Она подняла скомканные листки, тщательно разгладила их на полу, села рядом с ними и перечитала последние строки. Да, совершенно испорченная хорьчиха. Никуда не годная. Но в конце концов Веронике придется столкнуться с последствиями всего, что она натворила. И тогда она сразу все поймет и повзрослеет!
Даниэлла снова устроилась за кухонным столом и взяла ручку. Повесть продолжалась.
«
Глава 9
И вот наступил следующий Вафельный день.
Как только Хорек Баджирон спустился к завтраку, Даниэлла поняла, что у него неприятности.
Она улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой и нежно обвила его шею одной лапой (в другой была тарелка с золотистыми хрустящими вафлями).
Нос Баджирона зашевелился, втягивая теплый аромат.
Оба уселись за столик. Даниэлла пододвинула к мужу кувшинчик янтарного меда.
— Хочешь меду, любимый?
Но Баджирон лишь слабо улыбнулся в ответ.
Даниэлла тщетно пыталась прочесть по его глазам, что случилось.
— Что, всего тысяча слов?
— Я должен кое-что сказать тебе, Даниэлла...
Она молча ждала продолжения. Баджирон потупился и глубоко вздохнул.
— С романом у меня неважно, — сказал он. — Даже хуже. Я сегодня написал сотню слов. И все — неправильные.
Он поднял голову и посмотрел на Даниэллу с тоской.
— Я старался, Даниэлла! Я набросился на этот роман точно так же, как на Стайка. Но граф не стал писаться сам. Стайк пронесся сквозь меня, как сумасшедший товарный поезд. А здесь... я словно уперся в каменную стену. Нет. В мокрую губку. Ни крушения, ни грохота, ни пожара. Ничего.
Он возвел глаза к потолку, так и не притронувшись к вафле.
— «
Он снова вздохнул.
— Да что там говорить... Все равно я понятия не имею, что происходит с графом Урбеном де Ротскитом. Имя его мне нравится. Но, видишь ли, мне не нравится он сам. Он приходит из какого-то другого мира, смотрит на меня поверх усов и шипит: «Ты не достоин писать мою историю». Он затыкает мне рот!
Голос Баджирона внезапно зазвенел угрозой, как будто строптивый граф мог его слышать:
— Если я в ближайшее же время не заставлю этого хорька сдвинуться с места, если мне еще придется корпеть над бумагой и выпрашивать у него слова... тогда клянусь, Даниэлла, с ним случится нечто очень, очень странное!
Даниэлла не знала, что сказать. «Почему моя книга стала для меня таким прекрасным приключением, а милому Баджирону его большой роман причиняет такую боль?» — подумала она. Но найти резонный ответ на этот вопрос она не успела: часы пробили тринадцать раз.
— Тебе пора бежать, — упавшим голосом промолвил Баджирон.
— Я сегодня останусь дома. Баджирон ушам своим не поверил.
— Чепуха! — воскликнул он. — Спасибо, что выслушала меня. Когда ты вернешься, у меня уже будет готова целая большая глава. И граф будет ходить по струнке при полном параде!
Но Даниэлла даже не шевельнулась.
— Я еще никогда не видела тебя таким расстроенным, Баджи. Почему ты не хочешь, чтобы я осталась? Ты бы пошел работать, а я бы попозже принесла тебе апельсинового сока, вкусного, холодненького. Наверно, мне и вправду лучше остаться.
— Нет, — возразил он. — Не нужно. Я очень рад, что ты это предложила... И, если бы все действительно было так плохо, я бы сам попросил тебя остаться. Честно, попросил бы. Но я — профессиональный писатель. Я не какая-нибудь пешка в лапах своих персонажей. Как только ты выйдешь за дверь, я призову этого месье графа к ответу!
Даниэлла улыбнулась, но не сдвинулась с места.
— Я его не обижу, Даниэлла, но я буду непреклонен. Вот увидишь. Иди на работу. А не то сидеть нам в следующую среду без вафель. Это уже будет настоящая катастрофа!
Даниэлла рассмеялась и поднялась из-за стола.
— Наконец-то! — Она наклонилась и нежно поцеловала мужа. — Вот это — голос настоящего Баджи. Никогда не сдавайся!
Она сняла сумку с крючка за дверью.
— До вечера! И не будь слишком суров к бедняжке графу!
Глава 10
Золотом на белизне сверкали буквы, выбитые рельефным тиснением у верхнего обреза страницы: «
Письмо начиналось так: «
И вот что говорилось в нем дальше:
«
Спотыкаясь, Баджирон спустился по лестнице и молча вошел на кухню. Даниэлла приняла письмо из его лапы, застывшей на весу.
Она прочитала его вслух, от начала и до конца. Затем она взглянула на приложенный контракт и увидела, что сумма аванса во много раз превосходит те скромные сбережения, что им удалось накопить за всю жизнь.
— Баджи, по-моему... — потрясенно пробормотала она. — По-моему...
Она вложила письмо обратно в его оцепеневшую лапу. Под тяжестью бумажного листка Баджирон начал медленно заваливаться на спину. Даниэлла посмотрела на него и тоже упала в обморок.
Часы пробили шестнадцать раз, после чего в кухне воцарилась тишина.
Глава 11
В пяти килолапах к западу от Прыг-Вбока (Монтана), на открытом нагорье раскинулся просторный дом — к востоку от горного кряжа, к югу от речки. А вокруг со всех сторон плавно вздымались и опадали невысокие холмы, переливающиеся всеми красками летних трав, словно искристое мелководье под солнцем.
— Кто бы мог подумать, — спрашивали они друг друга, — что уединение — это так прекрасно?
Благодаря издательскому авансу и большим надеждам на успех «
Здесь, под величавой сенью гор и в шелестящем море трав, писатель Хорек Баджирон намеревался начать новую жизнь с Даниэллой и наконец-то завершить свой эпический роман. В этом убежище он надежно защищен от всяких стрессов, и ничто не помешает ему в конце концов отыскать и обуздать норовистую музу.
В ясные дни с веранды виднелись далеко в низине ворота их усадьбы. За те несколько месяцев, что Баджирон и Даниэлла прожили здесь, покоя их ни разу не нарушил шум машин, и ни единого зверя не попалось им на глаза, не считая их доброго друга хорьскаута Слима, по утрам проезжавшего мимо на карликовом коньке.
Соседями их были теперь только шепоты солнечного света днем и лунного — ночью, да еще — шорох тополей на ветру. Толстым, пушистым, теплым шарфом их окутывала безмятежность.
Дни этого драгоценного покоя они заполняли мирными беседами и долгими прогулками. Баджирон учил Даниэллу заботиться о лошадках, которых звали Пылька и Везунчик, учил взнуздывать и седлать их. Даниэлла полюбила такую жизнь, и почти каждое утро они с Баджироном ездили верхом.
Но, несмотря на все перемены и нежданно обретенный комфорт, они не забывали и о том, чему когда-то научили их родители и воспитатели: чем больше мы получаем подарков, тем больше должны отдавать в дар другим существам.
Книга его стала бестселлером и заняла высокое место в рейтинге книг для щенков. Но пять вечеров в неделю Хорек Баджирон исправно проводил в кабинете на втором этаже, который оборудовал специально для работы над своим эпическим романом. Перо и керосиновую лампу он теперь не убирал: они всегда оставались на столе.
Каким прекрасным подарком всему миру хорьков станет его роман, если он все-таки сумеет его закончить!
Но муза не появлялась. Баджирону никак не удавалось привлечь ее к самому важному делу своей жизни.
Хуже того, со временем он обнаружил, что его преследует какая-то зловредная
Теперь в его кабинете мерцал широким экраном новенький компьютер. В нем Баджирон хранил прозу жизни: деловую переписку, интервью, копию рассказа о Стайке, письма родным и друзьям.
С этого компьютера Баджи послал издателю краткий отказ на просьбу написать продолжение книги о Стайке. «Я счастлив, что мой колибри принес нам с вами такой успех. Но в настоящее время я работаю над серьезным историческим романом, который непременно представлю на ваше рассмотрение, когда он будет окончен».
После этого он пошел на кухню, положил на тарелку сельдерея и арахисового масла и аккуратно окружил их кольцом виноградин, а затем неторопливым шагом направился на веранду. Даниэлла сидела за устройством, которое до недавних пор было пишущей машинкой ее супруга.
— Привет, дорогой, — рассеянно бросила она при виде мужа, тихонько усевшегося в соседнее кресло.
Клавиши размеренно поднимались и опускались под ее лапами, молоточки размеренно щелкали, припечатывая ленту к бумаге. Баджирон заглянул ей в глаза.
Он знал, что она сейчас видит. Она смотрит не на бумагу и даже не на слова, а куда-то сквозь них, в иной, нездешний мир. Сцены движутся, преображаясь с каждым мгновением, крупные планы сменяются общими, актеры произносят свои реплики, а Даниэлла лишь описывает шаг за шагом драму, которую они разыгрывают сейчас для нее одной.
Баджирон долго смотрел на нее, не шевелясь.
«До чего же все иначе, — размышлял он, — когда пишешь просто для забавы!»
Время от времени повествование принимало неожиданный оборот, и тогда мордочка Даниэллы озарялась мимолетной улыбкой удивления.
В данный момент Даниэлла наблюдала за тем, как злодейка Вероника принимает, трепеща ресницами, обручальное ожерелье из лап хорька, выйти замуж за которого у нее не было ни малейших намерений.
Даниэлла перевела дух и рассмеялась. Лапы ее продолжали стучать по клавишам в том же уверенном ритме.
Баджирон беззвучно поднялся, оставив тарелку с лакомствами на маленьком столике — так, чтобы Даниэлла смогла дотянуться до нее, не вставая.
Она повернулась к нему, но взгляд ее так и не оторвался от сцены, разворачивающейся где-то в глубинах белого листа.
— Я тебя люблю, Баджи... — донесся до него ее голос из иного, нездешнего мира.
Глава 12
Она вошла на кухню, сжимая в лапе кораллово-красный бумажный лист. Баджирон как раз вешал полку над окном, но, увидев, что Даниэлла молча протягивает ему бумагу, отложил скобу и молоток.
— Так-так, что-то знакомое, — пробормотал он, но бумагу не взял. — Дай-ка попробую угадать...
Он взглянул в ее печальные глаза, блестевшие от невыплаканных слез, и нежно привлек к себе, пытаясь утешить. Даниэлла прижалась к его груди и разрыдалась. А Баджирон бойко процитировал по памяти:
— Дорогой Писатель! Благодарим вас за работу, представленную нам на рассмотрение. К сожалению, ваша рукопись не вполне соответствует текущим потребностям нашего издательства. Искренне ваши, Редакторский коллектив.
И тихонько добавил:
— Я угадал? Даниэлла кивнула.
— И еще внизу... — Она шмыгнула носом и задрожала. — Внизу кто-то дописал: «
Баджирон на мгновение отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
— «
— Они не захотели печатать мою «
Баджирон чувствовал, как ее бьет дрожь. Она потерпела поражение. Все начиналось как веселая игра. Просто для забавы. Но ведь она старалась изо всех сил! Она смеялась и плакала вместе с Вероникой и, затаив дыхание, следила за ее авантюрами, и так день за днем, месяц за месяцем, до самого конца. Она полюбила свою героиню и ее терпеливых друзей, которые все-таки наставили ее на путь истинный.
«А теперь все они погибли, — думала она. — Вероника, Телегаард, Лизетта, мудрый Бальфур... Все-все. Оказалось, что они никому не нужны».
— Да, — подтвердил Баджирон, поглаживая ее пушистый загривок. — Да. Они прислали тебе отказ. Твоя книга им не нужна.