Помоги проекту - поделись книгой:
«Бедуин» заморгал фарами, разрисованный широко улыбнулся и принялся тренировать другие кнопки.
– Забирайте-ка свой «Ифрит», – решительно произнес господин главный менеджер. – И… – Он очень хотел сказать: «Убирайтесь», но не смог – воспитание не позволило. – Надеюсь, у вас есть права?
Некоторые недоброжелатели Кауфмана любили замечать, что московские корпоративные территории охраняются не хуже иных крепостей. Что периметр, отделяющий Сити, Колыму, Царское Село и Университет от свободных зон, чрезмерно укреплен, чем вызывает у простых жителей Анклава не менее простую классовую вражду. Намекали, что возведенные Мертвым редуты демонстрируют слабость директора филиала СБА, неспособного наладить в Анклаве мирное сосуществование общин. Замечали, намекали, хихикали, но при этом не любили вспоминать, что московские корпоративные территории считались самыми безопасными в Анклавах и редко, очень редко бунтовщики рисковали штурмовать зоны, которые Кауфман считал своей вотчиной.
Мертвый отвечал за безопасность корпоративных территорий, и потому даже в спокойные времена все въезды и выезды на них контролировались укрепленными постами. Правда, это были отнюдь не бетонные бункеры, окруженные рядами колючей проволоки, что рисовались в воспаленном воображении либерально настроенных недоброжелателей, но аккуратные заставы, расположенные на первых этажах зданий и защищенные скрытой от глаз титапластовой броней. Стандартный наряд – три беза. Двое приглядывают за порядком на улице, третий изучает показания стационарного наноскопа, выискивая «поплавки», «синдин», взрывчатку и липовые чипы. Правильно зарегистрированные «балалайки» и процессоры мобилей бодро отзывались на запрос, остальные… А вот остальных не было: местонахождение постов не скрывалось, а потому ребята с неблагополучными чипами, «поплавками», «синдином» и взрывчаткой старались около них не светиться.
Порядок функционирования постов давно превратился в рутину, однако появление тритонов Сорок Два внесло в него некоторое разнообразие.
– Как я и думал – π-вирус. – Техник выдернул шнур тестера из наноскопа. – Диск на форматирование, затем полное обновление программ. Два часа работы.
– Опять?! – возмутился командир поста сержант Слепко.
– Что значит опять?
– Три дня назад его уже чистили. Откуда он снова взялся?
– Отовсюду. – Техник небрежно надавил на кнопки, принуждая компьютер наноскопа к стиранию памяти, зевнул и закончил: – Вирус цепляется почти ко всем программам, прячется в «балалайках» и приходит вместе с отзывом на запрос, засечь его очень сложно. А когда вирус оказывается в наноскопе – начинает гадить.
И в результате мощная машина перестает различать «поплавки».
– Говорят, π-вирус скоро будет поставляться вместе с базовым обеспечением. Чтобы не тратить время на лишние проверки.
– Очень смешно. – Слепко выругался. – Ублюдки Сорок Два!
– Скорее уж ублюдок – Сорок Два. Я думаю, он сам написал π-вирус.
– Один? – недоверчиво прищурился без.
– Такую хрень, как π-вирус, нельзя придумать на заказ, – задумчиво протянул техник. – Случилось озарение, гениальное озарение. Поверь, я в подобных вещах разбираюсь.
– В озарениях?
– К сожалению, нет – в работе на заказ.
– Вот и работай. – Слепко вышел на улицу и мрачно посмотрел на подчиненных. – Наноскоп сдох.
– Мы так и поняли.
– Тогда чего стоите? Берите полевые и на выборочную проверку.
– Через два часа они тоже сдохнут.
– Зато эти два часа мы будем работать.
– Куда собрался? Там же пост!
– Уже нет.
– Что значит, нет?
– Ты карту давно смотрела? – ехидно осведомился Кряж. – Район заражен π-вирусом.
– Все равно опасно, – буркнула Куня. И посмотрела назад: – Что скажешь?
В просторном «Опеле Запорожье» ехали четверо. За рулем Кряж, бывший когда-то неплохим уличным гонщиком. Рядом с ним Куня, метелка еще в соку, свеженькая, ни один без не подумает, что «дыроделы» оторванная симпатяга с двенадцати лет в ход пускает. На заднем диване Кир и Шпора. Кир – главный, как скажет, так и будет.
– Самый короткий путь, – пояснил Кряж.
– Ребята Сорок Два не ошибаются, – добавил Шпора. – Если сказали, что все наноскопы в этой зоне сдохли, значит, так оно и есть.
– Стационарный пост, – напомнила Куня.
– Поедем, – решил Кир. – В конце концов, это самая короткая дорога, а мы опаздываем.
Да и чего бояться, если в машине полно оружия, а у Шпоры в башке «поплавок»? Случись что, и оседлавший цифровой ветер Шпора обеспечит такое прикрытие, что безы только рты разинут. К тому же «синдин» пузырился не только в крови машиниста – Кир тоже принял дозу, и она придала храбрости.
– Поехали!
– Смотри, какая тачка! – восхищенно воскликнула Куня.
– Завтра купишь себе такую же.
– На кой ляд покупать спортивную машину, если средняя скорость в Анклаве двадцать километров в час? А? – Филя покосился на приятеля: – Перестань!
– Не меша-ай!
Внутреннее убранство «Ламборджини» привело Олово в полнейший восторг. Кожа, дерево, полированный титапласт, сенсорные экраны, кнопочки… Стекла с нанонапылением – меняют прозрачность в зависимости от освещенности. Обволакивающие тело кресла…
– Удобно, – сообщил Олово, в десятый или девятнадцатый раз меняя конфигурацию пассажирского сиденья. – У тебя-а хуже.
– А ты, оказывается, наблюдательный.
Таратута водил потрепанный «Рено Арба» – без излишеств и удобств, зато неприметный и вместительный.
– Поста-авь себе та-акие.
– Ignavia corpus hebebat, labor firmat.[7]
Олово задумался, тихо бубня себе под нос, а примерно через минуту осведомился:
– Ка-ак труд свя-аза-ан с сиденья-ами?
– Спроси у своей задницы, – злорадно посоветовал Филя.
– Потом. – Олово вновь вернулся к кнопкам. – Это люк?
– Не трогай!
Поздно. Часть крыши исчезла, довольный собой Олово вскочил на сиденье и по пояс высунулся наружу.
– Мне нра-авится!
– Обивку испачкаешь!
– Мне нра-авится!
– Попросишь Пэт, она тебя покатает.
– За-ачем? Мне просто нра-авится. – Олово вернулся на место, помолчал, внимательно наблюдая за шоферскими манипуляциями Фили, после чего осведомился: – Рулить трудно?
Таратута поперхнулся:
– Зачем тебе?
– Просто спросил. – Олово погладил ручку дверцы. – Любопытно.
– Жарко.
– Не трави душу.
Полевой наноскоп представлял собой нетяжелую конструкцию, напоминающую радар – служащий для определения скорости прибор древних полицейских, который безам показывали в музее СБА. Небольшой сектор, небольшая дальность – наноскоп работал всего на тридцать метров, и слабая чувствительность: «поплавок», конечно, определит, а вот канистру «синдина» в двадцати шагах – большой вопрос. Одним словом, не работа – маета. Да и свалившаяся на Анклав жара, мгновенно превратившая Москву в раскаленную духовку, радости безам не добавляла.
– Что у тебя?
– Пусто.
– А в «Ламборджини»?
– Два урода… – Без прищурился в маленький экран. – Один вообще не подключен. А второй…
Однако в следующий миг в зону действия наноскопа попал ползущий на несколько машин позади «Ламборджини» «Опель Запорожье», и…
– Черт!!!
Кряж вертел баранку, Шпора ломал систему охраны – в его башке сидел купленный на общие деньги «поплавок», Кир был главным, а Куня – резкой. Выросшая на московских улицах метелка отличалась необычайной внимательностью, подмечала самые незначительные детали, не упускала ни одной мелочи и всегда – всегда! – была настороже. Великолепная реакция Куни и ее умение выстрелить первой не один раз спасали Киру жизнь или просто выправляли ситуацию. Однако сегодня они сыграли злую шутку. Киру следовало посадить метелку назад, к Шпоре.
Наблюдательная Куня заметила легкое, едва уловимое движение: правая рука беза пошла к кобуре. И это движение стоило безу жизни.
Куня среагировала, как привыкла – вскинула «дыродел» и пальнула безу в грудь.
– Нападение на пост!
Слепко врезал по тревожной кнопке и рванул на улицу.
Второй без укрылся за киоском. Отпихивает разбегающихся людей, пытаясь не упустить преступников.
Кряж подал «Опель» на встречную полосу – уехать к чертовой матери, уехать… хотя бы до ближайшего переулка. Бросить машину, уйти. Но надо ехать, потому что пешком сейчас не уйдешь…
Кир полоснул из «дрели» по безу, появившемуся в дверях поста.
– Гони, придурок!
Но навстречу – плотный поток. И тоже едва ползет. Водилы еще не поняли, что тут стреляют, едут, рискуя словить шальную пулю.
– Безы!
Куня выскочила из «Опеля» и открыла огонь по высунувшемуся из переулка патрулю. Уже из «дрели» – «дыродел» вернулся в кобуру. Грохот выстрелов, вопли, удары бамперов, возмущенные клаксоны – теперь начали разбегаться и водители. Присела, шестым чувством уловив, что надо пропустить очередь. Не ошиблась – беза, что сидел на посту, Кир не достал. Очередь прошла совсем рядом. Куня досчитала до двух, вскочила и несколькими прицельными выстрелами заставила беза укрыться.
– Сзади!
Кир тоже на улице, лупит в другую сторону, оттуда тоже безы. Центр Анклава, мать его, патрулей полно, кругом видеокамеры.
– Надо уходить!
– Куда?
Быстрый взгляд на машину, и сердце падает в холодную пропасть – Кряж давит на руль простреленной башкой. Рот приоткрыт. Глаза стеклянные.
Когда его успели? Кто?
На полу у заднего сиденья ерзает перепуганный Шпора. Еще не понял, что пора уносить ноги?
– Безы!
Выстрелы.
Выстрелы.
– Безы!
Нападение на пост вызвало у безов ярость, а потому за наглыми бандитами пошли все окрестные патрули. И Куня, и Кир понимали, что времени мало – минут через пять придет вертолет, а за ним – спецназ.
Куда прорываться?
– Куня! Пост!!
Разошлись титапластовые пластины, вынырнули из амбразур беспощадно-черные стволы «ревунов». Конец? Но почему улыбается выползающий из «Опеля» Шпора?
Поделиться книгой: