Карманные линкоры фюрера. Корсары Третьего Рейха

Представляло собой существенное и полезное дополнение к артиллерии. Два 4-трубных торпедных аппарата, удачно расположенные в кормовой части, прикрывались легкими щитами для предохранения от мелких осколков и орудийных газов кормовой башни. На головном корабле вначале установили 500-мм аппараты, но при первой же возможности их заменили на 533-мм.

Авиавооружение номинально состояло из катапульты, двух гидросамолетов и посадочного тента Гейма, однако обычно на борту находилось не более одного самолета, а посадочное устройство было сдано на берег еще до начала войны. В конце 1930-х годов в качестве корабельных самолетов использовались поплавковые «хейнкели» Не-60, уступившие затем место Аг-196 (фирма "Арадо") — лучшему представителю судовой авиации Второй мировой войны. Наличие самолета заметно расширяло возможности "карманных линкоров" в качестве рейдеров, позволяя им обнаруживать как торговые суда, так и возможных преследователей.

Системы управления огнём, радиолокаторы и радиооборудование

"Линкорный" статус кораблей подчеркивался не только калибром их орудий, но и системой управления огнем, необычайно развитой для всего двух башен. Она включала три равноценных поста, по одному в боевых рубках и еще один — на топе носовой мачты-надстройки. Дальномерное оборудование включало 6-метровый стереоскопический дальномер в переднем посту и 10-метровые — в двух других. Целеуказание могло осуществляться из двух визирных башенок (директоров по английской классификации), располагавшихся в боевой рубке друг за другом по диаметральной плоскости, или из другой пары, на фор-марсе, также размещенной по центральной линии спереди и сзади от 10-метрового дальномера. Еще один визирный пост находился в кормовой рубке рядом с таким же дальномером. Все посты прикрывались 50-мм броней, защищавшей практически от любых осколков, причем наблюдение велось без каких-либо смотровых щелей и окошек из специальных перископов, едва выступавших над броневой крышей. Данные из постов поступали в два центра обработки, расположенные соответственно под носовой и кормовой рубками глубоко под броневой палубой и оборудованные аналоговыми вычислительными машинами. Дублирование не только даль-номерных и визирных постов, но и расчетных «централей» являлось уникальным для 10000-тонных кораблей сравнение их по числу и оборудованию с довольно примитивными средствами английских тяжелых крейсеров демонстрирует полное превосходство немецкого подхода к артиллерийской мощи.

Главный калибр "карманных линкоров" стал на них настолько «главным», что оставил мало простора для калибра вспомогательного. В принципе 150-мм пушки могли управляться через любой из трех основных постов, с передачей данных в свой пост обработки, также находившийся в трюме. Однако на практике отсутствие специального, пусть даже хуже оборудованного директора приводило к явному пренебрежению нуждами среднего калибра. Отмеченный вычислительный центр использовался также и зенитной артиллерией, которая почти полностью «монополизировала» его, поскольку угроза с воздуха оставалась постоянной. Результатом стала малая полезность 6-дюймовок, в принципе достаточно мощных по баллистическим характеристикам.

Для 88-мм зенитной артиллерии на «Дойчланде» вначале предусматривался довольно примитивный единственный КДП в диаметральной плоскости позади дымовой трубы, однако ввиду временности самих 88-мм одинарных установок он практически не использовался. В 1934 году флот получил новый зенитный КДП SL2, стабилизированный в трех плоскостях и позволявший передавать правильные данные при крене до 12°. На «Дойчланде» установили два таких поста: один над сигнальным мостиком на передней мачте-надстройке, а второй — вместо временного поста за дымовой трубой. На двух последующих единицах место кормового директора заняла катапульта, и корабли получили по два зенитных КДП по бокам от трубы, что, по мнению специалистов, значительно увеличило эффективность управления огнем. Посты имели собственные 4-метровые (по другим данным 3-метровые) стереоскопические дальномеры и средства дистанционного наведения орудий, что вместе с новыми 88-мм и 105-мм зенитками обеспечило достаточно сильную ПВО "карманных линкоров".

Что касается автоматов, то при относительно удачных зенитных установках немцы пользовались, мягко говоря, не слишком совершенными системами управления ими. До конца войны довольно многочисленные на уцелевших «Лютцове» и «Шеере» зенитные автоматы по-прежнему стреляли под местным управлением, иногда с использованием предусмотренных еще первоначальным проектом однометровых переносных дальномеров.

Список пунктов управления огнем не исчерпывался перечисленными главными постами. Для действий ночью предусматривалось командование кораблем со специального мостика, расположенного над командирским. Там были сосредоточены специальные просветленные морские бинокли и перископы, а поскольку при ночной стрельбе главным фактором являлась быстрота реакции, то тут же находились два дополнительных поста управления огнем, имевших упрощенное оборудование, но позволявших вести дистанционную стрельбу главным калибром. На том же мостике, в передней его части, помещался визирный пост управления прожекторами и два целеуказателя для стрельбы осветительными снарядами. На кораблях находилось еще 4 директора для наведения прожекторов, по 2 на каждую сторону от главной и кормовой боевых рубок. На «Дойчланде» они могли управлять действием 5 полутораметровых «фонарей» фирмы «Сименс-Шуккерт», 4 из которых располагались попарно по сторонам дымовой трубы, а еще один — на специальном мостике на мачте. "Адмирал Шеер" имел на один прожектор больше: на башенноподобной надстройке их стало два по бокам вместо одного по диаметральной плоскости; такое же расположение получил и «Шпее».

На "карманных линкорах" рано появилось и радиолокационное оборудование. Уже в 1937 году «Дойчланд» получил опытный образец локатора FuMG-39. Его антенна размером 0,8 на 1,8 м находилась на башенке дальномера на топе передней мачты. Впоследствии РЛС заменили на более совершенную модель FuMO-22 с его огромной антенной (2x6 м). «Шеер» и «Шпее» сразу же были оборудованы такими радиолокаторами. В ходе большой модернизации первый из них получил локатор FuMO-27; второй прибор той же модели впоследствии установили на башенке заднего дальномера. Характеристики немецких приборов к началу войны оставались довольно низкими (хотя и не уступали в то время английским): для FuMO-22 (рабочая длина волны 81,5 с м, мощность 8 кВт) дальность по крупным надводным целям составляла в основном не более 7–8 миль при точности по углу около 3–5°, что позволяло использовать их только для целей обнаружения. На FuMO-26 удалось заметно улучшить номинальные характеристики: дальность по цели класса линкор-крейсер составляла 10–12 миль, а угловая ошибка снизилась до 0,25 — 0,5°. Однако ведение артиллерийского огня исключительно по данным РЛС так и не практиковалось немцами до конца войны, хотя содержатся упоминания о «слепой» стрельбе по протяженным береговым объектам, о чем будет упомянуто в описании действий "карманных линкоров).

Энергетическая установка

История создания в Германии специальных «быстроходных» моторов для боевых кораблей восходит примерно к середине 1926 года, когда ведущий производитель дизелей — фирма MAN (Maschinenfabrik Augsburg-Nurnberg) приступила к проектированию облегченного двухтактного дизель-мотора двойного действия. Двигатель еще не вышел из стадии опытов, когда фирма получила заказ на моторную установку экономического хода для крейсера «Лейпциг», мощность которой должна была значительно превышать параметры маломощных дизелей легких крейсеров типа «К». Результат не заставил себя ждать — многочисленные мелкие поломки преследовали «Лейпциг» до марта 1935 года, когда завершилась почти полная переборка моторов. Но эти печальные события имели место много позже октября 1928 года, когда последовал заказ на разработку машинной установки для "броненосца А", где дизели являлись главными и единственными механизмами, приводящими корабль в движение. Теперь фирма не имела права на ошибку. Инженеры, опираясь на накопленный опыт, на всякий случай понизили число оборотов двигателя, что уменьшило проблемы при смене хода с экономического на полный и обратно. Несмотря на принятые меры, те или иные затруднения с дизелями имели место на всех трех кораблях, в особенности на головном «Дойчланде», служившем своего рода полигоном для доработки. Проблемы были связаны преимущественно с крейцкопфами и штоками поршней. Только после того, как удалось понять причины аварий и поломок, инженеры фирмы и корабельные механики смогли полностью овладеть ситуацией и обеспечить стабильную работу энергетики.

Между тем причины первоначальных проблем с дизелями заключались не только в отсутствии опыта в создании мощных моторов, но также в требованиях флота иметь как можно большую удельную мощность. В результате установки создавались слишком легкими для своей мощности, что приводило к повышенной вибрации и поломке отдельных частей. Один из немецких историков справедливо указывает, что вместо использования балласта было бы предпочтительнее выделить больше пространства и веса для энергетической установки, которая ввиду своего низкого расположения прекрасно сыграла бы ту же роль, что и чугунные болванки. Одновременно моторы стали бы более надежными, да и изготовление их оказалось бы менее трудоемким и дорогостоящим. Возможно, в этом случае не пришлось бы заниматься заменой поршней и даже довольно существенным переоборудованием моторных отсеков с дополнительными подкреплениями станин дизелей и участков платформы в зоне ЭУ. Работы такого рода проводились на «Дойчланде» с конца 1937 до середины 1939 года.

В итоге все усилия дали удовлетворительные результаты, и к началу войны энергетика "карманных линкоров" работала хорошо, ярким доказательством чему может служить первый рейд "Адмирала Шеера", который практически без остановок за 161 день прошел 46 419 миль без каких-либо неприятностей с моторами.

Последний корабль серии, "Адмирал граф Шпее", едва не лишился дизельной установки. Отмеченные выше неудачи на «Лейпциге» привели к обсуждению проблемы в техническом отделе министерства, итогом которого стал доклад, попавший 13 августа 1932 года на стол к командующему флотом адмиралу Редеру. В нем, в частности, указывалось, что дефекты дизелей будут рано или поздно устранены, но необходимое на это время нельзя точно предсказать. Предлагалось оставить моторную установку только в качестве крейсерской и оборудовать корабль паровыми котлами и турбинами. Адмирал стоял перед трудным выбором, но в конце концов восторжествовало требование единства энергетики на всех единицах серии. Главным фактором здесь стала неприемлемость сокращения дальности плавания как минимум наполовину, поскольку "карманные линкоры" по-прежнему рассматривались в качестве единственного козыря Германии в борьбе с британским торговым судоходством.

Все три корабля имели одинаковые дизели — по 8 главных, М-9Zu42/58, 9-цилиндровых максимальной мощностью по 7100 л.с. при 450 об/мин (максимальная продолжительная мощность 6655 л.с.) и 4 вспомогательных 5-цилиндровых, модели М-5Z42/58 (максимальная мощность 1450 л.с. при 425 об/мин). Вес в расчете на лошадиную силу составлял 11,5 кг — весьма неплохой результат для дизельной установки, традиционно считавшейся довольно тяжелой.

В корпусе корабля ЭУ занимала 6 отсеков, с VI по XI. Общая длина машинных отделений составляла 61,5 м, то есть свыше трети длины судна. 8 моторов группировались в 4 отсеках попарно причем двигатели, находившиеся в двух ближайших к носу отсеках, вращали правый вал, а в ближайших к корме — левый, всего по 4 мотора на вал. Соединялись они при помощи зубчатых передач фирмы «Вулкан» и муфт, размещавшихся в отсеках VII и IX соответственно у левого и правого бортов (остальную часть этих отсеков по ширине корабля занимали погреба боезапаса 150-мм орудий).

При сохранении общей длины ЭУ размер отсеков с трансмиссией на головном корабле и двух остальных отличался. Если на «Дойчланде» зубчатые передачи располагались вместе с муфтами в отсеках VII и IX, то на «Шеере» и «Шпее» они переместились в моторные отсеки, в результате чего длина последних увеличилась, а длина отделений трансмиссий соответственно уменьшилась.

Вспомогательные дизели устанавливались по одному в тех же моторных отсеках, что и главные. Кроме того, в каждом моторном отсеке имелось по 2 дизель-генератора мощностью по 270 кВт. В двух из 4 отделений находились еще и главные пожарные насосы. Для вспомогательных нужд (обслуживание корабля на стоянке) использовались два паровых котла, для которых места под броневой палубой уже не нашлось. Их разместили на средней палубе над главной ЭУ, хотя пар требовался не только для кухонь и прачечных, но и в бою — скажем, для тушения пожаров. Отдельные моторы приводили в действие рулевой привод.

Общий вес механической установки неуклонно возрастал от «Дойчланда» к «Шееру» и к «Шпее», хотя мощность главной ЭУ не менялась. На головном корабле он составил 1316 т и 559 т по главным и вспомогательным механизмам соответственно; на второй единице — 1413 и 663 т, а на последней — 1483 и 762 т. Если рост веса вспомогательных машин можно оправдать увеличением мощности электрогенераторов (на «Шеере» суммарно до 2800 кВт и на «Шпее» до 3360 кВт), то незапланированное увеличение аналогичного показателя для главных моторов обусловлено "латанием дыр", образовавшихся в результате чрезмерного их облегчения, и плохой весовой дисциплиной при проектировании.

Главным достоинством дизельной установки являлась огромная дальность плавания, достигавшая при полном запасе топлива 20 000 миль, причем при значительной крейсерской скорости. Испытания «Шпее» показали, что он способен пройти 16 300 миль при средней скорости 18,6 узла. Даже при максимальном ходе без форсировки (26 узлов) дальность составляла 7900 миль — больше, чем у многих линкоров конца 1930-х годов при экономическом ходе! Еще одно важное достоинство этих установок — возможность быстрого набора скорости. Для этого требовались считанные минуты, тогда как традиционные турбинные механизмы могли дать полную мощность только при разведении полных паров в котлах, что могло потребовать и полчаса, и час — в зависимости от режима. Поэтому "карманный линкор" мог, во всяком случае в теории, быстро набрать свои 27–28 узлов и скрыться (или наоборот, сблизиться) до того, как противник сумеет развить полный ход.

Однако нельзя забывать и об отрицательных сторонах "военных теплоходов". Их высокооборотные двигатели производили неимоверный шум, настолько сильный, что при полном ходе у механиков неоднократно текла кровь из ушей, а офицерам в кают-компании приходилось общаться между собой при помощи записок — слов соседа невозможно было разобрать в чудовищном гуле. Но если шум можно отнести к «бытовым» недостаткам, то значительная вибрация, обусловленная, в частности, облегченными станинами и креплением моторов, отрицательно сказывалась на боевых качествах — от тряски выходили из строя точные устройства систем управления огнем и связи. Хотя в ходе эксплуатации большинство «неудобств» удалось в той или иной степени устранить или ослабить, точная стрельба на полном ходу оставалась сложной задачей.

Модернизации

Два первых корабля серии за время своей карьеры неоднократно модернизировались, причем в ряде случаев с заметными изменениями внешнего вида и оборудования. Причин тому хватало. Уже в ходе довоенных океанских походов, которые хотя и проходили в основном в «щадящих» условиях субтропиков, выяснилось, что «броненосцы», спроектированные для относительно коротких волн Северного моря и Балтики, очень сильно принимают воду. На большой скорости они зарывались носом в волну и, не успевая распрямиться, затем погружались кормой, которая практически всегда оставалась «мокрой». Проблемы возникли в ходе службы и с дизелями. Надо сказать, что трудности с принципиально новой для таких больших боевых кораблей механической установкой не являются чем-то особенным. Реальные неприятности большей частью обуславливались слабыми основаниями и сильной вибрацией. Однако переборка моторов стала делом регулярным и несколько раз совмещалась с модернизациями.

Адмиралам одновременно хотелось улучшить боевые качества. Неоднократные совещания, прошедшие в течение 1937 года с участием высших чинов флота и специалистов по кораблестроению привели к выводу о необходимости существенных изменений прежде всего в форме корпуса. Мореходность оставалась больным местом всех германских боевых судов; одновременно с ростом мореходных качеств увеличивались и требования к ним. Адмиралы и инженеры пришли к согласию по следующим вопросам: корабли должны получить более высокий «атлантический» форштевень с плавным понижением линии борта вплоть до передней башни, а корму следует уширить. Расплатой за увеличение нагрузки могла служить замена башенноподобной надстройки на трубчатую мачту, использование успокоительных цистерн Фрама для хранения топлива, удаление посадочных тентов, перемещение прожекторов и, наконец, изменение состава вооружения. Все перечисленные меры были так или иначе испробованы впоследствии с достаточно хорошим результатом, кроме последней. Командующий линейными силами адмирал Карлс категорически не желал соглашаться с уменьшением числа 150-мм орудий вдвое, тем более что выигрыш в весе оказывался незначительным. Тогда всплыл первоначальный вариант "карманного линкора" с универсальной вспомогательной артиллерией. Место восьми 150-мм и шести 105-мм пушек должны были занять четырнадцать 127-мм в спаренных установках, из которых по три располагались бы по бортам, а еще одна — в диаметральной плоскости, вместо возвышенной зенитной установки. Это давало бы 8 орудий на борт для стрельбы как по морским, так и по воздушным целям, практически уравнивая немецкие броненосцы с американскими тяжелыми кораблями — признанными лидерами в отношении ПВО. Кроме того, единый калибр позволял высвободить почти 100 человек и дополнительные объемы в погребах для патронов к автоматам, а также забронировать подачи универсальных установок.

Проекты модернизации по корпусу рассматривались почти 12 месяцев, и в результате наиболее предпочтительным оказался самый смелый из них, предусматривавший не только изменение формы носа, но и увеличение ширины и длины корабля (хотя масштабные работы со снятием 150-мм орудий и заменой их и тяжелых зениток на 127-мм универсальные орудия «пробить» не удалось). В сущности не такая уж значительная добавка веса в 500 т позволяла одновременно увеличить остойчивость, мореходность и скорость на целых 2 узла! Из этих несколько ошеломляющих расчетов следует, насколько невыгодными были формы и размеры, диктовавшиеся жесткими рамками ограничения водоизмещения. Общий рост нагрузки предполагался примерно в 750 т, из которых 200 т приходилось на новое оборудование и добавочную противоосколочную защиту. В 1938 году Редер настоял на включение в планы годичной модернизации всех трех единиц. Первым с января 1940 года на верфь должен был отправиться «Шеер», за ним — «Шпее» и последним — «Дойчланд» (соответственно с июня и декабря 1942 года). Напряженная международная обстановка не позволила реализовать этот интересный замысел, а начавшаяся мировая война окончательно похоронила его. Хотя в итоге «Шеер» и «Дойчланд» претерпели довольно обширные модернизации, проведенные работы сильно отличались от запланированных.

Наиболее существенной перестройке за годы службы подвергся головной «Дойчланд». К его переделке пришлось приступить сразу после ввода в строй, поскольку некоторые виды вооружения имели явно временный характер. К 1935 году его 500-мм торпедные аппараты уступили место новым 533-мм, прикрытым легкими броневыми щитами. В 1934 году корабль получил КДП 88-мм зенитной артиллерии и одновременно — спаренные 88-мм пушки вместо одинарных. В конце того же года в ходе планового ремонта заменили вспомогательный паровой котел, а также переместили прожектор на мачте. (Сама мачта «обросла» дополнительным мостиком.) В ходе следующего зимнего ремонта с ноября 1935 года по январь 1936 года на «броненосце» появилась катапульта и устройства для приема второго гидросамолета. Следующее переоборудование совпало с большим ремонтом во второй половине 1937 года после попадания испанских бомб. Основные работы выполнялись внутри корпуса: подкреплялись основания дизелей и палуба платформы в районе энергетической установки, что несколько ослабило общую вибрацию на больших ходах. Произошли, однако, и изменения во внешнем виде — прожекторы по бокам от трубы переставили с трубчатых подпор на более легкий мостик, проходивший по самому верху трубы, а для того, чтобы на нем мог находиться персонал, саму трубу в 1938 году снабдили наклонным козырьком. По обе стороны (в нос и корму) от 150-мм установок появились выгородки, препятствовавшие распространению дульных газов при стрельбе. На топе передней мачты появилась антенна радиолокатора FuMG39. Годом позже на трубе установили наклоненный назад козырек. В 1939 году произошла замена радиолокатора на новый FuMO22; бипланы Хенкеля отправились на берег вместе с посадочным тентом, а их место заняли новые «Арадо-196».

После неудачного рейда в Атлантике в конце 1939 года зенитное вооружение «Дойчланда» дополнили четырьмя 20-мм автоматами МGС/30. Более значительное усиление ПВО было осуществлено при исправлении последствий торпедного попадания в апреле 1940 года, когда 88-мм зенитки уступили место 105-мм спаркам SКС/33. Тогда же бывший «Дойчланд», а отныне «Лютцов» получил наклонный «атлантический» нос, хотя и менее ярко выраженный, чем, например, на тяжелых крейсерах или больших линкорах, а общая длина его корпуса увеличилась тем самым примерно на 2 м.

В середине войны (1942 год) козырек на трубе заменили на более высокий и большой, а на крыше носовой башни появился счетверенный 20-мм автомат армейского образца. Второй «фирлинг» установили в том же или следующем году, одновременно заменив прожектор на мачте-надстройке на одиночный 20-мм автомат. Армейские четырехствольные установки просуществовали недолго; к 1944 году их сняли в ожидании аналогичных флотских автоматов на стабилизированных лафетах, которые, однако, попали на «Лютцов» не скоро. В последний год войны зенитное вооружение неоднократно менялось и усиливалось. Если в марте 1944 года оно состояло из исходных восьми 37-мм и одиннадцати одиночных 20-мм автоматов, то уже с августа того же года началась постепенная замена пушек обоих типов на одиночные 40-мм «бофорсы» (Flак-28). В конце 1944 года «броненосец» имел шесть «бофорсов», четыре 37-мм и двадцать шесть 20-мм автоматов. Часть одиночных 20-миллиметровок уступила место спаренным установкам LM-44 того же калибра, в дополнение появилось три мощных «фирлинга» морской модели со стабилизацией в трех плоскостях. Общее число 20-мм стволов достигло 28: 3 счетверенных, 6 спарок и 4 одиночных. Но и это вооружение не стало окончательным. В соответствии с программой единого перевооружения ПВО в 1945 году на «Лютцове» должно было быть десять 37-мм автоматов новой модели с высокими характеристиками, которыми предполагалось заменить «бофорсы» и уцелевшие 37-мм спарки, но, как и на большинстве других уцелевших крупных кораблей Кригсмарине, работы велись медленно и завершены не были.

По сравнению с головным кораблем серии «Шеер», более поздний и совершенный, менялся значительно меньше. Сколько-нибудь существенные модернизации начались в 1936 году, хотя и до этого при ежегодных ремонтах производились работы, оставившие следы в виде измененного рангоута и нового крана для подъема самолетов. Весной 1936 года для улучшения возможностей в ночном бою на нем оборудовали специальные платформы по бокам башенноподобной надстройки (на уровне командирского мостика), на которых установили по 3-метровому специальному дальномеру с большой светосилой для торпедной стрельбы в темноте. На других платформах, сбоку от трубы, появились два 20-мм автомата. 150-мм батарею оградили выгородками-щитами против действия дульных газов.

Значительные работы по машинной установке проводились летом 1939 года (переборка дизелей) и с февраля по июль 1940 года (укрепление оснований и перестройка моторных отделений). В результате сильно изменился внешний облик корабля. Место многогранной башенноподобной надстройки заняла трубчатая мачта по типу «Дойчланда», однако с совершенно другим расположением мостиков и платформ, буквально облепивших ее со всех сторон. Позади трубы появилась задняя мачта-тренога, а по левому борту установили новый кран. Корпус получил «атлантический» форштевень — наклонный и вздернутый, что уменьшило заливаемость носовой части, выявившуюся в ходе крейсерства. В то же время было установлено размагничивающее устройство и наклонный козырек на трубе, отводивший газы от мостиков и постов управления огнем в корму. "Карманный линкор" избавился от неудачных устройств — в частности, от посадочного тента для приема гидросамолетов и успокоителей качки, помещения которых приспособили для дополнительных топливных цистерн и кладовок. Во второй раз был заменен кран для подъема гидросамолетов. Изменилось и вооружение: 88-мм орудия уступили место 105-миллиметровкам SKC/33, исчезли 20-мм автоматы с платформ по бокам от трубы, а вместо них появились два четырех-ствольных «фирлинга» армейского образца (без стабилизации), один из которых разместился на крыше носовой башни, а второй — сразу за кормовой, за изломом полубака. В 1941 году заварили иллюминаторы в носовой части и добавили стеллажи для еще 2 запасных торпед. Тогда же на задней башенке управления «Шеера» появился радиолокатор FuMO-26.

В середине 1942 года последовали дополнительные изменения: козырек на трубе увеличили в размерах, сняли один из прожекторов, переместив парный с ним на платформу у трубы по диаметральной плоскости, а на их первоначальное место на трубе вновь «посадили» две 20-мм одностволки, снятые двумя годами раньше. Второй локатор FuMO-26 заменил FuMO-22 на передней мачте. Одновременно были установлены стандартные немецкие средства пассивного обнаружения излучения неприятельских РЛС ("Ява" и "Тимор").

Далее, по мере усиления угрозы с воздуха, на «Шеере», как и на «Лютцове», начался бурный рост числа зенитных автоматов, достигший вскоре 25 стволов. К лету 1944 года помимо исходных 8 37-миллиметровок здесь имелось 4 «фирлинга» и 9 одиночных 20-мм автоматов. Затем началась замена части 37-мм спарок на одноствольные 40-мм «бофорсы». По плану единого перевооружения "карманный линкор" должен был иметь в 1945 году 4 40-мм, столько же 37-мм и 42 20-мм ствола, однако реально весь объем работ так и не удалось осуществить. Окончательное зенитное вооружение составило четыре 40-мм, восемь 37-мм и тридцать три 20-мм автомата.

Недолго проживший «Шпее» практически не модернизировали, ограничившись в 1938 году заменой 88-мм зениток на 105-мм, установкой РЛС и снятием прожекторов с платформ по бокам башенноподобной надстройки. (У восьмиугольного топа самой «башни» несколько скруглили углы.) От посадочного тента избавились уже в ходе рейда в Южной Атлантике, просто сбросив его за борт.

ИСТОРИЯ СЛУЖБЫ

"Адмирал граф Шпее"

Последний и наиболее мощный из "карманных линкоров" имел самую недолгую, но яркую карьеру. Он получил название в честь вице-адмирала графа Максимилиана фон Шпее, командовавшего немецкой заморской крейсерской эскадрой в Первую мировую войну, разгромившего англичан в бою при Коронеле и погибшего 8 декабря 1914 года на борту броненосного крейсера «Шарнхорст» в сражении у Фолклендских островов. Его именем предполагалось назвать заложенный в 1915 году линейный крейсер типа «Макензен», однако поражение Германии в 1918 году не дало плану осуществиться. И вот 30 июня 1934 года дочь фон Шпее, графиня Губерта, разбила традиционную бутылку шампанского о борт спускаемого на воду корабля, носящего имя ее отца. В память о победном бое адмирала у берегов Чили на башенноподобной надстройке появилась готическая надпись «КОРОНЕЛЬ».

Полтора года корабль достраивался на плаву, 5 декабря 1935 года начались заводские испытания у стенки, а 6 января 1936 года "броненосец С" был принят на службу в Кригсмарине. В командование им вступил капитан цур зее Патциг. Последовали пробы в море, завершившиеся лишь к маю, когда "Адмирал граф Шпее" был окончательно введен в строй. На мерной миле в Нойкруге он развил 28,5 узла при водоизмещении 14 100 т и мощности 53 650 л.с. Кренгование показало не вполне достаточную остойчивость: при полном запасе топлива метацентрическая высота составляла 0,67 м — наименьшее значение из всех единиц серии. Выявился ряд недоработок в дизельной установке, которые, впрочем, быстро ликвидировали. Подтвердилась неудачность расположения вспомогательного котла над броневой палубой и компоновки некоторых других элементов оборудования. По-прежнему сильной оставалась вибрация, а вот шум удалось побороть: в этом отношении «Шпее» оказался наиболее удачным из всех карманных линкоров". Выяснилось, что для продолжительного хода свыше 18 узлов следует брать на борт дополнительный персонал механиков. Комиссия сделала еще несколько замечаний, однако времени для их немедленной реализации не оставалось. Напряженная обстановка в мире и в Европе требовала как можно более быстрого подключения самой мощной и современной единицы флота, поэтому уже в ходе испытаний линкор совершил несколько учебных плаваний. «Шпее» сразу же была уготована высокая роль: 29 мая он стал флагманом Кригсмарине на большом морском параде с участием Гитлера и других высших лиц третьего рейха.

Парад сменился буднями. С 20 мая проводились всесторонние испытания навигационного оборудования и электроники, а 6 июня "карманный линкор" вышел в первое дальнее плавание в Атлантику, к острову Санта-Круз. В течение 20-дневного похода продолжались учения и тестирование аппаратуры и устройств, в частности, артиллерии (формально «Шпее» числился в этом походе опытовым артиллерийским судном). По возвращении 26 июня в Вильгельмсхафен учебные занятия продолжились. Осенью корабль принимал участие в маневрах, однако вскоре перед ним встали более серьезные задачи. 16 декабря 1936 года на «Шпее» поднял флаг контр-адмирал фон Фишель, назначенный командующим немецким флотом в испанских водах.

Кригсмарине принял самое активное участие в гражданской войне в Испании. В соответствии с решениями международного "комитета по невмешательству" прибрежные воды Пиренейского полуострова поделили на зоны ответственности между его членами: Англией, Францией, Германией и Италией, где ВМС этих стран должны были пресекать подвоз военных грузов обеим сторонам. Немцам достались участок от северной границы Португалии до Хихона, середина восточного (средиземноморского) побережья и африканский берег Гибралтарского пролива в испанском Марокко. В патрулировании принимали участие практически все боеспособные корабли немецкого флота, но "карманным линкорам" уделялась особая роль. В то время как прочие страны ограничились посылкой второстепенных боевых судов, те как бы представляли собой новую морскую мощь Германии. Там побывали «Дойчланд» и «Шеер»; затем настала очередь "Графа Шпее". Пройдя с 14 февраля 1937 года последние приготовления в Киле, 2 марта он взял курс на Бискайский залив. Двухмесячное плавание с посещением многих испанских портов завершилось в Киле 6 мая того же года. 15 мая наиболее современный немецкий корабль представлял Германию на Спитхэдском рейде, где состоялся парад в честь британского короля Георга VI с участием боевых судов всех стран. По завершении Спитхэдской недели «Шпее» вернулся на родину. После пополнения запасов и краткого отдыха «Шпее» вновь вышел в Испанию 23 июня. На сей раз поход был кратким: 7 августа 1937 года линкор возвратился в Киль. Осенью того же года состоялись небольшие походы в северные воды — в Швецию (с 18 по 20 сентября) и Норвегию (1–2 ноября). Непродолжительным оказался и выход в теплые испанские воды в начале 1938 года. Покинув Киль 7 февраля, корабль возвратился уже 18-го. В тот же день на нем поднял флаг командующий «броненосцами». Повышение статуса совпало с началом последнего большого отдыха: до лета "Адмирал граф Шпее" главным образом стоял в порту, совершая лишь короткие выходы в прибрежные воды. После зимней «спячки» (весьма условной, поскольку учения в порту продолжались) "карманный линкор" совершил еще один выход на Север, в норвежские фиорды (конец июня — начало июля 1938 года). 22 августа флагман участвовал в большом флотском параде, который принимали рейхсфюрер Гитлер и регент Венгрии адмирал Хорти. В ходе этого мероприятия был спущен на воду тяжелый крейсер "Принц Ойген". Осень «Шпее» провел в дальних походах, совершив два выхода в Атлантику (6 — 23 октября и 10–24 ноября), посетив испанский порт Виго, португальские порты и Танжер.

С января 1939 года корабль прошел свой первый плановый ремонт в Вильгельмсхафене, завершив его к марту. И вновь на нем развевался флаг командующего флотом. Командование Кригсмарине планировало большой зарубежный поход под руководством адмирала Бема, в котором должны были принять участие все 3 карманных линкора, крейсера «Лейпциг» и «Кельн», а также эсминцы и подводные лодки. С целью "показа флага" "Адмирал граф Шпее" несколько дней простоял на рейде в Сеуте. Он только успел вернуться на родину и пополнить запасы, как произошло очередное обострение обстановки. В этот раз не обошлось — нападение Германии на Польшу вызвало цепную реакцию. Началась мировая война.

К августу 1939 года "Адмирал граф Шпее" перестал быть самым мощным кораблем флота, однако его роль в возможных боевых действиях оставалась весьма существенной. План, разработанный в полной тайне руководством Кригсмарине и одобренный лично Гитлером, предусматривал высылку в море "карманных линкоров" и судов снабжения задолго до начала атаки Польши. Их огромная дальность и возможность пополнять запасы позволяла оставаться в районах ожидания в течение нескольких месяцев с тем, чтобы в зависимости от развития событий либо начать рейдерские действия, либо тихо и мирно вернуться домой. 5 августа 1939 года, почти за месяц до начала войны, судно снабжения «Альтмарк», предназначенное для работы в паре со «Шпее», вышло в Соединенные Штаты, где оно должно было принять дизельное топливо и раствориться в океанских просторах до встречи с "карманным линкором", который, в свою очередь, 21-го числа покинул Вильгельмсхафен под командованием капитана цур зее Г.Лангсдорфа. 24 августа за ним последовал «Дойчланд», "работавший" вместе с танкером «Вестервальд». Оба систершипа стали передовым отрядом немецкого флота в океане, поделив между собой Атлантику: "Адмирал граф Шпее" направился в южную ее часть, а его напарник — на позицию к югу от Гренландии.

"Шпее" везло — ему удалось пройти незамеченным сначала к берегам Норвегии, а затем и в Атлантику южнее Исландии. Он стал единственным немецким рейдером, прошедшим этим путем, который впоследствии столь тщательно прикрывали англичане (их патрульные крейсера заняли позиции только 6 сентября). Плохая погода помогла немцам пройти незамеченными до самого района ожидания. Корабль не спешил, и к 1 сентября, дню начала мировой войны, находился в 1000 милях к северу от островов Зеленого Мыса. В этот день он встретился с «Альтмарком», причем командира ждал неприятный сюрприз: ярко выкрашенный в желтый и черный цвет большой танкер заметил и опознал своего «хозяина» по характерной башне-надстройке задолго до того, как был обнаружен сам! «Шпее» передал на «Альтмарк» военную команду, легкое вооружение и два 20-мм орудия, сдав заодно легковоспламеняющиеся грузы и приняв полный запас топлива.

Почти весь первый месяц войны прошел для «Шпее» и «Альтмарка» в молчании — в полном смысле этого слова. "Карманный линкор" двигался малым ходом к экватору, уклоняясь от любого дыма на горизонте и оставаясь необнаруженным. Лангедокский не получил никаких распоряжений из Берлина, а пользоваться своими радиостанциями ему было запрещено. Гитлер все еще надеялся разойтись с "владычицей морей" миром и не хотел раздражать ее началом крейсерской войны, одновременно не желая отзывать занявший удачную позицию и до сих пор скрывавшийся рейдер. Приходилось довольствоваться перехваченными радиограммами, из которых полезными оказались разве что сведения о присутствии у бразильских берегов легкого крейсера «Маяк». 10 сентября «Шпее» пересек экватор; экипаж устроил соответствующее представление, впрочем, весьма скромное, поскольку часть команды все время находилась на боевых постах. Лангсдорф решил перейти в Южную Атлантику, на условную линию Ла-Манш — устье Ла-Платы, где можно было рассчитывать на хороший «улов» при наименьшем риске. Для маскировки на корабле установили выше носовой башни вторую, из фанеры и парусины, превратив его таким образом в подобие линейного корабля типа «Шарнхорст». Несмотря на примитивность декорации, эта мера впоследствии позволила несколько раз обмануть неискушенных торговых моряков.

Наконец 25 сентября последовал долгожданный приказ о начале операций. Лангсдорф избрал первым районом действий северо-восток Бразилии около порта Ресифи. 27 сентября он отпустил «Альтмарк», а спустя 3 дня ему подвернулась первая жертва. Правда, первый блин чуть было не вышел комом: обнаруженный британский пароход «Клемент» (5051 брт) пустился наутек, радируя об атаке. Когда же его удалось остановить, выяснилось, что транспорт совершал каботажный рейс из Пернамбуко в Баию с маловажным грузом. Попытка потопить его превратилась в настоящий фарс: несмотря на открытые кингстоны и заложенные немцами заряды, «Клемент» упорно не желал тонуть. Пришлось выпустить в него 2 торпеды, и обе прошли мимо! В конце концов заработали 150-мм пушки и пароход отправился на дно. Лангсдорф проявил себя истинным джентльменом, связавшись с радиостанцией "Каста Луэго" в Пернамбуко и сообщив координаты английских шлюпок, хотя тем самым обнаруживал свое местоположение. Капитан и старший механик «Клемента» заняли место узников в импровизированной «камере» на борту «Шпее», став первыми, но далеко не последними ее обитателями. Впрочем, в тот же день немцы остановили греческий пароход «Папаленос» и после досмотра передали на него пленников. Так желание во всем следовать правилам «мягкой» крейсерской войны привело к быстрой идентификации рейдера, поскольку английские моряки немедленно сообщили о случившемся. Единственное, что удалось сделать Лангсдорфу для дезинформации, — это вывесить фальшивую доску с названием «Дойчланд», в результате чего союзники долгое время, вплоть до Ла-Платы, как бы "поменяли местами" оба "карманных линкора". Выгода от такой мистификации была более чем сомнительной. Реакция последовала очень быстро. Для операций против рейдеров (в середине октября союзники узнали, что в океане действуют два немецких "броненосца") было выделено 8 тактических боевых групп, в состав которых номинально вошли 3 линейных крейсера — английский «Ринаун», французские «Дюнкерк» и «Страсбург», авианосцы "Арк Ройял", «Гермес» и «Беарн», 9 тяжелых и 5 легких крейсеров, не считая десятков других боевых единиц (вплоть до линкоров), охранявших трансатлантические конвои. Однако фактически против «Шеера» оперировало не так много кораблей. В Южной Атлантике находились 3 британских соединения: крейсерская эскадра под командованием коммодора Хэрвуда (группа "G"), прикрывавшая южноамериканские воды (тяжелые крейсера «Эксетер» и "Камберленд"), группа «H», базировавшаяся на Кейптаун (тяжелые крейсера «Сассекс» и "Шропшир"), группа «К» под командованием контр-адмирала Уэллса, наиболее сильная из всех (линейный крейсер «Ринаун» и авианосец "Арк Ройял").

Вторую жертву "карманный линкор" нашел на линии Кейптаун — Фритаун 5 октября. Британский пароход "Ньютон Бич" (4651 брт), перевозивший 7200 т маиса, едва успел дать сигнал об атаке, как призовая партия захватила его. Здесь немцев ждала ценная добыча: из доставшихся документов удалось составить достаточно полное впечатление о системе радиопереговоров с торговыми судами и даже получить в исправном виде стандартную английскую рацию, снятую с судна и установленную в рубке "Графа Шпее". Ценный трофей было жалко топить, и "Ньютон Бич" под управлением немецких моряков сопровождал рейдер.

Спустя два дня последовал новый успех. Еще один «британец» — пароход «Эшли» (4222 рег. т), перевозивший в Англию сахар-сырец, отправился на дно, а его команда перебралась на "Ньютон Бич" — правда, ненадолго. Теперь Лангсдорф находился на пересечении оживленных морских путей и не желал сковывать свои действия захваченным транспортом. "Ньютон Бич" последовал за «Эшли», а команды обоих судов оказались в гораздо менее комфортных условиях на борту рейдера.

Между тем пленники имели шанс пойти на дно вместе со своей "плавучей тюрьмой". Сигнал с "Ньютон Бич" был принят торговым судном и ретранслирован на крейсер «Камберленд». Если бы командир крейсера мог предположить, что сигнал не достигнет мощной радиостанции но Фритауне — координационном центре охоты за рейдерами в Южной Атлантике, он, конечно же, нарушил бы предписанное радиомолчание. Судьба «Шпее» и «Альтмарка» могла стать незавидной, поскольку во Фритаун следовала мощная группа «К» контр-адмирала Уэллса. Вероятность обнаружения немецких судов с воздуха в условиях хорошей погоды была высокой, а «Ринаун» и «Камберленд» могли бы легко справиться с "карманным линкором".

Тем не менее, 9 октября «Шпее» едва не лишился своего судна снабжения. В районе западнее островов Зеленого Мыса самолет с авианосца "Арк Ройял" заметил лежащий в дрейфе большой танкер. На запрос о принадлежности с него был получен ответ о том, что это американский транспорт «Делмар». Адмирал Уэллс засомневался. Однако, имея в своем распоряжении лишь линейный крейсер «Ринаун» и "Арк Ройял", он мог выбрать для досмотра подозрительного судна либо 30-тысячетонный гигант, либо еще менее подходящий авианосец, что в любом случае означало сотни тонн сожженной нефти и риск отвлечься от других задач ради скорее всего бесполезной проверки. Так «Альтмарку», выдававшему себя за «Делмар», удалось чудом ускользнуть, после чего он отправился на юг, в более пустынные районы. Если бы англичанам удалось потопить его, рейдерство «Шпее» могло прекратиться гораздо раньше.

В результате вместо успеха к англичанам пришла очередная неприятность. 10 октября "карманный линкор" остановил крупный транспорт «Хантсмэн» (8196 брт), перевозивший различные пищевые грузы, в том числе полторы тысячи тонн чая. Для его экипажа, составлявшего 84 человека, на борту рейдера не оказалось достаточно места, и приз пришлось оставить на плаву. Однако, чтобы спутать неприятелю карты, Лангсдорф приказал передать с захваченного на "Ньютон Бич" радиопередатчика сообщение о там, что он атакован подводной лодкой: это объясняло его исчезновение, не выдавая при этом присутствие надводного корабля. «Шпее» двинулся на юг, навстречу счастливо избежавшему гибели «Альтмарку». 14 октября на судно снабжения перегрузили пленных и захваченные на «Хантсмэне» продукты. Следующие 4 дня «броненосец» и танкер следовали рядом. Лангсдорф выжидал, анализируя перехваченные и частично дешифрованные радиограммы, сообщавшие о наличии в океане двух немецких линкоров и о мерах предосторожности для судов при сближении с неизвестными боевыми кораблями. Радиообмен дал командиру «Шпее» и его офицерам немало полезной информации — в частности, подсказал перекрасить свой самолет в цвета английского камуфляжа.

22 октября бортовой «Арадо» обнаружил крупный транспорт и вывел на него рейдер. После предупредительных залпов попытки радировать с судна об атаке прервались, и призовая партия высадилась на новехонький «Тривэниэн» (8835 брт), перевозивший цинковую руду из Австралии в Англию. Но радист сделал свое дело: через некоторое время служба радиоперехвата ("B-Dienst") сообщила, что о захвате уже знают в британской базе в Саймонстауне. Сигнал о бедствии принял также транспорт "Лэнстивен Касл", находившийся поблизости от места действия.

Второй раз Лангсдорф вывел свой корабль из-под удара. Взяв курс на запад и дав полный ход, «Шпее» затем резко повернул на юго-восток. Командир впервые рискнул связаться со штабом в Германии, предупредив, что собирается завершить крейсерство в январе 1940 года.

Индийский океан, в который теперь направлялся "Адмирал граф Шпее", также представлял собой тучное поле для рейдерства. Все следовавшие через него торговые пути пролегали либо к Суэцкому каналу, либо огибали мыс Доброй Надежды. Лангсдорф избрал зону южнее острова Мадагаскар, поскольку не хотел тащить за собой «Альтмарк», подвергая его риску быть обнаруженным у южной оконечности Африки. Удобная позиция в юго-восточном углу Индийского океана оставляла возможность для быстрого возврата в Атлантику и одновременно вызывала бы сильную головную боль у "владычицы морей", заставив ее расширить зону поиска на целый океан!

28 октября «Альтмарк» был отпущен, а 4 ноября «Шпее», по-прежнему никем не замеченный, обогнул мыс Доброй Надежды. Первая неделя крейсерства на новом месте оказалась бесплодной: океан оставался пустынным. Погода стала портиться, что привело к событию, имевшему важнейшие последствия. 9 ноября гидросамолет «Арадо-196», сослуживший рейдеру хорошую службу, потерпел аварию и надолго вышел из строя. "Карманный линкор" два раза пересек южный вход в Мозамбикский пролив, подойдя к самому побережью Африки — и все безуспешно. Только 14 ноября он остановил небольшой, но новый теплоход "Африка Шелл", следовавший в балласте и ставший единственной жертвой рейдера в Индийском океане. Правда, сам факт пребывания там немецкого рейдера продолжал сказываться на судоходстве (прежде всего британском) в течение еще долгого времени.

20 ноября «Шпее» обогнул южную оконечность Африки в обратном направлении. Плохая погода и безрезультатное крейсерство в опасных водах сильно измотали экипаж, поэтому возвращение в тропические широты и встреча с «Альт-марком», состоявшаяся 26 ноября, стали приятными событиями. Рейдер пополнил запас топлива и продовольствия, получив возможность находиться в море аж до конца февраля 1940 года. Правда, после трехмесячного плавания в тропиках днище требовало очистки, а дизели — профилактического ремонта. Пришлось заняться поочередной переборкой двигателей, на что ушло несколько дней. По окончании работ Лангсдорф после долгих раздумий решил вернуться в «счастливый» район между Фритауном и Рио-де-Жанейро, где пересекались морские пути, ведущие к Кейптауну из США и Европы. Авиамеханикам наконец-таки удалось кое-как наладить работу мотора корабельного «Арадо», и рейдер вновь обрел «глаза», но, как оказалось, ненадолго.

Поначалу дела пошли неплохо. 2 декабря «Шпее» остановил большой турбоход "Дорик Стар" (10 086 брт), следовавший из Новой Зеландии с грузом зерна, шерсти и замороженного мяса. Приз оказался очень ценным, однако Лангсдорф отдал приказ немедленно его затопить, ограничившись добычей из 19 слитков серебра. На то имелись веские причины: только что починенный самолет радировал, что попытался совершить вынужденную посадку и повредил левый поплавок. Осознавая важность «арадо» для дальнейших действий, командир поспешил на помощь, выпустив в "Дорик Стар" торпеду и произведя несколько залпов. Самолет удалось спасти, но англичане могли получить ценные сведения о нахождении рейдера, перехватив сигнал об атаке с транспорта и переговоры между кораблем и гидросамолетом. Требовалось сменить район действия. «Шпее» повернул на юго-запад и на следующий день пустил ко дну очередной английский пароход — 7983-тонный «Тайроа», везший из Австралии мороженое мясо и шерсть. Таким образом, Британия потеряла 2 судна в одном районе в течение суток. Понимая, что сюда устремятся «охотники», Лангсдорф решил еще раз сменить зону действия. Он избрал устье Ла-Платы, поскольку Буэнос-Айрес посещали до 60 английских судов в месяц. 6 декабря "Адмирал граф Шпее" последний раз встретился с «Альтмарком», вновь пополнив запас дизельного топлива и провианта и сдав на него команду "Дорик Стар". Как бы предчувствуя возможный бой, командир провел артиллерийско-дальномерные учения, используя в качестве цели свое же судно снабжения. Старший артиллерист, фрегаттен-капитан Ашер, остался недовольным их результатом, поскольку за три с лишним месяца вынужденного безделья персонал системы управления огнем главного калибра заметно дисквалифицировался. На следующий день «Альтмарк» навсегда расстался со своим «хозяином», увозя в трюме около четырехсот плененных моряков с потопленных торговых судов.

Утром танкер скрылся за горизонтом, а к вечеру впередсмотрящие заметили пароход «Стреоншэл», груженный пшеницей. После снятия команды приз был потоплен. Командир и офицеры «Шпее» с интересом разбирали свежие газеты, в одной из которых обнаружили исключительно ценную для себя информацию — фотографию тяжелого крейсера «Камберленд» в камуфляже. Лангсдорф решил покрасить свой корабль в том же стиле и установить дополнительные «трубы», подделываясь под «британца». Он предполагал выйти к устью Ла-Платы, затем повернуть на север, к Рио-де-Жанейро, и после потопления возможных жертв направиться на восток, не скрываясь от нейтральных судов, чтобы имитировать уход в Индийский океан. На самом деле он предполагал двигаться на север Атлантики и закончить крейсерство, вернувшись в Германию. Но планы остались планами. «Шпее» ожидала иная судьба.

Обратимся теперь к действиям другой стороны. Крейсера Хэрвуда безуспешно патрулировали свой район до 27 октября, когда «Эксетер» отправился в Порт-Стэнли (Фолклендские острова) для профилактического ремонта. На смену ему пришел входивший в состав ВМС Новой Зеландии легкий крейсер «Аякс», однотипный с «Ахиллесом». Условия службы отряда были, пожалуй, наиболее тяжелыми среди всех поисковых групп, поскольку ему приходилось действовать в нейтральных водах, строго придерживаясь международного морского права, запрещавшего использовать порты третьих стран в качестве баз, в частности, для заправки. Из британских баз в районе имелся лишь совершенно необорудованный Порт-Стэнли, да и тот на удалении более чем 1000 миль от основных морских путей, и крейсерам часто приходилось принимать топливо в море. Трехмесячный поиск не дал никаких результатов.