Тринадцать пуль

— Добрая слава полицейского — вот единственный знак отличия, в котором он нуждается, — сказала Лора, более-менее точно цитируя то, чему ее учили, когда она была еще кадетом. Черный костюм и плащ в мгновение ока выдали его с головой — с таким же успехом он мог написать у себя на спине крупными белыми печатными буквами «федерал», — но она окинула взглядом его грудь и увидела значок — пятиконечную звезду в круге. Значок службы судебных исполнителей США.

— Сержант говорил, что собирается вызвать ФБР, — заметила она.

— А те вызвали меня, как им и следовало сделать. Я живу всего в нескольких часах езды отсюда, и, можно сказать, я слишком долго ждал этого случая. Пожалуйста, не заставляйте меня ждать еще больше. Когда я приехал, ваш сержант сказал, чтобы я нашел вас. Он уверяет, вы тут единственная, кто видел, что произошло.

Кэкстон кивнула. Она распустила ремешки своей широкополой форменной шляпы и почесала макушку. Усталость и шок одолевали ее, ей хотелось бы немного посидеть, пока она не справится и с тем и с другим.

— Думаю, это так. — Она протянула руку.

Видимо, неприязнь к этому человеку была результатом того, что ей вообще не нравилась вся эта ночь.

Он не ответил на рукопожатие. Он просто стоял, будто обе его руки были парализованы.

— Я — особый представитель Аркли, если вам угодно. Может, мы сначала сделаем дело, а любезности оставим на потом?

Наверное, он просто козел. Она пожала плечами и прошла мимо, толкнув его. Она решила, что он, скорее всего, пойдет за ней. Поднявшись вверх по дороге, она повернулась кругом и показала на дорожный пост, который находился как раз перед въездом на автомагистраль. Трейлер управления по нарко- и алкоконтролю стоял посреди дороги, брошенный без присмотра. Оранжевые огни на козлах ограждения пронизывали темноту, их свет скользил по голым ветвям деревьев, склонившихся над дорогой. От мигания огоньков у Кэкстон заболели глаза.

— Мы — отряд «Т». Дорожный патруль автомагистрали, и все тут. Нас не для этого готовили.

Казалось, ему на все плевать. Она продолжила:

— Я и три моих офицера-напарника прямо здесь выполняли стандартную проверку на трезвость. Ничего особенного, мы это делаем каждый раз в ночь на субботу. Было около четверти одиннадцатого, и у нас на очереди оставалось три остановленных автомобиля. Еще одна машина, супермодная шикарная черная тачка, остановилась, не доезжая до нас пятидесяти футов. Водитель, видимо, колебался, потом попытался сделать разворот на сто восемьдесят градусов. Такого мы повидали немало. Люди понимают, что провалят тесты, поэтому пытаются сбежать от нас. Мы знаем, как с этим справиться.

Он стоял тихо, как мышка. Он просто слушал, вся его поза говорила об этом. Он запоминал все, что она говорила ему. И она продолжила:

— Двое парней, патрульные Райт и Левски, были на связи в своих машинах здесь и здесь, — она показала, где именно на участках дорога стояли машины. — Они взяли объект в классические «ножницы» и заставили его остановиться. В этот момент водитель открыл дверцу машины и выскочил на дорогу. Райт и Левски не успели его задержать, и он побежал на запад, по направлению к краю леса. — Она показала снова. — Объект избежал ареста, но оставил после себя некую улику.

Аркли кивнул. Он направился к брошенному нарушителем автомобилю. Это был «кадиллак CTS» с большим массивным капотом. Серая грязь запачкала боковые подножки, а на водительской дверце была длинная царапина. В остальном машина была в превосходном состоянии. Она стояла точно на том месте, где была брошена, за исключением того, что багажник был открыт. Ее сигнальные огни печально мигали, словно подражая более ярким огням дорожного ограждения.

— Что было дальше? — поинтересовался Аркли.

Кэкстон зажмурилась и попыталась вспомнить точный ход событий.

— Левски последовал за объектом и нашел, скажем так, улику. Он вернулся и открыл багажник автомобиля нарушителя, уверенный, что обстоятельства настолько чрезвычайные, что допускают осуществление досмотра машины без владельца. Когда мы увидели, что было внутри, мы поняли: это не просто какой-то пьянчуга, который хочет избежать проверки на алкоголь с помощью газоанализатора. Райт сделал вызов, как ему и полагалось. Мы — дорожный патруль. Мы не занимаемся подобными криминальными случаями. Мы передаем их местной полиции.

Аркли нахмурился, что подходило его лицу намного больше, чем улыбка.

— Никого из них я тут не вижу.

Кэкстон едва не покраснела. Это просто оскорбительно.

— Здесь места довольно захолустные. Копы по большей части работают по будням. Кто-то всегда должен быть на связи, но сейчас поздняя ночь, и система дала сбой. У нас есть номер сотового одного из местных ребят, но он не отвечает.

На лице Аркли не отразилось ни капли удивления. Это было хорошо. У Кэкстон не осталось сил расшаркиваться перед кем-либо.

— Мы позвонили окружному начальству, но возле Ридинга случилась авария со множеством машин, и контора шерифа была загружена под завязку. Они прислали одного парня собрать образцы тканей, ДНК и отпечатки пальцев, но он уехал три часа тому назад. К утру, сказали, сюда приедет много народу, поэтому нам велели ждать тут всю ночь.

— Сержант обнаружил вот это. — Она показала номерной знак с автомобильным кодом. Номер был мэрилендский. — Это явно свидетельствует о том, что нарушитель пересек границу штата. Все это было плохо, и плохо настолько, что сержант решил вызвать ФБР. И вот вы здесь.

Не удостоив ее вниманием, Аркли обошел машину вокруг и принялся изучать содержимое багажника. Она ждала, что он крякнет или в крайнем случае присвистнет, но он не издал ни звука. Что ж, Кэкстон встречала уйму парней, которые старались выглядеть крутыми, когда смотрели на кровавые останки. Она обошла машину и встала у багажника рядом с ним.

— Нам кажется, тут три человека. Мужчина и двое детей, пол неизвестен. От левой руки мужчины осталось достаточно, чтобы снять отпечатки. Может, нам и повезет.

Аркли продолжал пялиться в багажник. Видимо, он был слишком шокирован, чтобы заговорить. Но Кэкстон сомневалась в этом. Она уже три года работала в дорожном патруле и видела множество аварий. Если не брать в расчет варварскую природу убийцы и тот факт, что тела были расчленены и сильно изуродованы, она честно могла сказать, что видывала и похуже. За исключением одного: в багажнике не было крови. Ни капли. Хорошо, что лица были полностью уничтожены: так о пострадавших проще думать не как о человеческих существах.

Через некоторое время Аркли отвел взгляд.

— Хорошо. Я берусь за этот случай, — сказал он.

Вот именно так и заявил.

— Секундочку. Вас пригласили сюда в качестве консультанта — и все.

Он не обратил на нее внимания.

— Где улика, которую оставил объект?

— Она наверху, на границе с лесополосой. Но, черт подери, скажите, что вы имеете в виду? С какой стати вы беретесь за этот случай?

Вот тут он остановился. Он встал и одарил ее той мерзкой улыбкой, от которой она почувствовала себя лет пяти от роду.

— Я берусь за этот случай потому, что тварь, которая убила тех людей из багажника, тварь, которая выпила их кровь, — вампир. А я ответственный по вампирам.

— Да ладно, шуточки у вас. Никто и не слыхивал про вампиров с восьмидесятых. То есть был один, его поймали в Сингапуре два года назад, но его привязали к шесту и сожгли. И это ведь так далеко отсюда.

Но он уже ее не слушал. Он пошел вперед и вверх, по направлению к деревьям, и ей пришлось бегом догонять его. Он был дюйма на четыре выше ее, и шаг у него был шире. Они отвели в сторону несколько веток и увидели, что дикорастущие деревья росли только в один ряд, а позади них тянулись длинные, идеально ровные шеренги персикового сада, корявые ветви деревьев серебрились в призрачном свете луны. Забор из пяти рядов колючей проволоки перегородил им путь.

— Вот оно, — сказала Лора.

Смотреть на это ей не хотелось. Это было намного хуже того, что лежало в багажнике автомобиля.

5

Аркли присел на корточки возле забора и вынул из кармана маленький фонарик. В темноте луч показался поразительно ярким. Он осветил фонариком всю улику — человеческую руку и часть предплечья. Кожа ее была полностью содрана; обнажились голые кости, сухожилия и оголенные кровеносные сосуды, которые выглядели как мясистые ползучие стебли. Обрубленные концы кровеносных сосудов извивались сами по себе, оставшаяся плоть выглядела грубо освежеванной, словно отрезанной не самым острым ножом. Рука запуталась в колючей проволоке. Убрать ее, не разрезав забор, было невозможно.

Кэкстон повидала немало мерзости. Она видела обезглавленные тела, внутренности и людей, которые были практически вывернуты наружу. Но эта рука была страшнее. Оттого, что она все еще двигалась. Ее пальцы сжимали пустоту. Мускулы предплечья напрягались, тянулись и снова расслаблялись, утомившись. Это продолжалось уже шесть часов, с тех пор, как рука была оторвана от тела беглеца.

— Что это значит? — спросила Кэкстон. Она устала бороться и подумала, что Аркли, как ни странно, может знать об этом. — Как это возможно?

— Когда вампир пьет твою кровь, — сказал он ей почти дружелюбно, — его проклятие проникает внутрь тебя. Оно пожирает тебя, твой труп. Он может заставить тебя подняться и подчиниться его приказаниям, потому что он — это все, что осталось в твоем сердце и сознании. Ты живешь для него. Ты служишь ему. Это проклятие горит внутри тебя и оскверняет тебя. Тело начинает разлагаться быстрее, чем следовало бы. Кожа слезает, словно сброшенный саван. Душа цепенеет от ужаса. Мы зовем их немертвыми. В Европе их привыкли называть безликими.

— Так этот парень был рабом вампира? — охнула Кэкстон. — Я слышала, что у вампиров бывают рабы, но не думала, что если им отрезать руку, она все еще будет шевелиться. В кино этого не показывают.

— Он избавлялся от жертв своего хозяина. Вот почему он не хотел, чтобы его остановили. Он направлялся в лес, чтобы похоронить тела в неглубоких могилах. Настолько неглубоких, чтобы, вернувшись к жизни, они смогли выбраться и начать служить своему новому хозяину. Нужно кремировать тела.

— Родственникам это может не понравиться. Тем более что пока мы не знаем, кто они такие, — покачала головой Кэкстон. — Может, нам удастся поставить стражу в морге или что-нибудь вроде этого.

— Бумажную работу я беру на себя. — Аркли достал из нагрудного кармана многолезвенный «Лэзермен» и принялся разрезать колючую проволоку крошечными кусачками. Довольно скоро он высвободил освежеванную руку. Он прижал ее к груди, и ее пальцы попытались схватиться за пуговицы. Но они были слишком слабы для хорошей хватки.

— Мне кажется, вы собираетесь взять эту штуку и даже расписки не оставить, — сказала Кэкстон, когда он поднялся, баюкая руку, словно домашнего питомца. — Я могу пристрелить вас за вмешательство в официальное расследование. Вам положено быть только консультантом!

Тут он ее услышал. Он не повернулся к ней, не сделал, по правде говоря, ничего особенного, но она точно знала, что он ее услышал. Его тело замерло и тут же расслабилось, будто его отключили от сети. И следующие слова его были словно воздух, вырывающийся из труб умирающей волынки.

— Никто больше не знает, каково это. — Кэкстон и понятия не имела, о чем это он. — Все думают, что знают. Все смотрят эти фильмы, эти идиотские фильмы. Думают, вампиры — это кто-то, с кем можно договориться. На кого можно не обращать внимания. Они не понимают. Не понимают, что мы боремся с животными. С дикими тварями.

— По крайней мере, скажите, что вы собираетесь делать с уликой. — Лора не могла заставить себя назвать это рукой.

Он кивнул и принялся за работу. Словно подключил новую батарейку.

— Возле Домны «Арабелла» есть клиника со всем необходимым. Можете позвонить завтра в три и переговорить с ними о том, чтобы забрать ее обратно, если вам и в самом деле так этого хочется. Мой совет вам — сожгите ее. Но по-видимому, мы с вами не достигли того взаимопонимания, чтобы вы могли спокойно последовать моему совету.

— Дадите номер телефона этой клиники? — спросила она.

— Я вам завтра скажу. Я собираюсь наведаться в Харрисбург, в штаб-квартиру полиции штата. Я хочу, чтобы вы представили туда рапорт, в котором вы повторите комиссару все, что рассказали мне.

Кэкстон была шокирована Если честно, она не понимала, с чего бы это комиссару полиции слушать ее персональный рапорт. Но она не рискнула проигнорировать прямой приказ федерала.

— А пока поезжайте домой. Отоспитесь, увидимся с вами завтра, — сказал он ей.

И ушел прочь, в темноту.

Когда она вернулась обратно к дорожному посту, сержант схватил ее за плечо. Наверное, вид у нее был такой, словно она сейчас упадет в обморок.

— В порядке я, в порядке, — сказала она ему, и он отпустил ее.

И не сказал ни слова, когда она сообщила, что собирается домой.

Дорога домой то всплывала, то проваливалась в ее сознании. Лора не могла припомнить, чтобы она засыпала за рулем, но мили так и проносились мимо. Причем совершенно незаметно. Она остановилась у первой же придорожной закусочной и выпила две большие чашки кофе. Немного помогло. Лора решила проехать оставшуюся треть пути по проселочным дорогам, неосвещенным, часто неасфальтированным отрезкам трассы, где деревья по обеим сторонам плотно смыкались друг с другом и их переплетенные ветви вспыхивали перед фарами, а серая трава, растущая прямо на дороге, качалась, словно морские водоросли.

Она не могла отделаться от чувства, будто весь мир изменился. Что-то странное и новое родилось во тьме, леденящая чернота, которая заполнила небо. Что-то огромное, опасное, зубастое, все еще бесформенное из-за ее невежества. Оно заражало все вокруг, забиралось в ее голову. Лора чувствовала налет на своих зубах. Грязь под ногтями. Она понимала: все это усталость и животный страх, но они вызывали зуд под кожей. Все повернулось худшей стороной. Старые знакомые дороги, по которым она ездила тысячу раз, казались извилистей и менее дружелюбными. Обычно машина шла легко, но сегодня ночью каждый поворот и ухаб дороги требовали больших усилий с ее стороны, чтобы повернуть или объехать. Она притормаживала на каждом спуске с холма и чувствовала, как автомобиль сопротивляется при каждом новом подъеме. Наконец она аккуратно поставила свою патрульную машину на широкую подъездную дорожку рядом с «маздой» и выключила двигатель. Минуту она посидела на водительском сиденье, прислушиваясь к гудению машины, к редкому стрекоту последних в этом году цикад. Потом толкнула дверь и вошла в дом. На ранчо, которое она делила со своей любовницей, было абсолютно тихо и почти везде темно. Ей не хотелось нарушать тишину, не хотелось приносить в свой собственный дом никакого страха, поэтому она не стала включать свет. Лора отстегнула кобуру и повесила ее в шкаф, когда проходила мимо кухни с гудящим холодильником, потом пересекла холл, расстегивая и стаскивая форменную рубашку. Она запихнула ее внутрь своей шляпы и положила на кресло рядом с дверью в спальню. В спальне, на королевских размеров кровати спала Диана, и только клок рыжих волос выбивался из-под одеяла, а на противоположном краю постели наружу высовывались три идеальной формы маленьких пальчика Кэкстон улыбнулась. Как здорово было забраться в эту постель, почувствовать худенькую спину Дианы, ее острые маленькие плечи. Она постарается изо всех сил не разбудить ее. Кэкстон расстегнула форменные брюки и одновременно стащила оба ботинка. С приглушенным стоном удовольствия оттого, что наконец ноги были свободны, она мгновение постояла в одном только бюстгальтере и трусиках, вытянув руки над головой.

Позади нее что-то стукнуло в окно. Она отдернула в сторону занавеску и вскрикнула, как младенец. Снаружи стоял какой-то человек, кожа на его лице была изорвана на лоскуты. Лора вскрикнула снова. Он ударил по окну белой рукой с широко расставленными пальцами. Его лицо было обращено прямо к ней. Она вскрикнула еще раз. Потом он отстранился и бросился прочь. Пока Диана шевелилась позади нее, высвобождаясь из-под пухового одеяла, Кэкстон не могла отвести взгляд от темного силуэта, который скачками двигался в темноте за домом. Она видела, как он скользнул за собачий вольер и мастерскую Дианы и скрылся из виду.

— Тыквочка, что это, что это? — снова и снова кричала Диана, обхватив Лору сзади.

— У него только одна рука, — выдохнула патрульная.

6

Штаб-квартира полиции штата в Харрисбурге представляла собой кирпичное здание с большими квадратными окнами, на его крыше торчала радиомачта. Оно находилось в самой северной части города, в слаборазвитом районе, полном гор соли для посыпания дорог зимой и бейсбольных площадок. Патрульный Кэкстон провела большую часть дня, сидя без дела в этой дыре в ожидании Аркли. Сегодня у нее должен был быть выходной. Они с Дианой собирались съездить на рынок в Роквэйл-сквер, прикупить на зиму что-нибудь из одежды. Вместо этого она сидела без дела, глядя на то, как гражданские связисты выходят на перекур, а потом снова торопятся обратно. Был холодный ноябрьский день.

Солнце стояло высоко, и это было чудесно. После того как немертвый постучался в ее окно, Кэкстон заснуть не смогла. Диане удалось свернуться на теплых простынях и задремать, но Кэкстон сидела и ждала, пока местная полиция явится и подберет затоптанные мертвые растения у нее в саду. Она сидела, разговаривала с полицейскими, смотрела, как они делают сотню ошибок, но это не имело значения. В саду доказательств не было, ни единой улики, что немертвый был там. Другого она и не ожидала.

Теперь, на солнце, на свежем воздухе она почти могла притвориться, будто ничего не произошло. Что это был дурной сон. Она сидела за раскладным столиком в столовой штаб-квартиры, держа шляпу в руках, и пыталась разбудить в себе желание вернуться к нормальной жизни.

Правда, был один вопрос, который никак не давал ей покоя. Вопрос «почему». Почему немертвый пришел в ее дом. Именно в ее дом. Если бы он пришел за Райтом или Левски, в этом еще был бы хоть какой-нибудь смысл. Эти двое преследовали тварь до самой колючей проволоки. Но почему к ней? Она заведовала газоанализатором. Она все время была в трейлере. Все это было совершенно бессмысленно.

Если она сосредотачивалась достаточно сильно, то ей удавалось целых несколько минут не задаваться этим вопросом. Лора противилась страху, который эта мысль нагоняла на нее. Она же, черт подери, была офицером патрульной службы! Солдатом правосудия — так ей было сказано при окончании академии. Солдатом, а солдаты не паникуют только оттого, что кто-то пытается слегка напугать их. Она уже столько раз повторяла это себе, что даже начала в это верить.

Чтобы убить время, она перечитывала рапорты о происшествиях и сводки о разыскиваемых преступниках, но это было лишь немногим менее скучно, чем смотреть, как входят и выходят курильщики. Аркли пришел за ней в три часа. К тому времени она была уже готова расписаться и уйти домой.

— Я прождала вас целый день, — укорила она его, когда он наконец явился за ней.

— А я весь день провел, добывая ордера на обыск и распоряжения суда. Интересно, кому из нас было веселее?

— Хватит разговаривать со мной, как с младенцем, — возмутилась она.

Его улыбка стала только шире.

Он отвел ее в офис комиссара полиции, угловой кабинет на верхнем этаже с двумя стеклянными стенами. Другие две стены были украшены рядами оленьих рогов и головой одного особого крупного самца, рога которого имели целых двенадцать отростков. Стойка со старинными охотничьими ружьями стояла по его сторону стола, словно комиссар хотел продырявить каждого, кто принес бы ему дурные вести.

Из Аркли вышел бы неплохой кандидат. Когда Лора закончила свой доклад и Аркли дал пояснения, комиссар окинул его взглядом, полным неистребимой ненависти.

— Мне все это не нравится, и вы, вероятно, уже догадались, насколько сильно. Мерзкие, отвратительные убийства множатся ежеквартально, и тут появляетесь вы, судебные исполнители США, и забираете у нас дело. Да ваши парни всего лишь охраняют здания суда, — сказал он, откидываясь на спинку кресла.

На макушке у него была лысина, еще не добравшаяся до лба. Нижняя пуговица на форме немного отошла, поддавшись напору живота. Впрочем, на плечах у него был полный набор полковничьих «птичек», поэтому все время, пока он говорил, Кэкстон стояла по стойке «смирно».

Аркли сидел в кресле так, словно его анатомия была приспособлена к какому-то иному виду мебели, будто его позвоночник не мог нормально сгибаться.

— А еще мы ловим большинство из тех, кто находится в федеральном розыске.

— Патрульный Кэкстон, — комиссар, не глядя, обратился к ней, — а вы что думаете об этом говнюке? Должен ли я выпустить его из города?

Лора была более чем уверена, что вопрос риторический, но тем не менее ответила.

— Сэр, он единственный из ныне живущих в США успешных охотников за вампирами, — сказала она.

Она стояла, вытянувшись по стойке «смирно», уставившись на ободок шляпы, которую держала в руках, как ее учили.

Комиссар вздохнул.

— Я мог бы задробить все это. — Он обвел рукой россыпь бумаг у себя на столе. Большинство из них были подписаны вице-губернатором.

— Я мог бы все это затормозить, затребовав подтверждения под присягой и копии в трех экземплярах. Я мог бы задержать расследование достаточно долго, чтобы мои мальчики позаботились об этом вампире.

— В таком случае, молодой человек, еще больше народу погибнет самым ужасным образом, — произнес без улыбки Аркли. — Здесь существует периодичность. Сначала вампиры пытаются скрываться среди нас. Они презирают себя и хоронят свою добычу в местах уединенных и изолированных. Но со временем жажда крови растет. Каждую ночь им нужно все больше и больше крови, чтобы поддерживать свою нежизнь. Они быстро забывают, что старались быть незаметными. И тогда они просто начинают убивать без разбора, не зная ни милосердия, ни угрызений совести. До тех пор, пока вампиры не будут уничтожены, счет трупов будет расти.

— И с чего только у вас такое рвение? — осклабился комиссар. — Вы готовы наживать себе врагов, только бы взяться за это дело.

— Если вы спрашиваете, почему я решил заняться этим случаем, то у меня на это свои причины, и я не собираюсь делиться ими с вами. — Аркли встал и одним махом собрал со стола свои бумаги. — Теперь, если вы закончили хамить, мне нужно от вас несколько вещей. Я должен переговорить с вашей районной оперативной группой. Мне нужна машина, желательно патрульная. И мне нужен посредник — кто-то, кто сможет координировать действия между различными местными полицейскими ведомствами. Если хотите, напарник.

— Ладно. — Комиссар наклонился вперед и щелкнул несколькими клавишами у себя на компьютере. — Есть у меня для вас пара ребят, настоящие горячие головы из отдела криминальных расследований. Ковбои, выросли в горах и стрелять научились раньше, чем рукоблудствовать. Для начала вот шесть имен…

— Нет, — отрезал Аркли.

Температура в помещении упала на десяток градусов. По крайней мере, так показалось Кэкстон.

— Вы меня неправильно поняли. Я не просил никого ко мне приставлять. Я уже выбрал себе посредника. Я забираю ее.