Помоги проекту - поделись книгой:
крестные отец и мать, часто нарушаются в последнее время. Крещения совершаются многолюдно, священник выполняет свои обязанности чисто формально... Увы, это входит
в моду, лишается подлинного смысла. Для крещения необходима вера, а родители торопятся крестить своих детей в младенчестве, когда дети еще не могут сознательно верить...
- Вы сумасшедшие! - завопил вновь появившийся из воды преступник. - Что вам надо?! Это не Я!.. Вернее, это я, но я - это не я... Что вы хо...
Буль!..
- Многие просто не знают таких тонкостей, - сказал я иерею. - Людям нужно объяснить все, научить...
- Когда?! - искренне возмутился Разумовский. - В годы гонения церкви государством?! Мы и так учим, по мере скромных наших сил. Но если человек хочет что-то знать, он
должен спросить.
- На это можно возразить... - начал, было, я, но истерический вопль за бортом не позволил мне развить мысль до конца.
- Скажу! Скажу! Не надо больше!..
Перепачканное плавающим на поверхности реки мазутом, перекошенное лицо с дико вытаращенными глазами выражало раскаяние и готовность помочь.
- Только отвезите меня... в милицию... к людям... к следователю... Я в милицию хочу! - он судорожно вздохнул.
- “Крещение не плотской нечистоты омовение, но обещание Богу доброй совести”,- говорил апостол Петр, - изрек Разумовский, не спеша, однако, вытаскивать “грешника”- из воды. - В чем хочешь покаяться, брат?
-Крали, крали мы из церквей, - торопливо лопотал человек, крепко вцепившись в борт катера, - три церкви в городе и четыре в области... Только мы делали это по навод... приказу Соловьева... самое старое и самое ценное... Он нам платил... Мы себе ничего не оставляли. К нашему старшему приходил человек, все забирал и увозил, а с нами расплачивался по заранее договоренным тарифам. У нас ничего нет... Все у Соловьева!
- И последняя партия? - спросил я.
- Последняя партия у Пепла... у Пепловского...
- Зачем тебя вызывал Соловьев?
- Сказал, чтоб мы сматывались из города. Чтоб я передал Пепловскому, что человек придет за иконами завтра... Потому что завтра уезжает Соловьев.
- Где хранятся иконы?
- Не знаю! Клянусь - не знаю! Пепел все забирает...
- Почему Соловьев позвонил тебе, а не самому Пепловскому?
- Пепел на даче, там нет телефона... Отвезите меня в милицию!.. Пожалуйста! Разумовский задумчиво смотрел на меня.
Я пожал плечами, потушил окурок сигареты о каблук и бросил его под сиденье.
-Представляешь: семь церквей, - сказал иерей, - бесценные иконы, история России... Ради нарисованных бумажек... На пропитание не хватает? Здоровым, не убогим, не калекам, не заработать на хлеб?! Церкви “чистят” ради жратвы и выпивки...
- Вытащите меня, ну пожалуйста!.. Я все сказал! Я все расскажу!
Разумовский поморщился и одним мощным рывком втащил негодяя в катер. Трясущийся мужчина икал и охал, пытаясь отползти от священника в дальний угол. Я отцепил
от пояса наручники и надел их на подставленные руки.
- Все кончилось, - утешал я его. - Теперь мы отвезем тебя в милицию, там ты все подробно расскажешь, твой рассказ запишут, будет суд, тебе дадут срок... Если ты будешь
твердо стоять на своих показаниях, то уедешь далеко-далеко и больше нас не увидишь... Нас к тебе туда не пустят, а тюремщики будут тебя охранять от нас.
Мужчина благодарно всхлипнул и съежился в углу катера, стараясь казаться неприметным и маленьким. До конца нашей поездки он больше не давал о себе знать...
* * *
- Ну и какого... лешего ты притащил меня сюда? возмутился я, обливаясь потом посреди песчаного пляжа. Я должен быть там, чтобы лично проконтролировать весь процесс. Мне нужно, чтобы его показания были записаны в правильном русле, слово в слово, чтобы у следователя не возникло желания...
- Его показания запишут и без тебя, - невозмутимо прервал меня Разумовский, - сейчас не это главное. И для тебя и для меня куда важнее в настоящий момент сами иконы. Без них все показания развалятся при первом же адвокате.
- Явка с повинной - царица доказательств! - ярился я. - Хотя ты и прав... Но какое отношение имеет пляж Финского залива к похищенным иконам?
- Вон тот шикарный двухэтажный особняк - бывшая дача Соловьева.
- Я рад за него... Ну и что?
- Ты же сам слышал: Соловьев подарил ее Пепловскому, точнее, отдал в счет былых заслуг. Нам повезло, что технику он распродал, телефона там уже нет.
-Я рад за них обоих, - не унимался я. - Но я также слышал, что и икон здесь нет. Они лежат в месте, известном лишь Пепловскому, и курьер, который придет их перевозить, получит лишь указания насчет тайника, откуда их следует забрать... Ерундой занимаемся. У нас осталось меньше суток. Следует задержать Пепловского и “колоть” его. Сомневаюсь, что он такая же размазня, как этот... Значит, на него уйдет не меньше суток!
Разумовский с жалостью посмотрел на меня:
- Хватать и не пущать! Ты не был лично знаком с Салтыковым-Щедриным? Нет?.. Странно, он сказал это, явно зная тебя. Давай еще раз, и все по порядку. Что рассказал задержанный?
- Год назад его знакомый Пепловский, терпеливо начал я, - предложил ему...
- Про организацию не надо, давай дальше. Начиная с сообщения о том, что Соловьев собрался выезжать за границу.
- Пепловский собрал их и сообщил, что заказчик, то есть Соловьев, уезжает за границу и их деятельность с церковной утварью заканчивается. Наворованного ему хватит на долгие годы безбедной жизни. Они собирались заняться кражами из квартир. Соловьев с ними сполна рассчитался... как школьник себя чувствую. И все равно ничего не понимаю...
-Дальше, дальше, - поторопил меня иерей.
- Пепловский переехал на дачу, живет здесь с секретаршей Соловьева, своей любовницей. Завтра сюда должен прибыть курьер, отдать деньги за последнюю кражу и получить указание места, где лежит товар. Завтра же с утра уезжает в Мурманск и Соловьев. Там он сядет на корабль и с последней партией груза отплывет. Ну, и что дальше?
- Почему ты такой тупой, а? Все уже разложено по полочкам и разжевано... У Пепловского есть жена. А живет он с сожительницей, хотя жену вроде даже любит. Сейчас он сказал жене, что уехал на три дня в командировку, а про дачу ей не сказал. Такие тонкости необходимо знать для оперативной разработки. И заметь: этим должен интересоваться
ты, а не я.
-Любовницы, жены, секретарши... Пошли его задерживать.
-Нет, ну это ж надо?!.. Предположим, задержим мы его, и что? Он прекрасно понимает, что без доказательств нам с ним не сладить, как ни старайся. А доказательства - это иконы. Пусть на него показывают как на главаря шайки, но преступники могут менять показания даже на суде. И суд без всяких улик не сможет привлечь их к ответственности. У Пепловского теперь есть все, и терять это он не захочет. Какой смысл ему колоться? Он будет тянуть время всеми силами, выгадывая сутки, пока Соловьев с товаром не уедет за границу. Это еще наше счастье, что они не настолько доверяют друг другу и обменивают товар непосредственно на деньги. Если б иконы вручили Соловьеву сразу, пришлось бы брать его перед отправкой. А каково найти на огромном корабле тайник? И где стопроцентная гарантия, что раритеты он повезет лично? Соловьев не дурак, если он все так дальновидно продумал, то наверняка позаботился и о безопасном тайнике... Ты так и не понял, как мы найдем иконы?
- Колонем Пепловского и...
Разумовский тихо застонал:
- Да не колонется он, не колонется, как ты этого не понимаешь?! У нас на руках ничего нет, а время работает на него. Чтобы получить неопровержимые улики, необходимо узнать, где находятся иконы, на худой конец, записать разговор Пепловского с курьером... Но есть одно - “но” - Пепловский плотно засел на даче с любовницей и не выходит. Я так полагаю, что не выйдет он до самого прибытия курьера... Ты девушку видел?
- Я его понимаю, я бы тоже не вышел. Да и исчезновение одного из их подельников не способствует беготне по городу. Надеюсь, они еще не знают, что он у нас... Так что же ты предлагаешь сделать?
-Уже сделал. Видишь женщину в синем платье, которая направляется к дому? Это жена Пепловского. - Ну и что?. О-о!... Он же там с... С этого момента я перестаю завидовать этому парню и начинаю ему сочувствовать... А как она узнала?
- Я ей позвонил, -скромно сказал иерей.
- Ба-а-тюшка, - умилился я, - да ты отъявленный мошенник и негодяй!
- Ты выбирай выражения-то...
-А как изволите это называть? -”Застучал” бедного воришку, сейчас там такое начнется...
- Не важно, что начнется, важно, чем закончится. Она должна выйти оттуда минут через двадцать-тридцать... Разумеется, я имею в виду любовницу. Вот тут-то мы и должны подоспеть. Точнее я. Извини, но эта роль для тебя не подходит... Тем более она видела тебя в лицо.
- Все, верно, мне достаются роли подлецов и взяточников, а тебе женских утешителей... Ты всерьез полагаешь, что она согласится сдать бывшего любовника или пронести в дом подслушивающую аппаратуру?.
- Это, смотря какой силы, будет там скандал. Вряд ли Пепловский встанет на защиту любовницы, как я уже говорил, он любит жену... В некоторых пределах. Во всяком случае, это не мешает ему изменять. Аппаратуру пронести в дом она не сможет -сомневаюсь, что теперь жена оставит Пепловского без присмотра, а уйти до встречи с курьером из дома он не сможет... Так что любовнице возврата туда нет. Ну, и очень большая ставка на мое обаяние. Признаться, в молодости я был довольно лихим ухажером...
- Н-да... У меня очень мало слов, зато очень много мыслей. О тебе, в частности, и о священниках вообще...
К моему удивлению, Разумовский обиделся:
- Ты Божий дар с яичницей не путай. Можешь предложить что другое -предложи.
- Да это так... Мысли вслух. Я тут подумываю, может, передать это дело в спецслужбу? Они организуют профессиональное наблюдение за Соловьевым, разработают операцию и все такое?. Не ехать же нам за ним в Мурманск?
-Лишь бы от работы увильнуть, - полушутливо пожурил меня иерей. - В таком деле все нужно контролировать самому. Они могут не успеть или ограничиться тем, что дадут ориентировку в порт. А как работают по ориентировкам, ты и сам прекрасно знаешь. Самим нужно ехать и над душой стоять. Тогда только толк будет.
- В Мурманск?! Всего-то?! Иногда времени нет и в соседний отдел зайти, не то, что лететь к... куда-то на куличики. Я не знаю, как ты работал пять лет назад, но сейчас все
иначе. Чтобы выбить командировку в соседнюю деревню, нужно потратить пару дней и кучу нервов, при этом выдвинуть настолько убедительные доводы, что даже испытывающий
вечную нехватку людей начальник угро согласится. Пару месяцев назад я поднял крупное дело по грабежу, нашел гостиницу, в которой жили преступники, наводчика, полные данные (благо они не были профессионалами), собрал всю информацию... Осталась мелочь - полететь в Одессу и взять их там. И что ты думаешь? Не отпустили. Не было у нас необходимого взаимодействия с МВД Украины.
- Мурманск -не Украина. И кто говорит, что обязательно требуется командировка? Мы можем поехать как частные лица... Быстренько сгонять на самолете туда и обратно. Выходные-то у тебя есть?
- Ты думаешь, что говоришь?! “Туда-обратно”!.. Это не в магазин на углу сбегать. Это уголовное дело. Если мы полетим туда как частные лица, то и действовать там будем только как частные лица... Слушай, ты же получишь свои иконы назад. Надо будет - сядем здесь на сутки в засаду, все равно поймаем курьера...
- Семь церквей, -у прямо повторил Разумовский. Семь!
Я понял, что мои доводы здесь не помогут.
- Ладно, -сдался я. - Посмотрим, что будет дальше. Андрей, я все хотел тебя спросить... Может, это нетактично... Почему ты ушел из угро и занялся... тем, чем занялся?
Разумовский отвернулся и долго не отвечал, разглядывая водную гладь залива.
- Иногда в жизни случаются события, после которых все летит вверх тормашками, - наконец сказал он. -Ты живешь, спешишь в завтрашний день, торопишься что-нибудь сделать, а времени подумать о себе, о своей жизни не хватает... И вот случается что-то, что заставляет все переосмыслить заново. И иногда это бывает очень больно...
Он зачерпнул ладонью песок и принялся пересыпать его из руки в руку, наблюдая, как он тает, утекая сквозь пальцы.
- Была у меня девушка...Ее убили... Надругались и убили.
- Извини, -сказал я, -я слышал об этом, но не думал, что это связано...
- Ничего... Когда вокруг тебя гибнет столько народа, ты почему-то думаешь, что все это будет с кем-то другим, не с тобой, не с твоими близкими... Это произошло только по моей вине.
- Это было связано с каким-то делом, которое ты расследовал? Они знали, что это твоя девушка?
- Что? А-а, нет... Все банальней и гнуснее. Она с подругами собралась на юг, в отпуск. Отдохнуть, развеяться... Я как чувствовал, просил, умолял: подожди немного, скоро и у меня отпуск, поедем вместе... Нет, не послушала. У офицера угро отпуск дело ненадежное, то отменят, то перенесут, то отзовут в самый разгар... А тут подруги, веселье... Когда человек влюблен, он слаб. Вот и я не смог отговорить, дал слабинку, махнул рукой, подумав, что ничего не случится. А прояви твердость, удержи я ее тогда... Мог ведь, мог задержать ее тогда! Моя это вина! Я же мужчина, я же оперирую разумом, а не эмоциями. Я ведь в угро работал и видел, как все это бывает. Но не хотел отпуск портить, в городе удерживать. Как было не отпустить?! И как я сейчас жалею, что отпустил!
Он отбросил песок в сторону и с силой потер лицо ладонями.
- Тогда ты и ушел? тихо спросил я.
- Нет, я ушел позже. Сперва я съездил туда и нашел их... Всех четверых.
- Догадываюсь о продолжении... Но, по-моему, это справедливо.
- Не знаю. Даже сейчас не знаю. Тогда я не сомневался. Но, знаешь ли, одно дело убивать в спецназе. Может, я неправильно выражусь, но там смерть чувствуется иначе, как-то на расстоянии. Ты все понимаешь, все видишь, но это не входит в тебя так, как здесь, в мирное время, когда действуешь ножом и голыми руками... Это сложно передать. Зато легко почувствовать. Я все время думал, что я - солдат. Я смотрел на себя в зеркало, смотрел на груды призов и грамот, полученных на соревнованиях, и думал, что я солдат...Нет, я спортсмен. Солдат это другое. Солдат это не столько мускулы и навыки, сколько особый дух, состояние психики, особое мировоззрение, особая нервная система... Я в этом не очень разбираюсь. Знаю только одно: я оказался неспособен это перенести. И когда все это в одну кучу - боль утраты, раскаяние перед самим собой... Много разного. Я много думал. Очень много. Я ушел из угро и уехал из города. Долго мотался по разным городам, смотрел, разговаривал с людьми и думал, думал, думал... И однажды оказался в поезде в одном купе со священником. Сутки мы провели за разговором... Он дал мне ответы на некоторые мои вопросы. Не на все, конечно. С тех пор мне немного легче.
- Ты рассказал о... об этих четверых, и тебе разрешили принять рукоположение?
- На этот вопрос я тебе не дам ответа, -после непродолжительного молчания заявил Разумовский. - Это не так уж и важно для того, чем мы занимаемся.... Я и без того сказал слишком много.
- Андрей, укоризненно сказал я, неужели ты думаешь, что...
- Смотри, -перебил он меня, -она выходит.
Хлопнула калитка, и девушка выбежала на дорогу. На секунду замерла, словно не зная, куда идти, и бросилась по песчаной дорожке в лес, вскоре исчезнув из виду.
- Жди меня здесь, - скомандовал Разумовский, быстро оставшись в одних узких синих плавках, и неторопливой трусцой побежал по тропинке вслед за убегающей девушкой.
Открыв от изумления рот, я провожал его взглядом. В своем черном балахоне иерей выглядел огромным и дивил своей мощью, но я никогда не мог подумать, что человек
может быть настолько здоровенным. Когда он повернулся боком, я заметил пересекавшие ребра и кончающиеся под лопаткой два кривых, уродливых шрама, оставленных явно не когтями дикой кошки. Много видел я диковинных людей в своей жизни, но странный иерей превзошел всех... Когда он скрылся из виду, я раскинулся на горячем песке и стал ждать.
Ждать пришлось долго. Солнце уже клонилось к закату, а я потерял счет времени, когда песок рядом со мной заскрипел под тяжестью шагов, и священник со вздохом опустился прямо на мой, отложенный в сторону пиджак. Что-то жалобно хрустнуло, и я понял, что мои любимые солнцезащитные очки свое отслужили.
- Ой, извини. Не заметил.
- Теперь уже поздно. Что поведаешь? Не получилось?
- Плохо ты обо мне думаешь. Все, что нам необходимо, я узнал.
От удивления я даже приподнялся на локте и, жмурясь от солнца, взглянул на радостно улыбающегося Разумовского.
- Силен!.. А об этической стороне этого дела я позже поговорю с твоим начальством. От тебя вреда больше, чем от иного мирянина. Постриг - и в монастырь. За стенами метровой толщины грешить тебе будет трудновато.
Поделиться книгой: