Не скрою.Третья подружка.
Нам иней убор подвенечныйпрошил своими стежками.Росита.
Но…Первая подружка.
Ночь нам нравится очень.Росита.
Но…Вторая подружка.
Улицы скрыты тенями.Первая подружка.
Одни по ночам в Альгамбрумы ходим неслышной походкой.Третья подружка.
Ах!Вторая подружка.
Тише!Третья подружка.
А что?Вторая подружка.
Ах, боже!Первая подружка.
Услышат – для сплетниц находка.Росита.
В Альгамбре жасмин изнывает,а месяц покоится кротко.Входит Няня.
Няня (очень грустно). Детка, тетя зовет.
Росита. Ты плакала?
Няня (сдерживая слезы). Нет… Я просто так… Тут просто…
Росита. Не пугай меня. Что случилось? (Быстро выходит, взглянув на Няню.)
После ее ухода Няня молча рыдает.
Первая подружка (громко). В чем дело?
Вторая подружка. Скажи нам.
Няня. Молчите.
Третья подружка (тихо). Плохие новости?
Няня подводит их к дверям и смотрит вслед Росите.
Няня. Сейчас она ей говорит!
Пауза. Все прислушиваются.
Первая подружка. Росита плачет, идем туда.
Няня. Идите сюда, я вам все расскажу. Не трогайте ее сейчас. Пойдем черным ходом.
Уходят. Сцена пуста. Тихо доносится издалека этюд Черни. Пауза. Появляется Племянник, идет до середины сцены и останавливается, потому что входит Росита. Они смотрят друг на друга. Он подходит к Росите, обнимает ее за талию; она опускает голову ему на плечо.
Росита.
Зачем глаза твои стальюковарно мои приковали?Зачем твои руки скрывалименя цветочной вуалью?Какой соловьиной печальюпоишь ты расцвет моих дней!Ты был мне жизни милей,ты был мне звездой путеводной, —уйдешь и порвешь бесплодновсе струны на лютне моей.Он (ведет ее к козетке, и оба садятся).
Росита, души упоенье,ты мой соловей под метелью,ответь мне ласковой трелью;твой холод – лишь воображенье:не лед – мое отдаленье,мой путь – океан пересечь,и будет вода стеречьволной покоя и пеныогонь мой, всегда неизменный,чтоб он не смог меня сжечь.Росита.
Однажды, в дреме, с балкона,закрыта жасмином, незрима,я видела: два херувимаслетели к розе влюбленной;была она белой и сонной,а стала как будто в крови;стянув прожилки свои,ее лепестки запылалии, раненные, опали,сгорев в поцелуе любви.Пенять на тебя я не стану,в саду среди миртов жила я,мечты ветрам доверяя,свою чистоту – фонтану.Как серна, далась я обману,глаза подняла, ты возник,и в сердце впились в тот же мигиголки – злые тираны;они причиняют мне раны,и раны краснее гвоздик.Он.
Дано мне вернуться судьбою:корабль золотой, как птица,под парусом счастья примчится,возьму я тебя с собою;дневной и ночной мольбоюлюбовь тебя отогреет.Росита.
Но яд любви овладеетмоей душой одинокой;в пространстве, в воде глубокойне радость, а смерть созреет.Он.
Начнет ли росистой травоюмедлительный конь мой кормиться,туман ли ночной клубитсянавстречу ветру стеною,горит ли под летней жароюравнина алых степей,пронзит ли меня до костейбулавками изморозь злая, —всегда ты со мной, дорогая,до самой смерти моей.Росита.
Хочу, чтоб вернулся тыпод вечер, пройдя Гранадой,со светом, с печалью, с отрадойсоленой морской мечты;лимонных дерев цветы,бескровный жасмин бледнолицый —все будет виться, струиться,твой путь преграждая все выше,и вихрь ароматов на крышесведет с ума черепицу.Вернешься?Он.
Вернусь к тебе.Росита.
Какой голубки наитьеобъявит твое прибытье?Он.
Нет – голубь, верный судьбе.Росита.
Покамест тебе и себея вышью две простыни, знай!Он.
Беру в свидетели рай,гвоздику, рожденную кровью:вернусь я с той же любовью.Росита.
Прощай же, мой друг!Он.
Прощай!Обнимают друг друга, сидя на козетке. Доносятся звуки рояля. Он уходит. Росита плачет. Входит Дядя и идет через сцену к теплице. Увидев Дядю, Росита берет книгу о розах, которая лежала рядом с ней.
Дядя. Что ты делала?
Росита. Ничего.
Дядя. Ты читала?
Росита. Да.
Дядя выходит.
(Читает вслух.)
Она раскрывается утроми кажется крови красней.Роса на нее не ложится,боясь испариться на ней.Она распускается в полдень,твердея, словно коралл.Дробится о стекла солнце,чтоб отблеск на ней заиграл.Когда принимаются птицына ветках петь и игратьи ветер к морским фиалкамприходит без сил умирать, —белеет она, как белеет,от слез побледнев, щека.Когда ж раздается усталозвучанье ночного рожкаи звездам время подняться,а звукам время стихать, —задетые тьмой, начинаютее лепестки опадать.ЗанавесДействие второе
Гостиная в доме доньи Роситы. Окна выходят в сад.
Сеньор Икс. Я всегда останусь человеком нового века.
Дядя. Новый век будет веком материализма.
Сеньор Икс. Успехи его намного превзойдут достижения века минувшего. Один из моих друзей, сеньор Лонгориа из Мадрида, купил недавно автомобиль, развивающий фантастическую скорость – тридцать километров в час. А шах персидский, без всякого сомнения – человек исключительных достоинств, также приобрел «Панар Левассер» мощностью в двадцать четыре лошадиные силы.
Дядя. Куда они так спешат, спрашиваю я? Припомните хотя бы гонки Париж – Мадрид: их пришлось прекратить, так как все участники погибли, не доехав до Бордо.
Сеньор Икс. Граф Зборонский, погибший при автомобильной катастрофе, и Марсель Рено, или Реноль (оба чтения вполне правомерны), также павший жертвой автомобильной катастрофы, суть мученики науки, и человечество воздаст им должное в грядущие дни торжества положительных знаний. Реноля я знал. Бедный Марсело!
Дядя. Все равно вы меня не убедите. (Садится.)
Сеньор Икс (ставит ногу на стул и играет тростью). Ну что ж! Вряд ли спор между профессором-экономистом и ученым садоводом может оказаться плодотворным. И в наши дни существуют настроения ухода от жизни и возврата к прошлому. В наши дни находят многочисленных последователей некий Хуан Баутиста Саи, или Сэ (оба чтения вполне правомерны), или граф Леон Толстуа, в просторечии Толстой, чьи произведения столь же изящны по форме, сколь глубоки по мысли. Я же ощущаю себя камнем Града Живого и ни в коей мере не могу присоединиться к сторонникам опрощения.
Дядя. Каждый проводит, как может или как знает, свой недолгий век.
Сеньор Икс. Земля, как известно, не самая значительная из планет; и все же наш долг – способствовать развитию цивилизации. Если бы Сантос-Дюмон[2] посвятил свою жизнь выращиванию роз, мы не знали бы дирижабля.
Дядя (с неудовольствием). Ботаника – тоже наука.
Сеньор Икс (пренебрежительно). Да, но прикладная. Предмет ее изучения – соки пупавки душистой, или барбарис, или пульсатила, или наркотические свойства Датуры Страмониум, иначе дурмана.
Дядя (наивно). Вас интересуют эти растения?
Сеньор Икс. Для этого мне не хватает знаний. Меня интересует культура.
Пауза.
А… где Росита?
Дядя. Росита?
Пауза.
(Громко.) Росита!
Голос за сценой: «Ее нет!»
Ее нет.
