Я только махнула рукой. Видимо, мое лицо настолько красноречиво выражало внутреннее состояние, что Гена отскочил в сторону и больше ничего не сказал. Все-таки он реалист и знает, когда не нужно изображать начальника.
Сразу у дверей офиса я поймала частника, и через двадцать минут он высадил меня возле подъезда дома, где жили Вадим и Карина.
Точнее, чуть в стороне от подъезда, потому что место перед самым подъездом было уже занято. Там стояли две машины – ржавые, видавшие виды «Жигули» и иномарка с мигалкой на крыше.
Вокруг этих машин толклось несколько парней, по виду которы х сразу было понятно, что они служат в милиции. Они выглядели точь-в-точь, как персонажи фильма про ментов. А поодаль от них толпились зеваки и прохожие, которые непременно слетаются на запах скандала или преступления.
Я двинулась в сторону подъезда, но, сделав несколько шагов, инстинктивно притормозила. Меня остановило внезапно пробудившееся шестое чувство, или интуиция, или внутренний голос, – его можно называть по-разному, самое главное, что прежде я им не обладала и даже не верила в его существование, а тут оно неожиданно проснулось и приказало мне задержать шаги.
И в ту же самую секунду двери подъезда открылись, и оттуда вывели Карину.
Выглядела она просто ужасно: густые черные волосы растрепаны, макияж размазан, на щеке лиловеет здоровенный синяк, блузка порвана на плече, но самое главное – на ее лице было совершенно несвойственное Карине выражение: смесь страха и отчаяния. Обе эти эмоции были не из ее репертуара. Эта знойная женщина всегда верила в свои силы, эта уверенность видна была за километр, и подозреваю, что именно из-за нее на Карину так западали некоторые мужики. Например, мой бывший муж Вадим.
Едва выйдя из подъезда, Карина приостановилась, растерянно оглядываясь по сторонам, словно кого-то искала, и тут же невысокий сутулый мужчина, который вел ее за локоть, зло прикрикнул и толкнул ее вперед.
– Вот она, убийца! – выкрикнула какая-то тетка из толпы зевак. – Мужа родного отравила! Из-за любовника… Ее бы саму крысиным ядом надо! Эх, жалко, не полагается!
– Тут вообще одна живешь, – вздохнула блеклая женщина лет сорока, – годами в пустом доме горе мыкаешь, не к кому прислониться, не с кем словом перемолвиться. А у этой – полная чаша, и муж, и любовник… Зачем же убивать-то, если самой не надо? Ну мало ли что тебе надоел, так, может, другим пригодится…
И тут Карина встретилась со мной глазами.
Она оживилась, выдернула руку у своего конвоира, шагнула ко мне и крикнула:
– Дашка, не убивала я его! Честное слово! Это она, стерва старая, все врет! Помоги мне…
– Не понимаешь хорошего отношения? – Сутулый милиционер грубо схватил ее за плечо и толкнул к машине. – Сейчас я тебе, тля позорная, наручники надену, если будешь порядок нарушать! А ну, садись живо! А вы, граждане, лучше расходитесь по домам! Здесь вам не цирк зверей и не кино широкоэкранное! – И он окинул неприязненным взглядом толпу зевак.
Затем он втолкнул Карину на заднее сиденье милицейской иномарки, но прежде чем дверца захлопнулась, она еще раз выглянула наружу и крикнула:
– Помоги мне, Дашка!.. Она все врет…
Менты расселись по машинам и укатили.
Зеваки еще какое-то время обменивались впечатлениями от бесплатного спектакля и тоже двинулись по домам, убедившись, что зрелище закончилось. И я медленно пошла прочь, размышляя об увиденном и услышанном.
Выходит, Карину только что арестовали по подозрению в убийстве Вадима.
Но ведь это полная ерунда! Я сама видела, как они в тот роковой день вышли из дома под руку с Шурочкой. Свекровь посадила Карину в маршрутку и двинулась по своим делам, но прежде поглядела на окна и помахала своему обожаемому сыночку.
Так что Вадим, несомненно, был еще жив.
Кроме того, Карина вышла из дома в таком виде, что вряд ли была способна на убийство.
Я вспомнила ее понурый вид, цветастый платок, которым было обмотано ее лицо…
Что такое выкрикнула Карина, когда заметила меня в толпе?
«Помоги мне…»
Нет, не это.
«Она все врет».
Явно она имела в виду Шурочку, нашу общую обожаемую свекровь. Тем более что первый раз назвала ее «старой стервой». Это определение как нельзя больше подходит нашей свекрови. В чем же дело? Шурочка наговорила на Карину, подвела под обвинение в убийстве… Но зачем?
– Девушка, можно вас на минутку?
У меня на пути появился крупный, плохо выбритый мужчина лет тридцати пяти с коротко стриженными темными волосами и родинкой на левой щеке.
– Капитан Меленков… – представился он и показал мне какое-то удостоверение. Впрочем, показал он его так быстро, что я не успела ничего разглядеть – ни фотографии, ни надписи на корочках. Да и фамилию капитана расслышала не очень четко – может быть, не Меленков, а Меринков или даже Муринков.
– Нам нужно поговорить, – заявил этот непонятный капитан, вежливо, но твердо беря меня за локоть. – Нам с вами есть о чем поговорить, вы согласны?
Я вспомнила, как только что на моих глазах точно так же вели за локоть Карину, и вырвала руку.
– О чем вы хотите со мной разговаривать? Я ничего не знаю… Я не имею ко всему этому никакого отношения…
С этими словами я снова бросила на капитана быстрый внимательный взгляд.
Я хотела как следует разглядеть его лицо, но это не получилось – мой взгляд почему-то притягивала его родинка. Большая, темная, по форме она напоминала какой-то остров на карте. То ли Сицилию, то ли Сардинию… с географией у меня в школе были проблемы.
– Ну это вам только кажется, – довольно покладисто отозвался капитан, шагая рядом со мной. За руку он меня больше не хватал, но ненавязчиво теснил в сторону от людей, к узкой дорожке, пересекающей газон. – Пойдемте поговорим, – настаивал он. – Может быть, вы что-то вспомните. Что-то важное. Очень часто свидетелям кажется, что они ничего не помнят, а на самом деле… Только, разумеется, разговаривать будем не на улице. Здесь слишком много любопытных, вы согласны? У меня машина припаркована рядом. Буквально десять минут. Чтобы не вызывать вас повесткой…
Я неохотно двинулась в ту сторону, куда он меня подталкивал, искоса посматривая на странного милиционера.
А он и правда был какой-то странный.
То и дело поглядывал по сторонам, словно чего-то опасался, разговаривал вполголоса. Обычно милиция держится гораздо увереннее, по-хозяйски…
Мы свернули в соседний двор.
– Ну, где же ваша машина? – поинтересовалась я.
– Совсем рядом! – отозвался мужчина и снова взял меня за локоть. – Вон там, за гаражами…
Все страньше и страньше, как говорила Алиса в Стране чудес.
Что это он поставил свою машину так далеко от места преступления? Его коллеги припарковались перед самым подъездом, и это вполне понятно. Зачем далеко ходить, тратить время? А этот оставил транспортное средство в соседнем дворе, да еще в каком-то темном углу… да и ведет себя очень подозрительно!
– Вот, вот уже моя машина! – проговорил капитан, подталкивая меня к видневшейся в дальнем углу двора черной не очень новой «ауди» с тонированными стеклами и при этом снова как-то воровато оглядываясь по сторонам.
Надо сказать, что эта машина тоже плохо подходила для скромного сотрудника милиции. И внешний вид, и цена, и тонированные стекла больше соответствовали представлениям о машине бойца невидимого фронта, проще говоря – бандюгана.
И тут со мной что-то произошло.
Как будто в меня вселился совершенно другой человек.
Как действовала бы в этой ситуации обычная «я», бесцветная, работящая, в меру занудная и довольно нерешительная женщина?
А никак.
Позволила бы этому странному капитану усадить себя в машину. И один Бог знает, к чему бы это привело.
Но сейчас я вдруг словно проснулась.
Еще раз искоса взглянула на своего подозрительного спутника и окончательно убедилась, что никакой он не милиционер. Взгляд бегающий, вороватый, голос вкрадчивый, и эта родинка…
Тогда я словно нечаянно споткнулась. При этом, опять же словно нечаянно, вырвала у него свой локоть и чуть отступила в сторону.
Он инстинктивно притормозил, начал поворачиваться в мою сторону и приоткрыл рот, словно хотел меня о чем-то спросить.
И тут я, сама себе удивляясь, изо всех сил пнула его ногой в самое чувствительное у любого мужчины место.
Как выяснилось, подозрительный капитан ничем не отличался от всех прочих мужчин. Он негромко охнул, сгорбился, широко разинул рот и выпучил глаза.
Я бы с удовольствием полюбовалась этим зрелищем, но времени на такое удовольствие не было: через минуту, максимум через полторы он очухается, и тогда… лучше не думать, что он тогда со мной сделает. Поэтому нужно быстро рвать когти, делать ноги… в общем, смываться. Тогда для верности я ударила его носком туфли в левую лодыжку и тут же припустила куда глаза глядят.
Как-то так получилось, что глаза мои глядели в сторону тех самых гаражей, возле которых подозрительный капитан припарковал свою подозрительную машину.
Около этих гаражей небольшой чисто мужской коллектив занимался чисто мужским делом: собравшись вокруг ржавых «Жигулей» с поднятым капотом, мужики темпераментно обсуждали, куда у этой чертовой колымаги девалась искра. При этом они чесали в затылках, сплевывали на траву, пинали шины и обменивались совершенно неправдоподобными гипотезами. Тут же, на свободном пятачке, была расстелена газета, на которой стояла початая бутылка водки и красовались два пупырчатых соленых огурца.
Как к любому чисто мужскому коллективу, к этому присоединился черный кудлатый пес с отвислым ухом и проплешиной на правом боку – свидетельством его боевого характера. Пес с интересом прислушивался к мужским разговорам и тихо поскуливал, намекая, что тоже нуждается в угощении, но соленых огурцов не ест.
Поравнявшись с этим дружным обществом, я истерично замахала руками и крикнула:
– Помогите, мужчины! За мной маньяк гонится! Вон он, видите? С родинкой на щеке!
Мужчины оживились: пресловутая искра им уже надоела, а тут возник замечательный повод переключиться на более интересное и более волнующее развлечение. Кроме того, я напомнила им о том, что они – мужчины, а основное предназначение каждого настоящего мужчины – защищать слабую, обиженную, попавшую в беду женщину. Особенно если она молодая и хоть немного привлекательная.
Поэтому когда вслед за мной, злобно скалясь, прихрамывая и припадая на левую ногу, на пятачке перед гаражами появился подозрительный капитан, его ожидала торжественная встреча. Он попытался было обогнуть дружную компанию автолюбителей, но не тут-то было!
– Мужики, дайте пройти! – рявкнул он и потянулся к внутреннему карману. – Дайте пройти, если не хотите неприятностей…
Это было его ошибкой.
– Вот ты как, да? – неожиданно высоким голосом закричал тощий мужичок лет сорока с хвостиком в поношенной пятнистой куртке, накинутой поверх тельняшки. – Ты на нас катишь, да? Ты нам угрожаешь, да? Да кто ты такой? А ты служил под Надымом? А ты тянул лямку в Дальнеморске? – Он сбросил на землю куртку и рванул тельняшку на груди: – Да я же тебя на тыщу кусков порву!
Мужчина в тельняшке явно пользовался большим авторитетом среди прочих автолюбителей.
Капитана окружили, скрыв от моих глаз, и отчетливо послышались глухие звуки ударов.
Кудлатый пес тоже хотел участвовать в развлечении: с глухим рычанием он пролез под ногами у своих двуногих приятелей и ухватил противника за ногу.
Зрели ще, конечно, было очень увлекательное, но я предпочла не тратить времени даром и припустила прочь со двора в направлении магистрали, где можно было поймать машину.
Поймав частника, я решила, что ехать на работу после всех сегодняшних приключений глупо, и отправилась домой.
По дороге я так и этак прикидывала, пытаясь найти объяснение всем сегодняшним странным событиям, но ничего разумного в голову не приходило.
Одно было ясно: Вадим действительно убит.
До сих пор я это никак не могла осознать.
Сперва я просто не поверила в такую новость, а потом события разворачивались с такой скоростью, что просто не было времени ни о чем подумать.
Только теперь до меня по-настоящему дошел смысл происшедшего.
Конечно, я расстроилась. То есть это не совсем подходящее слово.
Что я почувствовала?
Не потерю, нет… Потеряла я его гораздо раньше, еще в тот день, когда застала в постели с Кариной. Вот тогда действительно был настоящий удар…
Ведь он был моим мужем, частью меня самой.
Так вот, наверное, в тот момент, когда я узнала о его измене, я поняла, что какая-то часть меня безнадежно больна, а сегодня эту больную часть ампутировали.
Так что я, несомненно, почувствовала боль, но вместе с тем и какое-то освобождение. Как ни ужасно это звучит.
Итак, я поняла, что Вадим убит.
Но кем убит, как убит и почему арестовали Карину – все это оставалось для меня загадкой.
Поднявшись к себе и сбросив возле двери туфли, я решилась на крайнюю меру: сама позвонила Лиде Васильцовой.
Обычно я ей не звонила, потому что разговор с Васильцовой превращался в бесконечное перемывание косточек всех общих знакомых. Точнее, всех ее знакомых. Конечно, говорила в основном сама Лида, мне оставалось только молчать, вздыхать и терпеть, мучительно думая, за что мне все эти страдания.
Прервать разговор я не могла по причине своего отвратительного пассивного характера и полного отсутствия силы воли.
Но если я хотела что-то узнать о смерти Вадима – Васильцова была незаменима. Она знала все и обо всех и каким-то непостижимым образом умудрялась узнать это самой первой. Я подозревала, что иногда она узнавала о событии раньше, чем оно произошло.
Поскольку сама я звонила ей очень редко, пришлось перерыть все ящики стола, прежде чем нашелся листок, на котором когда-то давно я записала ее телефон.
Я набрала номер без особенной надежды на успех, почти ни секунды не сомневаясь, что он будет занят. Васильцова разговаривает по телефону все свободное от шопинга время. Как она успевает заниматься своими художественными проектами, остается для меня загадкой. Да и не только для меня. Однако на этот раз мне повезло: она взяла трубку сразу.
– Дарья! – тут же заорала она. – Ты не представляешь, что случилось! Вадима убили! Шлепнули по голове – и насмерть!
– Хм… – я внутренне передернулась, но быстро пришла в себя, – я вообще-то уже в курсе…
– Да? – удивилась Васильцова. – А, ну точно, ты же ведь на «б», я тебе еще утром первой позвонила…
Я себе отчетливо представила, что было бы, если бы услышала сейчас страшную новость впервые. Можно и коньки на время отбросить от неожиданности. Как видно, Васильцова уже стольким людям сообщала про смерть Вадима, что успела привыкнуть к этой мысли и не выбирала выражений.
– А нельзя ли поподробнее, что там произошло? – робко спросила я. – Или вы, может, сами не знаете…
– Как это – я не знаю?! – тут же завелась Васильцова, на что, собственно, я и рассчитывала. – Кто же тогда и знает, если не я? Да я все знаю из первых рук, считай, что сама там была! – Тут она сообразила, что ляпнула лишнее, и сконфуженно хрюкнула. – Сандра вчера вернулась домой около пяти часов, – довольно толково начала излагать Васильцова, – а он лежит на полу в кухне, и лужа крови вокруг головы!
Я представила, как моя бывшая свекровь входит в квартиру и видит труп собственного сына, и мысленно простила ей все то «хорошее», что она успела сделать мне за время, которое я была ее невесткой и после. Такого никому не пожелаешь!