Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Мир наизнанку (Сборник) - Марина и Сергей Дяченко на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Пройдите в салон, — в микрофон сказала вагоновожатая. У нее был усталый голос человека, равнодушного к своей работе.

Лиза повернула рычаг турникета и вошла. Трамвай был пуст, светло-шоколадные сиденья напомнили ей зрительный зал; она выбрала место справа, у окна, и села.

Поползла назад будочка обменника, отразилась в большой луже и пропала. Трамвай повернул, скрежеща колесами, навстречу потянулись новостройки, типовые и привычные, но Лиза готова была поклясться, что никогда раньше их не видела.

Трамвай въехал в тоннель. Под сиденьем что-то щелкнуло, и промокшие Лизины ноги явственно ощутили тепло. В салоне включился обогреватель; трамвай вынырнул из тоннеля посреди унылого осеннего поля. Лесополоса стояла как последний отряд ополчения, елки сильно раскачивались на ветру, вокруг берез смерчами вились сухие листья. Трамвай набрал скорость и въехал в ливень; Лиза почувствовала, что в салоне становится жарко. Несколько минут ничего нельзя было разглядеть, такими густыми оказались дождь и туман, а потом снаружи проглянуло солнце. Лиза принялась тереть запотевшее стекло, и ладони ее замерзли прежде, чем она поняла: стекло затянуто не испариной, а изморозью.

Печка под сиденьем работала на полную мощность. Ледяные узоры стали таять. Сдвигая пальцем угловатые пластинки льда, Лиза проделала в изморози смотровое окошко. Трамвай шел по улице, уставленной двухэтажными домами; крыши, ограды, вывески были завалены снегом, как на рождественской картинке.

Трамвай замедлил ход и остановился. С шипением открылись задние двери. По салону пополз холод.

— Мне выходить? — громко спросила Лиза и поразилась, до чего жалобно прозвучал ее голос.

Вагоновожатая прокашлялась в микрофон, но ничего не ответила.

Лиза поднялась и, по-прежнему сжимая в руке мокрый зонтик, подошла к выходу. За распахнутыми дверцами горел снег на солнце, на снегу лежали тени голых кустов, похожие на синие веники, и ни единого следа не отпечатывалось на высоченной гладкой целине.

Лиза посмотрела на свои туфли-лодочки, мокрые, белые, под стать снегу. Ей всегда нравились фильмы-сказки про зиму, где герои могли танцевать на снегу чуть ли не босиком.

Она спрыгнула с подножки и утонула сразу по колени. Последние лоскуты тепла соскользнули, остались в салоне; дверь за спиной захлопнулась, трамвай звякнул, и тронулся с места, и укатил, оставив после себя рельсы — настоящие стальные рельсы, горящие на ярком, но совершенно не греющем солнце.

Лиза почувствовала, что дрожит. Что зуб не попадает на зуб и что она замерзнет прямо здесь, на трамвайной остановке, если немедленно не найдет пристанища.

Вдоль улицы стояли дома с плотно закрытыми ставнями. На дверях висели замки, каждый был размером с голову казненного и украшал собой массивный засов. Здесь не ждали гостей, здесь и хозяева, кажется, были в отлучке; солнечные блики играли на флюгерах и оконных стеклах верхних этажей. Печные и каминные трубы смотрели в синее небо, пустые, бездымные.

Грохот трамвая стих вдалеке. Лиза прислушалась. Еле слышно поскрипывал флюгер где-то в вышине, хотя ветра, кажется, не было вовсе.

— Эй! — сказала она, и голос прозвучал очень хрипло.

Банда волшебников-аферистов, выманивающих у людей последние деньги. Галлюциногены. Хорошо бы этот холод был галлюцинацией; ладно с ними, с деньгами, приду обратно к Алене, буду ночевать в парадном на коврике…

Лиза заплакала просто оттого, что больше нечего было делать, и пошла по снегу, оставляя неровную цепочку следов. Третий справа дом был снабжен вывеской, заваленной снегом. Дверь его почти сливалась со стеной, но замка не было видно. С железной балки свисал на цепях огромный медный чайник.

Лиза пошла на блеск чайника, как на огонь маяка, взяла молоток, висящий у двери, и не почувствовала рукоятки. Бахнула раз, выронила молоток, тот запрыгал на веревке, беспорядочно ударяясь о дверной косяк. Лиза стукнула по двери зонтиком и бросила его, и ромашки с ягодами живописно распластались на снегу.

Она безо всякой надежды нажала на ручку, и дверь легко поддалась. Потеряв равновесие, Лиза не вошла — ввалилась в полутьму, сырую и теплую, с еле слышным запахом очага.

Дверь захлопнулась, оставив холод снаружи. Хлопья снега, прилипшие в ногам и подолу юбки, теперь опадали с Лизы, как с весенней елки, и ложились на каменный пол. Внутри, в доме, кто-то был; на темно-красных кирпичных стенах играли отблески огня.

— Здравствуйте, — очень тихо и хрипло сказала Лиза.

И, не дождавшись ответа, вошла.

В большом камине горел огонь, блестела лакированным боком стойка, похожая на барную, вдоль стен высились шкафы из темного дерева. Человек в сером свитере стоял перед круглым столом, наблюдая, как варится над спиртовкой бурая жижа в джезве с длинной ручкой. Лиза стояла, не шевелясь и почти не дыша, несколько минут, и имела возможность разглядеть все это в подробностях: камин, заключенный в кованую ограду, огонек спиртовки, медную ручку джезвы, замкнутые лица шкафов и грубые нитки свитера, связанного «косичкой».

— Входи, — сказал человек, не оборачиваясь. — Чего ты ревешь?

Лиза вспомнила, что плачет в три ручья. Задержала дыхание, чтобы не всхлипывать, и нащупала в сумке упаковку бумажных салфеток.

— Входи, — повторил Хозяин с оттенком раздражения. — Не ко времени, конечно. Но, раз уж пришла…

Он поддернул рукава свитера, снял джезву со спиртовки и переставил на стойку. Принюхался, раздувая ноздри.

Лиза, не чувствуя под собой ног, вышла в центр комнаты. От камина тянуло жаром, снег окончательно растаял, и от туфель-лодочек повалил пар.

— Как уже было сказано, у тебя приличные проблемы. — Хозяин, остановившись напротив, оглядел ее с ног до головы. — Ты это чувствуешь?

— Я…

— Ты не человек, да?

— А кто я? — спросила Лиза, очень удивленная этим вопросом.

— Не знаю. — Хозяин смотрел пристально, глаза его были цвета очень горького шоколада. — Поглядим…

И он пошел куда-то прочь от камина, жестом приглашая Лизу следовать за собой. Лиза шла, на ходу чихая, кашляя, вытирая бумажным платком лицо; Хозяин открыл дверь в маленькую комнату, сплошь уставленную картотечными шкафами.

На маленьких полках пирамидками, как детские кубики, одна на другой стояли сигаретные пачки… Нет, не сигареты. Упакованные колоды карт.

— Значит, так, — Хозяин подумал. — Вариант, — он снял с полки упаковку, — вот еще, и для разнообразия вот это…

Пирамидка на стеллаже покачнулась, покосилась и снова обрела равновесие. Хозяин бросил три упаковки на деревянный стол, и Лиза увидела, что это действительно карты — если считать картами любой комплект изображений на прямоугольниках с закругленными углами.

— Возможно, — Хозяин ногтями разорвал полиэтиленовую пленку на первой колоде, — ты информационный фантом, скажем, неверная формулировка. Держи колоду, тасуй, сдвигай, раскладывай против часовой.

Онемевшими пальцами Лиза приняла из его рук колоду. Она оказалась трескучей, и легкой, и сыпучей, будто крупный песок. Двумя пальцами левой руки Лиза взялась за края карт и потянула вверх — колода тасовалась легко, приятно, это занятие успокаивало,

— Достаточно. Раскладывай. Рубашками вниз.

Лиза принялась раскладывать карты, просто ронять их на стол одну за другой, и тут только увидела изображения. Кусочки фотографий — будто кто-то нарезал, не глядя и вперемешку, глянцевый журнал, черно-белые фото из старого альбома и фотодневник патологоанатома: половина серьезного женского лица с тенью вуали, отрезанная кисть руки с золотым кольцом на окровавленном пальце, новая сумочка с ценником, ребенок в бассейне, сердце на цинковых весах. Лиза зажмурилась.

— Стоп, — сказал Хозяин. — Это не твое, долой, — он рукавом смахнул карты на пол. — Попробуй вот эту.

Он провел ногтем по шву упаковки, распечатывая новую колоду. Рубашки карт оказались гладко-белыми, неотличимыми от лиц — пустых, без изображений и меток. Лиза взяла их, чуть содрогнувшись, и начала тасовать.

Эта колода поддавалась трудно, будто каждая карта была смазана жиром. Лиза всматривалась, пытаясь понять, чем они отличаются друг от друга — может, весом? Колода не слушалась, топорщилась неровным веером, смысла в тасовании не было; Лиза поскорее начала ее раскладывать: белые прямоугольники на деревянный стол.

— Не твое, — констатировал Хозяин задумчиво. — Многовато ты у меня отнимаешь времени…

Он в раздражении отбросил, не распечатывая, третью отобранную колоду и пошел вдоль стеллажей, присматриваясь. Остановился, что-то снял с полки, небрежно запустил Лизе через всю комнату, и она поймала.

Надорванная упаковка топорщилась пластиком. Лиза осторожно высвободила карты. Пол у ее ног был усеян забракованными, она не хотела наступать на них — не то опасаясь испортить, не то боясь обжечься.

Она принялась тасовать эти новые карты и почувствовала, как они нагреваются под пальцами. Торопливо стала выкладывать их против часовой стрелки — и карты вдруг загорелись. На лицевой стороне у них были дорожные схемы, как на «Яндекс-картах», странички из паспортов незнакомых людей, планы каких-то комнат, набросанные от руки красными и синими чернилами, распечатки счетов и чеки из супермаркетов. Все это двигалось в огне: на счетах менялись цифры, по нарисованным схемам комнат метались человеческие фигурки, лица на ксерокопиях паспортных фотографий улыбались и старели. Лиза заплакала снова.

— Все не так страшно, — Хозяин, не боясь огня, сбросил карты на пол. — Ты не человек, Елизавета, ты второстепенный герой сериала.

— Это шутка? — Она нащупала в кармане бумажный комочек, остаток салфетки.

— Нет. Ты не воплотившаяся вещь, как я поначалу боялся, ты не проклятие и не тень. Всего лишь герой сериала, самый безобидный из информационных фантомов. Второстепенный герой, заметь, а не статист. Статисты — те вообще не понимают, что с ними происходит, просто живут, и живут комфортно.

— Я — информационный фантом?

— Разумеется. Ты и сама давно почуяла. Ведь почуяла?

— Да.

— С этим можно жить.

— Но я ведь родилась, выросла… Среди людей… У меня кровь в жилах, трудовая книжка в конторе, карточка в поликлинике, паспорт…

— Биографии сериальных героев написаны до последней детали. И у них тоже кровь в жилах. Известно, что было с ними в прошлом, но в будущем — только планы. Только предположения.

— Я что, живу в сериале? Я придуманная?!

— Ты живешь в сложной информационной среде. Вокруг тебя разные существа — люди, идеи, вещи, идеи людей и идеи вещей. Все они считают друг друга людьми. И себя, разумеется, тоже — кроме тех, кто знает правду.

— Мне это совсем не нравится, — прошептала Лиза.

— Где-то рядом обретается твой главный персонаж, или персонажи. Поищи — и найдешь.

— Я хочу быть человеком! Что мне делать? Как мне это изменить?!

— Сам не рад, что с тобой связался, — помолчав, признался Хозяин. — Ты заплатила за билет, но это не значит, что ты купила мое время.

— Помогите мне! — взмолилась Лиза. — Пожалуйста!

— Ты можешь внятно объяснить, зачем тебе быть человеком?

— Мне плохо жить, — призналась она, помолчав. — Я чувствую себя скованной и глупой.

— А хочешь быть умной и свободной?

— Хочу быть человеком.

— Для тебя есть отличный выход — стать главным персонажем сериала. В этом я могу тебе помочь — рецепт есть, и он известен. Класс фантома тот же, а статус выше. У главного героя сериала напряженная, интересная жизнь…

— Я хочу быть человеком!

Хозяин склонил голову к плечу:

— Елизавета, ты можешь угодить в переплет. Смена информационной природы — затея и дурацкая, и опасная одновременно. Технически стать человеком может хоть пачка от сигарет. Другое дело, чем за это придется платить.

Голос его прозвучал так глубоко и мрачно, что Лиза испугалась.

— Я могу уехать далеко-далеко, — сказала она торопливо. — Я могу сменить имя. Если Елизавета Кравцова — персонаж, то я назовусь, к примеру, Машей Пахомовой… |

— И станешь второстепенным персонажем, решившим убежать от себя. Маша Пахомова — тот же герой сериала, только с легендой, а уж отыщут тебя под новым именем или ты станешь частью другой сюжетной ветки — это ведь все равно?

Лиза переступила на каменном полу мокрыми туфлями-лодочками:

— Значит… я не могу?

— Я отдаю тебе твою колоду, — Хозяин протянул руку, и Лиза, почти против воли, получила в ладонь увесистую стопку карт. — Вспомни какое-нибудь девчоночье гадание — «Что было, что будет, чем сердце успокоится». Или пасьянс разложи на досуге.

— И я стану человеком?

— Если выживешь. Поначалу можешь испугаться, отказаться, отыграть назад. Но с какого-то момента изменения станут необратимыми, и тогда ты получишь свой приз или умрешь…

— Это правда?

Он вдруг ухмыльнулся и посмотрел с откровенной насмешкой:

— Елизавета, а где ты сейчас находишься? Не кажется ли тебе, что ты бредишь, галлюцинируешь или просто видишь очень реалистичный сон?

Она посмотрела на карты в своих руках, Только что они пестрели, рассыпанные, на полу — и вот снова плотно прижались друг к другу, образуя единое целое: колоду с опаленными уголками.

— Нет, — призналась наконец. — Мне так не кажется.

— А жаль, потому что это красивый повод завершить бесе…

Мелькнул свет, и наступила темнота; Лиза открыла глаза почти сразу, но ресницы слиплись и веки воспалились, как от сильного ветра.

— Что ты здесь делаешь? Отвечай! Что за демонстрация? Лиза!

Алена трясла ее за плечо и еще что-то выкрикивала сдавленным шепотом, боясь привлечь внимание соседей. Лиза узнала двор, в который они с мамой переехали двадцать лет назад, детскую площадку, палисадник; она сидела на скамейке, рядом валялись зонт, пестрый от ромашек и ягод, и сумка, выпотрошенная, как цыпленок.

— Что ты тут делаешь? Это… это что? Где деньги? Ты же взяла у меня целую пачку денег! Десять тысяч!

Лиза покачала головой. С неба лил дождь, волосы промокли и спутались, лицо горело.

— Где ты была? Тебя опоили? Тебя обокрали?! Ах я, идиотка, ведь как чувствовала же… Ведь так и знала…

— В скульптуре, — прошептала Лиза, — воспроизводится реальный мир, но основным объектом изображения является человек, через внешний облик которого передается его внутренний мир, характер, психологическое состояние…

— Господи, да что с тобой?! Надо «Скорую» вызывать… Пошли! Вставай! Вон, уже люди смотрят…

Она мой главный персонаж, с удивлением подумала Лиза. А я при ней — второстепенный.

И, шатаясь, послушно вошла за сводной сестрой в знакомое парадное, встретившее сырым, пыльным, до одури знакомым запахом.

* * *

— Ма, я не знаю, где она. Мобильный отключен… Она сказала, что позвонит вчера после пары, но не позвонила…

Пашкин голос бубнил и зудел, будто парень отвечал скучный урок у доски. Лиза лежала на своем диване, по-прежнему на своем диване, и не решалась открыть глаза.

— Нет, ма, мы точно не ругались. Она могла уехать к себе, может, телеграмму получила. Может, в телефоне аккумулятор сел. Свинья она, если честно, так поступать…



Поделиться книгой:

На главную
Назад