Помоги проекту - поделись книгой:
— Ты была в Нью-Йорке все это время?
— Боже, конечно нет!
— А где?
— Когда я покинула Англию…
— На борту «Королевы Елизаветы» 10 октября 1945 года. Помнишь?
— Да. Забавно, что это помнишь ты.
— Во время плавания ты, случайно, не встречала женщину по имени Марджери Вейн?
— Леди Северн — актрису? А что, она одна из твоих подружек?
— Да нет же! Я просто спросил, встречала ли ты ее.
— Не помню. Вроде бы да. Но это было так давно. Кажется, мы друг другу не понравились. А в чем дело?
Нокс с удивлением заметил, что ее янтарные глаза стали напряженными.
— Насколько я понимаю, Джуди, ты отправилась в Сан-Франциско вступить в права на наследство дяди?
— «Наследство» дяди Джима оказалось сплошной ерундой. В Нью-Йорке меня ожидало письмо от его адвоката. Дядя Джим, несмотря на все свое хвастовство, не оставил ничего, кроме долгов. Теперь это не имеет значения, но тогда было жестоким ударом. Не знаю, что бы я делала, не имея собственных денег.
— Но, черт возьми, Джуди, почему ты не…
— По-твоему, я могла принять что-то от тебя?
— Почему бы и нет? Но это не важно. Что случилось потом?
Джуди изучала свои руки, на которых не было ни одного кольца.
— Я устроилась секретарем в журнал, где работаю до сих пор. Почему-то они подыскивали именно секретаршу-англичанку. Потом мне повезло — подвернулась возможность редакторской работы. Меня постепенно повышали в должности. В 52-м году они открыли офис на Западном побережье — в Сан-Франциско, куда я собиралась с самого начала! — и поставили меня во главе. Там было чудесно — тебе бы понравилось, хотя кто знает… В Сан-Франциско не так много красивых женщин, как в Лос-Анджелесе. Там я повстречала нашего общего друга, Бобби Дрейка. Но в конце прошлого года они по непонятной причине закрыли офис. Это было ужасно! Мне ничего не оставалось, как вернуться сюда. У меня не было выбора, понимаешь?
— Не совсем. Что значит «не было выбора»? Что такого ужасного в Нью-Йорке?
— Ничего! Абсолютно ничего! — Янтарные глаза с тревогой смотрели на него. — Не могли бы мы оставить эту тему, Фил? Сегодня ты был почти добр ко мне — пожалуйста, не превращайся снова в Панча. Не желаю, чтобы меня допрашивали! Если ты намерен во время нашего первого разговора за двадцать лет сразу вывести меня из себя, то я сейчас же уйду!
Ему пришлось подчиниться.
Конечно, это едва ли был всего лишь каприз со стороны Джуди. За этим скрывалось нечто более серьезное.
Нокс решил дождаться благоприятного момента и постараться рассеять тучи смехом.
Но в последующие дни Нокс осознал, что снова влюбился в Джуди, если он вообще когда-нибудь переставал ее любить. Он понял это благодаря знакомому чувству жгучей ревности.
Заново влюбиться в его возрасте? Чепуха! Хотя вообще-то он не так уж стар. А Джуди? В ноябре ей должно исполниться сорок четыре, но выглядит она едва ли не вдвое моложе. Ну что ж, по крайней мере, ему не придется совращать малолетних.
Несмотря на навязчивую идею Джуди, Нокс не был ни донжуаном, ни казановой,[42] хотя, учитывая великое множество лондонских дам, жаждущих мужского общества, у него было несколько связей разной степени серьезности. Возобновление близости с Джуди не должно стать чем-то большим — всего лишь пикантное развлечение для соломенного вдовца.
И все же…
Нокс тщательно продумал план действий. Так как он ожидал звонка Конни Лафарж, то заставил Джуди пообещать в воскресенье вечером пообедать с ним, а затем куда-нибудь сходить. Она начала отказываться, ссылаясь на скопившиеся дела, но потом согласилась.
Конни позвонила ему в отель в субботу днем:
— Слушай, Фил! Генеральная репетиция завтра вечером. С пожарным ведомством все улажено.
— При чем тут пожарное ведомство?
— Нужно было получить разрешение на курение в бельэтаже. В большинстве современных театров бельэтажа нет, но в «Маске» есть. Бэрри Планкетт говорит, что завтра вечером ты сможешь курить где угодно. Так вот, Билл…
— Ну?
— Они репетировали весь сегодняшний день и будут репетировать завтра. Официальная генеральная репетиция должна начаться в девять вечера, хотя Бэрри утверждает, что они никогда не начинаются и не заканчиваются в условленное время. Репетиция пройдет в костюмах, с оркестром и без перерывов до конца пьесы. Ты придешь, не так ли?
— С величайшим удовольствием, Конни. Могу я привести приятельницу?
— Конечно — мы будем очень рады! Слушай, Фил, а почему бы тебе не приехать с ней в Фарли и не пообедать со мной и Джадом? А потом мы все отправимся в театр.
— Это очень любезно с твоей стороны, Конни, но я, к сожалению, уже приглашен на обед. — Ему хотелось побыть вдвоем с Джуди.
— Понимаю — хочешь приберечь свою красавицу только для себя. Поезд отходит от Гранд-Сентрал без пяти восемь. Не забудь — по выходным стэмфордский пригородный отправляется с верхней платформы, а не с нижней. Мы с Джадом встретим поезд в Ричбелле. Договорились?
— Договорились, Конни. Тысяча благодарностей! До встречи.
Позже Нокс зашел в Актерский клуб. В баре он обнаружил доктора Гидеона Фелла и мистера Хермана Гулика — прокурора округа Уэстчестер, в чьем доме в Уайт-Плейнс остановился доктор Фелл. Доктор и мистер Гулик — коренастый мужчина с желтоватым лицом, державшийся приветливо, хотя и несколько напыщенно, — также сообщили ему кое-какие сведения относительно завтрашнего вечера.
Вроде бы все складывалось как нельзя лучше.
Итак, в воскресенье вечером Филип Нокс пообедал с Джуди в «Грамерси-Хаус». Когда сумерки начали сгущаться над уже достаточно буйной зеленью парка, они спустились в холл на первом этаже. Гипсовые купидоны и богини кокетливо порхали по потолку. Обитая зеленым плюшем мебель сверкала мрамором и позолотой. В воздухе словно ощущалась пыль веков — казалось, кеб вот-вот с тарахтением остановится у подъезда.
Джуди в подчеркивающем ее фигуру голубом платье снова пребывала в дурном настроении. Кривя розовые губы, она обшаривала глазами уголки холла и повторяла, что ей все кажется нелепым.
— Бога ради, Фил, что все это значит? Что у тебя за секрет?
— Джуди, ты знаешь, какое сегодня число?
— 18 апреля. Ну и что?
— Конечно, будучи проклятой англичанкой, дорогая моя, ты можешь не считать эту дату значительной. — И он продекламировал:
Тебе это что-нибудь говорит?
— Опять несносный Пол Ривир,[44] который влез на колокольню…
— Пол Ривир, Джуди, не влезал ни на какую колокольню. Не путай его с Бесси… как бишь ее… из «Сегодня не будет вечернего звона».[45] Он просто увидел свет на башне и проскакал семнадцать миль, чтобы предупредить о приближении англичан.
— Боюсь, я плохо знаю вашу нелепую американскую историю. Нас скверно учили в школе.
— Однако вы все же проходили «Скачку Пола Ривира». И не только Лонгфелло — могу свидетельствовать, что вы изучали и «Барбару Фритчи».[46]
— Понятия не имею, о чем ты!
— Спокойно, дорогая! Позволь тебе напомнить рождественскую вечеринку в 43-м году на квартире Бобби Дрейка, где ты вдрызг напилась. Там ты развлекала гостей чтением «Барбары Фритчи» в сопровождении выразительных жестов. Никогда не забуду, как ты вертела головой, прикрыв глаза ладонью и изображая Джексона Каменную Стену,[47] увидевшего флаг.
— Ну и что тут плохого?
— Ничего. Но тогда ты была вполне серьезна и не усматривала ничего нелепого в словах, которые произносила.
— А в них было что-то нелепое?
— Позволь снова тебе напомнить:
Где, по-твоему, стояла Барбара, когда она проделала это? Каким образом пули не продырявили ее седую голову? Что касается Джексона Каменной Стены…
— Панч Нокс, временами я готова тебя убить! В тебе нет ни капли романтики! Вечно ты стараешься все разложить по полочкам! А от меня тебе только одно было нужно…
— Допустим. Ну и что тут плохого? Не помню, чтобы ты особенно протестовала.
— Будь у тебя чувство собственного достоинства, ты не стал бы об этом напоминать. Как бы то ни было, те дни ушли навсегда.
— Ну еще бы!
— Что касается той нелепой вечеринки, — продолжала Джуди, — то я… я должна была хоть что-то сделать. Ты начал волочиться за этой ужасной Долорес, стриптизеркой из «Ветряной мельницы», и ей это явно пришлось по вкусу…
— Долорес Дэтчетт, если на то пошло, была не стриптизеркой из «Ветряной мельницы», а инструктором по плаванию из Пензанса.[48]
— Не важно — я помню, что ее профессия была как-то связана с раздеванием. Важно то, что ты с ней флиртовал!
— В то время как ты, дорогая моя, более чем флиртовала с Джо Хэтауэем, моим коллегой по военным программам Би-би-си.
— Скотина! Я ничего подобного не делала, и ты это отлично знаешь!
— Джуди, я знаю только то…
— Лучше бы я никогда не встречала тебя снова! Лучше бы ты не заметил меня в ресторане и не заставил пить С тобой кофе! — Джуди махнула рукой. — Ладно, Фил. Не мог бы ты отвлечься от Джексона Каменной Стены и сообщить, куда мы собираемся пойти?
В холле было душно. На Лексингтон-авеню прогудело такси.
— Прости, я забыл. Мы идем в театр.
— В театр? В воскресенье вечером?
— Да. На генеральную репетицию «Ромео и Джульетты» с участием Бэрри Планкетта и Энн Уинфилд. Лучше я все объясню. Вчера мне позвонила из Уэстчестера Конни Лафарж…
— Твоя старая подружка, верно?
— О, ради бога!..
— Разве я не права?
Нокс сосчитал до десяти.
— До нашей недавней встречи, — пояснил он, — я в последний раз видел Конни Уэстерби, когда мне было семнадцать, а ей чуть больше пятнадцати. Того, что ты подразумеваешь, между нами никогда не было. Но где, черт возьми, ты слышала о Конни?
— Ты как-то упомянул ее, когда был пьян. Твои любовные похождения меня ничуть не интересуют. Просто я не позволю тебе унижать меня, намекая, будто я спала со всеми знакомыми мужчинами!
— Успокойся, моя очаровательная соблазнительница! Давай соблюдать чувство меры. Не сверкай на меня глазами, как Марджери Вейн, когда…
— Когда что? Когда ты делаешь ей пассы?
— Нет, когда ее молодой дружок выбалтывает то, что не следует. Если ты избавишься от заблуждения, будто я являюсь ценным призом, вдохновляющим женщин на лирические чувства, которые они демонстрируют в телерекламе нового шампуня или лака для волос, то я все тебе расскажу.
Так он и поступил.
Начав с курительной «Иллирии», Нокс рассказал о появлении Марджери Вейн, Бесс Харкнесс и Лоренса Портера, о переходе в спортзал, о переменах настроения мисс Вейн, цитируя фрагменты разговора, так как обладал почти столь же блестящей памятью, что и доктор Фелл.
Джуди слушала молча. Сначала она думала, что если Нокс не делал пассы Марджери Вейн, то исключительно из-за отсутствия удобных возможностей. По отношению к Марджери она испытывала чувство странной настороженности, которое не могла толком объяснить. Но рассказ все сильнее увлекал ее.
Нокс словно заново переживал все происшедшее. Холл «Грамерси-Хаус», если не считать присутствия Джуди, как бы растаял в воздухе. Он снова слышал удары волн о борта «Иллирии», скрип переборок, вой ветра. Он видел своих спутников так же четко, как помнил их слова. Пять человек сидят за столом в спортзале по левому борту; Марджери Вейн внезапно отклоняется от темы разговора, произнося загадочные угрозы; неожиданный грохот выстрела; доктор Фелл, спрашивающий Марджери, не померещилось ли ей это…
Джуди выпрямилась на стуле.
— И что случилось потом? — заинтересовалась она.
Глава 4
ТЕАТР «МАСКА»
— Потом, моя дорогая, разверзся ад. Второй помощник капитана случайно оказался на палубе снаружи, заступая на вахту или, наоборот, уходя с дежурства. Он видел стрелявшего, но не смог толком его рассмотреть. Незнакомец повернулся и быстро скрылся в направлении кормы. Помощник зашел в салон проверить, не пострадал ли кто-нибудь, а затем доложил о происшедшем. Вот тогда-то и разверзся ад. Началось расследование…
— Ты имеешь в виду, что этим занялся капитан? — осведомилась Джуди.
— Ну, не у всех на глазах. В море капитан — чересчур богоподобная личность, чтобы лично участвовать в суматохе. Расследованием занялся эконом, и как занялся! Полагаю, он старался быть тактичным, но действовал, как частный сыщик в «крутом» детективном романе.
Конечно, стреляли не обязательно в Марджери Вейн, хотя она была лучшей мишенью, так как встала со стула. Поразмышляв, эконом, да и мы все решили придерживаться версии, что намеченной жертвой была она.
Знала ли мисс Вейн какого-нибудь пассажира, который мог бы хотеть причинить ей вред? Нет, не знала. Мисс Вейн заявила, что видела всех пассажиров первого класса и ранее никогда не встречалась ни с кем из них, кроме, разумеется, двух своих спутников и доктора Фелла.
Тогда эконом перенес внимание на второй класс. Неизвестный побежал в сторону кормы — как раз туда, где было отведено место для этих пассажиров, — ему нужно лишь перелезть через перила. На следующий день мисс Вейн и всех нас отвели в столовую второго класса, где присутствовали все пассажиры этой категории, которые были хорошо видны через большие окна. Мисс Вейн внимательно рассмотрела их, сказала, что они ей абсолютно незнакомы, и…
— И что? — спросила Джуди.
Нокс шагал по комнате, закуривая одну сигарету за другой.
Поделиться книгой: