— Ничего страшного, мадам.
— Но почему же все-таки сопровождать юную девицу Дрэйк послал своего камердинера? Нет, это выше моего понимания.. Не обижайтесь, Смитерз.
— Я и не обижаюсь, мадам.
— Но все-таки… камердинер… для молодой леди…
— Тетушка Герти, Смитерз не просто камердинер моего брата. — Саманта перешла почти на крик. — Долгие и долгие годы Смитерз верой и правдой служил нашей семье, и я отношусь к нему скорее как к дяде, а не как к слуге. Дрэйк ему полностью доверяет. Я тоже.
— Ах вот как… Еще раз прошу прощения, Смитерз Я начинаю припоминать, что Дрэйк писал мне что-то подобное Кажется, я становлюсь немного забывчивой, — вздохнула старушка.
— Просто вы утомились, — посочувствовала ей племянница, бросая призывающий к терпению взгляд в сторону Смитти — Надеюсь, мой приезд сюда и необходимость выезда в свет не подорвут ваше здоровье.
— Ну конечно же нет! Я уже давно живу предвкушением того, как представлю тебя лондонскому обществу. Дай же мне на себя взглянуть! — Тетушка Герти отступила на шаг и с добродушной придирчивостью принялась разглядывать Саманту. — Дорогая! Да ты просто красавица! Об этом Дрэйк мне почему-то не написал!
— Я была неловкая и неуклюжая буквально до самого последнего времени. Дрэйк, может быть, и не заметил во мне никаких изменений.
— Это совершенно невозможно! — заявила старушка, поправляя выбившуюся из-под шляпки племянницы мокрую прядь волос цвета воронова крыла и заглядывая ей в зеленые бархатные глаза.
— Ну что ж… молодым людям на балах у Олмака придется сражаться за право следующего танца с тобой.
Сэмми лукаво улыбнулась:
— Ну что ж… Если джентльмены собьются у моих ног в кучу малу, я буду счастлива, потому что в этом случае никто не узнает, как неуклюже я двигаюсь в танце.
— Ты равнодушна к танцам? — не поверила своим ушам старушка Герти.
— О-о! Я обожаю танцевать, но от этого я не становлюсь грациознее! Мой последний учитель танцев сообщил мне, что я двигаюсь под музыку, как новорожденный жеребенок.
У леди Гертруды даже дыхание перехватило от негодования.
— Новорожденный жеребенок!? Как смеет этот наглец! Полагаю, твой братец рассчитал этого выскочку в ту же секунду?!
Из-за спины Саманты раздалось сдержанное покашливание Смитти, в котором острое ухо обязательно расслышало бы намек на хихиканье.
— Простите, мадам, боюсь, леди Саманта может схватить простуду, если так и будет стоять в мокром платье, — сказал он как можно громче.
— Ну конечно же, — встрепенулась тетушка Герти, — дорогая, я сейчас же пошлю за Милли. Она будет ухаживать за тобой, пока ты живешь здесь. Я привезла ее с собой из Хэмпшира, она прелестная девушка. Вы прекрасно поладите. А сейчас я прикажу слугам — куда они только все подевались! — принести тебе в комнату кадку с горячей водой. Ах, вот еще что! Комната для тебя! — Тетушка в растерянности потопталась на месте, потом вознесла глаза к потолку: — Кстати, ты помнишь, где твоя комната?
— Ну конечно, тетушка, помню, я ведь жила в ней весь прошлый сезон — мы приезжали вместе с Дрэйком и Александриной.
— Неужели? Тогда почему же он сам не вывез тебя в свет?
— Дрэйк думал, что семнадцать — это рановато, — кинулась Сэмми на защиту брата, к которому она относилась с нежным благоговением. — После папиной смерти он заменил мне отца. Он всегда заботился обо мне. Он очень любит меня.
— Я уж вижу…
В этом Сэмми сильно сомневалась: лишенный жизни взгляд тетушки свидетельствовал о том, что она ни слова не услышала из того, что объясняла ей племянница.
— Ну что ж… я пойду в свою комнату и приму ванну, — попыталась завершить разговор Саманта.
— Впрочем, если ты знаешь, где находится твоя комната, почему бы тебе не подняться к себе и не принять ванну? — невинно поинтересовалась тетка.
— Неплохая мысль, — пробормотала девушка, отворачиваясь от своей престарелой родственницы, чтобы та ненароком не увидела лукавой насмешки, и стала поспешно подниматься по лестнице.
Комната была такой же, как и год назад: мебель красного дерева и кровать, застеленная покрывалом густого розового цвета, с белыми оборками. Слуги не замедлили внести ванну с горячей водой, и это было очень кстати.
— Ах, Рэкки, сезон, должно быть, будет великолепным! — шепнула Саманта белому шерстяному мячику, пригревшемуся возле камина. Сэмми, улыбаясь, погрузилась в ванну и почувствовала спиной гладкую медную поверхность. — Я так мечтаю о балах, приемах, празднествах! Правда, мне немного неудобно перед тетушкой Герти, ведь я причиню ей столько беспокойства. В конце концов, она глухая, немощная и слегка слабоумная старуха. Необходимость сопровождать меня истощит ее до крайности. Да в этом и нет никакой необходимости: я ясно вижу свое будущее. — Сэмми мечтательно обняла себя за плечи. — Граф Гришэм… — благоговейно прошептала она. — Ремингтон Уорт… Славное имя, не правда ли, Рэкки? Ты заметил его глаза — такие серые, пронзительные… А ты почувствовал, что он словно излучает силу? — Девушка провела языком по губам. — Рэкки, завтра он будет здесь. Интересно, захочет ли он навестить нас послезавтра? Вряд ли. Он слишком хорошо воспитан, слишком опытен, чтобы выглядеть навязчивым. Вероятнее всего, он подождет несколько дней и лишь после этого попросит позволения нанести нам визит. Может быть, он даже будет моим первым партнером на моем первом балу. Может, он даже будет моим единственным партнером на моем первом балу. Интересно, правила допускают такое или он будет вынужден танцевать в очередь с другими джентльменами? Ах, как бы мне хотелось, чтобы Александрина была здесь! Вряд ли тетушка Герти станет хорошим советчиком в области чувств. Пожалуй, из книг я почерпну больше. Впрочем, надеюсь, все, что касается любви, я испытаю на себе. Надеюсь, у меня будет лучший в мире наставник в любовных вопросах. Ремингтон.
Глава 3
Солнце еще не показалось из-за туч, и тоскливый туман висел над глинистыми берегами, почти скрывая из виду лондонские доки. Дородный мужчина, подтянув повыше брюки и неуклюже переставляя ноги, топтался на берегу, то и дело потирая при этом шею.
— «Бегущая по реке» не появится в гавани еще… пожалуй, минут двадцать. Джонсон, мне кажется, ты теряешь нюх.
Мужчина, которого назвали Джонсоном, испуганно повернулся. Под слоем копоти лицо его стало бледным, глаза встревоженно шарили по берегу в поисках говорившего. Наконец взгляд его остановился на крошечной блестящей оранжевой точке. Некто пыхтел сигарой буквально в десяти футах от того места, где находился сам Джонсон. Только один человек в мире был настолько ловок, чтобы застать его именно в тот момент, когда он был совершенно беззащитен. И как он не расслышал шагов обладателя сигары?!
— Гришэм? — с надеждой прокаркал он. Рем щелчком пальца бросил окурок и каблуком вмял его поглубже в глину.
— Как я уже сказал, «Бегущая по реке» появится здесь, — Рем задумчиво посмотрел на течение Темзы, — не раньше, чем через пятнадцать минут. Причина задержки — ночной шторм.
Джонсон судорожно провел языком по губам:
— Что заставляет вас думать, что я жду…
— Табака и ликеров, которые ты собираешься стащить, на борту «Бегущей» значительно больше, чем предполагалось. Вопрос только в том, успеешь ли ты удовлетворить свою жадность прежде, чем тебя схватят на месте преступления. Я полагаю, ты заметил, что ночной сторож по какой-то необъяснимой причине решил сегодня изменить свой обычный маршрут. Как ты знаешь, ему предписывается осматривать этот участок реки каждые сорок пять минут, но дело в том… что мне бы не хотелось стать свидетелем того, как тебя схватят на месте преступления. — Рем беззаботно пожал плечами, сложил руки на груди и продолжал: — С другой стороны, на реке сильный туман, зрение у сторожа слабое… он может тебя даже не заметить… если, конечно, кто-нибудь не подскажет ему, куда надо смотреть…
— Гришэм, чего вы хотите? — взмолился бедолага Джонсон.
— У тебя есть еще один вариант: распрощаться с мыслью о воровстве и убраться отсюда подобру-поздорову. К несчастью, и это не поможет, если сторож узнает, что по пути на берег ты зачем-то заглянул к укрывателю краденого. Конечно, страж порядка будет вынужден обыскать тебя в любом случае, и что же он обнаружит? Десять разрозненных драгоценностей, спрятанных у тебя в куртке и штанах!
— Ну ты и ублюдок, Гришэм! Тебе и об этом известно?
— Меня крыли и похуже. — Граф скривил губы. — Итак, Джонсон, твое решение?
Грузное тело контрабандисте обмякло.
— Я уже спросил тебя, чего ты хочешь?
— Чтобы ты мне оказал одну небольшую услугу.
— Услуги, о которых ты просишь, никогда не бывают маленькими, Гришэм.
— Как и твои преступления, Джонсон. На некоторое время на берегу воцарилось молчание. Прервал его Гришэм:
— Я бы хотел, чтобы несколько твоих подельников — самых приличных, наблюдательных и проворных — пожертвовали своим сном ради меня.
— Что им надо делать?
— То, в чем ты преуспел — пошпионить за судами. Надо проследить, нет ли на кораблях чего-то необычного: может быть, слишком объемный груз, может быть, слишком много дозорных, может, матросы на матросов не похожи… Да мало ли что… Твоя интуиция тебя не подведет… Что касается выбора людей… — Рем потер подбородок, — начни с Джарвеса. Блестящая кандидатура. У него острый глаз и веские причины не отказываться от дела: стоит мировому судье прознать про то, что на прошлой неделе Джарвес обчистил трюм «Путешественника», стащив оттуда груз опиума, как наш друг окажется в тюрьме, откуда одна дорожка — на виселицу. Точно говорю тебе, на твоем месте я бы обязательно обратился за помощью к Джарвесу.
— От твоего внимания ничто не ускользает, не правда ли, Гришэм?! Ты знаешь все и обо всех…
— Если бы не экстренная надобность, я бы тебя не побеспокоил. — Рем повернулся, якобы намереваясь отправиться восвояси, но не удержался от отеческого напутствия Джонсону: — Расставь своих людей вдоль всего побережья Темзы. Не мешкай. Пусть смотрят во все глаза и не считают ворон. В конце недели тебя найдет Бойд, ему доложишь обо всем, что удалось выяснить.
— А как насчет сторожа? — несмело поинтересовался Джонсон.
— Он человек рассеянный, он может чего-то не заметить, — отозвался Гришэм, — но, Джонсон, забудь о «Бегущей»: этот груз нужен жителям Лондона. Помни, что тюрьма Ньюгэйт не самое удобное место для проживания.
Джонсон подождал немного и, удостоверившись, что фигура Гришэма полностью растворилась в тумане, смачно выругался.
— Экипаж как новенький! — Бойд махнул рукой в сторону кареты Бареттов и поскреб лохматую голову, увенчанную копной волос песочного цвета.
— Бойд, я твой должник!
Утонченный джентльмен с изысканными манерами, в узких черных длинных панталонах, жилете, с белоснежным галстуком, не имел, казалось, ничего общего с плутоватым шантажистом, который всего несколько часов назад вернулся с грязных берегов Темзы.
— Единственное, что ты мне должен, — это кое-какую информацию! — Металл, прозвучавший в голосе Бойда, был полной противоположностью небрежной позе и манерам, которые он демонстрировал уличным прохожим. Если бы кто-то со стороны проявил интерес к двум джентльменам, беседующим в толпе, текущей сквозь Ковент-Гарден, он не смог бы их заподозрить ни в чем, кроме случайной и, судя по их непринужденной болтовне, приятной, встрече. Их благорасположение друг к другу не вызывало сомнения, но их разговор вряд ли можно было назвать болтовней.
— Я прижал Джонсона, — сообщил Рем, лениво поправляя воротник сюртука, последний шедевр моды. — Он поработает на нас. Он поручит слежку за кораблями Джарвесу и еще кое-кому из своих пройдох. Они обследуют все доки.
— Я прослежу за тем, чтобы они не ленились, — отозвался Бойд.
— Я предупредил Джонсона, что в конце недели ты поинтересуешься его успехами.
— Замечательно.
В лишних словах нужды не было. За исключением предрассветных часов, когда, маскируясь, там мог появиться Рем, доки были территорией, где властвовал Бойд. Крепко сложенный, намеренно неухоженный, моряк, ставший владельцем таверны, Бойд запросто общался с портовой шпаной. Рем — другое дело. Он был заслуженным капитаном, уважаемым человеком, страшным противником, радушным и дружелюбным выпивохой и игроком. Но прежде всего он был графом.
— Итак, кто из парней с Боу-стрит тебе нужен? — спокойно спросил Бойд.
— Тэмплар и Хэррис. Пусть не беспокоятся: они получат щедрое вознаграждение.
— Когда и где мы встретимся?
— Сегодня в час ночи, в Шэдвелле.
— У Энни?
— Нам следует быть очень осмотрительными, а это самое безопасное место.
— И самое надежное, — ухмыльнулся Бойд. — Может, выбор места будет для парней дополнительным мотивом.
— Несомненно, — насмешливо согласился Рем. — Но они должны твердо уяснить, что сначала дело, удовольствие — потом.
— Им я это объясню, а как насчет тебя?
— Что ты имеешь в виду?
— Не хочешь ли, чтобы я заказал у Энни что-нибудь эдакое, особенное?
— Побеспокойся о себе, а для себя я разыщу что-нибудь сам.
— Тебе это всегда удается, а если нет — они находят тебя сами.
Рем бросил рассеянный взгляд через плечо Бойда на экипаж Бареттов:
— Займусь-ка я своими делами.
— Ну конечно… Ты и в самом деле похож на героя дамских снов. Это должно невероятно льстить леди Саманте.
— Очень весело, — пробурчал граф, упрямо не желая встречать насмешливый взгляд Бойда. — Ступай-ка со своей наглой ухмылкой на Боу-стрит. Встретимся ночью.
— Ах, Милли! Это не менее ужасно, чем предыдущее. — С этими словами Саманта швырнула на кровать розовато-лиловое шелковое платье. — Я в них выгляжу как ребенок, который собирается на детский утренник. Неужели нет ничего, что позволило бы мне выглядеть постарше?
Несчастная служанка молоденькой барышни развела руками:
— Я не понимаю, чего вы хотите. Они все замечательно сидят на вас!
Голос Милли дрожал от обиды, и Саманта поспешно обернулась.
— Прости меня, Милли. Я знаю, я несносна. Это потому… — девушка замешкалась, — ты умеешь хранить секреты?
— Да, мисс.
— Джентльмен, который вернет нам наш экипаж… это не… просто мужчина.
— А кто же он, госпожа?
— Он не просто гость, — подтвердила Саманта, — он мой будущий жених.
— Ах ты Боже мой! — Милли едва не потеряла нижнюю челюсть. — Но я думала… леди Гертруда — я хочу сказать…
— Тетушка ничего об этом не знает, — предупредила служанку Сэмми. Она нахмурилась и прикусила нижнюю губу. — К сожалению, джентльмену об этом тоже ничего не известно. Но скоро он узнает.
— Я ничего не понимаю, — сокрушенно вздохнула Милли.
— Я все тебе объясню позже. А теперь… давай найдем подходящее платье. Я хочу, чтобы Ремингтон понял, что я опытная девушка, знающая свет.
— Опытная и знающая? — не поверила своим ушам служанка.
— Да, — подтвердила Саманта, подплыла к тумбочке возле кровати и выудила из кучи книг, громоздящихся на ней, один из романов. — Ты только взгляни на героиню этого романа, — потребовала девушка, переворачивая страницы, — она уверена в себе, очаровательна и… возбуждающе действует на своих поклонников. — Книга полетела на кровать. — Абсолютно все героини абсолютно всех романов наделены подобными чертами.
— Я понимаю… — пробормотала Милли.
— А может, надеть это платье? — Переворошив гардероб, Саманта нашла цветастое платье для утренних приемов, насыщенно-янтарного оттенка.