Бюро расследований Квина

Эллери Квин

«Бюро расследований Квина»

Предисловие

В архивах Бюро расследований Квина нередко попадаются папки с надписью «Специальное», которые содержат записи дел, представляющих особый интерес, — например, в одном из них фигурирует необычная улика, в другом — необычный преступник, в третьем — необычная ситуация.

Многие из этих дел проходили через основные отделы бюро, специализирующиеся на убийствах, ограблениях, шантаже, наркотиках, рэкете, похищениях и т. д. Но некоторые из них приходилось направлять в более «экзотические» подразделения — такие как отдел предсмертных сообщений, отдел зарытых кладов, отдел магии и, конечно, особо охраняемый офис на верхнем этаже, где размещается отдел невероятных преступлений.

Здесь представлены восемнадцать образцов подобных расследований.

Эллери Квин

Отдел шантажа

ДЕНЬГИ ГОВОРЯТ

Шантаж говорит на своем причудливом диалекте, но он имеет преимущество над прочими, так как это универсальный язык, понятный всем.

Включая сицилийцев. Услышав его шипящий акцент, миссис Альфредо разразилась слезами.

Эллери подумал, что еще никогда не видел менее вероятной жертвы. Миссис Альфредо была широкой, как gnocco,[1] ее кожа напоминала несвежий пармезан, а руки прошли маринование в кьянти годами тяжелого труда. Она содержала более чем скромный пансион в районе Западных 50-х улиц, который к тому же был заложен. При чем же тут шантаж?

Но когда Эллери услышал о дочери миссис Альфредо, Лючии, о ее Тоске[2] и «Vissi d'arte, vissi d'amore»,[3] одобренных певцами Метрополитен-оперы, ему показалась, что он слышит тот же акцент.

Карьера Лючии была в опасности.

— По какой причине, миссис Альфредо? — спросил он.

Причина была иностранной. В молодости миссис Альфредо работала кухаркой. Однажды летом хозяин взял ее с собой в Англию, где она познакомилась с англичанином, который женился на ней. О, коварный Альбион! Спустя месяц Альфред исчез, прихватив сбережения супруги. Со временем она возместила большую часть денег, но выяснилось, что у великолепного Альфреда имелась другая жена, которая претендовала на первенство и доказала его. Однако самым худшим было то, что миссис Альфредо, как она стала себя называть, оказалась беременной. Она спешно покинула Блумсбери, отправилась в Америку, выдала себя за вдову и никому, кроме Лючии, никогда не рассказывала о своей позорной тайне. В те доисторические дни, когда недвижимость можно было приобрести на вдовий капитал, миссис Альфредо приобрела дом в районе Западных 50-х, который ныне служил для нее средством существования, а для Лючии — надеждой на оперную карьеру.

— Я давно боялась, что секрет выйдет наружу, — жаловалась она Эллери, — но потом подруга из Блумсбери написала мне, что Альфред умер, поэтому мы с Лючией забыли о нашем позоре. Но теперь, синьор, он станет известен, если я не заплачу деньги.

Под дверью спальни миссис Альфредо лежало письмо с требованием пяти тысяч долларов за молчание о незаконном статусе дочери.

— Откуда об этом узнали, синьор Квин? Ведь мы никогда никому не рассказывали!..

Деньги следовало положить под расшатавшуюся стойку перил на лестничной площадке второго этажа ее дома.

— Постоялец, — мрачно произнес Эллери. — Сколько их у вас, миссис Альфредо?

— Трое. Мистер Коллинз, мистер…

— У вас есть пять тысяч долларов?

— Si.[4] Я не выкупаю закладную — берегу для уроков пения Лючии. Но если я сейчас уплачу эти деньги, маэстро Дзаджоре прекратит давать ей уроки! А если я не заплачу, все станет известно. Это разобьет сердце Лючии. Погубит ее карьеру. Она все время плачет…

— Молодые сердца разбиваются неоднократно, а карьеру при наличии подлинного таланта не так легко погубить. Послушайте мой совет, миссис Альфредо: не платите.

— Хорошо, — не без лукавства согласилась женщина. — Потому что вы сможете быстро поймать этого негодяя?

На следующее утро новый постоялец миссис Альфредо проснулся на пуховой перине под звуки пения Чио-Чио-сан:[5] «Un bel di, vedremo levarsi un fil di fumo…»[6]

Фортепиано звучало так, словно пребывало на борту канонерки «Авраам Линкольн» вместе с лейтенантом Пинкертоном,[7] но голос, доносящийся сквозь старые стены, сверкал, как новенькая монета. Эллери встал, оделся в стиле начинающего писателя, только что прибывшего из Канзас-Сити, и спустился в столовую миссис Альфредо, решив, что Лючия должна получить свой шанс.

За завтраком он познакомился с Лючией, которая была очаровательной, и с тремя постояльцами, которые таковыми не были. Маленький, худощавый и педантичный мистер Арнолд походил на продавца из второразрядной книжной лавки, кем он и оказался. Мистер Бордело, толстый, говорливый мужчина среднего роста, напоминал французского виноторговца и тоже оказался таковым. Что касается массивного и крепкого мистера Коллинза с его пристрастием к жаргону, то, не окажись он водителем такси, Эллери вернул бы свой почетный полицейский значок. Все трое держались дружелюбно, строили глазки Лючии и похваливали uovo con pepperoni[8] миссис Альфредо, после чего удалились — мистер Арнолд в книжную лавку на Купер-сквер, мистер Бордело рекламировать свое вино, а мистер Коллинз в свое потрепанное такси — в абсолютно безупречной короне невинности.

Следующие три дня не блистали событиями. Эллери обыскал комнаты всех трех постояльцев. По утрам и вечерам он изучал их, обсуждая книги с мистером Арнолдом, вина с мистером Бордело и лошадей и дам с мистером Коллинзом. Эллери старался ободрить Лючию, пребывающую в трагическом отчаянии. Он просил миссис Альфредо разрешить ему отправиться в полицию с ее историей и запиской, но она впала в истерику. Тогда он посоветовал ей подложить под расшатавшуюся стойку записку с сообщением, что ей понадобится несколько дней, чтобы раздобыть деньги. На это она согласилась, и Эллери воздержался от ночного бдения, всего лишь убедившись, что вошедший в дом снаружи непременно оставит следы. Утром записка исчезла, а следов не оказалось… Результатом всех трудов Эллери стала уверенность, что шантажистом мог быть только продавец книг мистер Арнолд, виноторговец мистер Бордело или водитель такси мистер Коллинз, но это он знал с самого начала.

На четвертое утро эмоциональная рука миссис Альфредо постучала в дверь его спальни, а ее обладательница громко заголосила:

— Моя Лючия заперлась в своей комнате и не отзывается! Что, если она мертва?!

Эллери успокоил женщину и шагнул в коридор. Из трех дверей высунулись три головы.

— Что-нибудь не так? — осведомился мистер Арнолд.

— Пожар? — воскликнул мистер Бордело.

— Что стряслось? — проворчал мистер Коллинз.

Эллери попробовал открыть дверь Луизы, но она была заперта изнутри. Он постучал. Ответа не последовало. Тогда он прислушался. Из комнаты не доносилось никаких звуков.

— Я приведу доктора Сантелли! — простонала миссис Альфредо.

— Пожалуй, — согласился Эллери. — Коллинз, помогите мне взломать дверь.

— Будет сделано, — отозвался могучий мистер Коллинз. Но старая дверь не поддавалась.

— Пожарный топор! — воскликнул мистер Бордело и помчался вниз по лестнице вслед за миссис Альфредо, шлепая матерчатыми туфлями.

— Вот, — пропыхтел мистер Арнолд, появляясь со стулом. — Я загляну в веерное окошко. — Вскарабкавшись на стул, он посмотрел в прямоугольное окошко над дверью. — Она лежит на кровати — выглядит скверно.

— Крови нигде не видно? — с беспокойством спросил Эллери.

— Нет… Но рядом коробка сладостей и какая-то жестянка.

— Не сможете прочитать этикетку?

Кадык мистера Арнолда запрыгал перед окошком.

— Вроде бы это… крысиный яд!

В этот момент появились мистер Бордело с пожарным топором и миссис Альфредо с возбужденным джентльменом в нижней рубашке, похожим на Артуро Тосканини.[9] Вломившись в комнату, они обнаружили, что Лючия пыталась покончить с собой, наполнив несколько шоколадных конфет крысиным ядом и храбро проглотив их.

— Molto, molto,[10] — сказал доктор Сантелли. — Ее животик их не принимает. Всем выйти!

Вскоре врач позвал миссис Альфредо и Эллери.

— Лючия, cara,[11] — сказал он. — Откройте глаза.

— Мама, — простонала Лючия.

— Bambina![12] — зарыдала миссис Альфредо.

Но Эллери решительно отодвинул маму в сторону.

— Лючия, Метрополитен нуждается в вас — можете мне поверить. Больше не делайте таких глупостей. Впрочем, вам это не понадобится, так как теперь я знаю, кто из маминых постояльцев пытается ее шантажировать, и думаю, что он бросит эту затею.

Позже Эллери обратился к молчаливому мужчине с чемоданом в руке:

— Мои клиенты не будут предъявлять вам обвинение, пока вам хватит ума хранить их секрет. Могу добавить, прежде чем вы уйдете, что вы были слишком беспечны, чтобы стать успешным шантажистом.

— Беспечен? — угрюмо переспросил человек с чемоданом.

— Да, и преступно. Миссис Альфредо и Лючия никогда никому не рассказывали о фиктивности брака. Поэтому шантажист мог узнать о нем только от самого двоеженца. Но так как Альфред был англичанином, который жил и умер в Англии, существовала большая вероятность, что шантажист тоже англичанин. Вы пытались скрыть это, но оплошали, будучи возбужденным утренними событиями. Только англичанин может назвать прямоугольное окошко над дверью «веерным», шоколадные конфеты — «сладостями», а банку с ядом — «жестянкой». Так что, если вы когда-нибудь снова поддадитесь искушению отвлечься от книготорговли ради преступной деятельности, следите за вашим языком, мистер Арнолд!

Отдел затруднительных ситуаций

ВОПРОС О ПОСРЕДНИКАХ

Не нужно быть специалистом по боксу, чтобы вспомнить о происшедшем поединке чемпиона с Билли (Малышом) Боло. Фанаты до сих пор утверждают, что именно это событие сделало известным Уикиап в штате Колорадо. Но едва ли кто-нибудь слышал о том, что этот бой вообще мог не состояться.

Все помнят, как Уикиап добился проведения матча у себя. Делегация местной торговой палаты во главе с миллионером-скотопромышленником Сэмом Пью явилась в нью-йоркский офис организаторов поединка, выложила перед ними план нового амфитеатра под открытым небом, рассчитанного на семьдесят пять тысяч мест, и гарантийное обязательство на двести пятьдесят тысяч долларов наличными, после чего вернулась с контрактом, обернувшимся (несмотря на теле- и радиотрансляцию, а также киносъемку) первым миллионным сбором к западу от Чикаго в истории бокса.

Мероприятие казалось вполне заслуживающим крупных инвестиций. Оба бойца выглядели могучими, крутыми и непобедимыми — их стиль был ортодоксальным, но чреватым любыми сюрпризами: от нокаута в первом раунде до больничной койки для обоих и даже внезапной смерти.

Чемпион тренировался в сельском клубе Уикиапа, а Билли Малыш — на ранчо Сэма Пью. За несколько дней до матча все гостиницы, мотели, кемпинги и даже индейские вигвамы в радиусе трехсот миль украшали надписи «Свободных мест нет». Уикиап превратился в Эльдорадо для всех любителей бокса, спортивных обозревателей и игроков между Ки-Уэст[13] и заливом Пьюджит,[14] которые могли собрать денег на дорогу.

Эллери находился в Уикиапе в качестве гостя старого Сэма Пью, который был ему обязан по причине, не имеющей отношения к этой истории.

Матч был назначен на восемь вечера по стандартному времени. Телевидение вело трансляцию для зрителей на Востоке. Эллери впервые услышал, что что-то не так, ровно за полтора часа до начала.

Он находился в баре «Команч» отеля «Краснокожий» в ожидании, когда Сэм Пью повезет его в амфитеатр. К нему подошел коридорный:

— Мистер Квин? Мистер Пью просит вас срочно подняться в номер 101.

Скотопромышленник сам открыл дверь. Его и без того красное лицо стало багровым.

— Входи, сынок!

В номере Эллери обнаружил председателя боксерской комиссии штата, девятерых виднейших горожан Уикиапа и Тутси Когана — маленького лысого менеджера Билли Малыша. Тутси плакал, а остальные джентльмены казались готовыми последовать его примеру.

— Что случилось? — спросил Эллери.

— Малыша похитили, — буркнул Сэм Пью.

— Похитили! — подхватил Коган. — В три часа я покормил его стейком, поджаренным на ранчо мистера Пью, и заставил лечь подремать. Потом я побежал поговорить о правилах с Чиком Краусом, менеджером чемпиона, и, пока меня не было…

— Четверо вооруженных мужчин в масках похитили Малыша, — сказал скотопромышленник. — Они потребовали по телефону выкуп в сто тысяч долларов.

— Иначе бой не состоится, — проворчал председатель комиссии. — Чертовы восточные гангстеры!

— Это нас разорит! — простонал кто-то из местной элиты. — Бизнесмены города обеспечили гарантию в четверть миллиона. Не говоря уже о судебных исках…

— Думаю, картина ясна, джентльмены, — сказал Эллери. — Учитывая, что бой должен начаться менее чем через полтора часа, на то, чтобы задирать нос, времени не остается. Насколько я понимаю, вы решили заплатить?

— Мы смогли скинуться и собрать нужную сумму, — ответил старый скотопромышленник, кивнув на толстый портфель на столе. — Но мы обещали им, Эллери, что доставишь выкуп ты. Согласен?

— Конечно согласен, Сэм, — отозвался Эллери. — Может быть, мне одновременно удастся напасть на их след…

— Нет! Вы только все испортите! — взвизгнул менеджер Малыша. — Только верните моего мальчика в подходящей для ринга форме!

— Тебе все равно это не удастся — они не показывают свои грязные физиономии, — вздохнул Сэм Пью. — Похитители назвали посредника, который согласился действовать от их имени.

— Это можно назвать вопросом о посредниках. Кто же их посредник, Сэм?

— Знаешь Сайма Джекмена, репортера?

— Самого известного спортивного обозревателя на Западном побережье? Только по его репутации — она превосходная. Может, мы вдвоем сумеем…

— Сайм обещал держать язык за зубами, — сказал председатель комиссии, — а за сорок лет, что я его знаю, он никогда не нарушал слово. Забудьте о том, что вы детектив, мистер Квин. Просто обеспечьте, чтобы Билли Боло вернулся вовремя.

— Хорошо, — кивнул Эллери. — Сэм, что я должен делать?

— Ровно в семь, — сказал скотопромышленник, — ты должен быть в комнате Сайма Джекмена в отеле «Уэстерн» — в номере 442. Тогда Джекмен уведомит похитителей, что ты принес выкуп, и Билли Боло будет освобожден. Они обещали, что Малыш явится в эту комнату в четверть восьмого невредимым и готовым выйти на ринг, если мы сдержим слово.

— А откуда вы знаете, что они сдержат свое?

— Ты не оставишь деньги Джекмену, пока я не позвоню в его номер сообщить, что Малыш благополучно вернулся.

— Тогда лучше назовите мне какой-нибудь пароль, Сэм, — голоса можно сымитировать. На ухо — если джентльмены не возражают.

* * *

На стук Эллери дверь номера 442 в отеле «Уэстерн» открыл коренастый мужчина с седыми волосами и проницательными голубыми глазами.

— Вы Квин? Входите. Я Сайм Джекмен.

Эллери огляделся вокруг, пока репортер запирал дверь. На телефонном столике стояли старая портативная пишущая машинка и бутылка скотча. Больше никого в комнате не было.

— Пожалуй, мне стоит взглянуть на ваше удостоверение, — сказал Эллери.

Седовласый мужчина уставился на него, потом усмехнулся и полез в карманы.

— Водительские права, карточка прессы… мое имя выгравировано на оборотной стороне этих часов, подаренных мне Национальной ассоциацией спортивных обозревателей…

— Достаточно. — Эллери открыл портфель и вывалил содержимое на кровать. Деньги были в пачках по тысяче долларов, как указывалось на банковской обертке, в десяти-, двадцати- и пятидесятидолларовых банкнотах. — Собираетесь тратить время на пересчет?

— Конечно нет. Я хочу увидеть сегодняшний бой! — Обозреватель направился к окну.

— Мне сказали, что вы сразу уведомите похитителей…

— Я это и делаю. — Джекмен несколько раз быстро поднял и опустил штору. — Вы ведь не думаете, что эти гниды сообщили свой телефонный номер? Это сигнал, который мне велели подать, — их человек, очевидно, наблюдает за моим окном. Полагаю, он позвонит им, что все о'кей.