозова ведомым.

– А командовать нашими в воздухе кто будет?

– Знайко, он очень хорошо показал себя на японской войне.

– Ладно, слетаю с Мишкой, вдвоем веселее. А где у нас сейчас австрийский флот?

– Там, где и до этого был, около Пула… В бой пока не рвется.

Тут надо пояснить, что против английского флота мы пока собирались придерживаться чисто оборонительной тактики – то есть нападать только на те суда, которые нам чем-то мешают. Потому что, во-первых, английские корабли имели хоть и не особо эффективную, но все же ПВО, а во-вторых – ну перетопим мы этих, и что? Новые приплывут, у англов в Роял Нэви пароходов едва ли не больше, чем у нас в ИВВФ самолетов. А у австрийцев есть только то, что плавает неподалеку, к тому же без ПВО и без истребительного прикрытия. Утопим этих – и все, австрийский флот отойдет в область преданий старины глубокой. Но для этого нужно было, чтобы Австрия объявила кому-нибудь войну или хотя бы стрельнула в нашу сторону! Но пока она этого не делала, с "Варягом" воевали исключительно англичане. Собственно, на всякий случай в Италии уже было подготовлено суденышко, которое должно было, вывесив черногорский флаг, нагло попереть на австрияков, сигналя при этом – "уступите дорогу, мне некогда". Авось арестуют, думали мы. На случай же, если не арестуют, на борту имелся кинооператор, который должен был снять документальный фильм "Австрийский флот разбегается от черногорской шаланды береговой обороны".

На следующий день я встал за час до рассвета – хоть и маловероятно, что англичане решаться атаковать нас с самого утра, то есть курсом прямо на встающее солнце, но все же… Они и не решились. Я спокойно позавтракал, неспешно прошел к аэродрому, поговорил с механиком, потом с Полозовым и полез в кабину готового к взлету "Ишака" – теперь оставалось ждать. В одиннадцать часов пришел доклад от разведчика, что на ближайшем к нам английском аэродроме началось шевеление. Но там не было "Фантомов", только "Спиты", так что мне пока было рано суетиться. На взлет пошли две эскадрильи "Бобиков", за ними еще одна. Потом другой разведчик сообщил, что к нашим минам двинулись тральщики, и с соседнего аэродрома начали взлетать "Кошки" с целью показать им, что нечего разевать рот на чужие мины – мол, не вами положено, не вам и вытаскивать!

Наконец раздался долгожданный крик: "Глисты в воздухе"! Взлетели две последние эскадрильи "Бобиков", за ними три "Ишака", а последними – мы с Полозовым.

Английские самолеты не имели раций, поэтому в наушниках было довольно однообразно – в основном "прикрой, атакую!" и "такой-то, сзади!". Потом кто-то обеспокоено сообщил, что большая группа "Варь" в обход крадется к берегу.

– Не отвлекаться, работаем по "Спитам", – приказал Знайко, – третья второго, в свалку не лезть, стерегите сверху.

А вот и наши "Глисты"… Я внимательно вглядывался в далекие силуэты. Какие-то они страшные на вид – тонкий длинный нос, короткие обрубки крыльев, еще более длинный и тонкий хвост, фонарь кабины, почти не выступающий над фюзеляжем…

– Я Волк, атакуем! – раздалось в наушниках, и две эскадрильи "Бобиков" ринулись на противника сверху. Вот один "Глист" задымил и клюнул носом, но дальше ситуация стала развиваться парадоксально. Противники толком не могли причинить вреда друг другу! "Глист" имел скорость примерно триста пятьдесят и легко отрывался от "Бобика", прежде чем тот успевал выйти на линию атаки. Но скорость этой машины была получена за счет феноменально низкой маневренности, так что "Бобик", увидев сзади "Глист", просто входил в вираж, а противника уносило вперед аж на километр. Пора вмешаться…

– Группа Волка, я Дядя! – сообщил я своим орлам. – Уходите не виражом, а петлей, тогда по выходу гад будет как раз у вас в прицеле!

Действительно, помогло – вот один пытавшийся атаковать паразит закувыркался вниз, за ним еще один… Теперь "Глисты" оторвались от "Бобиков" и тянули туда, где "Кошки" общались с тральщиками. Пора, пожалуй, и "Ишакам" вмешаться!

Они вмешались. Причем радикально – снаряды их двадцатимиллиметровых пушек буквально рвали противника на куски, а скорость за счет снижения тоже была выше, чем у тощих паразитов. "Глисты", растеряв строй, кинулись врассыпную.

– Бить только тех, кто летит к "Кошкам"! – приказал я, – остальные пусть у….вают.

– Так никто же к ним не летит, однако! – раздался обиженный голос "Худайбердыева", – они все хотят назад!

– Вот и пусть летят, раз хотят. Лучше слетайте к берегу, посмотрите, чего там "Варям" надо.

– А их можно? – обеспокоено спросил капитан-полковник.

– Хоть всех, – утешил я воинственного чукчу.

Перед возвращением мы с Мишкой залетели посмотреть, как там наше минное поле. Оно было в порядке, тральщиков не наблюдалось, чуть мористее на воде догорало какое-то масляное пятно, а километрах в пяти ближе к Италии дымила английская эскадра. Мы развернулись домой. Блин, но что это?

– "Глист"! – раздался в наушниках восхищенный Мишкин голос. – Смотрите, прямо к берегу чешет!

– А почему, интересно, к нашему? – офигел я.

– Так перепутал небось, я к ним летал, ихний берег похожий.

– Но солнце же вон где!

– Георгий Андреевич, это нам с вами солнце. А он и землю-то с трудом видит, вы посмотрите, как летит. Разрешите, я его?

– Живодер ты, Миша, – грустно сообщил я ведомому, – увидел диковинную зверюшку, и сразу руки к гашетке тянутся. Вот нет чтоб поймать! КДП, я Дядя! Передайте зенитчикам, чтобы не стреляли по одиночному "Глисту", он мне еще пригодится.

Мы разошлись в стороны и пристроились по бокам и чуть сзади "Глиста". Да, похоже, это действительно весьма не ас – так нас и не видит, летит куда летел – кстати, почти точно к нашему аэродрому. Впрочем, из такой кабины действительно сложно что-нибудь разглядеть, кроме своего же капота… Наконец пейзаж под крылом показался слишком уж незнакомым даже этому недоумку, и он попытался повернуть налево. Однако трасса Мишкиной очереди ясно показала, что это он зря… Вот тут бедный пилот и увидел нас. Ему настолько поплохело, что он чуть не свалился в штопор! Мне это совершенно не понравилось – ведь уже почти прилетели! – и я дал очередь поверх кабины, англичанин инстинктивно двинул ручку от себя, самолет выровнялся. Теперь лайми летел между нами, качаясь во всех плоскостях и судорожно вертя головой. Вот и наш аэродром…

Я подлетел почти вплотную и начал показывать жестами – садись давай! Садись, а то у меня там обед стынет!

Ох, какое облегчение отразилось на юношеском лице англичанина! Похоже, наш случайный попутчик только сейчас понял, что его вели не к месту расстрела, а всего лишь в плен. Он без всякого захода ломанулся вниз, кое-как выровнял машину где-то ближе к концу полосы и плюхнулся, от восторга забыв выпустить шасси. Впрочем, самолет не скапотировал – слишком длинный у него был нос – а проюзил метров сто, теряя по дороге какие-то куски, и встал. Вот ведь урод – мой самолет сломал, англов же не заставишь ремонт оплатить, – огорченно подумал я и пошел на посадку.

Глава 18

Я пробыл в Черногории десять дней.

После первого столкновения в воздухе, когда мы потеряли пять машин и трех летчиков, а противник – раз в десять больше, англичане больше не устраивали массированных атак ни в небе, ни на море.

Ночью к минам подкрадывался тральщик и успевал подорвать две-три штуки, пока его обнаруживали и отгоняли (а пару раз и топили). "Варриоры" после разгрома, учиненного им японским оленеводом, вообще перестали появляться в воздухе. В основном летали одиночные "Фантомы"-разведчики. С одной стороны, это было правильно – потому что у нас не было самолетов, способных догнать удирающего на полном газу "Глиста", так что полеты обходились без потерь. Но и почти без результатов, потому что обзор вниз у "Глиста" был практически никакой…

В общем, через неделю после начала боевых действий мы отошли от берега километров на пять. Английская корабельная артиллерия начала методично разносить порт Бар в мелкий щебень… Жалко, я все-таки надеялся, что они будут использовать его в качестве операционной базы. Но, видно, дошедшие до них слухи о том, что где-то тут база подводных лодок, да к тому же, возможно, и летающих, были восприняты серьезно.

На сухопутной границе с Боснией было тихо, австрийцы наращивали силы. Правда, с их применением явно должны были возникнуть трудности – потому что вглубь Черногории было всего три пути, и только один из них с очень большой натяжкой можно было назвать дорогой. А к нам наконец-то прилетел немецкий цеппелин (с маленькой буквы, то есть без графа на борту) и привез пять тонн маузеровских патронов. И его экипаж обещал повторить рейс через пару-тройку дней, так что мы начали смотреть в будущее с оптимизмом – пулемет в горах, он и есть пулемет в горах.

Английской пехоты в пределах радиуса действия нашей авиаразведки пока не наблюдалось, но по данным агентуры, к месту конфликта было направлено два полка из метрополии и колониальная дивизия. Кроме того, по Албании, которая была турецким протекторатом, шныряли какие-то подозрительные личности и вербовали наемников. Такие же личности, только от нас, занимались тем же самым в Македонии, причем с большим успехом – просто потому, что обстановка была более подходящей. В Македонии шла непрерывная грызня всех со всеми – недаром пороховые бомбы, столь любимые анархистами, назывались "македонками", да и термин "стрельба по-македонски" произошел именно из этих мест и примерно этого времени.

По данным нашей агентуры, все это время англичане пытались сподвигнуть австрийцев на высадку в Албании, но пока безрезультатно, хотя предварительная договоренность вроде была. Однако тут сыграло свою роль своеобразное устройство власти в двуединой империи… Казалось бы, конституционная монархия – это когда имеется монарх, парламент и четкий документ, регламентирующий взаимоотношения между ними. Так вот, в Австрии все было не так. Франц-Иосиф на монарха не тянул совершенно, ибо не имел своего мнения вообще ни по какому вопросу. Зато парламентов было сразу два – австрийский и венгерский! В данный момент они увлеченно собачились между собой, а англичане помаленьку зверели.

Кстати, еще толком не зная о хитросплетениях австрийских ветвей власти, я обратил внимание на герб этой державы… М-да. Такого количества мелких деталей, фигур и фигурок, орлов с яйцами и без таковых, корон с крестами, без крестов и даже с одним покосившимся, как там, хватило бы на полсотни гербов нормальным странам. А этот лучше было рассматривать не на листочке бумаги, а в панораме наподобие Бородинской…

Наконец англы прекратили пальбу и высадили в развалинах Бара что-то вроде десанта. Тут же налетели "Бобики" и показали, что операция имеет элементы преждевременности… Цели им показывали наши разведчики, ракетами (для англичан, понятно, на самом деле по радио). После чего разведчики отошли, а англичане еще день утюжили берег из всех калибров. Блин, заставить бы их так пострелять хотя бы год – сами сдадутся в результате финансового кризиса! Но все равно, на ветер уже было выкинуто больше сотни тысяч ихних фунтов.

Но, как бы ни было интересно тут, дела звали меня обратно в Питер. Так что, когда "Кондор" в очередной раз привез нам снаряды для авиапушек, обратно он полетел, имея в составе экипажа на одного подполковника больше. И не пустой, а с разобранным "Фантомом" в фюзеляже, машина подлежала внимательному изучению. Перед отлетом я попросил летчиков зря "Глистов" не обижать, сбивать только в случае крайней необходимости. Хотелось создать у англов впечатление, что это хороший самолет, вот только мелкие недоделки устранить, и он вообще станет замечательным. А своим конструкторам я хотел показать, как надо проектировать истребитель, чтобы по результатам гарантированно получить не меньше червонца без права переписки.

Еще когда я летел, австрияки все-таки устроили какую-то заварушку на боснийской границе, попытались занять деревню, у нас были раненые, один довольно тяжелый. Черногория тут же разродилась нотой, продублированной по радио, что это есть начало войны, по другому воспринять подобный акт агрессии у нее не получается. В силу чего австрийскому флоту дается два дня, чтобы сдаться, принять на борт черногорских уполномоченных и своим ходом следовать к месту утилизации, то есть в Порт-Шикотан. По истечении этого срока флот, если не сдастся, будет утоплен… Кроме того, Черногория заранее объявила о своих исключительных правах по подъему бывших австрийских судов со дна Адриатики – мол, это будет наш металлолом, всех прочих душевно просим не беспокоиться.

Так что сразу по моему прилету в Питер мы с Гошей отдали два приказа. По первому началась операция "Картахена" – "Краб" с "Раком" заминировали вход в бухту Вэйхавэй, английскую базу флота на Дальнем Востоке, и остались там сторожить вываленное в море имущество, а эскадра Одуванчика, усиленная крейсерами ТОЭ, только что проданными ему Российской империей в силу сезонного обострения общего миролюбия, в обход Японии двинулась к Гонконгу.

А по второму ранним апрельским утром началась операция "Муму". Сто двадцать "Кошек" с полутонными бомбами вылетели к заранее разведанному месту сосредоточения австрийского флота. Цели были расписаны загодя, пилоты зазубрили силуэты "своих" кораблей со всех ракурсов, причем Михаилу даже пришлось объяснить двум экипажам, что "их" броненосец называется "Бабенберг" вовсе не потому, что там бабы…

Как несколько позже сказал Мерфи – "Жизнь далеко не так проста, как вам кажется. Она гораздо проще"… Вот у нас так примерно и получилось. На новейшие броненосцы было назначено по десять "Кошек", на старые береговой обороны – по пять, на крейсера по три-четыре… А получилось, что только "Эрцгерцог Карл" выдержал девять атак и окончательно затонул только после десятой, остальным хватило меньшего. Крейсера в австрийском исполнении вообще выводило из строя даже близким накрытием. В общем, через полчаса после налета в воздухе оставалось еще полтора десятка "Кошек" с бомбами, для которых не было целей, в результате чего под раздачу попали два буксира, плавмастерская и земснаряд. Правда, сказать, что австрийский флот уничтожен полностью, было нельзя – куда-то пропал крейсер "Зента". Его искали до вечера, но так и не нашли.

Разумеется, на огонек почти сразу налетели "Глисты". Но даже встретив барражирующих "Бобиков", они поумерили пыл, а, увидев первую пару "Ишаков", за которой тут же появились еще две, вообще сделали вид, что они прилетели только посмотреть.

После операции одиночная "Кошка" прошла над городом Пула и сбросила листовки, где на одной стороне австрийскому правительству был выставлен счет по только что закончившемуся налету – расход жутко дорогих бомб, амортизация самолетов, бензин, премии экипажам, траты на психологическую реабилитацию летчиков, по каким-либо причинам не принимавших участия в операции и потому впавших в депрессию… Срок погашения истекал через сутки. На другой стороне листа было написано, что в случае неуплаты через сутки с минутами город Пула будет стерт с лица земли. Жителям предлагалось срочно, бросив барахло, бежать куда подальше…

Наши дальнейшие планы являлись попыткой воплотить в жизнь стратегию непрямых действий. Ведь требовалось-то нам показать Англии, что без хорошей подготовки с нынешней Россией связываться не стоит, выйдет себе дороже. Но бомбардировки какого-нибудь английского города или даже утопление части флота вполне могли вызвать волну народного возмущения – ибо население метрополии воспринимало себя именно как народ, да еще с вековыми имперскими традициями. В этом смысле показывать силу на примере Австро-Венгрии было проще, во-первых, чисто технически, а во вторых, ее население воспринимало себя как чехов, венгров, словаков и прочих хорватов, но никак не австровенгерцами.

Так что Гоша, начитавшись всякого в Интернете, предложил устроить огненное торнадо, как в Гернике. Пришлось слегка подготовиться и пригласить его в гости.

– Во-первых, – сообщил я ему еще за десертом, – не было в Гернике торнадо, была хорошая работа пропагандистской машины республиканцев. А во вторых… доел? Тогда смотри сюда.

Я быстро водрузил на стол заранее сделанные железки. Одна представляла собой просто подставку для таблетки сухого спирта. Другая, кроме подставки, имела четыре маленьких жестяных конуса, вроде рупоров, сходящихся узкими концами к центру.

Я положил на обе площадки по таблетке, бросил сверху несколько кусочков каменного угля и поджег. Поначалу они горели одинаково, но потом окруженная рупорами разошлась, зашипела, пламя вскинулось выше, кусочки угля на ней тоже потихоньку начинали гореть…

– Видишь? Для торнадо нужна не мощность сгорающего топлива, а особые условия – чтобы захватываемому воздуху было где разогнаться, тогда получается наддув. То есть в случае города – как минимум узкие прямые улицы с высокими домами. В идеале – город с радиальной планировкой, где сходящиеся к центру улицы застроены зданиями от восьми этажей и выше. Вот найди мне такой, и я тебе там устрою образцовое огненное торнадо! А в Пуле мы можем только военно-морскую базу разнести и испытать на припортовом районе наши вакуумные бомбы, вроде начало что-то путное получаться.

– А зачем же ты про весь город писал в с своей листовке?

– Чтоб ногами перебирали интенсивнее и в нужную сторону! Я тебе что, американец, ничего не подозревающих гражданских бомбить? Скажешь им – будем бомбить порт, так они отбегут метров на сто в сторону и приготовятся мародерничать. А самые шустрые и с другого конца города подтянутся, с мешками.

Для операции у нас были зажигательные бомбы с напалмом в самой разной таре – от десяти до двухсот литров. Ну и обычные фугасы, понятно…

На этот раз в операции участвовали вообще все наши силы, кроме "Ишаков" и эскадрильи "Бобиков". Напади англы сейчас всей оравой – и у них были шансы разнести все наши аэродромы. Но кроме шансов, для такой операции нужна и решимость, а вот с ней у противника уже возникли определенные трудности…

"Бобики" штурмовали разведанные районы сосредоточения австрийских войск, благо о маскировке там никто не думал. "Кошки" полетели на север, в Пулу…

Появившаяся первой тройка двухсоткилограммовыми напалмовыми зажигалками запалила угольные склады. Потом полтора десятка "Кошек" сбросили на припортовый район наконец-то получившиеся у нас боеприпасы объемного взрыва, а остальные фугасами и зажигалками обрабатывали военно-морскую базу. Вот один экипаж доложил, что в разнесенном им ангаре явно были бочки с чем-то горючим, и пригласил кого-нибудь помочь, потому что чуть дальше, у складов, есть еще один такой же, а у него бомбы кончились… Дальше доклады шли по возрастающей – горит! Хорошо горит! Ух ты, как полыхает! Ё……….ь! Ну, б….

В общем, и без всякого торнадо к вечеру на месте базы и большей части порта бушевал огромный пожар, пламя которого поднималось чуть ли не на полкилометра.

Операции по уничтожения флота и портового района Пулы обошлись нам в тринадцать "Кошек". Это были не боевые потери, а вынужденные посадки – операция проводилась на пределе дальности. Девять экипажей подобрали спасательные команды, один погиб, три пропало без вести.

Теперь оставалось ждать реакции.

Она последовала, но не совсем та, к которой мы готовились… А началось все с полной неожиданности.

– Ты хоть ставь в известность, когда серьезные дезы запускаешь, – позвонил мне Гоша, – чтобы я дураком не выглядел!

– Про что это я тебе не сказал?

– Про Турцию!

– А она-то тут каким боком?

– Так это, значит, не ты запустил слух, что мы на днях Стамбул спалим?!

– Да нахрен он мне сто раз упал, жечь его, – растерялся я, – подождешь двадцать минут? Выезжаю.

Оказалось, что у Гоши уже сидел до чрезвычайности озабоченный турецкий посол, успевший выразить робкий протест против намечающегося вопиющего нарушения чего-то там. И заявивший, что они ни в чем не виноваты… Гоша даже вспомнил моих любимых авторов, прокомментировав – "Дон Сэра начал длинно и косноязычно оправдываться, причем все время врал"…

Значительно позже мы узнали подоплеку этого дела. Оказывается, султан давно следил за событиями в Черногории, на всякий случай – а вдруг это русские таким хитрым образом готовят ему пакость? Узнав о разгроме австрийского флота и Пулы, повелитель правоверных потребовал линейку и карту. Измерив расстояние от Черногории до Пулы, а потом от Крыма до Стамбула, он впал в истерику, пообещал посадить всех на кол и смылся куда-то на противоположную сторону Босфора. А послу было велено срочно урегулировать…

– Ладно, – сказал Гоша, – в общем, понятно. Пошли, послушаешь, что я ему скажу.

– Разумеется, Россия не собирается нарушать никаких договоров и бомбить столицу нейтрального государства, – заявило величество, – однако не отказывает себе в праве на операцию по восстановлению порядка там, где его нарушение чревато потерями для нашей страны. Конкретно же методы, тоннаж боеприпасов, состав авиагрупп, привлеченных для миротворческой операции, в рабочем порядке определит господин канцлер.

Посол затравленно поглядел на меня. Я постарался улыбнуться ему как можно ласковей – мол, не волнуйтесь, уж я определю, не пожадничаю…

– В общем, мы считаем нахождение войск каких-либо посторонних держав в Албании совершенно недопустимым, – подытожил Гоша.

Посол заверил его, что Турция полна решимости не допустить.

– Что, думаешь, завернут англов? – поинтересовался я, когда турок вышел.

– Разумеется, нет. Но расходы на взятки у наших друзей возрастут очень прилично…

Глава 19

Реакция Турции была для нас неожиданной, в основном-то мы ждали новостей из Вены, Парижа и Лондона. Вариантов было не так уж много…

В принципе, не так уж и невозможен был вариант большой войны. Обиженная Австрия могла, в случае заверений Англии о союзе, решиться на войну с Россией. Вообще-то у нее были перспективы, удар на север отрезал бы от нас Польшу, причем мы даже не собирались поначалу особенно противиться такому развитию событий. Но, учитывая двухпарламентную систему двуединой империи, поспешных действий от нее ждать не приходилось. То есть вряд ли австрияки попрут на нас до того, как в эту войну ввяжутся англичане…

Во Франции сейчас стоял вопль, поднятый проплаченными нами газетами, но поддерживаемый и некоторым количеством бескорыстных энтузиастов. Суть его была в том, что наступил исторический момент – кто поможет России в трудную минуту? И пока Вильгельм телится, у Парижа есть шанс! А потом, когда союз с русскими друзьями вновь вернется в исходное состояние безоблачности, можно будет спокойно решить вопрос об Эльзасе и Лотарингии.

Причем происходило это словоизвержение на фоне усилившегося антисемитизма – мол, с Россией нас ссорят исключительно эти поганые сыны израилевы…

Так что мы надеялись на невмешательство Франции в этот конфликт. Более того, на всякий случай типа расширения боевых действий уже готовились ноты, в которых спрашивалось – а когда Франция начнет выполнять свой союзнический долг и объявит войну напавшей на Россию Австрии? И Англии, кстати, тоже, потому как в договоре хоть и мелкими буквами, но упоминаются "а так же их союзники".

Наиболее же вероятным считалось развитие событий, при котором России не только не объявят войну, но и не введут против нее официальных экономических санкций – при том, что гадить неофициально начнут на порядок больше. И всеми силами постараются как можно быстрее стереть с карт само название "Черногория". Видимо, противник решил действовать именно так, потому что английские войска высадились наконец, несмотря на неуверенное вяканье Турции, в Албании, перешли границу и начали наступление. Каледин, огрызаясь, отходил на заранее подготовленные позиции вглубь страны, хотя при размерах этой самой страны "вглубь" означало всего на десять-двенадцать километров.

Авиация же готовилась к главной операции этой войны. В Черногории был собран весь цвет наших летных кадров – все ведущие с опытом японской войны, ведомые – лучшие из не имеющих такого опыта. Так что перед отъездом я поставил Михаилу задачу.