Помоги проекту - поделись книгой:
Че горячо одобрил позицию Фиделя. В письме к нему Че писал: «Еще раз поздравляю тебя с твоим заявлением. Я тебе говорил, что твоей заслугой всегда будет то, что ты доказал возможность вооруженной борьбы, пользующейся поддержкой народа. Теперь ты вступаешь на еще более замечательный путь, который приведет к власти в результате вооруженной борьбы масс».
Освободительная борьба кубинского народа — 1953–1959 годы.
1. Путь «Гранмы».
2. Высадка с «Коринтии».
3. Путь Че и Сьенфуэгоса из Сьерра-Маэстры в Лас-Вильяс.
К концу 1957 года военное положение повстанцев упрочилось. Теперь они господствовали на Сьерра-Маэстре. Наступило непродолжительное и своеобразное перемирие: войска Батисты не поднимались в горы, а повстанцы копили силы и не спускались в долины.
«Мирная» жизнь повстанцев, рассказывает Че в «Эпизодах», была очень тяжелой. Бойцам не хватало продуктов, одежды, медикаментов. Туго у них было с оружием и боеприпасами, для развертывания политической работы ощущалась нужда в собственной газете, радиостанции.
Вначале небольшие партизанские отряды добывали продукты кто где мог, но по мере роста их сил возникала необходимость наладить регулярное централизованное снабжение продовольствием. Местные крестьяне продавали повстанцам фасоль, кукурузу, рис. Через тех же гуахиро повстанцы покупали в селениях другие продукты. Что касается медикаментов, то их партизанам доставляли главным образом городские подпольщики, но далеко не в том количестве и не всегда те, что были нужны.
В промежутках между боями и стычками с противником Че энергично укреплял партизанский «тыл», организуя санитарные пункты, полевые госпитали, оружейные мастерские. Мастерские, в которых кустарным способом, но все-таки изготовлялись обувь, вещевые мешки, патронташи, обмундирование. Первую шапку военного образца, сшитую в такой мастерской, Че торжественно преподнес Фиделю Кастро.
Приложил руку Че и к созданию миниатюрной табачной фабрики, производившей сигареты, хоть и невысокого качества, но за отсутствием других и эти бойцы курили с удовольствием. Мясо партизаны отбирали у предателей и крупных скотопромышленников, часть конфискованного безвозмездно передавалась местным жителям.
По инициативе Че и под его редакцией стала выходить в горах газета «Эль Кубано либре», первые номера которой были написаны от руки, а потом печатались на гектографе. Газету под таким названием в конце XIX века издавали кубинские патриоты, сражавшиеся за независимость. Сообщая Фиделю Кастро о выходе в свет первого номера, Че писал главнокомандующему: «Посылаю тебе газету и напечатанные программы. Надеюсь, их низкое техническое качество вызовет у тебя шок, и тогда ты чтонибудь напишешь за своей подписью. Передовая статья второго номера будет посвящена пожарам на плантациях сахарного тростинка. В этом номере выступает Нода с материалом об аграрной реформе, Киала со статьей „Реакция перед лицом преступления“, врач с материалом „Какова жизнь кубинского крестьянина“, Рамиро с сообщением о последних новостях и я — с разъяснением названия газеты, с передовицей и статьей „Ни одной пули — мимо!“».
Повстанцы смогли обзавестись и маленьким радиопередатчиком. Качество передач постепенно улучшалось, а к концу 1958 года, когда установка была переведена в первую колонну, эта радиостанция стала одной из самых популярных на Кубе.
К концу первого года борьбы была налажена тесная связь с жителями окрестных городов и селений. По тайным тропам жители пробирались в горы и приносили новости.
Местные гуахиро немедленно сообщали повстанцам не только о появлении каскитос, но и о всяком новом человеке в горах, благодаря чему были обезврежены многие вражеские лазутчики.
«Что же касается политической обстановки, — писал Че в „Эпизодах“, — то она в этот период была очень сложной и противоречивой. Батистовская диктатура в своих действиях опиралась на продажный конгресс. В ее руках были мощные средства пропаганды, денно и нощно призывавшие народ к национальному единству и согласию…
В стране развелось множество групп и группировок, между которыми шла глухая ожесточенная борьба. Подавляющее большинство этих группировок тайно мечтало о захвате власти. В них кишмя кишели агенты Батисты, которые доносили об их деятельности.
Несмотря па гангстерский характер, отличавший действия этих групп, в них были и хорошие люди, имена которых до сих пор с уважением произносятся народом. Революционный директорат, хотя и взял в марте курс на повстанческую борьбу, вскоре отделился от нас, провозгласив свои лозунги. Народно-социалистическая партия Кубы поддерживала нас в некоторых конкретных мероприятиях. Но взаимное недоверие препятствовало нашему объединению.
В самом нашем движении существовали две ярко выраженные точки зрения на методы борьбы. Одна из них, защищаемая партизанами со Сьерра-Маэстры, сводилась к необходимости дальнейшего развертывания партизанского движения, распространению его на другие районы и ликвидации аппарата тирании путем упорной вооруженной борьбы. Революционеры из равнинных районов страны придерживались другой позиции, предлагая начать во всех городах организованные выступления трудящихся, которые со временем выльются во всеобщую забастовку, в результате чего будет свергнут ненавистный режим Батисты.
Эта позиция казалась на первый взгляд даже более революционной, чем наша. Но на самом деле то, что эти товарищи предлагали в качестве всеобщей забастовки, далеко не соответствовало требованиям момента. Политический уровень защитников этой концепции был довольно невысок…
Обе эти точки зрения пользовались примерно одинаковой поддержкой со стороны членов национального руководства „Движения 26 июля“, состав которого в ходе борьбы неоднократно менялся…»
Здесь уместно привести следующее высказывание Фиделя Кастро из его выступления в Сагуа-ла-Гранде 9 апреля 1968 года: «Элементарная справедливость требует отметить: характер нашей борьбы и то обстоятельство, что она началась на Сьерра-Маэстре и что в конечном счете решающие бои вели партизанские силы, привели к тому, что в течение длительного периода почти все внимание, все призпание, почти все восхищение концентрировалось на партизанском движении в горах. Следует отметить, ибо разумно и полезно быть справедливым, что это обстоятельство в известной степени привело к затушевыванию роли участников подпольного движения в революции; роли и героизма тысяч молодых людей, отдавших жизнь и боровшихся в исключительно тяжелых условиях. Необходимо указать также и на тот факт, что в истории нашего революционного движения, как и во всех подобных процессах, главным же образом в новых явлениях истории, не было вначале большой ясности о роли партизанского движения и роли подпольной борьбы. Несомненно, что даже многие революционеры считали партизанское движение символом, который поддерживал бы пламя революции и народные надежды и ослаблял бы тиранию, но в конечном счете не оно, а всеобщее восстание привело бы к свержению диктатуры. Хотелось бы, однако, подчеркнуть, что при наличии в революционном движении разных критериев и точек зрения — явление, по нашему мнению, естественное и логичное — никто не мог претендовать на обладание истиной. Лично мы ориентировались на победу партизанского движения, но если бы произошло так, что до того, как партизанское движение развилось в достаточной степени, чтобы нанести поражение армии, возникло бы сильное массовое движение и народное восстание победило в одном из городов, мы были готовы, если бы это произошло, немедленно оказать такому движению поддержку и принять в нем участие. Я хочу сказать, что в революционном процессе могли иметь место разные альтернативы и что просто следовало быть готовыми использовать любую из них».
Необходимо напомнить, что рядовые партизаны в горах и на равнине, героически сражавшиеся с диктатурой Батисты, придерживались в общем правильных взглядов па цели и задачи революции и все больше проникались боевым революционным духом. Уже после победы они активно боролись за создание единой революционной партии иод непосредственным руководством Фиделя. Группа «Движения 26 июля» объединила свои усилия со студенческими организациями и Народно-социалистической партией Кубы. Так был создан единый фронт борьбы.
Падение режима Батисты затягивалось главным образом из-за того, что Соединенные Штаты продолжали оказывать ему финансовую, политическую и военную помощь. Несмотря на растущую политическую изоляцию тирании, правящие круги США продолжали делать ставку на своего клеврета. Хотя в марте 1958 года правительство США заявило об эмбарго на доставку оружия Батисте, оно продолжало его вооружать, снабжая напалмовыми бомбами, ракетами и прочим военным снаряжением. Батистовские самолеты, бомбившие повстанцев, заправлялись и вооружались на военной базе американцев в Гуантанамо вплоть до конца 1958 года. Правительство Соединенных Штатов отказалось отозвать свою военную миссию с Кубы, которая руководила за спиной Батисты военными действиями карателей, несмотря на то, что соответствующее соглашение обязывало США отозвать военных советников в случае «гражданской войны па Кубе». Столь же преступную роль играли и шпионские службы Вашингтона, в подчинении которых находился репрессивный аппарат диктатора.
Американцы надеялись если и не сохранить «своего человека» в Гаване у власти, то, во всяком случае, заменить его столь же услужливой марионеткой. Согласно провозглашенной Батистой конституции (статуту) новые президентские выборы должны были состояться в конце 1958 года. На этот пост Батиста выдвинул своего премьера Риву Агуэро. Никто не сомневался, что на «выборах» этот кандидат одержит «победу».
Фидель Кастро и его единомышленники должны были проявить особую гибкость и политический такт, чтобы не дать повода для прямого вооруженного вмешательства Соединенных Штатов в дела Кубы под предлогом предотвращения победы коммунизма и не допустить замены Батисты другой марионеткой при одновременном сохранении тиранического режима в стране. Фиделю Кастро это удалось, ибо он, как отмечал Че, показал себя блестящим политиком, который раскрывал свои подлинные планы только в пределах определенных границ, введя своей кажущейся умеренностью в заблуждение стратегов Вашингтона. Ведь о социализме, а тем более о коммунизме на Сьерра-Маэстре никто не говорил. В то же время радикальные реформы, предлагавшиеся повстанцами, такие, как ликвидация латифундий и национализация транспорта, электрокомпаний и других предприятий общественного значения, особого страха у американцев не вызывали. Их столько раз обещали и не выполняли буржуазные политики, в том числе сам Батиста.
Американские специалисты по Кубе были уверены, что если случится неизбежное и победит Фидель Кастро, то с ним тоже можно будет «договориться», как договаривались до него с реформистами буржуазного толка. Вашингтонские стратеги подсчитали, что только в XX веке в Латинской Америке произошло не менее 80 «революций», но от них влияние капитала США не только но уменьшилось в этом регионе, а, наоборот, увеличилось. Им казалось, что только самоубийца мог всерьез надеяться изгнать капитал янки из какой-либо латиноамериканской республики, тем более с Кубы, находившейся под боком, вернее — под пятой своего северного «покровителя». Ну что ж, если Фидель пожелает стать таким самоубийцей, то тем хуже для него. Так или приблизительно так рассуждали в Вашингтоне.
В начале марта 1958 года по приказу Фиделя колонна, которой командовал Рауль, спустилась со Сьерра-Маэстры и, захватив грузовики, чудом проскочила через район, кишевший солдатней Батисты, к отрогам Сьерра-дель-Кристаль на северо-западе провинции Ориенте, где открыла второй фронт имени Франка Паиса. Одновременно другая колонна под командованием Альмейды перебазировалась в восточную часть провинции Ориенте, где также начала успешные военные действия.
12 марта 1958 года был опубликован манифест «Движения 26 июля» к народу, подписанный Фиделем Кастро. Манифест призывал к всеобщей войне против диктатуры, запрещал с 1 апреля платить налоги правительству Батисты и призывал войска противника восстать и примкнуть к повстанцам. Манифест обращался к населению с призывом принять участие в общенациональной забастовке против диктатуры.
Забастовка была назначена на 9 апреля, однако она не удалась. Об этом и о последующих событиях Че пишет в «Эпизодах»:
«Наступило 9 апреля, и вся наша борьба оказалась напрасной. Национальное руководство „Движения 26 июля“, совершенно игнорируя принципы массовой борьбы, пыталось начать забастовку неожиданно, стрельбой, без предварительного оповещения, что повлекло за собой отказ рабочих от забастовки, гибель многих замечательных людей. День 9 апреля стал громким провалом, никоим образом не пошатнув устоев режима.
Более того, подавив забастовку, правительство смогло высвободить часть войск, постепенно направляя их в провинцию Ориенте для ликвидации повстанцев в горах Сьерра-Маэстры. Нам приходилось строить оборону, уходя все дальше в горы, а правительство продолжало наращивать свои силы, сконцентрировав их у наших позиций. Наконец число батистовских солдат достигло 10 тысяч, и тогда 25 мая правительство начало наступление в районе поселка Лас-Марседес, где были наши передовые позиции. Наши ребята мужественно сражались в течение двух дней, причем соотношение сил было 1:10 пли 1:15. Кроме того, армия использовала минометы, тапки, авиацию. Наша небольшая группа вынуждена была оставить поселок.
Между тем противник развивал наступление. За два с половиной месяца упорных боев противник потерял убитыми, ранеными и дезертировавшими более тысячи человек. Батистовская армия сломала себе хребет в этом заключительном наступлении на Сьерра-Маэстру, но все еще не была побеждена…
Войска Батисты не смогли не только покорить Сьерра-Маэстру, но и расправиться с действовавшим в долине вторым фронтом, которым командовал Рауль Кастро. Во второй половине 1958 года повстанцы второго фронта контролировали территорию в 12 тысяч квадратных километров на северо-востоке провинции Ориенте. На этой территории создавался новый революционный порядок, действовали 200 школ, 300 подготовительных классов для дошкольников, взимались налоги, имелись своя радиостанция и телефонная сеть, семь взлетно-посадочных площадок, 12 госпиталей, революционные суды, выходила газета, осуществлялась аграрная реформа…»
Бессилие армии справиться с повстанцами предвещало неизбежный крах диктатуры. Некоторые из приближенных тирана стали подумывать, как бы избавиться от Батисты, сохранив свои посты и положение. Генерал Кантильо, командовавший войсками в провинции Ориенте, предложил Фиделю Кастро отстранить Батисту от власти, заменив его новым диктатором, на роль которого предложил самого себя. Фидель Кастро в присутствии Че принял посланца Кантильо, которому заявил, что может согласиться только с полной передачей власти повстанцам. Он потребовал от Кантильо арестовать Батисту и других его сатрапов для предания их суду. От диктаторского режима можно было избавиться не путем верхушечного переворота, а только разгромив войска тирании.
В августе не только военное, но и политическое положение повстанцев вновь заметно укрепилось. Народно-социалистическая партия установила связь с их командованием. В Сьерра-Маэстру прибыли член Политбюро Народно-социалистической партии Карлос Рафаэль Родригес и другие коммунисты, за плечами которых были годы борьбы с диктатурой и империализмом. Фидель и Че приветствовали сотрудничество с коммунистами, считая, что оно укрепит фронт антибатистовских сил и придаст ему еще большую антиимпериалистическую направленность, хотя среди сторонников «Движения 26 июля» было немало и таких, которые все еще с недоверием относились к коммунистам.[27]
Час победы над тиранией Батисты приближался…
ЧЕРЕЗ САНТА-КЛАРУ В ГАВАНУ
Из приказа Верховного главнокомандующего Фиделя Кастро:
На майора Эрнесто Гевару возлагается задача — провести повстанческую колонну из Сьерра-Маэстры в провинцию Лас-Вильяс и действовать на указанной территории в соответствии со стратегическим планом Повстанческой армии.
В середине августа 1958 года главнокомандующий Повстанческой армии Фидель Кастро разрабатывает генеральный план наступления, которое должно было привести к крушению батистовской тирании. План смелый, дерзкий, но стратегически верный и политически обоснованный. Правда, в распоряжении Батисты все еще имеется 20-тысячная армия, вооруженная различным оружием, включая танки и самолеты, которые все еще поставляют ему Соединенные Штаты. У тирана — с полдюжины разведок и контрразведок, тысячи полицейских и осведомителей, специальные карательные отряды. За спинами палачей маячат фигуры «рыцарей плаща и кинжала» — советников из ЦРУ и ФБР. У Батисты — сотни миллионов долларов. А у повстанцев всего лишь несколько сот плохо вооруженных бойцов. И они надеются одержать победу. Не химера ли это? Нет, на этот раз расчет правилен, революционная бухгалтерия сработала верно.
Да, у Батисты, несомненно, перевес в силе. Но оружие без людей, которые готовы им пользоваться, — железный лом, каскитос уже не те, кем были два года тому назад. Теперь они знают, что борьба с повстанцами — это не охота на куропаток, что в этой борьбе они рискуют потерять голову. Солдаты Батисты проявляют все меньше желания сражаться и умирать за него. В офицерских кругах тоже растет недовольство диктатором. Ответственность за свои неудачи в борьбе с повстанцами офицеры сваливают на Батисту. Его обвиняют в трусости, ведь он ни разу не побывал во фронтовой зоне, даже не решился посетить Сантьяго. Кубинское общество устало от террора и беззакония, от казнокрадства и произвола властей. Уже никто не верит в способность тирана удержать власть. Против него ополчились даже церковники, даже плантаторы и сахарозаводчики, которые платят налоги Фиделю Кастро, опасаясь «красного петуха» со стороны повстанцев. Бывшие союзники диктатора не испытывают желания идти вместе с ним на дно. Даже в правящих кругах Соединенных Штатов раздается все больше голосов, требующих отказаться от услуг «нашего человека в Гаване». И действительно, кому нужен этот бывший сержант, если он не в состоянии обеспечить «мир и спокойствие» на Острове сокровищ, каким была и остается Куба для американских пиратов — монополистов. Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти, а если заартачится, то может получить и пинок от своих хозяев…
Силы же повстанцев растут. Не столько их число, сколько симпатии к ним всех слоев населения, в первую очередь крестьян и рабочих. Теперь крестьяне повсеместно оказывают повстанцам поддержку, большинство бойцов в их рядах — гуахиро. Крестьяне убеждены, что в лице повстанцев они впервые в истории Кубы обрели своих подлинных защитников и искренних друзей. Оказывают поддержку повстанцам и рабочие, студенчество, интеллигенция, различные буржуазные круги. Правда, последние делают это не без задней мысли. На поклон к Фиделю Кастро, в его неприступную ставку в горах Сьерра-Маэстры устремляются даже церковники. Его осаждают журналисты, местные и зарубежные. Среди них — замаскированные под журналистов агенты ЦРУ. Их задача — выяснить степень радикализма Фиделя, прощупать его настроения, разузнать, сможет ли Вашингтон с ним поладить, если случится худшее и он все-таки придет к власти. Но даже присутствие в горах агентов ЦРУ свидетельствует о растущей популярности и авторитете этою партизанского вождя, Робин Гуда XX века, овеянного легендой борца за справедливость и свободу.
В чем же конкретно заключается новый стратегический план Фиделя Кастро? Он в какой-то мере напоминал действия кубинских патриотов — мамой, боровшихся против испанских колонизаторов. Согласно плану колонна под командованием самого Фиделя и колонна Рауля должны были окружить Сантьяго и взять этот город. Вторая колонна под командованием Камило Сьенфуэгоса должна была перебазироваться в западную часть острова — провинцию Пинар-дель-Рио и открыть там военные действия. Наконец, колонне Че, которой присваивались № 8 и имя героического капитана Сиро Редондо, поручалось прорваться в провинцию Лас-Вильяс, расположенную в центре острова. Захватить ее, взять столицу — город Санта-Клара, а оттуда двинуться на Гавану. Одновременно к столице должен был подойти с запада Камило Сьенфуэгос. Наиболее сложной была задача, порученная Че. Не только потому, что в провинции Лас-Вильяс были сосредоточены крупные силы противника, но и потому, что в этом районе действовали к тому времени вооруженные группировки других антибатистовских организаций, соперничавшие между собой и считавшие этот район зоной своего влияния. Че должен был сплотить эти разрозненные группировки, добиться координация их действий, а также, преодолев их антикоммунистические предрассудки, обеспечить сотрудничество с Народно-социалистической партией, которая располагала в этом районе вооруженным отрядом.
Приказом Фиделя Че назначался «командующим всеми повстанческими частями, действовавшими в провинции Лас-Вильяс как в сельской местности, так и в городах». На него возлагалась обязанность: производить сбор налогов, устанавливаемых повстанческими властями, и расходовать их на военные нужды; осуществлять правосудие в соответствии с положениями уголовного кодекса и проводить аграрные законы Повстанческой армии на территории, где будут действовать его силы; координировать боевые действия, планы, административные и военные распоряжения с другими революционными силами, действующими в этой провинции, которые следует привлечь к созданию единой армии с тем, чтобы объединить и укрепить военные усилия революции; организовывать боевые части на местах и назначать офицеров Повстанческой армии на различные посты вплоть до командира колонны.
Получив этот приказ, Че пополнил свою колонну выпускниками партизанской школы в горном селении Минас-дель-Фрио, которую он создал и которой руководил. Он предупредил своих бойцов: «Баранов, пугающихся самолетов, мне не нужно!»
Бойцы получили самое лучшее вооружение, которым располагали тогда партизаны.
27 августа Че созвал в селении Эль-Хибаро своих командиров и сообщил им, что колонна спускается с гор и будет сражаться в долине. Подробностей поставленной перед ней задачи он не раскрыл. Че сказал командирам: «Возможно, что половина бойцов погибнет в боях. Но даже если только один из нас уцелеет, то это обеспечит выполнение поставленной перед нами главнокомандующим Фиделем Кастро задачи. Тот, кто не желает рисковать, может покинуть колонну. Он не будет считаться трусом». Несколько человек пожелали остаться в горах. Подавляющее же большинство выразило готовность следовать за Че.
Предполагалось, что отряд Че, используя грузовики, как это сделали в свое время бойцы Рауля, сможет, двигаясь по проселочным дорогам, проскочить в провинцию Лас-Вильяс за четыре дня. Однако Че не повезло.
30 августа восьмая колонна спустилась со Сьерра-Маэстры в район Мансанильо. Здесь ее ожидали грузовики, а на импровизированный аэродром должен был прибыть самолет из-за границы с оружием и боеприпасами. Самолет прибыл, но противник обнаружил повстанцев и взял под артиллерийский обстрел аэродром и окрестную зону. Ураганный обстрел продолжался всю ночь. К утру противник подошел к аэродрому. Че приказал сжечь самолет, так как существовала опасность, что он попадет в руки врага. Пришлось сжечь и грузовики, батистовцам удалось захватить бензовоз, что лишало партизан горючего. Несмотря на эту неудачу, Че повел свой отряд на запад, надеясь раздобыть грузовики на Центральном шоссе, на участке между Мансанильо и Байямо.
Действительно, в этом месте партизанам удалось получить автомашины, но воспользоваться ими они не смогли: разразился жестокий циклон, ливни вывели из строя все проселочные дороги. Передвигаться же по Центральному шоссе было слишком рискованно — оно охранялось крупными силами противника.
«Нам пришлось отказаться от грузовиков, — вспоминает Че. — С этого момента мы продвигались на лошадях или пешком. Дни шли за днями, становилось все труднее, хотя мы находились на дружественной нам территории провинции Ориенте. Мы форсировали вышедшие из берегов реки и ручейки, превратившиеся в бурные потоки, стараясь не замочить боеприпасы, оружие. Искали новых лошадей на смену усталым. По мере удаления от провинции Ориенте мы старались избегать населенных мест».
9 сентября авангард отряда Че попал в засаду в местности, известной под названием Ла-Федераль. Хотя повстанцам удалось уничтожить засаду, убив двух солдат и пятерых взяв в плен, но и они понесли потери — два бойца были убиты и пятеро ранено. Теперь партизаны были обнаружены противником, который стал преследовать их по пятам.
Вскоре отряд Сьенфуэгоса, двигавшийся параллельным курсом, соединился с Че, и обе колонны некоторое время шли вместе, отбиваясь от непрестанных атак батистовцев и их авиации.
Партизаны передвигались по болотистой необжитой местности, где их преследовали мириады москитов-кровососов, от которых отбиться было значительно труднее, чем от солдат Батисты.
Однажды вечером повстанцы услышали по радио сообщение начальника генерального штаба генерала Табернильи о том, что войска разгромили «орды Че Гевары». Это хвастливое сообщение батистовского сатрапа вызвало веселое оживление среди бойцов, но их настроение от этого не улучшилось.
«Уныние, — пишет Че, — постепенно овладевало бойцами. Голод и жажда, усталость и чувство бессилия перед силами противника, который с каждым днем все крепче брал нас в окружение, и главным образом ужасная болезнь ног, известная крестьянам под названием „масаморра“ и превращавшая каждый шаг бойца в невообразимую пытку, сделали из нас бродячие тени. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. С каждым днем ухудшалось физическое состояние бойцов, и скудная еда не способствовала улучшению их плачевного состояния.
Самые тяжелые дни выпали на нашу долю, когда нас окружили в районе сахарного завода Барагуа. Мы были загнаны в зловонные болота, оказались без капли питьевой воды. С воздуха нас постоянно атаковала авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить но неприветливым горам ослабевших товарищей. Ботинки совсем развалились от грязной морской воды. Колючие травы больно ранили босые ноги. Наше положение было действительно катастрофическим до тех пор, пока мы с большим трудом не прорвали окружение и не достигли знаменитой тропы, ведущей из Хукаро в Морон, место, навевавшее исторические воспоминания. Именно здесь в прошлом столетии, во время войны за независимость, происходили кровавые бои между кубинскими патриотами и испанцами. Только мы успели прийти в себя, как на нас обрушился ливень, вдобавок противник продолжал нас преследовать, что заставило нас вновь двинуться в путь. Усталость одолевала бойцов, настроение их становилось все более мрачным. Однако, когда положение казалось безвыходным, когда только оскорблениями, руганью или мольбой можно было заставить выдохшихся бойцов продолжать поход, вдали мы узрели нечто, что оживило нас и придало новые силы партизанам: на западе засверкало голубое пятно горного массива Лас-Вильяс».
Описывая тяжелый поход, который своими драматическими эпизодами напоминает страницы «Железного потока» Серафимовича, Че умалчивает, как обычно, о том, что пришлось испытать ему самому в эти суровые дии. Однажды, когда колонна была на марше, Че вдруг упал как подкошенный. Бойцы подбежали к нему. Он казался мертвым. В действительности же он спал как убитый. Его свалила с ног усталость.
Разделяя лишения, выпавшие па долю его бойцов, страдая от приступов астмы, Че в отличие от своих подчиненных не мог ни жаловаться, ни проявлять недовольство. Как командир, он должен был подбадривать бойцов, укреплять их волю к сопротивлению, внушать им уверенность в неизбежность победы. Он не мог себе позволить даже намека на слабость. И то, что он вел себя именно так, сплачивало вокруг него бойцов, вызывало к нему чувство уважения.
Батиста приказал во что бы то пи стало перехватить и уничтожить восьмую колонну в районе Камагуэя. Командующий войсками тирана в этой провинции в секретной инструкции от 6 октября писал, что он готов «трудиться 24 часа в сутки, отказаться от завтрака, обеда и сна», чтобы преградить путь «ордам» Че, и призывал своих подчиненных следовать его «доблестному» примеру. «Они не пройдут! — хвастливо заявлял этот вояка. — Повстанцы всего лишь темные гуахиро, вооруженные допотопными ружьями, с ними расправиться плевое дело». Между тем он же жаловался: «Мы точно пораженные атомными лучами, боимся этих невежественных грабителей». Однако преодолеть этот страх и вдохновить на смелые подвиги своих подопечных батистовскому стратегу не удалось.
16 октября восьмая колонна, пройдя свыше 600 километров от Сьерра-Маэстры, наконец достигла заветных гор Эскамбрая. Это уже была большая победа повстанцев, чувствительный удар по авторитету Батисты и его многотысячной армии, которая, несмотря на имевшуюся в ее распоряжении авиацию и другие технические средства, оказалась не в силах преградить путь бойцам Че. Пошатнулась и репутация американских военных советников, под фактическим руководством которых действовали кубинские каратели.
Че говорит, что может показаться странным или непонятным тот факт, что его и Сьенфуэгоса колонны, насчитывавшие всего немногим более 200 бойцов, одетых в рванье, голодных, беспредельно уставших, могли прорваться сквозь мощные заслоны вооруженной до зубок армии Батисты. Че объясняет случившееся тем обстоятельством, что повстанцы считали тяготы партизанской жизни предпосылкой победы, рисковать жизнью стало для них чем-то обыденным, естественным. Каскитос же свою жизнь ценили и любили больше, чем своего «кума», бывшего сержанта Фульхенсио Батисту, и вовсе не хотели за него умирать.
Но главная причина успеха похода повстанческих колонн заключалась, подчеркивает Че, в том, что они были глашатаями аграрной реформы, обещали землю крестьянам, и не только обещали, а и делили среди крестьян собственность латифундистов, в частности скот. «Первой нашей акцией в провинции Лас-Вильяс, — пишет Че, — еще даже до того, как мы открыли первую народную школу, было обнародование революционного закона об аграрной реформе, который, в частности, освобождал мелких арендаторов от уплаты аренды помещику… Этот закон не был нашим изобретением, сами крестьяне обязали нас издать его».
Рассказывая о полном лишений и тяжелых испытании походе в провинцию Лас-Вильяс, Че подчеркивает, что крестьяне повсеместно оказывали партизанам помощь, делились с ними куском хлеба, поставляли проводников. Однако и здесь бывали случаи предательства, хотя оно, оговаривает Че, не носило сознательного характера. Просто некоторые крестьяне, опасаясь репрессий, сообщали о присутствии партизан помещикам, а те спешили передать эти сведения военным властям. С такого рода несознательными доносчиками сталкиваются все партизанские движения, кубинское не было в этом отношении исключением.
На подступах к горам Эскамбрая, в селении Эль-Педреро, Че встретил юную Алеиду Марч, подпольщицу из «Движения 26 июля», самоотверженно помогавшую партизанам. Алеида попросила Че разрешить ей вступить бойцом в его колонну. Че понравилась эта мужественная девушка-патриотка, готовая сражаться с оружием в руках за свободу и справедливость. Он принял Алеиду в свой отряд.
Из Эль Педреро колонна Че направилась к горам Эскамбрая. Здесь, как уже было сказано, действовало несколько партизанских групп. Одна из них громко именовала себя Вторым национальным фронтом Эскамбрая, ее возглавлял Гутьеррес Менойо,[28] принадлежавший ранее к Революционному студенческому директорату, но отколовшийся от него и выступавший с крайне правых, антикоммунистических позиций. Он больше мародерствовал, чем боролся с батистовцами. Там же действовала группа Революционного директората во главе с его лидером Фауре Чомоном, участником нападения на президентский дворец 13 марта 1957 года. Народно-социалистическая партия также располагала своим партизанским отрядом, которым командовал коммунист Феликс Торрес.
Об отряде Торреса, носившем имя Максимо Гомеса, героя освободительной войны против испанцев, Камило Сьенфуэгос писал в своем дневнике: «Мы прибыли в очень хорошо организованный лагерь (зона Эскамбрай), возглавляемый сеньором Феликсом Торресом, по своему мировоззрению он коммунист. С самого начала он проявил максимум интереса к тому, чтобы сотрудничать с нами и помочь нам. Едва прибыв, мы почувствовали себя среди братьев, словно мы находимся в Сьерра-Маэстре. Нас приняли наилучшим образом».
Фауре Чомон и его бойцы Революционного директората столь же доброжелательно встретили барбудос Че.
Иначе повел себя главарь Второго фронта Гутьеррес Менойо. Он даже попытался преградить бойцам Че доступ в горы, заявив, что это «его территория». Гутьерресу Менойо претила идея аграрной реформы, за которую ратовал Че. Из всех постулатов повстанцев аграрная реформа, провозглашенная Фиделем на Сьерра-Маэстре 20 октября (закон № 3 повстанческого командования), больше всего раздражала реакционеров. Даже среди руководителей «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс не все высказывались в пользу радикальной аграрной реформы, а именно — раздела помещичьей земли среди крестьян, что отстаивал Че. Некоторые противились этому якобы из тактических соображений, утверждая, что аграрная реформа оттолкнет от повстанцев состоятельных людей. Другие выступали против нее, так как сами были земельными собственниками или капиталистами и боялись, что аграрная реформа откроет путь к другим, еще более радикальным социальным преобразованиям.
Мы согласны с аграрной реформой, рассуждали эти псевдореволюционеры, но она должна быть разумной, экономически выгодной, а значит, постепенной. Радикальная реформа, утверждали они, могла вызвать только экономический хаос, обозлить всех и вся, поставить под угрозу революцию.
Так, в частности, рассуждал Сьерра,[29] руководитель «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс. На первой же встрече в горах Эскамбрая с Че Сьерра высказал ему свою точку зрения и получил за это изрядную взбучку.
Связанный с местными богатеями, Сьерра отрицательно относился и к вооруженной борьбе против Батисты. Во всяком случае, в горах Эскамбрая к моменту прибытия туда колонны Че каких-либо вооруженных групп «Движения 26 июля» не существовало.
Людям, рассуждавшим подобно Сьерре в 1958 году, Че казался чужеродным телом в «Движении 26 июля», они питали к нему неприязнь, боялись его.
Вот как Сьерра в своих воспоминаниях описывает первую встречу с Че и беседу с ним:
«Мы приблизились. Я представлял себе Че по фотографиям, попадавшимся в газетах. Но оказалось, что ни одна из них не соответствует оригиналу. Это был коренастый человек в берете, из-под которого ниспадали очень длинные волосы. Редкая борода. На плечах — черный плащ, рубашка с открытым воротом. Пламя костра и усы делали его похожим на китайца. Я подумал о Чингисхане. Блики, отбрасываемые костром, плясали на его лице, придавая ему самое неожиданное, фантастическое выражение».
Эта «зловещая» личность с ходу стала доказывать Сьерре необходимость осуществления аграрной реформы.
По словам Сьерры, у них произошел следующий разговор:
«— Когда мы расширим и укрепим нашу территорию, — сказал Че, — мы осуществим аграрную реформу, дадим землю тем, кто ее обрабатывает. Что ты думаешь об аграрной реформе?
— Она необходима, — ответил я. Глаза Че загорелись. — Без аграрной реформы невозможен экономический прогресс.
— И социальный, — прервал меня Че.
— Конечно. Я написал раздел об аграрной реформе для программы нашего движения.
— В самом деле? И каково его содержание?
— Вся необрабатываемая земля должна быть отдана гуахиро. Необходимо обложить большими налогами латифундистов, чтобы выкупить земли их же деньгами. А потом эту землю следует продать гуахиро по ее реальной стоимости, если нужно, в рассрочку и снабдив их кредитами, которые позволили бы им наладить сельскохозяйственное производство.
— Но это реакционный тезис, — кипел Че от возмущения. — Как мы будем продавать землю тем, кто ее обрабатывает? Ты такой же, как и все из долин.
Я обозлился.
— Черт возьми! Чего ты хочешь? Подарить им землю? С тем чтобы они ее привели в негодность, как в Мексике?[30] Человек должен почувствовать, что полученное им стоило усилий.
— Вот какой ты сукин сын! — вскричал Че. Жилы на его шее напряглись.
Мы без устали спорили…
— Кроме того, — доказывал я, — необходимо замаскировать наши действия. Не думай, что американцы будут бездействовать, наблюдая, как мы осуществляем наши замыслы. Нужно заморочить им голову.
— Итак, ты один из тех, кто считает, что мы можем делать революцию, прячась за спину американцев? Какое же ты дерьмо! Революцию мы должны осуществлять с первых же шагов в смертельной схватке с империализмом. Подлинную революцию нельзя замаскировать».
Чтобы пополнить казну повстанцев, остро нуждавшихся в деньгах, Че приказывает Сьерре произвести экспроприацию банка в городе Санкти-Спиритус. Че, конечно, читал работу К. Маркса о Парижской коммуне и помнил его упрек в адрес коммунаров, не тронувших золота, хранившегося в подвалах Национального банка Франции. Че не намеревался повторять ошибку коммунаров. Однако Сьерра решительно отказался выполнить приказ под предлогом, что экспроприация оттолкнула бы от «Движения 26 июля» состоятельных людей.
В ответ Че пишет ему 3 ноября 1958 года резкое письмо: «Я мог бы тебя спросить, почему все гуахиро одобряют наше требование передать землю тем, кто ее обрабатывает? Разве это не имеет отношения к тому, что масса повстанцев согласна с экспроприацией банков, на текущих счетах которых у них нет ни одного сентаво? Ты никогда не задумывался над экономическими причинами этого уважения к самому грабительскому из всех финансовых учреждений? Те, кто наживается ростовщичеством и спекуляциями, не заслуживают того, чтобы с ними церемонились. Жалкая подачка, которую они нам дают, равна тому, что они выручают за один день эксплуатации, в то время как этот многострадальный народ истекает кровью в горах и долинах, ежедневно являясь жертвой предательства со стороны своих лживых руководителей».
Че пришлось преодолеть немало препятствии, прежде чем он добился от Сьерры и его единомышленников сотрудничества и объединил революционные силы, действовавшие в горах Эскамбрая. Из общего фронта пришлось исключить банду Гутьерреса Менойо. О причинах этого Че писал следующее в письме от 7 ноября 1958 года лидеру Революционного директората Фауре Чомону:
«Трудности, возникшие между нами и так называемой организацией Второй фронт в Эскамбрае, достигли критического положения после того, как было выпущено обращение нашего главнокомандующего доктора Фиделя Кастро (призывавшего к бойкоту выборов, объявленных Батистой. —
В том же письме Че отмечал, что «во время официальных переговоров с членами Народно-социалистической партии они высказались за проведение политики единства и готовы в доказательство этого предоставить свои организации в долине и своих партизан, действующих в Ягуахае».
Несколько дней спустя было подписано соглашение о единстве действий «Движения 26 июля» и Революционного директората, призвавшее все другие антибатистовские организации примкнуть к нему.
На этот призыв отозвалась только Народно-социалистическая партия. В открытом послании от 9 декабря 1958 года НСП писала:
«Рассмотрев надлежащим образом этот документ, Народно-социалистическая партия отвечает вам следующее:
Поделиться книгой: