Докричаться до мира

– Да, сам проектировал и строил двигатели для «Птенца», и они бесподобны, но пока у нас проблема с дополнительными, планетарными.

– Про них и я много помню. Странно, что это утрачено, было широко известно. Разберемся, если все получится. Погоди, я отойду к двери. Знаешь, боюсь этой дряни, – виновато пояснил Тимрэ. – С тех пор, как мы заразились пираном, жизнь стала невыносимой. Не думал, что снова буду ходить на своих ногах.

– Да уж, стой там. А про Гнездо ты много знаешь? Из чего собирали генокод волвеков? Ведь, судя по всему, на них хотели моделировать вас самих.

– Не уверен, что там вообще был волк в числе доноров, не видел полные данные. По нюху, разве что… и то, возможно, собака. Может, их брали ради стайности? Рысь или нечто подобное, кое-что по зрению от птиц… Человек и айри, это точно, прочее я наверняка не знаю. Вообще ничего не должно было выйти, слишком разные виды, мешанина разрозненных полезных свойств. А уж со сменой облика – полная неразбериха. Я видел в Гнезде, еще до сна, наброски отчетов и клетки с первыми вариантами. Жутко это было, Ник. Стерильные уроды, практически нежизнеспособные. Какой уж там разум… Но вот ведь – получился совершенно оригинальный и стабильный по передаче генов в поколениях волвек.

– Время плюс упорство. А потом, возможно, над теми уродами сжалилась сама природа, она сильнее любого генетика. Мне забавно, что женщин, похоже, очень мало и среди волвеков, и у айри, Тим. Это явно ваш признак. Как и восприимчивость к чужому сознанию, да и двойной облик.

– Пожалуй. Хотя я бы не делал выводов при таком сильном недостатке информации. Возможно, их интересуют мужчины, как материал для опытов, – именно по причине своей собственной ситуации. Или стаю так легче контролировать. Лайл, а ты не против, если мы немножко тебя поисследуем? – осторожно уточнил айри. – Занятно прикинуть степень родства. Или я тебе расскажу все и сам посмотришь, но это дольше намного, да и одно другого не исключает.

– Учи, – буркнул волк. – Исследуй. Но потом, на пару с этим родичем. Начали, Ник?

– Да.

Второй айри оказался стар и высок. Пиран изуродовал его куда сильнее, чем более молодого Тимрэ. Лечить пришлось крайне долго, до истощения сил, – и не рассчитывая на благодарность. Юнтар с холодным презрением в светло-серых глазах смотрел на все усилия волвека и «человечки», смущая младшего родича.

Да, он вынужден быть признателен. Да, будем работать вместе и обязательно вернемся домой. И да, вы мне неприятны, жить я уйду в свободный сектор тора, близ рубки. Понадоблюсь – зовите, отказа не будет… Нет, общий ужин не посещу, там слишком много низших.

Так и сказал – «низших». Лайл усмехнулся, отмечая в душе странное уважение к упрямому старику. Он все точнее чувствовал людей и не-людей и был убежден, что Юнтар повел бы себя иначе, случись ему спасти корабль и волвеков. Это позволило бы великодушно смириться с их присутствием на «Тор-а-мире», разрешение на пользование кораблем он бы охотно дал.

Но наглые чужаки сами захватили каюты, рылись в грузовом отсеке и, хуже того, вылечили двух айри, виноватых в этом мире во всех бедах. Утративших корабль, что непростительно и позорно. Быть навсегда обязанным жизнью короткоживущим и полузверю? Жалкая доля.

Он гордо удалился, прихрамывая, тяжело горбясь и высоко задирая подбородок. В душе бурлило любопытство, невысказанная благодарность жгла, боль утраты капитана давила темным и горьким грузом.

– Тим, он замечательный, не оправдывайся, – рассмеялась Ника на отчаяние айри. Пошли ужинать, я страшно голодна. Только на несколько минут заглянем в лаборатории, ладно?

В столовой припозднившихся ждало необычное зрелище. Весь «экипаж» сидел на одной стороне стола и усердно поглощал ужин, а по другую сторону Ринк исполнял свою мечту и с упоением собирал синяки. Точнее, черняки, под плотной шкурой волвека метины от ударов казались совсем темными. В паре с Элом он смотрелся странно – еще более огромный и массивный волвек возле очень сухого и невысокого айри. Оба «думали» демонстративно громко, явно по просьбе остальных, жадно следящих за каждым движением. Все учились. И уже давно, судя по тяжелому дыханию бойцов.

– Эл, ты покушал? – забеспокоилась Ника.

– Нет, – выдохнул айри, останавливаясь. – Мы пока лишь деремся за во-он тот кусок белка, в большой отдельной тарелке.

– Тогда садись и ешь, здесь еще полно, он же не последний, – с наигранным недоумением возмутилась она. – Я расскажу Ринку про мечи, он явно и это хочет знать. Даже дам пару шариков на ночь, пусть забавляется. Технику владения – у меня есть базовый курс, палка и шест, если Хо принес с «Птенца» все необходимое.

– Хо? – картинно удивился Ринк, деловито – явно подражая манере Эла – разрезая приз надвое. Себе он честно забрал меньший кусок: чистый проигрыш. – Кто это? Если ты про моего щенка, то пока его никак не зовут, мал еще. Откликается на кличку «Эйм», по месту проживания. Мы вас ждали, потому и заняли время игрой, про мечи я узнаю завтра. Что делать с куполом, вот общий вопрос.

– Знакомьтесь – это Тимрэ, он знает все про груз корабля, его оборудование и устройство. Умеет лечить. Вы назоветесь и поговорите потом. Очень прошу быть внимательными и уважительными ко второму айри, его имя Юнтар, он в преклонном возрасте и тем более имеет право на свое отношение к нам, нагло захватившим здесь место. Желательно кланяться и говорить не «ты», а «вы».

– Обойдусь, – старик стоял в дверях, сутулый и нахохленный. С явным усилием он сделал шаг вперед, под взгляды чужаков, добрел до ближнего от входа кресла. – Чем кормят?

– Эйм! – рыкнул Ринк.

– Да, старший.

Хо торопливо собрал на тарелку содержимое разных блюд, с поклоном поставил ее перед старым айри и отошел в сторонку. Юнтар тяжело вздохнул и попробовал пищу. Сморщился.

– Паршиво кормят. Консервы. У нас есть и крупы, и иная нормальная еда. Сам займусь этим. Вы все делаете паршиво. Почему капитан не упокоен?

– Мы пока не нашли способ… – виновато начал Тимрэ.

– Я нашел. Пойдите, заверните в ткань, приготовленную на столе, и положите тело на кровать в его каюте, это возле рубки, первая дверь. Дверь закрыть!

– Рой, Лэл, – тихо сказал Ринк.

– Хоть бегать умеют, – вроде бы более довольно продолжил старик, проследив взглядом метнувшихся к двери волвеков. – Экраны контроля купола включены только внешние. Это очень плохо. Переведите наблюдателей в большой зал, я им показал, там отображаются теперь все пять десятков камер, и идет запись. Придумали еще со счетом глупость, недоросли! В моем-то возрасте – и переучиваться!

– Я прослежу, – Ринк мягко удалился.

– Про купол и само Гнездо я знаю больше всех. Я инженер, я их строил. Между десятым и одиннадцатым уровнями, если считать сверху, имеются крупные скальные пустоты. Там нет толкового шлюза и дублирующего аварийного туннеля, эти придурки торопили со стройкой. Если уйдет воздух, нижние ярусы будут полностью отрезаны, так сработает автоматика безопасности. А при обрушении породы у них и связи не станет. Если вызвать вниз центральный лифт, загнется и он. На дне холодильники, инкубаторы, ясли и самые гнусные лаборатории. И еще туда, на пятнадцатый, есть резервный вход с поверхности. Я рыл его на всякий случай. Они и не знают.

– Он цел?

– Я не делаю работу паршиво. Надо пройти незаметно до лифтов, подняться на одиннадцатый, заложить заряды и ждать. Потом убрать лишних мерзавцев и вывести остальных. Все правильно посчитать и сделать смогу только я, я строил купол, – он повторил это упрямо и с нажимом, явно виня себя в том, что строил недостаточно «паршиво» и других слабых мест нет. – Вы отвратительно все организовали, никак! Вы устали и хотите только спать, но сидите, не имея данных, лупите красные глаза, строите заведомо глупые планы…

– Он во всем прав, – убито склонил голову Эл, чуть заметно подыгрывая.

– Доедайте, слушайте заодно мое ворчание по бытовым вопросам, а затем идите спать. Вставайте поздно, я подам нормальный обед сюда к полудню, вызову по центральной связи. Потом снова расскажу про уровни, попроще, для самых диких, и все объясню. Ночью пойдем и отрежем у Гнезда дно.

* * *

Отчет о состоянии купола

Высочайшему моэ Гринхо, смотрителю купола, от старейшего Роллди, сектор контроля (547 год от изоляции. Гнездо, Хьёртт)

Высокочтимый моэ Гринхо, представляю на Ваше рассмотрение очередной отчет по жизнеспособности Гнезда и всего купола в целом. К сожалению, прогноз полностью подтверждается: жизнеспособность колонии мы сможем поддерживать в режиме строгой экономии всех невосполнимых ресурсов не более дваввосьм годовых циклов. Увы, при постоянном снижении качества жизни. Наихудшее положение сложилось с обеспечением воздухом. На данный момент закачанные в скальные пустоты резервы сократились до четверти от исходного объема. Нами обследованы емкости, трещин нет, слой изобта, из которого отлиты стены резервуара, в рабочем состоянии и не показывает признаков старения материала. Естественные утечки диффузией, через неплотности трубопроводов или вентильные узлы, на которые Вы изволили указать, ничтожны, – за весь период работы купола не более одного процента резерва. Основная проблема, как и предполагалось мною, – использование шлюзов при работе со стаей подопытных волвеков. При сохранении текущего расточительного режима: в среднем два шлюзования за условные сутки, мы приблизимся к ситуации острого дефицита воздуха уже через три восьмика лет. Дополнительным фактором угрозы куполу является обратное шлюзование, когда незначительные объемы атмосферных газов этого ядовитого мира просачиваются в купол. Наши системы фильтрации очищают их при первичной обработке недостаточно. Повторный цикл нагружает резервные группы фильтров и резко сокращает их срок службы. Системы содержат сменные элементы, включающие материалы, воспроизводство которых в лабораториях купола невозможно.

В связи с указанными обстоятельствами мною уже принято столь нелюбезно встреченное Вами решение об организации двойного контура воздухоснабжения. Уровни с седьмого по первый (счет к поверхности) переведены на воздух класса очистки «условно-годный, с низкой циркуляцией». Это не убьет и не отравит подопытных, они выносливы. Но потребует соблюдения контролерами сменности: айри такой воздух показан без ограничений по здоровью, при условии не более семи суток непрерывного пребывания. Кроме того, я вынужден перевести жилые уровни на более низкий класс очистки. Все это позволит удвоить доступный нам период предела автономности. Прошу Вас рассмотреть возможность сокращения числа подопытных хотя бы наполовину и частоты шлюзования – втрое. Указанные меры в сочетании с уже принятыми существенно повысят автономность (расчет прилагается).

Состояние запасов воды чуть лучше, но и здесь имеются проблемы. Подопытные переведены уже достаточно давно на класс очистки «низший технический» (их питьевая вода – класс 4+), что обеспечивает практически замкнутый круг без потерь. Группа фильтров со сменными элементами по сути уже исчерпала себя, и через восьмик лет мы сами неизбежно получим воду класса очистки «условно питьевую», как это ни прискорбно.

В связи с изложенными обстоятельствами прошу снова рассмотреть вопрос обеспечения доступности большого корабля. «Тор-а-мир» – наш единственный шанс вырваться из изоляции. Конечно, его обшивка не может быть даже минимально повреждена доступным оборудованием, повторные проверки проведены, результат однозначный. Но есть спящие в резерве инженеры-айри, вывезенные сюда в качестве генного материала. Возможно, они смогут наладить связь с нашим миром или создать оборудование для вскрытия люков корабля. В противном случае, эксперимент будет завершен без нашего на то согласия, и самым плачевным образом.

Резолюция Гринхо

Помощнику Гридье. Данным о состоянии купола присвоить гриф «Особо секретно». Недоумка Роллди вывезти в пустыню и там высадить, для этого хама эксперимент окончен. Благо, у него есть вполне грамотный помощник, который к тому же знает свое место в иерархии старейших и не принимает решений без ведома моэ айри.

Сигнал от ан-моэ Грийена пришел, нас отсюда снимут очень скоро, уже начаты работы над восстановлением технологии и материалов корабля. Столько мы продержимся.

Инженеров разбудить выборочно и передать в сектор Шинойта, он умеет уговаривать, пусть думают, я люблю иметь запасные варианты. Для наблюдателей установить дополнительные системы очистки воздуха в их контрольных комнатах на опасных уровнях. Шлюзование сохранить в прежнем объеме, я обсудил тему со старейшими из сектора основного генного проекта, им виднее, как содержать подопытных. По их требованию восстановить на уровнях содержания подопытных классы очистки воздуха и воды, минимально приемлемые для т. н. «человеков».

Существенное сокращение потребления обеспечить в течение ближайшего восьмика лет за счет ликвидации популяции нестабильных и отказа от низкоперспективных линий волвеков, необходимых исключительно ради побочных опытов.

Для комфорта проживания вскрыть аварийные резервы воды, использовать только на медианном уровне.

3 – 17 марта, Хьёртт, Гнездо

Йялл

Крик не облегчил души Третьего, но его странная мощь почти испугала и разом вернула сознанию холодную ясность.

Он все испортил! Это слышали и свои, наверняка, до второго уровня, а то и глубже, – они откликнулись и попытались облегчить боль, – и хозяева. Глухие бы услышали, как он вообще умудрился так крикнуть? И что теперь делать?

Йялл резко сорвался с места. Первый здесь, ну почему он сразу не обратился к вожаку! Первый умеет слышать, он понимает все и способен разделять самую большую боль братьев.

Потому и не обратился. Боль оказалась такой огромной, что ею страшно грузить чужой загривок, а уж самый родной и уважаемый… Потерю семьи он не мог разделить. Это его семья, никто вообще не представляет, что такое иметь семью, растить ребенка. Никто даже не знает, почему у его сына голубые глаза. То ли это – мамино наследство, то ли позже пожелтеют. Теперь и он не узнает.

Первый сидел у самого свода купола, круто падающего в пыль пустыни. Очень давно волки пробовали копать, искали выход. Хозяева не мешали, даже приезжали смотреть и смеялись. Купол везде, его не преодолеть. Вожак чуть повернул крупную голову, блеснул глазами. У Первого они светлые и с легким оттенком зелени. Ясные и очень печальные сегодня.

«Я виноват», – показал Третий. Под наблюдением говорить нельзя, да и не для волчьей пасти речь. И не в пустыне… Он лег и ткнулся носом в лапу старшего.

«Нет. Они все подстроили, ты просто угодил в ловушку», – сердито фыркнул Первый и коснулся сознания младшего. Мысленно погладил глупую голову и обнял, принимая боль. Тяжело вздохнул, бессильно уронил морду в пыль. Теперь оба заново переживали Крик, и Третий снова подумал, как невыносимо трудно приходится вожаку. Сам Йялл не сумел бы понять, но Первый – понял. На душе стало чуть легче, он даже не сочтен предателем стаи, хоть и не может снять с себя вины. Предателем Третий жить не стал бы.

Они лежали долго. Луны угасли, дышать сделалось трудно и больно, холод пронизал тела насквозь. Идти к воротам не хотелось, оба ждали беды. Но идти надо, они должны все делать в точности, как обычно. Вдруг хозяева глуше самых глухих?

Их никто не ждал. Поели, подышали, разошлись в недоумении. Третий чуть отбился от стаи и бродил в одиночку, но постепенно поведение его стало более привычным. Йялл даже сделал над собой усилие и начал задирать Шестого, оттирая от вожака. Вяло, но все же достаточно убедительно.

Прошел еще один день. Еще, и еще…

Он мучительно и безуспешно пытался гнать мысли о Сидде. Как она, где? Жива ли, и что за уколы ей сделали? Укол – всегда боль, а она такая маленькая и слабая! И еще она мерзнет. Когда нервничает, то очень сильно, и ее надо греть, а кто станет заботиться о синеглазой? Она для глупых хозяев – всего лишь «перспективная самка». Если приведут Первому, хоть можно будет ее видеть иногда, к тому же вожак не обидит девочку.

Третий отчаянно мучился, понимая, что не готов отдать жену и самому уважаемому и достойному из стаи. И не сможет смотреть, как другой окружает ее плечи руками, гладит волосы, ласкает кожу. Потому что ей тоже будет плохо. Или хорошо? Чего тогда он боится?

Под красной луной пятого дня он признал свое отчаяние, готовое вцепиться в горло вожака из-за жены. Ни волк Третий, ни волвек Йялл не желали терять ее, делить и отдавать. И тогда он снова ушел из стаи и лег в дальнем краю купола, под стеной. Он будет дышать, все равно заставят. Он станет есть, Вечные неизбежно найдут способ управиться с упрямым. Но будет ждать. Потому что сердце уверено – она еще жива.

Первого забрали вниз в положенный срок.

Почти сразу увели и его, прихватив за загривок. Пихнули в отдельную клетку, напоили соком утра, и привычная боль не заглушила отчаяние. Сомнений больше нет: Крик слышали. Они знают и будут что-то делать. Хорошо если с ним, сам виноват – тут все понятно. Но вдруг и прочие пострадают? А сын?

Третьего спустили на жилой ярус, провели в незнакомый загон. Он слышал, как разводят по углам остальных, вернувшихся сверху. Закончили. В тишине ночи, задушенной блеклым отливом потолка, он издали разобрал звук идущей снизу повозки. Шаги трех пар ног. Ближе. К его загону.

Задержались в дверях, внимательно разглядывая, как нечто новое и необычное. Он поднял голову и тоже стал смотреть. Двое незнакомые, их он прежде на жилом уровне не видел, и запах чужой; третий – низкий и вечно потеющий наблюдатель от ворот. Тот, что любит делать укол в ствол спины, вынуждая корчиться от боли. Прежде Йялл считал его одним из худших хозяев. Но холодные глаза новых еще неприятнее.

Ему знаком приказали снять рубаху и встать. Обошли кругом, ткнули хлыстом боли в спину, заставляя поднять руки, повернуться, потом встать на колени. Придирчиво осмотрели обруч. Прежде он не знал, что значит быть голым, но теперь смутно понял ужас Сидды. Бедная девочка! Стояла вот так же, и они смотрели, вынудив опустить руки вдоль боков, почтительно склонить голову и терпеть страх. Трогали, дергали, обсуждали. Он прежде не думал над тем, интересны ли хозяевам самки, считают ли Вечные его Сидду красивой. Они ведь знают, что жена разумна, и про ее ужас знают. Такая вещь им особенно любопытна. Наверняка, смеялись и снова трогали, гладили тонкую кожу, забавляясь дрожью и слезами. А если пробовала закрыться, отстраниться – били. Когда она попала в загон Третьего, синяков было более чем достаточно.

Вот его бить неинтересно. Он сильный и привык.

Один из новых достал тонкий ремень и надел на шею, шипами внутрь. Дернул вверх, понуждая подняться, шипы впились в кожу и ударили резкой болью. Так же обжигает хлыст. Он знал, это для удобства. Волк – глупый и должен следовать за Вечными, поворачивая в указанные коридоры. Правда, есть и второе объяснение, более занятное. Йялл выше самого рослого из них почти на голову, гораздо шире в плечах. И много сильнее. Им стоять рядом очень страшно! Поэтому всегда потеет наблюдатель, дающий боль, потому и новые двое так скованы в движениях. Интересно, кого боятся: волка или обнаруженного в его шкуре человека? Последнего, судя по грустной истории давно сгинувшего Пятого. И это означает, что теперь наверх уже и не выйти. Жаль, из Шестого можно сделать разведчика, но он будет хуже прежнего. Не так чуток, не так везуч. И вообще – он другой, хороший вожак для своих волков, но не разведчик.

Йялл шел коридорами, впереди хозяев. Так они решили, необычно, как все, что происходит сегодня. Перед каждым поворотом ошейник глубоко впивался в кожу и заставлял выбрать нужное направление. Пустые загоны кончились, теперь они шли через пространство, отведенное волвекам. Третий быстро уловил рядом вожака и совсем тихонько, самым краешком сознания, попрощался. Повозка ухнула вниз, пролетев знакомый второй ярус и однажды посещенный третий. На четвертом по счету створки дверей разошлись. Хлыст посоветовал выходить. Тут было гораздо теплее, воздух казался совсем затхлым и застоявшимся. Остро пахло болью, совсем как в комнатах наблюдателей, где стоят столы и волков режут для опыта.

Его провели в огромный гулкий загон, заполненный какими-то незнакомыми предметами. «Приборами», – решил Йялл. Поставили на колени в самом углу и пристегнули за ошейник к кольцу в стене, сразу же рывком оттянули это самое кольцо вверх, так, что пришлось чуть привстать, ослабляя боль от шипов ошейника. Отошли, и сверху упали прутья, создавая две недостающие стороны клетки.

– Завтра займешься по обычной программе, – впервые заговорил один из новых, самый рослый, адресуясь к наблюдателю. – И без твоих любимых игр, разбирать его будут внизу.

– Что, совсем без забав? – неохотно уточнил тот. – Скажи еще шкуру не портить.

– По возможности. Кстати: переведи на половинный рацион, этот «йялл-2/7» слишком опасен. Я отсмотрел данные по физическим кондициям. Здоровый зверь, прямо на редкость… Но завтра – без игр. Сегодня мы посмотрим иную забаву. Тебе понравится. Этот к утру и так на ноги не встанет, проверено. Тест на выносливость. Простенький, но результативный. Иные задыхались до утра, но этот – едва ли. Зато станет куда смирнее и спокойнее.

И они ушли.

Третий оценил «тест». Ошейник душил и тянул к стене, вынуждая принимать на редкость неудобное положение. До утра он и правда вымотается. Вряд ли так, чтобы не встать, но подустанет прилично. Что у них за забава? Ох, ничего хорошего. Двери на этом уровне такие толстые, что гасят любой звук. Ушли – словно сгинули.

Ночь по капле вливает боль в шею, когтит спину, выкручивает плечо.

Сколько до утра? В темном холодном загоне время лежит старой пылью, и не думая двигаться. Да и чем его может порадовать утро?

Мимо загона сейчас поведут волка! Йялл отчетливо осознал его и даже опознал – «дирт-1/5», самый примитивный из стаи. Жалкое создание, не способное менять облик без волчьего сока. Его, помнится, Второй требовал исключить из числа живущих.

Этот огрызок, без ошейника, скулящий от радости и азарта, косолапый в походке и чуть сутулый, – он буквально стоит перед внутренним взором. Хорошо! Знакомое легко отследить: вот «дирт-1/5» уверенно движется по здешним коридорам, внюхиваясь и подтявкивая.

Йялл, единственный кроме Первого, давно научился ловко и неприметно «цепляться» за сознание братьев и следовать за ними, ощущая большую часть их восприятия. «Дирт» прост, его мысли коротки, следить легко. К тому же он рядом. Вот идет мимо, с ним тот наблюдатель, что завтра будет проводить опыты с Йяллом. «Дирт» пригибается, взвизгивает и пытается льнуть к боку, настаивая на своей полезности и праве на подачку. Получил корм, залаял благодарно, трется о ладонь, брезгливо отводящую слюнявую морду. Прошли, дальше – правее – еще поворот, опять правее… То есть там соседний коридор, и теперь волка ведут в обратную сторону? Да, точно, и вот уже дверь.

Еще хозяева, их «дирт-1/5» знает, уже встречал, радуется вниманию. Вечные говорят, он лает в ответ – коротко, зло, убого. Мысли полностью слышать Йялл не мог, но эти образы знал – сплошное «хочу»: быть Первым, порвать горло Второму, загрызть Третьего, вынудить Четвертого ползти на брюхе.

Хозяйская рука треплет загривок, обещая дать запрошенное. Не все, но многое. Очень многое.

Йялл разом забыл про боль и ошейник, потому что туда, в комнату хозяев, ввели его Сидду. Как можно было так глубоко влезть в сознание глупого волка, чтобы не расслышать ее? Впрочем, он давно слышал, но не думал, что так близко.

Он увидел ее глазами «дирта-1/5» – сладкую чужую самку, добычу, бывшую собственность ненавистного врага из первого восьмика вожаков. Остро пахнущую страхом, слабую, дозволенную Вечными. Те уже расселись вдоль стены и настраивали свои приборы. А «дирт-1/5» у их ног визжал и рвался, прихваченный за загривок хозяйской рукой, деловито крепящей что-то на обруче.

Пальцы разжались, и «дирт» прыгнул, разом сбивая женщину с ног, сдирая с нее рубаху. Сидда сжалась на полу, закрывая голову руками, и он ударил снова, в живот. Рывком поднял и кинул к стене, чтобы встала, и можно было начать бить снова, ему так удобнее.

Йялл глухо зарычал, впервые до конца понимая, насколько же он не готов делить ее, тем более – отдавать этому зверю. Ошейник больше не причинял боли. Корчилось сознание, а шипы – всего лишь шипы. Цепь тонкая, слишком тонкая, чтобы удержать. Он уже стоял, быстро и уверенно пробуя прутья. Добротные, толстые, упругие. Будь он в своем уме, и пытаться бы не стал. Вроде один чуть дышит, поскрипывая далеко вверху. А внизу? Просто стоит на гладком полу. Так только зверей огораживать. Хуже, если они смотрят. Но нет, они все теперь заняты. У них забава.

Третий прощупал прут до самого пола, удобно уперся ногами в два соседних и резко рванул. Потом еще и еще. Длинный стержень загудел, едва ощутимо подался и упруго вернулся на прежнее место. Сидда снова на полу и ей плохо. Очень плохо. Попробовал тянуть непрерывно, срывая спину и хрустя… нет, это пол. Йялл даже не сразу поверил, что прут царапнул пол и подался, не стремясь более вернуться в свою отметину – проплешину на тонком слое пыли В глазах было совсем темно от прилива крови, но он не отвлекался и тянул.

Если бы «дирт-1/5» попытался приласкать и получить чужую самку, это было бы хоть как-то понятно. Красивая, сладкая, притягательная. Но он просто убивал ее, топтал и уродовал. Любой щенок понял бы хрип «дирта», требующий лечь и ползти на брюхе. Но она человек, и звериного обычая не знает, как и наречия.

Иногда руки чуть вздрагивали и увеличивали нажим. Потому что там, за соседним коридором, светлые волосы опять мели пол. Лицо у нее разбито, и сознание младшего щенка пьянит запах крови. «Дирт-1/5» был в стае слабым, но сегодня он нашел существо намного слабее себя и получил над ним власть. И теперь вот так эту власть утверждал, наслаждаясь каждым мгновением.

Почему? Первый не позволял не то что рвать – обижать слабых, они жили совершенно так, как остальные. Говорил Второй: «дирт-1/5» не руками слаб, а душой. Второй умел видеть, старший тоже, но все надеялся исправить… теперь попробует Йялл. Одно короткое движение, и все станет окончательно правильно. Если он доберется, то очень постарается успеть прежде, чем хозяева очнутся и вспомнят про обруч контроля.

В какой-то момент Третий, кажется, потерял сознание, поплыл и очнулся на коленях, лбом в зазоре меж прутьев. Судорожно ощупал выгнутый, недоверчиво охнул. Получилось? Щель оказалась узкой и неудобной, прут спружинил, острая грань впилась в шею, срывая шкуру. Стесала до кости плечо, хрустко сосчитала ребра.

Дверь. Он очень надеялся – не запертая, раз его дважды огородили, ошейником и клеткой.

Не запертая!

Хоть раз в жизни хозяева смогли сделать ему настоящий подарок! Йялл мягко потек по коридору, беззвучный, напружиненный и быстрый. Никого? Правый поворот, запах «дирта». Еще раз поворот. Сидду привели оттуда, из дальнего коридора. Дверь. Он замер, отчетливо зная, что в комнате ему не дадут ни мгновения. Трое смотрят, они левее и в стороне. «Дирт-1/5» спиной, почти в противоположном от двери углу, куда он ударами загнал свою добычу. Удобно, – движение по прямой.

Дверь мягко пошла вбок, никому не интересная. Мало ли на этом уровне любителей забав? Еще один вот нашелся. Отчетливо расслышался холодный и чуть скучающий голос рослого, недавно указывавшего наблюдателю на пользу ночного «теста».

– Как видите, доминантность для данного самца ведет к неконтролируемой агрессии, самая примитивная реакция нестабильного. Полностью ошибочно было выбирать его на роль вожака. Как и сохранять линию в целом, я давно это говорил. Даже в отсутствие старших и более сильных, которое мы, возможно, обеспечим до конца цикла, его или загрызут всей стаей щенки, или он их при нашей поддержке передавит. Скука, а не забава. У нас слишком мало человеческих самок, чтобы дать ему добить эту. Она молода и годится для дела.

– Ставишь на старого, Шинойт? – недовольно буркнул наблюдатель. – Дозволь отметить, он у нас вызывает сомнения и возраст уже не самый оптимальный…