Как в страшной сказке

Ольга моментально вспыхнула, и я подумала, что она, видимо, решила, что речь идет об истории, связанной с ней самой, и тут же прояснила этот момент:

– Это не то, о чем вы подумали. Того дела ведь не существует как такового.

– Кто вы? – пуская дым в потолок, спросила Романцова. – Откуда у вас такая осведомленность? Вы из милиции?

– Нет, я не из милиции, – призналась я. – Я расследую это дело частным образом. Я детектив, моя фамилия Иванова, – я достала свое удостоверение и показала Ольге.

– А с какой стати вы занимаетесь всем этим? Чем вам-то не угодил мой муж? – усмехнулась Романцова уголками губ.

– Он может быть виновен в изнасиловании, – повторила я. – И поэтому мне нужно знать, где он был в конце мая нынешнего года? Точнее, меня интересует двадцать восьмое мая. Вы не могли бы вспомнить?

– Мой муж, – отчеканила Ольга, – очень часто не ночует дома. А по вечерам пропадает в своем клубе. Так что вполне возможно, что его и не было дома двадцать восьмого мая. Но я не помню. Сами посудите – прошло столько времени.

Ольга смотрела в сторону, и я видела, что девушка о чем-то сосредоточенно и напряженно думает, что-то взвешивает и решает для себя. Я попробовала надавить на нее:

– И все-таки… Вспомните, может, в конце мая было какое-то запоминающееся событие или дата, которые могли бы прояснить в памяти именно двадцать восьмое число?

– Я уже сказала, я не помню, – несколько нервно ответила Романцова. – Мне больше нечего сказать.

После короткой паузы Ольга вдруг добавила:

– Впрочем, если я вспомню, то могу вам сообщить, вы оставьте мне свой телефон.

Я кивнула и, достав свою визитку, протянула ее Ольге. Я обратила внимание, что девушка убрала ее в блокнот, а его в свою очередь спрятала в нижний ящик письменного стола, между какими-то тетрадями. Это означало, что она не хочет, чтобы кто-либо увидел визитку, а также то, что она будет ее хранить. И хранить бережно. Я была уверена, что Ольга позвонит, что она что-то знает и теперь лишь взвешивает все «за» и «против». Но сейчас она точно ничего больше не скажет, и настаивать – означает спугнуть девушку. Поэтому лучше просто подождать. В конце концов, заняться отработкой других версий. Ведь пока еще нет полной уверенности, что виновник трагедии Гели Синицыной именно Сергей Горобец.

Посему я распрощалась с Ольгой Романцовой и покинула ее квартиру.

* * *

Теперь на повестке дня у меня была неведомая пока Анжела. Я давно уже решила отработать этот шаг в своем расследовании. Анжела была тем самым человеком, который ввел Гелю в мир проституции. Возможно, она что-то знает.

Я стала перебирать визитки. И почти сразу же наткнулась на нужную. Не так давно, во время очередного своего расследования, я познакомилась с приятными сотрудниками полиции нравов. Да, именно Берестов. Майор Берестов, белобрысый крепыш с мясистым лицом. И еще там был… Я напрягла память. Да, точно… Веселый капитан Семин. Я тут же активизировала свой мобильник. На мое счастье, Берестов был на месте. Он тут же меня вспомнил и даже, как показалось мне, обрадовался моему звонку.

– Сутенерша Эльвира, говорите? – спросил он и выдержал небольшую паузу. – Есть такая… Если это она, конечно. Но вроде бы другой и нет. А что?

– Мне хотелось бы с ней встретиться.

– Нет ничего проще. Позвоните по телефону… – Берестов назвал номер, – и скажите, что вы желаете развлечься. Лучше, конечно, если звонить будет мужчина. А то она может неправильно понять. Насколько я помню, она баба консервативная… Вот и все, чем могу помочь.

Я поблагодарила Берестова за содействие и стала думать, кому лучше исполнить роль переговорного устройства. Первым, кто пришел мне на ум, был Анатолий Пивоваров. Однако, когда я приехала в «Венецию», его там не было. Зато на месте оказалась Галина. Я вынуждена была честно ей рассказать, что за дело у меня к ее мужу. Я надеялась, что Галя, по чьей просьбе, собственно, я взялась за расследование, проникнется серьезностью момента и попросит Анатолия заехать и позвонить. Однако Галина решительно запротестовала.

– Нет-нет-нет! – заговорила она. – Даже не проси! Да ты что? Звонить в такое место! Ты что, хочешь, чтобы мой муж узнал этот номер?

– Можно подумать, он его сам не сможет узнать, если вдруг захочет, – хмыкнула я. – Эти телефоны по всему городу расклеены!

– Ну и что! – не унималась хозяйка кафе. – Знаешь, не буди лихо, пока оно тихо! А вдруг он потом с этой Анжелой захочет встретиться, а? Вдруг он с ней договорится?

– Да он ее даже не увидит, – пыталась убедить я приятельницу, но Галина стояла на своем.

– Слушай, а что, твой муж склонен к связям с продажными женщинами? – не выдержала я.

– Нет, не склонен! – отрезала Галина. – И я не хочу, чтобы склонился! Я, конечно, все прекрасно понимаю, Танюша, и всегда готова тебе помочь, но только прошу моего мужа не впутывать ни в какие сомнительные авантюры! Я не хочу, чтобы ты раскрыла дело ценой моего брака! Мне дорога моя семья! У нас две дочери растут! И я не хочу, чтобы…

Мне пришлось, отвернувшись к окну с кислым лицом, выслушать длинную тираду насчет семейных ценностей, а также испытаний и соблазнов, от которых приходится оберегать их чуть ли не ежечасно.

– Ладно, Галя, я поняла, – вставила я, когда Галина перевела дух.

– Слушай… – Взгляд приятельницы стал лукавым, в голубых глазах заиграли знакомые мне озорные огоньки. – А попроси-ка ты Кострова!

– Кострова? – скептически переспросила я. – Станет он меня слушать!

– Ну, тебя-то, может быть, и не станет. А вот если я попрошу… – Галина усмехнулась и сняла трубку.

Через минуту Владимир был в кабинете начальницы.

– Слушай, Владимир Леонидович, – небрежным тоном начала Галина. – Тут вот небольшое порученьице у меня к тебе. Тебе нужно позвонить вот по этому номеру и попросить прислать тебе девушку по имени Анжела, – глядя в окно, закончила она.

– Это что же… Девушку по вызову, что ли? – наконец вымолвил опешивший от неожиданности Костров.

– Ну да, – невинно улыбнулась Галина. Я вторила ей таким же ясным взглядом и доброй улыбкой.

Костров решительно и негодующе поднялся и, буравя начальницу глазками, спросил, чеканя каждое слово:

– И куда прикажете ее… вызвать? Ко мне домой? Или, может быть, к вам? А может, прямо сюда, в «Венецию»?

– Нет-нет, разумеется, все эти варианты отпадают, – остановила его я. – Ты сейчас пойдешь в «Аллегро», снимешь там номер – деньги я дам – и туда вызовешь эту девушку. После этого позвонишь мне и можешь уходить. Я сама ее встречу. В «Аллегро».

Так называлась тарасовская гостиница, расположенная наискосок от «Венеции».

– А вы вообще, Галина Сергеевна, в курсе, что у меня жена и двое детей? – засопел Владимир.

– В курсе, – беспечно кивнула Галина, продолжая смотреть в окно. – А еще я в курсе, что ты вчера возил своих жену и детей на Волгу. В рабочее время и на казенном бензине, между прочим.

Костров покраснел. Пробормотав в сторону «Вот же заразы языкастые!», он помрачнел и посмотрел на часы.

– Бензин я на свои покупал, – поведал он. – И ушел всего на полчаса раньше, потому что все дела уже закончил.

– Вот и сегодня уйдешь домой пораньше, – ласково улыбнулась ему Пивоварова. – Если позвонишь, конечно.

Костров тяжело вздохнул.

– Ладно, – буркнул он.

Я молча сунула ему деньги, Костров взял их и, выходя из кабинета, кинул:

– Я позвоню.

Костров позвонил минут через пятнадцать после своего ухода и сообщил, что, как его заверили, Анжела подъедет через полчаса. И еще заявил, что намерен требовать компенсации за моральный ущерб.

– Какой еще моральный ущерб? – удивилась я.

– Как это? – поразился Костров. – Это же падение имиджа! Знаете, как на меня тут смотрели с ехидцей? Вы что, хотите, чтобы потом весь город говорил, что Владимир Костров ущербный человек, что с ним жена не спит и он проституток снимает? Да вы сами понимаете, что говорите?!

– Ну, ты, Владимир Леонидович, все же не того масштаба фигура, чтобы о тебе кричал весь город, – попробовала умерить его пыл я.

– Как это – не того масштаба! – Костров буквально брызгал слюной в трубку. – Экспедитор лучшего кафе – не того масштаба? Да вы просто опускаете наше кафе! И его сотрудников!

– Хорошо, хорошо, я поговорю об этом с Галиной Сергеевной! – охладила я его. – Я сейчас подойду.

Галина смотрела на меня с любопытством.

– Костров компенсации требует, – поведала я ей. – За моральный ущерб.

– Обойдется, – махнула она рукой, и я, поблагодарив, вышла из кабинета.

«Только бы это была та самая Анжела, – думала я по дороге к «Аллегро». – Эти девицы вообще склонны называть себя вымышленными именами. Только бы это была она, знакомая Гели Синицыной».

* * *

Операция прошла чисто. Костров с хмурым видом покинул номер после того, как в него вошла я, а перед этим – Анжела. За ее появлением я наблюдала, стоя в конце коридора на этаже, где был снят номер. Анжела обернулась на звук открываемой двери и с удивлением уставилась на меня.

– Спасибо, Владимир Леонидович, ты можешь идти, – обратилась я к Кострову.

Тот облегченно вздохнул и двинулся к выходу, однако я заметила его любопытный взгляд, брошенный на нас.

Оставшись один на один со мной, Анжела смотрела удивленным и даже испуганным взглядом, пытаясь понять, что ей сулит эта встреча. Я достала из пакета бутылку вина, конфеты, большую кисть винограда.

– Давай выпьем, Анжела, – ободряюще подмигнув девушке, сказала я.

Анжела недоверчиво покосилась на стол.

– А… Вы кто? – спросила она.

– Ну, какая тебе разница, кто я. Для тебя сейчас важнее то, что работать тебе не придется, а деньги за услуги ты все равно получишь. Так что я тебе предлагаю за них просто поговорить.

– Вы… Из полиции нравов? – уточнила Анжела, по-прежнему с напряжением глядя на меня.

– Нет-нет, – успокоила ее я. – Я вообще не имею отношения к правоохранительным органам. Я поговорить с тобой хочу об одной девушке. – И добавила: – О Геле Синицыной.

– А-а-а, – протянула Анжела, опускаясь на стул перед столом. – А что о ней говорить-то? Не работает она давно, изуродовали ее.

– Это я знаю. И поэтому интересуюсь этим делом. Мне нужно знать, кто мог это сделать с Гелей.

– Да я-то откуда знаю? – всплеснула руками Анжела. – Сами тогда диву давались, боялись потом до смерти, я на работу даже выходить не хотела, так перепугалась, – затараторила она, искоса глядя на бутылку.

Я откупорила ее и, наполнив бокал до половины, придвинула Анжеле, сказав:

– Выпей, успокойся. А потом поговорим.

Анжела была невысокой, крепкой, ширококостной девушкой с монументальными бедрами и мощными ногами, с довольно симпатичным, хотя и простоватым лицом. Она наверняка приехала в город из какой-нибудь деревни, где все свои дни проводила на огороде или в поле, а ночи – на сеновале. И даже подстриженные по городской моде волнистые рыжеватые волосы не сглаживали этого впечатления, а, наоборот, придавали ей несколько карикатурный вид. Она сделала несколько глотков вина и принялась отщипывать виноградины от лежавшей на блюде кисти.

– Ты давно знакома с Гелей? – спросила я.

– Год назад познакомилась, в кафе.

– И привела ее к Тамаре? – уточнила я.

Так как Анжела молчала, я продолжила:

– Ты не волнуйся, я же сказала, мне нужно просто поговорить о Геле. А про тебя мне многое известно, но болтать об этом я никому не собираюсь.

Анжела молча допила вино и вопросительно посмотрела на меня. Я наполнила бокал и подвинула девчонке коробку конфет. Та двумя пальчиками подцепила одну и отправила в рот.

– Гельку жалко, – заговорила она, отпивая вино. – Хорошая девчонка была, добрая. Кислая, правда, всегда какая-то скучноватая. Но все же добрая. И не такая стерва, как некоторые. Жалко! Хотя меня тоже жалко, – вдруг добавила она.

И, поймав мой удивленный взгляд, продолжила:

– А что вы думаете? Мне нравится, что ли, этим заниматься? Я ведь в институт хотела поступить! Из деревни вырваться, замуж выйти, детей родить… А мне не повезло. А вон подруге моей повезло: недавно замуж за клиента одного вышла. А я вот парюсь. Теперь тошно совсем стало.

– А на работу ты не пробовала устроиться? – спросила я.

– На работу! – махнула рукой Анжела. – Куда? Санитаркой в больницу? Знаете, какие там гроши платят? А мне ведь еще за квартиру платить! Это Гельке хорошо, она местная, у нее мама богатая и квартира хорошая! Живи себе и учись – не хочу!

– А что же тогда она в проститутки пошла? – не церемонясь спросила я.

Анжела замолчала, задумавшись.

– А нравилось ей, – наконец проговорила она, словно для себя самой сделала какое-то открытие. – Серьезно, я вот сейчас подумала и поняла – нравилось! Нет, правда – деньги у нее были, крыша над головой тоже, ничего покупать она не собиралась, деньги не копила, как я, все в кабаках спускала да на шмотки… И не жаловалась никогда. И с клиентами была ласковая, ее поэтому часто заказывали. А на меня вот жалуются за грубость, – со вздохом поведала она мне. – А я не могу по-другому, я их всех ненавижу!

– Учиться не собираешься? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – вздохнула Анжела. – Ничего не знаю. Сама не поступлю, а за деньги – попробуй накопи! Думаете, мы очень много здесь зарабатываем? И домой ехать не могу, и здесь невмоготу… Даже страшно! Гельку вон изуродовали…

– А клиентов ты хорошо помнишь? – задала я очень важный вопрос.

– Своих? Помню, конечно.

– А Гелиных?

– Не-а, я их и не видела никогда. Она мне и не рассказывала про них. Мы распределились как-то сразу, кто с кем. Меня мои только вызывали, а их – ихние.

– А никогда она не говорила тебе о клиенте, который приезжает на красной «Ланчии»? – спросила я.

– Не-а. Она вообще мало говорила, молчала больше. Так что… Не знаю я их никого. Тамара, наверное, знает, она ж с ними знакома со всеми, они и расплачивались с ней. Вы с Тамарой поговорите, – обрадованно посоветовала Анжела.

– К сожалению, это невозможно, – сообщила я. – Дело в том, что Тамара умерла.

Очередная конфета вывалилась у Анжелы из пальцев.