Помоги проекту - поделись книгой:
Но это уже, как сказал бы Филдз[9], позволяет
1. Пусть группа вспомнит упражнение 1 из главы второй. Попробуйте определить, сколько из предложений, которые я просил разделить на «имеющие смысл» и «бессмысленные», могли бы с таким же успехом подпасть под категорию Правил Игры
Бессознательная уверенность в том, что все предложения строятся по принципу «подлежащее — сказуемое» — иными словами, в том, что каждый факт есть некоторая вещь, обладающая некоторым качеством, — привела большинство философов к тому, что они стали неспособны отдавать себе отчет о мире науки и повседневной жизни.
Рассмотрите принцип «подлежащее—сказуемое» как Правило Игры.
3. Подумайте над следующими типичными предложениями типа «подлежащее — сказуемое»:
Попробуйте определить подлежащее в предложении «Уже смеркается».
Посмотрите, как Правила Игры «подлежащее — сказуемое» влияют на другие два предложения. Можете ли вы пересказать их на более феноменологическом языке?
Помогает ли вам все это раскусить трюк рассуждения о двух (или более) головах?
Глава шестая
От умозаключения к культу инструментов
Задолго до появления современной физики и современной психологии, в Древней Греции, скептики уже отмечали Неопределенность и Относительность как неизбежные аспекты человеческой жизни: то, что видит один человек, никогда в точности не совпадает с тем, что видит другой. Платон, Аристотель и другие гении древности пытались избежать агностицизма стоиков, «открыв» (или заявляя, что открыли) метод «чистого абстрактного умозаключения». Они верили, что этот метод приведет к Чистой Истине, которая свободна от любых искажений, связанных с несовершенством человеческих органов чувств. За исключением нескольких консерваторов в философской ложе, весь мир уже признал, что древнегреческий поиск Чистой Истины окончился неудачей. Последующая же история философии напоминает долгую детективную повесть — повесть о постепенном, столетие за столетием, выявлении многочисленных ложных положений (или неосознанных предубеждений), вкравшихся в «чистое умозаключение» смелых первопроходцев-эллинов.
Да простится нам такое едкое заявление: греческие логики находились в плену иллюзии, будучи уверены, что
Но вот появилась современная наука, синтез «чистого умозаключения» греческой традиции и смиренного эмпиризма традиции мастеров-ремесленников. Все результаты стали выражаться на очень точных специальных «языках» различных отраслей математики. На протяжении нескольких столетий казалось, что наука сможет разгадать все тайны и ответить на все вопросы. В науке умозаключения о том, что «должна делать» Вселенная (согласно логике), сочетались с разработкой все более точных инструментов. Инструменты должны были сообщать нам о том, где и когда Вселенная не соглашается с нашей логикой или нашей математикой, — иначе говоря, о том, где и когда наша логика нуждается в пересмотре, а один вид математики — в коррекции со стороны другого вида. Ученым казалось, что, если в достаточной степени усовершенствовать инструменты, можно исправить все ошибки и в конце концов прийти к той самой Чистой Истине, которую Платон и компания надеялись поймать при помощи одной лишь логики, без всяких инструментов.
Вот вам иллюстрация: скептики в древней Греции наблюдали относительность восприятия температуры человеком. Каждый философ в Афинах слышал об их экспериментальных доказательствах: если засунуть правую руку в чашу с горячей водой, а левую руку — в чашу с ледяной водой, а затем опустить обе руки в третью чашу, с теплой водой, то правая рука «распознает» воду в третьей чаше как холодную, а левая рука — как горячую.
Можно сказать, что все героические усилия Платона и Аристотеля были направлены на то, чтобы прорваться за пределы этой чувственно-обусловленной относительности при помощи «чистого умозаключения».
«Чистое умозаключение», однако, основывается на аксиомах, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Эти аксиомы появляются в сознании, приходя с уровня до-логического понимания. На этом уровне можно вообще не говорить, а просто жестикулировать и указывать пальцем (или махать жезлом, как любили делать мастера дзэн), потому что на этом уровне мы пытаемся указать на нечто такое, что существует
Но вот что плохо: аксиомы (правила игры), которые кажутся естественными и не подлежащими сомнению в одном племени (культуре), вовсе не кажутся естественными и часто подвергаются сомнению в других племенах (культурах). Вот и «самоочевидные» аксиомы Платона и его соратников давно уже не находят поддержки среди ученых, а многие из этих аксиом, как оказалось, при проверке просто не согласуются с действительностью (невербальным опытом).
Иммануил Кант составил, пожалуй, самый длинный список дефектов классического греческого «чистого умозаключения». Все помнят хрестоматийный случай с критянином, который утверждает, что критяне всегда лгут. Я хочу привести другой пример логического дефекта, который гораздо менее известен:
Когда стрелу выпускают из лука, кажется, что она движется в пространстве.
Однако в каждый отдельный момент времени стрела фактически занимает одно положение в пространстве, а не два, три или более положений.
Если стрела имеет одно и только одно определенное положение в каждый момент, следовательно, в каждый момент она не движется. Но если она не движется в каждый отдельный момент, то она не движется вообще.
От этой логики невозможно уйти, пытаясь вставить моменты-между-моментами. Она применима к любым миллионным и миллиардным долям секунды. В каждую наносекунду стрела имеет одно, а не несколько положений. То есть не движется!
Как найти выходив этого абсурдного тупика? Может быть, объявить, что стрела занимает два положения в одно и то же время? Увы, это приведет к еще худшим проблемам, обнаружить которые я предоставляю вам в качестве самостоятельного упражнения.
Все это показывает нам, куда может завести логика, если не корректировать ее наблюдением (при помощи органов чувств или инструментов). Если мы не корректируем нашу логику, сравнивая ее с опытом, то можем веками, до бесконечности, усложнять наши древнейшие ошибки — что, как нам кажется, и случилось с теми культурами, которые не разделяют наши «самоочевидные» аксиомы.
Но этим культурам мы кажемся такими же чокнутыми, как и они нам. Каждая религия, например, выглядит для приверженцев всех других религий (и неверующих) результатом логических заключений, выведенных из аксиом, которые просто не вписываются в эту вселенную.
Так что давайте обязательно корректировать наше «чистое умозаключение» реальным опытом того, что люди видят, слышат, нюхают или другим образом обнаруживают в феноменологическом или экзистенциальном мире. Давайте выходить за пределы Чистого Разума и проверять нашу логику нашим же опытом.
Напомню, что мы говорим о тех аргументах, на которых создавалась наука. Одно время казалось, что она готова и способна разрешить все наши проблемы.
Со всеми своими замечательными уравнениями и чудесными инструментами она вроде бы предлагала более надежный способ решения сложных экзистенциальных проблем, чем греческая логика. Предприниматели заметили это очень быстро и начали финансировать «научные исследования». Философы-рационалисты заметили это чуть позже и радостно высказали предположение, что со временем наука сможет выйти за пределы «практичности» и произвести на свет Чистую Истину.
Но затем Эйнштейн показал, что двое часов могут измерять время по-разному — совсем как две руки одного человека, которые по-разному «измеряют» температуру, помните? Несовершенство, ненадежность и относительность, присущие нашей нервной системе, неожиданно обнаружились и в наших инструментах. Абсолютная Истина снова ускользнула от нас!
Эйнштейн (повторим для пущего эффекта) также показал, что две линейки могут по-разному измерять длину. Затем квантовая механика продемонстрировала, что различные инструменты могут давать радикально отличающиеся «толкования» пространственно-временных событий в субатомном мире. В самом шокирующем случае, который до сих пор приводит в трепет студентов-первокурсников, один набор инструментов показывает нам мир, сделанный из отдельных шариков-частиц, а те же инструменты, но расположенные по-другому, показывают нам мир, состоящий из энергетических волн.
Поначалу это казалось физикам «непостижимым», поскольку, через три столетия после того, как Галилей не оставил камня на камне от аристотелевской физики, они все еще мыслили категориями логики Аристотеля, в которой Х должен «быть» либо волной, либо частицей и не может «быть» и волной, и частицей, в зависимости от того, как мы «смотрим» на X. Некоторое время физики даже говорили, как бы в шутку, но в то же время с долей отчаяния, о «волночастицах».
Начнем подводить итоги: мы думали, что можем убежать от относительности и неопределенности органов чувств, построив «умные» инструменты, но теперь мы обнаружили относительность и самих инструментов. (Я снова и снова заостряю на этом внимание, поскольку, как показывает мой 30-летний опыт проведения семинаров по неаристотелевской логике, мало кто сразу понимает важность этого. Большинство людей думает, что они понимают, но на самом деле понимание приходит не сразу.)
Когда вы исследуете розовый куст, то, независимо от того, смотрите ли вы лишь глазами (и мозгом) или «смотрите» при помощи разных научных инструментов, — то, что вы «увидите», будет зависеть от структуры вашего чувственного аппарата и (или) помогающих ему инструментов.
Более того: то, что вы можете сказать о том, что вы увидели, зависит от структуры вашего символизма — описываете ли вы это на английском, персидском, китайском языке, на языке евклидовой или неевклидовой геометрии, дифференциального исчисления или кватернионов.
Это объясняет, почему, словами доктора Джонса, «что бы мы ни описывали, человеческий ум не может отделиться от этого».
1. Если позволяет погода, выйдите из дома на улицу и осмотритесь. Как многое из того, что вы видите, существовало бы, если бы люди не придумали и не построили это? Как многое из того, что «само растет», выглядело бы по-другому, если бы люди не культивировали и не улучшали (ухудшали) это?
2. Посмотрите на небо. Если вы умеете отличать звезды от планет, знаете названия звезд и т. п., постарайтесь забыть это знание на время и представьте себе, как выглядит это небо для очень разумных животных, не имеющих человеческой науки. Затем снова посмотрите на небо, «вспомнив» все свои знания по астрономии.
3. Когда пролетает метеор, что вы чувствуете, если пытаетесь увидеть его, не прибегая к научной фразеологии? Насколько по-другому вы ощущаете метеор, когда позволяете себе помнить все, что вы знаете о метеорах?
4. Вернитесь в дом и обсудите следующее:
Если бы все телевизионные передачи о полиции (около 20 в неделю в большинстве штатов) были сняты с вещания, а взамен мы получили бы такое же количество передач о домовладельцах, изменило ли бы это туннель реальности среднего американца?
Каким образом?
Что бы американцы «увидели» (или вспомнили) из того, что они сейчас склонны забывать? О чем бы они стали меньше думать? О чем бы они стали думать больше?
5. Попробуйте разобраться, почему у нас так много телепередач о полиции и нет практически ни одной передачи о домовладельцах.
Кто это решает? Почему они решили именно так? (Постарайтесь избегать параноидальных рассуждений или грандиозных теорий заговора — если, конечно, это вообще возможно.)
Глава седьмая
Странные Петли и бесконечный регресс
Если мы не можем описать что бы то ни было «как оно есть», но только «как оно представляется нашему уму», следовательно, у нас не может быть и чистой физики, а только нейрофизика — то есть физика, преломляемая через человеческую нервную систему. Кроме того, у нас не может быть и чистой философии, а лишь нейрофилософия. И не может быть чистой нейрологии, а лишь нейронейрология…
Но тут, как догадались некоторые читатели, мы уже входим в область Странных Петель, ибо нейронейрология может быть познана только через призму человеческой нервной системы. Таким образом, предполагается еще одна метанаука — нейронейронейрология… которую можно познать только при помощи нейронейронейронейрологии… и так далее, до бесконечности. Узнаете рассуждение о двух головах лорда Рассела? Или бесконечный регресс сознания во времени Дж. В. Данна?
Похоже, какой-то дзэновский мерзавец снова захлопнул дверь Истины перед нашим носом.
Этот нейрологический регресс имеет точный аналог в квантовой механике, известный как «катастрофа фон Неймана» (или, полностью, «катастрофа бесконечного регресса фон Неймана»). Она сводится к тому, что мы можем прибавлять бесконечное число инструментов к нашим уже существующим инструментам и все же не избавимся от некоторой степени неуверенности и неопределенности. (Надеюсь, что к концу этой книги читатель поймет, почему это «совпадение» и десятки ему подобных неизбежно связывают квантовую механику с повседневной психологией, или обычным «кухонным» сознанием.
Возможно, дойдя до этой строчки, некоторые читатели захотят отбросить книжку в сторону, решив, что я скоро заведу их в бездну солипсизма или какого-то необерклианского идеализма. Вовсе нет! Непримиримый дуализм Определенности и Неопределенности существует лишь в двузначной аристотелевской логике. В математической же логике нам не приходится выбирать между Чистой Определенностью и Чистой Неопределенностью. В теории вероятности у нас между этими крайними точками есть бесконечное число выборов.
Для удобства мы можем свести это бесконечное число к 100 процента
Так вот, если Чистая Определенность равняется 100%, а Чистая Неопределенность равняется 0%, логика квантовой механики и квантовой психологии вовсе не говорит нам, что невозможность достижения 100% навсегда оставляет нас с нулем. Это совершенно не так. Многие события повседневной жизни имеют вероятность 50%, что вполне удовлетворит любого игрока. А многие события имеют вероятность и 90%, и 95%, и даже выше.
Лично меня никогда не беспокоит тот термодинамический факт, что вероятность равномерного распределения молекул воздуха по всей комнате не равняется 100%. Подсчитано: вероятность того, что весь воздух внезапно устремится в один из углов комнаты и я задохнусь в образовавшемся вакууме, больше 0% и намного меньше 0,001%. И я не собираюсь волноваться по этому поводу.
Вероятность того, что завтра в меня попадет метеорит, кажется более высокой — может быть, почти 0,1%, — но я и об этом не особенно беспокоюсь
Не только физики и игроки, но и бизнесмены давно уже привыкли к этому аспекту квантовой психологии. Бизнес не рассчитывает на стопроцентную уверенность в принятых решениях (иначе говоря, будущий урожай оценивается не на основании религиозных догм), но и не мучается бесконечными гамлетовскими вопросами. Бизнесмены давно уже умели интуитивно «прикидывать» вероятности, а в наше время постепенно переходят от «прикидки» к точной математической оценке вероятности при помощи компьютеров.
Таким образом, «потеря уверенности» еще не означает падения в бездну солипсизма. Это просто взросление: с детского уровня, на котором есть только «да» (100%) и «нет» (0%), мы переходим во взрослый мир, в котором принято спрашивать: «с какой точностью мы можем высчитать шансы на то, что это случится?» (5%? 25%? 75%? 95%?).
Должен признать, что такая вероятностная логика приводит иногда к самым невообразимым предположениям. По этому поводу я люблю приводить пример с «днем Иисуса Христа».
Многие студенты, изучающие математику, уже на первых курсах сталкиваются с так называемым «парадоксом Пэдди Мерфи». Шансы на то, что в одной аудитории окажутся два Пэдди Мерфи, вроде бы невелики, но тем не менее такое случается. «Парадокс Пэдди Мерфи», который нематематикам кажется очень маловероятным, заключается в следующем. Если вселенная будет существовать достаточно долго, какой-то лектор должен в конце концов предстать перед аудиторией, состоящей исключительно из студентов по имени Пэдди Мерфи. Если вы немного подумаете над этим, то поймете (возможно, интуитивно), что такой «день Пэдди Мерфи» когда-нибудь обязательно должен случиться. Большинство людей просто ошарашивает тот результат, который мы получаем, если представим себе вселенную, которая существует бесконечное число лет.
Но что интереснее всего, в этой бесконечной вселенной день Пэдди Мерфи случается не раз и не два, а бесконечное число раз. (Впрочем, и дни НЕ Пэдди Мерфи тоже случаются бесконечное число раз. Это иллюстрирует принцип Кантора: если от бесконечного множества отнять бесконечное множество, останется бесконечное множество…[11])
Вчера (2 марта 1990 года) Дик Уиттингтон, ведущий популярною ток-шоу, рассказал, что, когда он учился в школе в Бронксе (Нью-Йорк), у него был одноклассник по имени Иисус Христос[12]. Мистер Уиттингтон возвращался к этой теме несколько раз, явно обеспокоенный тем, что аудитория могла не счесть это правдой. Но я сразу поверил ему, потому что, когда я учился в школе в Бруклине, у меня был одноклассник по имени Никое Христос, от которого я узнал, что в Греции Христос — весьма распространенная фамилия.
Поскольку во многих семьях латиноамериканского происхождения первого сына называют Иисусом (они, впрочем, произносят это имя как
Подумав об этом, я сразу вспомнил «день Пэдди Мерфи» и осознал, что, если вселенная просуществует достаточно долго, какому-то лектору в конце концов придется войти в аудиторию, в которой сидят сплошь люди по имени Иисус Христос. Мало того, в бесконечной вселенной это случится бесконечное число раз.
Никакой математик не станет с этим спорить. И все-таки я, часто читающий лекции в разных городах, не живу в радостном ожидании того дня, когда мне попадется эта аудитория, в которой каждый слушатель — Иисус Христос.
Как не живу и в страхе того, что все молекулы воздуха устремятся в дальний угол и оставят меня помирать в вакууме.
Я снова и снова подчеркиваю это, потому что столь много людей загипнотизировано аристотелевской логикой «да-нет» — до такой степени, что любой шаг в сторону от мифа Бронзового века кажется им головокружительным падением в омут Хаоса и Тьмы Нигилизма.
Эта книга о квантовой психологии пытается показать, что Неопределенность квантовой физики коренится в нашем мозге, в нашей нервной системе; что все наше знание происходит оттуда же; и что неаристотелевская логика, порожденная квантовой физикой, описывает все прочие попытки человека познать мир опыта — на всех его уровнях — и рассказать о нем.
Мистер А, который в своей конторе пытается понять, почему его босс поступает с ним «несправедливо», и доктор Б, который в своей лаборатории пытается понять, почему квантовая функция ведет себя именно так, а не иначе, — оба они всегда находятся в неразрывном единстве с тем, что они пытаются понять.
Но я, однако, не стал называть эту книгу «Квантовой философией». Я назвал содержащиеся в ней идеи «квантовой психологией», потому что следствия из принципов относительности и неопределенности имеют в буквальном смысле слова потрясающее значение для нашей повседневной жизни, нашего «психического здоровья», наших отношений с другими людьми и даже для наших глубочайших социальных проблем и наших отношений с остальной Землей и с самим Космосом. Как Альфред Коржибский заметил в 30-х годах,
Подумайте об этом.
Поиск Определенности в мире Неопределенности рождает некоторые забавные параллели между жизнью индивидуума и жизнью цивилизации.
Представим себе, например, гипотетического Джо Смита, родившегося в Кантоне (штат Онтарио) в 1942 году. К своему десятилетию в 1952 году Смит уже, вероятно, впервые пришел к преждевременной определенности. Он «верил» в различные догмы, потому что в них верили его родители, — например, в превосходство республиканской партии над всеми остальными, в такое же превосходство епископальной церкви, в желательность расовой сегрегации, в неизбежность доминирования мужчин во всех существующих общественных институтах (в церкви, государстве, бизнесе и т. д.) и в необходимость уничтожения мирового коммунизма, который все добрые люди (он это знал твердо) признают главным Злом на планете.
В 1962 году этот наш Джо Смит, 20-летний, уже учился в Гарварде и претерпел полное изменение — иначе говоря, совершил квантовый прыжок. Он специализировался в социологии, считал себя либералом, питал серьезные сомнения относительно превосходства республиканцев и епископальной церкви и считал, что надо каким-то образом уживаться с коммунистами, иначе мир взлетит на воздух. Кроме того, он ощущал себя «противником» сегрегации, но нельзя было заметить, чтобы он как-то реально боролся с ней, и он до сих пор не подвергал сомнению мужское превосходство. Он опять приобрел преждевременную уверенность и считал, что воззрения его любимых профессоров представляют воззрения всех «образованных людей». Родители теперь казались Смиту «невежественными», хотя ему и стыдно было признаться себе в этом.
В 1962 году Джо Смит не мог и представить себе, что грядущая революция конца 60-х так сильно изменит его самого и его туннель реальности. В своем будущем он совершенно, совершенно не предвидел все эти марши мира, полицейские дубинки и слезоточивый газ, ЛСД и Вудсток, демонстрации перед Пентагоном и Освобождение Женщин.
В 1972 году Джо и его друзья ночью заложили бомбу в пустой лаборатории, протестуя тем самым против применения высоких технологий в войне, которую они считали аморальной. Теперь уже правительство Соединенных Штатов, а не коммунизм виделось ему воплощением мирового Зла. Джо разговаривал на марксистском жаргоне с налетом мистицизма хиппи и, прожив на свете 30 лет, в очередной раз приобрел преждевременную уверенность.
Годы, последовавшие за 1972-м, Джо, скорее всего, прожил сначала в грязном подполье, а потом в попытках «вернуть на место свою крышу».
Так и западная цивилизация достигла преждевременной определенности благодаря Платону и Аристотелю, затем достигла нового вида преждевременной определенности благодаря Аквинату и средневековым богословам, достигла третьей преждевременной определенности благодаря Ньютону и Эпохе Разума и т. д. Сегодня самые образованные люди, похоже, пытаются «вернуть на место свою крышу». Западная цивилизация, судя по всему, не подозревает о том, что революции следующих двух десятилетий изменят ее и ее последний туннель реальности до такой степени, какую мы не можем предсказать в 1990 году…
Упражнения на закрепление
1. Пусть один из членов учебной группы найдет небольшой камешек, который легко помещается в человеческую ладонь. На ближайшем еженедельном собрании пустите этот камень по кругу. Пусть каждый подержит его в руках, исследует и попытается рассказать «все» об этом камне.
Продолжайте это упражнение до тех пор, пока все не осознают, что мы никогда не сможем сказать «все» даже о простом камешке. (Или пока не начнется драка между теми, кто считает, что когда-нибудь, возможно, через миллионы лет, мы сможем сказать «все», и теми, кто считает, что «всего» мы не сможем сказать
2. Пусть те, кто думает, что в принципе возможно рассказать «все» о любом камешке, начнут изучать геологическую историю того региона, откуда происходит данный камень, и на следующей неделе выдадут «полную» информацию о сформировавших его силах. Пусть остальные участники группы задают побольше вопросов и постараются найти важные разделы информации, которые не были отражены в этом отчете.
3. Попробуйте выполнить это же упражнение, взяв в качестве объекта ту комнату, в которой вы собираетесь. Пусть все по очереди попытаются рассказать об этой комнате «все». Затем пусть кто-нибудь подготовит на следующую неделю «полный» отчет о доме — когда, как и почему он был построен и каким образом в нем появилась эта комната.
4. Пусть все посидят молча и составят описание дома, в котором происходят собрания группы. Выделите на это пять минут. Прочтите описания вслух, отмечая на доске или большом листе бумаги:
5. Пусть все закроют глаза и послушают звуки в комнате и звуки, доносящиеся снаружи. Пусть один человек с часами засечет время для этого упражнения (две минуты). Затем сравните ваши отчеты. Обратите внимание, что каждая нервная система восприняла разные звуки.
6. Пусть группа попробует сказать «все» о том городе, в котором происходят собрания.
7. Пусть группа попробует рассказать «все» об экономической ситуации в городе.
8. Пусть группа попробует рассказать «все» о геологической, экологической и экономической истории того региона, в котором расположен город.
9. Теперь снова молча передайте по рукам камешек. Пусть каждый из вас посмотрит на него в манере дзэн-медитации —
10. Особо отмечайте те моменты, в которые члены группы начинают
11. В одной из своих предыдущих книг я предложил новое слово —
Часть вторая
Поговорим о том, о чем невозможно говорить
Раньше было принято считать, что физика описывает вселенную. Теперь мы знаем, что физика описывает лишь то, что мы можем сказать о вселенной.
Что? Реальность? Не приставайте вы к нам с вашей вонючей реальностью!
Поделиться книгой: