Помоги проекту - поделись книгой:
Чириканье сотового выводит его из кошмара и возвращает в уныние и мрак квартиры. По крайней мере, все насекомые послушно вернулись на стены, где и проведут день. Рик пытается встать, обозленный, готовый устроить идиоту-шутнику скандал, вот только если вовремя проберется к телефону, через груды грязной одежды и наград.
— Мистер Роу?
— Послушайте, вы…
— Знаю, мистер Роу, еще слишком рано, но у нас тут проблемы…
— Если я смогу узнать, Кто вы и откуда…
— Это крабы вида Gecarcoidea natalis, не принадлежащие к местной фауне, случайно завезенные к нам лет двадцать назад. Они размножились до такой степени, что мы не знаем, как уменьшить популяцию. Мы уверены, что вы, учитывая ваш опыт с Melanoplus spretus, сумеете нам помочь. Мы готовы оплатить билеты на самолет, остальные расходы и выделить солидную сумму за консультацию, если вы согласитесь приехать к нам, на неделю. Кокскру — чудесный город, и мы обещаем вам цаше гостеприимство…
Рик молчит. Что-то в этом голосе…
Флоридский акцент явно настоящий…
Мужчина говорит и говорит, и до Рика наконец доходит: все правда. Это РЕАЛЬНЫЙ город с РЕАЛЬНЫМИ проблемами, где-то во Флориде.
Кульминация, или Как этот звонок изменит жизнь Рика
Теперь Рик выглядит куда старше: не на двадцать три, а на тридцать три. Слишком много пришлось всего пережить. И он прав: этот звонок очень важен, хотя и не в том смысле, как он воображает.
Рик берет деньги, переведенные ему мэром Кокскру, и летит во Флориду, окрыленный, полный надежд. В аэропорту его встречает мэр Деламитра и отвозит в гостиницу — старый, но чистый и сухой отель в деловой части городка. Наутро он едет в тот конец города, где Главная улица проходит вдоль Болотного заповедника, и собственными глазами наблюдает батальоны марширующих Gecarcordea natalis, красных лесных крабов размером с ладонь. Крабы мигрируют, что происходит каждый год, хотя не в таких масштабах: проходят через, город, стремясь назад, в болота, где выведется их потомство, и при этом что-то не слишком спешат. Присутствуют мэр и его администрация. Присутствует пресса. Присутствует женщина лет тридцати, которая каким-то образом не вписывается в эту южно-флоридскую сцену. Стиль одежды — нечто среднее между «Банана Репаблик» и «Л.Л.Бин».[6] Привлекательна, уверена в себе, но не бросается в глаза, стоит поодаль от всей группы, со скрещенными руками и смешинкой во взгляде, которая почему-то тревожит Рика. Никто не потрудился познакомить их, и Рик не спрашивает, кто она, хотя и не может ее игнорировать.
— Ну? Так что вы об этом думаете, мистер Роу? — спрашивает мэр.
— А что здесь можно поделать? Нельзя трогать их нерестилища. Они считаются заповедником.
— А кто их природные враги? — добросовестно спрашивает Рик.
— По-моему, таковых просто нет. Во всяком случае, достаточно грозных.
— Этого быть не может, — качает головой Рик. — Каждое животное такого размера имеет, или имело, или будет иметь, если появится в другом регионе, природных врагов. Это аксиома, сэр, хорошо известная науке.
Мэр, члены его администрации, представители прессы и остальные собравшиеся переглядываются и пожимают плечами. Никто не смотрит на женщину в туфлях на низком каблуке, которые, как правило, носят защитники природы.
— 'ноты, — наконец выговаривает кто-то. Рик цепенеет.
— Что?
— Еноты, мистер Роу, — поясняет мэр.
— Да, — поддакивает кто-то. — Я сам видел как 'ноты их ели. Да они все едят: крабов, лягушек, даже черепах, если смогут разбить панцирь.
— Вот оно, ваше решение, мэр, — объявляет Рик.
Все снова переглядываются. Они готовы верить. Они нуждаются в ободрении.
— Сколько может стоить енот? — спрашивает Рик.
— Черт, — выпаливает кто-то, — возможно, вы сумеете уговорить семинолов, что живут в Пахоки, отправиться на охоту. Они уж точно сумеют притащить две-три сотни, по пяти баксов за голову. На это уйдет недели две, но это неважно: все равно им делать нечего.
— Вам понадобится больше, — поспешно поясняет Рик, — и как можно быстрее.
— Муж моей сестры, — выкрикивает другой, — работает на «Уотер энд Пауэр» в Батон-Руж. Бьюсь об заклад, меньше чем через неделю мы сумеем получить от кейджанов[7] тысячу годов. Да и обойдется дешевле.
Члены администрации мэра вычисляют, подсчитывают, и оказывается, чтб две тысячи енотов обойдутся городу от десяти до пятнадцати тысяч долларов, включая транспортные расходы, что, в общем, не слишком дорого. Но тут вдруг слышится чей-то смех, и все оборачиваются. Это женщина. Очевидно, она открыто наслаждается ситуацией.
— Мистер Роу, — хмуро бормочет мэр, — это доктор Филд. Доктор Сьюзен Филд.
Рик узнает, что Сьюзен Филд — эколог, училась в Массачусетсом институте лесного хозяйства и вот уже пять лет как живет в Кокскру. Ему также становится ясна причина ее смеха. Оказывается, появление в регионе такого количества енотов, известных пристрастием к птичьим яйцам, не только подвергнет опасности немалое количество местных птиц, но и уничтожит фермы по разведению тропических рыбок, на которых зиждется двадцать процентов экономики округа Кокскру.
— Помните, как нашествие зубатки едва не привело к катастрофе в начале восьмидесятых? — спрашивает она.
Конечно, появление крабов — это неприятность, но они не повлияют на экономику в такой степени, как две тысячи хищников с ухватками гангстеров.
Рик уничтожен.
И способен выдавить только одну фразу:
— Чего хотят эти крабы?
— Похоже, мистер Роу, — отвечает она, даже не поежившись под неприязненными взглядами окружающих, — они хотят вернуться в болота и благополучно размножаться… а мы встали поперек дороги. Кроме того, им нравится спариваться именно в этом городе…
— Паразиты? — допытывается Рик, хватаясь за соломинку.
— Таковых у членистоногих не существует.
— Распыление пестицидов?
— Наш добрый мэр и это пробовал, — отвечает Сьюзен, улыбаясь Деламитре, — невзирая на возражения скромного эколога. И федеральное правительство наказало нас крупным штрафом. Это уже не наука, мистер Роу, это политика.
— Мне нужно подумать, — едва слышно мямлит Рик. — Просмотреть отчеты, другие документы… по истории проблемы… надеюсь, мэр, все это у вас есть?
— Прекрасная идея, мистер Роу, — одобряет Сьюзен Филд, все еще исподтишка посмеиваясь и явно не собираясь снимать его с крючка.
Рик удирает в гостиницу, садится на кровать, смотрит в стену и, дождавшись ночи, отправляется в пригородный бар. Предварительно приходится надвинуть бейсболку пониже, чтобы скрыть лицо.
Потом происходит следующее.
Сьюзен Филд разыскивает его в баре. Городок очень маленький, слухи разносятся со скоростью звука, а он здесь единственный в бейсболке с эмблемой лос-анджелесской баскетбольной команды «Лейкерс». Она даже снисходит до сочувствия. Рик еще не пьян, но прилагает все усилия, чтобы утопить печаль в пиве с упоительным названием «Моча аллигатора». Сьюзен оживленно болтает: кое-что рассказывает о себе, о своей работе, по экологии заболоченных земель, политике защиты окружающей среды на Юге, словом, все безопасные темы… после чего начинает расспрашивать Рика о его жизни. Он скрывает правду, точнее, просто врет. Рассказывает о всех героических деяниях, которые совершил, когда уехал из Макалоувилля. Когда ты пьян, это дается легче. Нападение белых медведей на поселения эскимосов, его гениальная идея использовать в качестве приманки надувных тюленей, наполненных веселящим газом, чтобы усмирить хищников. Плезиозавр, уменьшенная копия Несси, в вермонтском озере Шамплейн, ночной ужас всей округи: как он придумал транслировать через древние динамики вопли шотландских волынок, что помогло поймать чудовище…
Но ее не так легко одурачить. Сьюзен видит перед собой доведенного до отчаяния человека, и хотя до конца историй мы так и не узнаем почему, но она приглашает его провести ночь у нее в доме.
— У меня есть лишняя комната, — поясняет она.
Лицо Рика светлеет.
Симпатичная женщина приглашает его на ночь! Может, он еще сохранил некую притягательность героя? Может, Джейни ошибалась? Может, его наука не так отстала от жизни?
Когда они добираются до дома, старого флоридского бунгало с бесконечными верандами, радость немного утихает при виде ее десятилетнего сына Джейкоба. Оказывается, именно с ним он должен делить сегодня спальню. Комната оказывается кошмаром наяву. Здесь полно насекомых. Насекомых, насаженных на булавки, аккуратно размещенных в шкафах и стеклянных витринах, причем каждое снабжено карточкой с пояснениями. С потолка свисают игрушки-насекомые. Обои с изображениями насекомых. Огромные пластиковые модели насекомых красуются на комоде. Рику хочется вопить от ужаса. Но мальчик в полном восторге. Это Рик Роу — человек, остановивший нашествие саранчи-мутанта в северной Неваде. Джейкоб знает все подробности этой истории и с обожанием взирает на Рика. Рика должно бы радовать такое поклонение, но почему-то не радует. Он проскальзывает в ванную и оттуда слышит шепот Джейкоба:
— Не говори ему, мама, пожалуйста.
— Не скажу, — отвечает та. — Разве только ты сам захочешь. Сьюзен уходит спать рано («Я встаю с первыми лучами солнца,
а вы двое развлекайтесь»). Тем временем прыщавый, неуклюжий, очкастый Джейкоб устраивает ему экскурсию по комнате, подводя к каждому экземпляру коллекции. Экскурсия затягивается заполночь.
Лежа на нижней койке, — тяжелое тело Джейкоба ворочается над ним, — Рик, что неудивительно, всю ночь видит во сне чудовищных насекомых.
Рик остается в Кокскру. Вернее, в доме Сьюзен Филд. Она настаивает, и горячность ее уговоров немного пугает. Но ему больше некуда деваться, а в этом маленьком мирке с десятилетним коллекционером и женщиной — доктором философии, которая немилосердно, но беззлобно подтрунивает над Риком, в этом городе с крабовой проблемой, которая вовсе не кажется такой уж проблемой, есть нечто человечное. Нечто теплое. И как ни странно, ему кажется, что дом — именно здесь.
Он нанимается водителем в местную компанию минеральных вод и постепенно узнает все больше об этой женщине. О том, как Сьюзен Филд, тогда еще студентка последнего курса, приехала изучать экосистему здешних болот, покорно носила «беркенстоксы» с защитой от насекомых и болотные сапоги и в первый же свой день в Кокскру встретила Джошуа Ковингтона, политика-либерала, родившегося где-то здесь, во Флориде (по его словам), и приехавшего сюда за несколько недель до нее. На десять лет старше, разведен, один сын. Как она осталась (хотя и не представляла себя в роли мачехи), вышла за него замуж, и половину своего медового месяца они провели в спорах о способе спасения болота. Как три года спустя Джошуа Ковингтон погиб в автокатастрофе и как вскоре после этого толстячок, ставший ее сыном, стал собирать коллекцию насекомых.
Рассказывая все это, она не смотрит на Рика, и он не знает почему. Постоянно отводит взгляд, словно не хочет, чтобы он смотрел ей в глаза. Да и в голосе слышится нечто, заставляющее его предполагать, что она лжет. Но в чем? В ее жизни явно нет никаких тайн, и она кажется человеком честным. К чему ей лгать?
Работая бок о бок со Сьюзен в ее кабинете, Рик понимает, в чем смысл нового тысячелетия: дело не в пузырях-пришельцах с огнеметами или гигантской саранче с пищевыми феромонами. Дело в
Рик с каждым днем все больше мрачнеет. Его одолевает ностальгия по чему-то, чего он не в силах понять, и Сьюзен везет его на ретроспективу научно-фантастических ужастиков пятидесятых в местный кинотеатр, вышедший, судя по его виду, прямо из одного такого ужастика. Сама она издевается над фильмами. Образами женщин. Беззаветным героизмом. Черно-белыми ценностями. Картонными людьми.
Рик начинает видеть эти вещи в новом свете. Это фильмы не о настоящих людях, а о персонажах комиксов, которые никогда не жили и не будут жить в реальном мире.
Она подтрунивает и над его татуировкой, но абсолютно беззлобно, даже добродушно, поэтому он не обижается.
Джейкоб то и дело болеет («простужается», по словам Сьюзен), но Рик не слишком над этим задумывается. Мальчик ведет сидячий образ жизни, заплыл жиром, так что это неудивительно. Он просто не в форме. Неплохой парень и нравится Рику, но есть пределы… и грипп дает Рику вполне законный предлог улизнуть, остаться наедине с собой. Что ни говори, а мальчишка повсюду таскается за ним. Как-то он даже дарит Рику свою единственную пластиковую фигурку «Мутанта Макалоувилля».
— Есть и компьютерная игра, — поясняет он. — Каждый раз, когда убиваешь мутанта, получаешь право участвовать в гонках на старой машине. У меня была такая, но я отдал ее поиграть одному парню в школе, а тот переехал в другой город. Не слишком интересная. И саранча похожа на кур.
Рик наблюдает попытки коммандос мэра избавиться от «проблемы крабов»: огнеметы, ловушки, яд. Горящие крабы невыносимо смердят, а живые просто уносят ловушки волной красных тел. Жалкое зрелище. Пародия на ужастики пятидесятых!
Когда Дэ-Эн-Ка, кот Сьюзен, доползает до душевой кабинки, чтобы там подохнуть, и Сьюзен с плачем бормочет: «Они снова применили яд», ситуация уже не кажется смешной.
Однажды ночью Рик стоит на темном крыльце, наблюдая, как крабы маршируют через протекающий возле дома ручей. И внезапно понимает: они идут, потому что не могут иначе. Они полны мужества, их волю не сломить. А он? Найдет ли он в себе такое мужество? Есть ли у него хоть капля воли?
Наконец он ведет Джейкоба — на этот раз одного Джейкоба — на фильм пятидесятых и неожиданно для себя начинает подшучивать над Героем, Подружкой, Профессором и Полицией штата, над тем, как им все легко дается.
— Если бы жизнь не стоила борьбы, тогда все не было бы таким сложным, — к собственному удивлению слышит Рик свой голос. И сидя рядом с Джейкобом Ковингтоном, он вдруг понимает великое значение заботы о ком-то — о ком-то, кто нуждается в тебе и не имеет твоей силы.
На душе становится легче. Теперь он чувствует себя лучше. Спокойнее. Как истинный герой. Мальчик любит его.
Джейкоб засыпает: это большое, глупое, лунообразное лицо, «украшенное» очками, ложится на его руку во время третьего по счету фильма. И Рик его не будит, хотя рука затекла.
Когда зажигается свет, он видит на ладонях Джейкоба сыпь, которой раньше не замечал. Нужно не забыть сказать Сьюзен, когда они вернутся. Но, покидая театр, он случайно видит тыльную сторону ладони Джейкоба. Сыпь пропала. Может, все дело в освещении?
Потом они идут по Главной улице, заглядывая во все магазины подряд. Останавливаются, чтобы купить майки. Рик выбирает мальчику майку с насекомым — большой яркой пчелой, и на душе снова становится хорошо. Джейкоб тоже протягивает Рику майку с насекомым — гигантской сороконожкой. Ничего не поделаешь, придется носить. Они надевают обновки и идут дальше. Поначалу Рик немного смущается, потом привыкает. По крайней мере, это не «мутанты Макалоувилля».
Как-то ночью он достает фотографию Джошуа Ковингтона, смотрит на нее, потом на спящего Джейкоба и вздыхает. Отцы. Сыновья.
Назавтра он снова видит на руках Джейкоба сыпь и говорит об этом Сьюзен.
— Ничего особенного, — отмахивается та. — Это не заразно. И кадр меняется. Мы видим, как…
Рик уничтожает запись репортажа. Свидетельство его былой славы. На его лице улыбка. Наконец-то он смирился с неизбежным. Остыл. Успокоился.
И тут происходит ЭТО.
Все смотрят телевизор в гостиной. Сегодня день выдался суматошным по части развоза бутылок с водой, а потом пришлось провести два часа в офисе клуба «Спасти болото», для которого Сьюзен помогает добывать средства. Передачу прерывает срочный выпуск новостей.
— Они выходят из моря в Галвестоне, — объявляет ведущий. Кто именно?
Инопланетяне, разумеется. Выглядят как водяные трицератопсы, иначе говоря, трехрогие динозавры — с рогами будто из резины. Странные орды тучами лезут из Мексиканского залива, тащат за собой обломки старых кораблей и самолетов, жертв Бермудского треугольника. Злые, как черти. Глобальное потепление, способствующее нагреву подводных течений залива, послужило причиной разрушения их надёжных придонных куполов, и они взбесились, готовые к мести. Снимки бегущих жителей Галвестона. Изображения истекающих водой тварей размером с танк Ml и такого же цвета. И все это вполне реально.
Рик слушает и к своему ужасу ощущает воодушевление. Прилив энтузиазма. Все начинается снова, говорит голос. Шанс возродить прежнюю славу.
Он пытается устоять. Урезонить себя. Неужели последние несколько месяцев ничему его не научили? Неужели он ничего не почерпнул от Сьюзен и Джейкоба? Он одинокий мужчина, одинокое человеческое существо, причем смертное, а здесь, в Кокскру, он обрел мир. Дом. Семью.
Тщеславие ядовитой коброй поднимает голову, но Рик сопротивляется.
— Здорово, — говорит он наконец, расплываясь в улыбке. — Пришельцы уничтожают техасские пляжи. И что теперь?
Сьюзен и Джейкоб смеются. Но смех почему-то кажется Рику нервным. Странно, правда?
Он вдруг замечает кое-что. Освещение приглушенное, но он мог бы поклясться, что на ее локте — та же самая красная сыпь. Или это ему привиделось?
— У тебя ведь нет никакой сыпи, правда? — спрашивает он, перед тем как потушить свет.
— Нет, — поспешно отвечает она. И верно, когда он смотрит на ее локоть, все чисто. Никакой сыпи.
На следующий день домашний факс Сьюзен выдает короткое сообщение.
Поделиться книгой: