В ходе ожесточенных боев

— Нет, я говорю серьезно. Возьми меня.

Никонов тяжело вздохнул, сделал последнюю затяжку и затушил окурок.

Сизые кольца дыма растаяли в утренних сумерках. Поднималась уже заря. Природа просыпалась.

— Ладно, посмотрим. Урка из тебя хреновый, не шьешь, не порешь в воровских делах, но злости у тебя хоть отбавляй, да и котелок у тебя варит, в натуре. Человек ты не с улицы. На что-нибудь сгодишься.

— Спасибо, Миха, — Рудаков, обрадованный, бросился обниматься с Никоновым.

— Только запомни: вход к нам рубль, выход — два. Ты сам напросился. Жалеть тебя никто не будет, и спрос с тебя будет как со всех, отвечаю. Даже строже. Знаю, меня ты не предашь, а если предашь — убью, — Никонов хищно улыбнулся. — Ладно, не дрейф, прорвемся. Пойдем в дом бухать дальше…

И они, по-братски обнявшись, ушли в дом. Веселье продолжалось. Ник, дойдя до кондиции, стал изливать душу Рудакову:

— Кем я был? Никем. А теперь: Я — НИК! Меня знают в крае, в Сибири, во Владике. Гамера, Тюрик, Салома, Джем, Якут… Знают и казанские, и тольяттинские, и московские авторитеты, воры в законе, крутые чиновники… Мне в детстве и в юности жизнь ничего не дала хорошего, я сам все взял! Я сам всего добился, отвечаю! Меня государство считало изгоем общества, ставило вне закона. Теперь я сам — закон! Я — власть, я — сила, реальная сила. Без фуфла говорю. Могу замочить любого, могу подкупить, кого угодно…Я замутил большое дело, поднял крутые бобы, заимел крутые подвязки. Я дал работу людям, они мне поверили, пошли за мной. А ты кто, Леха? Что ты можешь? Ничего! У тебя есть какая-нибудь идея, какая-то тема, мысль, в которую поверит народ и пойдет за тобой? Нет, и не будет! Ты можешь подчинять себе людей, парализовать их волей, взглядом? Заставить их бояться? До ужаса, до усрачки? Нет, не можешь! Ты слабак, Леха. Башковитый, но слабый…

Рудаков согласно кивнул, Никонов продолжал:

— А слабаков я не люблю. Мне их не жалко, их надо топтать, подминать под себя. Нет бога, нет морали, есть только сила и слабость. Надо быть сильным, Леха! Вот я сильный. Я люблю власть. Я — хищник вот с та-а-акими клыками…

Ник широко развел в стороны руки, показывая размер клыков.

— Мне нравится одно выражение из Библии (занятная книга): «Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя». Так что будь сильным, Леха, и к тебе потянутся люди.

Ник залпом выпил стопку водки и закусил хрустящим соленым арбузом. Закурил. Авторитет продолжал ораторствовать:

— Меня называют бандитом, но я не бандит, отвечаю. Бандиты — это чиновники, депутаты, генералы, те кто, грабит простой народ, душит его налогами, выдает смехотворные пенсии и зарплаты, убивает его в Чечне за псевдогосударственные интересы. А я создаю рабочие места, даю возможность пацанам заработать лавэ, гарантирую коммерсантам охрану от беспредельщиков, возможность им спокойно торговать, наказываю нечестных бизнесменов, возвращаю долги порядочным людям. Конечно, меня могут замочить, я не робот-терминатор. Но это издержки профессии. Я смерти не боюсь, отвечаю. Смерть — это миг, а там ничего, кромешная тьма.

Ник перешел на шепот:

— Ты не поверишь, Леха. Когда мои пацаны замочат кого-нибудь шишку, народ его не жалеет, он радуется, отвечаю. И заешь, что говорит? Так ему и надо! Заворовался, наверно, гад, кинул кого-то. Или убил кого-то — а ему отомстили. Никто не жалеет его. Народ зол на правительство, чиновников. Знаешь, кто я, Леха? Я — санитар леса. Врубаешься?

Ник важно замолк. Отправив в рот очередную порцию горячительного, он взглянул на Рудакова.

— Послезавтра тебе надо сразиться с Лысым. Один на один. Поквитаться тебе с ним надо за свои обиды. Бейся до упора, до крови, но не сдавайся. Покажи, на что ты способен — братва тебя оценит. Проиграешь — не беда! Главное, не дрейф. Братва не любит тех, кто очкует. Железно! Да и мне легче мазу за тебя тянуть перед бригадой, если у тебя в махаловке матка не опустится.

Рудаков снова утвердительно кивнул…

* * *

Спортивный клуб «Кендо»  принадлежал Нику, а руководил им тренер по карате Виктор Ермолаев или Ерема. Помимо детских и взрослых групп, набранных с улицы, здесь занимались «быки»  Никонова. И в этом же клубе Ник через Ерему вербовал способную в спортивном плане молодежь для своей группировки.

Сегодня в этом заведении Рудакову предстояло выдержать первое испытание в процессе овладения новой профессией — сразиться в нелегком поединке с Лысым. Браток — в хорошей физической форме и, видимо, ее постоянно поддерживает, а Алексей забыл, когда в последний раз тренировался, больше увлекался литроболом. А когда-то Рудаков слыл в университете энтузиастом восточных единоборств. Сначала занимался айкидо во дворце спорта, на Цветном бульваре, там же — посещал секцию карате Сантин-рю, затем изучал каратешный стиль Кокусинкай, в спорткомплексе, в Олимпийской деревне. Дополнительно, по утрам, он любил бегать в Тропарёвский лесопарк и молотить по деревьям ногами и руками, а вечером, в дни, свободные от тренировок, встречался с такими же, как он, фанатами кэмпо, живущих с ним в университетском общежитии, у метро «Юго-Запад». Они брали с собой лапы, перчатки, нунчаки и скакалки, и спускались на первый этаж. Брали ключ у вахтерши от уютного спортзальчика, где и начинали выяснять, чья школа лучше и чей стиль эффективнее, а проще — били друг другу моську. Получали в потасовках и синяки, и ушибы, и ссадины, но никто в обиде друг на друга не был. Спарринг — есть спарринг. Всякое случается. И как говорил Суворов: «тяжело в учении, легко в бою».

Рудаков не опасался драться с Лысым, он боялся ему проиграть. При Нике, Хакасе, Северянине. Ведь они придут посмотреть на зрелище, поболеть за него. Рудаков будет биться достойно: надо преподнести себя коллегам по работе в выгодном свете, показать, что он не трус, что он парень с характером.

… Ерема вывел Алексея и Лысого в центр татами и развел их по сторонам. Поклоны в сторону зрителей, соперника… Взгляд Лысого снисходительный. Он уверен в своей победе. Теперь его не застать врасплох, как тогда в ресторане. Он растопчет этого лоха! Его противник сосредоточен и немного закрепощен: ему победа нужна любой ценой. К тому же болит голова от вчерашней попойки и ребра от разборки. Какой из него боец! А рубиться надо! Ох, как надо! Публика из братков начала заводиться в предвкушении спектакля под названием «махач». Среди них все бандитское руководство во главе с Ником. Зрители возбуждены, свистят, кричат:

— Лысый, врежь ему как следует!

— Лысый, не подкачай!

— Лысый, не очкуй, соберись с силами!

Это хор голосов сторонников Лешиного соперника. Их пытается перекричать хор болельщиков Рудакова:

— Художник, держись!

— Художник, вперед!

— Леха, не дрейф, прорвемся!

Забава что надо!

— Хаджиме! (Начинай!) — следует команда судьи Еремы.

Первые сумбурные удары. Первые обманные движения и финты. Они кружатся вокруг друг друга, выискивают уязвимые места в обороне соперника. Порой, их движения напоминают причудливые танцевальные па, и со стороны кажется, что в спортзале идет не кумите, а состязание по танцам.

Лысый цепляет своего визави рукой, чиркает по подбородку… Это не смертельно, это пустяки! Рудаков, в свою очередь, попадает амбалу ногой в живот. Пресс у Лысого то что надо: нога отлетела от живота, словно от шины «КамАЗа»! Громила давит его силой, Алексей того — техникой. У Рудакова лихорадочные движения: он мандражирует. А это дает преимущество противнику. Нервозность — плохой помощник в бою.

Со всех сторон несутся советы «секундантов»:

— Уйди влево, Лысый!

— Держи дистанцию, бей вразрез!

— Гаси его, Художник! Правой встречай, правой!

…Неожиданно Алексей пропускает мощный удар в голову. Вспыхивают в глазах искры, Рудаков падает на настил. Публика орет, как сумасшедшая.

— Матэ! (Стоп!) — кричит Ерема. Склоняется над Рудаковым. — Бой продолжать можешь?

Леха согласно кивает — встает. Он потрясен, но не сдается. Ерема снова их разводит по сторонам. Рудаков смотрит на однокашников: они слегка раздосадованы. Лысый нагло ухмыляется.

— Хаджиме! — снова звучит голос рефери.

Противники, словно бойцовские петухи, сшибаются в воздухе.

Удар! Еще удар!

Рудаков нервничает, злиться, он ничего не может поделать со своим соперником. Пока его удары либо в «молоко», либо они нечувствительны для соперника. У Рудакова отбиты ноги, локти, плечи…Он чувствует — нокаут не за горами. Лысый буром наступает, прет как бульдозер. Алексей с трудом защищается. Силы у Рудакова, кажется, на исходе. А ведь проигрывать нельзя!

Господи, помоги!..

Вот, Лысый ловко въезжает Алексею ногой в лицо — тот падает! Судья останавливает бой, кровь хлещет из носа Рудакова. Поклонники Лысого приветствуют своего героя. Он рад, он чувствует себя уже победителем. Алексей, не спеша, вытирает кровь белоснежным рукавом кимоно, коситься на одноклассников — лица их разочарованы. Итог боя им теперь очевиден. Но никто не видит, что после этого нокдауна, что с Рудаковым происходят разительные перемены. Мандраж куда-то улетучивается. Белые облачка проплывают перед глазами Алексея, легкий ветерок проноситься над ним. Он не слышит рева спортзала. Рудаков совершенно спокоен, словно озерная гладь. Ни ряби, ни волнения. Голова ясна и хорошо соображает. Он ощущает прилив сил и концентрацию. Забывает о боли, об усталости. Он находится в трансе! Почему-то появляется уверенность в своей победе. И он совершенно точно знает, какую именно комбинацию он проведет против Лысого: правый лоу-кик, левый маваши-гери в голову. Этой комбинацией он не раз ставил в тупик своих соперников. Он укатает этого бугая! Как пить дать!

Рудаков не спешит. Он медленно поправляет пояс, амуницию… Широко разводит руками, глубоко вдыхает — глубоко выдыхает, коротко вдыхает — коротко выдыхает. И так два раза. Лысый насмешливо смотрит на него…

Опять сигнал к бою. Подобно тиграм, поединщики с рычанием кидаются друг на друга. Рудаков получает чувствительный удар по ногам, по корпусу… Он терпит, выжидает: он готовится к решительному удару. Лысый теряет бдительность. Он, как герой кинобоевика, опускает руки, пританцовывает. Дразнится — манит к себе Рудакова, мол, попробуй, достань меня! Типичный Брюс Ли, только русского разлива.

Банзай! — «камикадзе»  Рудаков идет «на таран»! Яростный и мощнейший удар потрясает правое бедро Лысого! Тот приседает от резкой боли… Слева следует точный и сильный удар прямо ему в голову! Классический маваши-гери! Голый, как яйцо, череп амбала резко дергается — и Лысый падает без чувств на гостеприимные татами.

Нокаут! Вазари! Чистая победа! Зал недоуменно смолкает. Только слышно, как радуются его однокашники.

— Молоток, братишка! — подходит к победителю Хакас. — Не посрамил интернатовских! В цвет, братишка, так держать!

— Клево, Леха! Красиво ты его сделал! — треплет его по плечу Рыжий. — Ну, прямо Ван Дамм, е-мое! Чисто, по-жигански!

Северянин тоже его поздравляет. Ник показывает большой палец вверх, дескать, молодец, Художник, мы в тебя верили! Хотя Рудаков смертельно устал, он безмерно счастлив, что выстоял и победил! Теперь одноклассникам не стоит краснеть за него перед братвой. Он улыбается разбитыми губами, шепчет:

— Мастерство не пропьешь…

И буквально виснет от бессилия на Северянине…

* * *

Сергей Донов родился в пролетарской семье: отец — шофер — дальнобойщик, мать — штукатур-маляр. Он — русский, она — хакаска. Так как отец был постоянно в отъезде, а мать на работе, ребенка отдали его в школу- интернат.

Мальчик-метис рос крепким, здоровым и подвижным мальчиком. Поэтому отец определил его в секцию дзюдо, где маленький Сережа выплескивал свою неуемную энергию. Тренировался он прилежно, с упоением. Он просто влюбился в этот вид спорта. Боролся он неплохо: технично и напористо, сметая на пути к победе всех своих соперников. И успехи не заставили себя долго ждать. И вот Донов чемпион города, затем победитель первенства Хакасии, края, Сибири… Выиграл один турнир, другой… Вот и первое место на Кубке СССР и звание мастера спорта. А ему всего восемнадцать лет! Впереди замаячила сборная Союза и первенство Европы, а там, черт не шутит, и чемпионат Мира и Олимпийские игры — способности же были и «чувство борьбы»  имелось…

Но судьба распорядилась по — своему.

Случилось несчастье: отец разбился на машине, на трассе Абакан — Кызыл. Плохая видимость, гололед, усталость… Сергей сильно переживал — отказался даже от поездки во Францию, на европейское первенство. Беда не ходит одна. Мать, глубоко переживая смерть кормильца, начала сильно пить, и вскоре превратилась в алкоголичку. Она отнимала у сына много сил и нервов. Несколько раз он сдавал ее в ЛТП, выгонял из дома ее собутыльников, но мать продолжала керосинить. Донов стал пропускать тренировки, снизил требования к себе, воля его слегка погасла, и целеустремленность ушла в спячку. А однажды Сергей простыл и вышел на татами с высокой температурой: так требовали интересы команды. Итог плачевен — «посадил»  сердце. Начались проблемы со здоровьем, стали снижаться спортивные результаты. Его перестали брать сначала на союзное первенство, а потом и на краевые соревнования.

Мир, казалось, рухнул для него. С ним рухнули его честолюбивые мечты и планы. Прощай, спорт, прощай, смысл жизни! И Сергей «сорвался»… Сначала скооперировался с Рудаковым. Стартовал дуэт с мелких правонарушений: хулиганство, драки. А их финишный спурт ознаменовался более крупными преступлениями: разбоями и грабежами. Но Рудаков благоразумно завязал с криминальной деятельностью и неожиданно восстановился в институте, а затем перевелся в столицу. Тогда Донов собрал вокруг себя преступный группу в количестве пяти человек. Они промышляли кражами и грабежами. А сел спортсмен за драку. Как-то, напившись, в баре «Азимут», он обиделся на одного парня. Слово за слово, болтом по столу — в общем, кинулся отчаянный храбрец на мастера спорта по дзюдо. Сергей автоматически провел свой коронный бросок через бедро, а отчаянный забияка, неловко упал на пол и что-то себе сломал. Храбрец остался инвалидом, а Донову впаяли срок.

Через три года откинулся зэк-Донов с Канской колонии, а в СНГ вовсю бушует Перестройка. Покрутился Сергей в городе. Работы нет, в спорт возврата нет. Тренировать детишек? Не дают местные власти. Дескать, в криминале у него руки по локоть замараны! Не пускать его в педагогику — из ребятишек убийц воспитает! Кинулся к знакомым спортсменам — те уже вовсю «балуются»  рэкетом. И вроде и деньжата у них хорошие водятся. Да и возглавляет их бывший его одноклассник Никонов. Так и очутился Хакас у Ника, а за боевые заслуги перед братвой стал его правой рукой.

Ник ценил Хакаса. Волевой, жестокий, привыкший побеждать, быть лидером, он неплохо проводил силовые акции, выезжал на разборки, стрелки. А когда Ник выделил из своей группировки спецотряд киллеров, руководителем этого подразделения он, естественно, назначил Сергея Донова.

* * *

Утреннюю тишину нарушил резкий звонок. Мать Рудакова пошла открывать входную дверь.

— Кто там? — осторожно поинтересовалась женщина.

— Это я, Зинаида Ивановна, Сергей.

Щелкнул замок, и порог квартиры с жизнерадостными возгласами переступил Хакас.

— Доброе утро, Зинаида Ивановна! А где этот, засоня по имени Леха? Пора ехать!

— Да вот он, Сережа.

Из спальни показался не выспавшийся Алексей: смотрел допоздна футбол. Болельщик-полуночник потягивался и зевал.

— Сам ты такой, — беззлобно огрызнулся Рудаков. — Будить человека в такую рань, это жестоко. Кстати, твой «Локомотив»  продул.

— Да и хрен с ним. Леха, поменьше базара, больше дела. Собирайся, начинается твоя новая жизнь.

— Я должен подкрепится.

— У, кишкоблуд…

«Мицубиси Паджеро»  Хакаса — японский автожеребец (и только пыль из под копыт «Гудиер»)  — быстро доскакал до тренировочной базы группировки. Резво, с ветерком, к неимоверному удовольствию обоих седоков.

База располагалась в сосновом лесу, в двадцати минутах езды от Минусинска, возле чистейшего и красивейшего озера Кызыкуль. Она состояла из кирпичного коттеджа, двух добротных бревенчатых домика и бани. Окружал базу бетонный забор с колючей проволокой. Охраняли ее никоновцы с легальными стволами. Все они числились в ЧОПе «Легион»  частными охранниками. А предприятие «Легион»  создал не кто иной, как сам Никонов. Помогали чоповцам служебные собаки: овчарки, ротвейлеры, доберманы. База, естественно, была оформлена на кого-то алконавта, короче, «попку», который и ведать не ведал, что является владельцем солидной недвижимости. Здесь же, на базе, в тайнике, хранился почти весь арсенал группировки. И если нагрянет милиция, шмон учинят — все спишут на этого пьяницу. Если он, конечно, еще живой.

В цокольном этаже коттеджа располагался тир и спортзал с матами, грушами и тренажерами. Там сторожилы-никоновцы оттачивали свое мастерство, а новички набирались опыта.

На базе готовились спецы к ответственным и рискованным командировкам. Все три группы имели свое отдельное жилище, свое расписание тренировок, свое обеденное время. Они не должны были пересекаться. И не общаться. За пределы лагеря не ходить, по ее территории не шататься. В интересах безопасности группировки. На базе существовало табу на алкоголь, сигареты и карты. Ни видео, ни телевизора, только литература по единоборствам и оружию, немного криминальных романов. Но кормили здесь на убой! От души!

Здесь витал в воздухе дух воинской дисциплины, и пахло потом тяжелых тренировок. Иногда сюда ссылали провинившихся боевиков в воспитательных целях.

Именно здесь, рядовому никоновской группировки Алексею Рудакову предстояло прожить целый месяц безвылазно. Он должен был освоить курс молодого бойца и освоить мастер-классы под руководством опытных членов банды. Он уже послал в Москву заказное письмо с просьбой об увольнении. Прощай, педагогическая нива, здравствуй, бандитское поприще! В общем, «здравствуй, моя Мурка, и прощай!»

— Ну, братишка, ни пуха, ни пера! Занимайся до упора, не посрами нас, Леха! — напутствовал Рудакова Хакас.

— К черту, Серега! — обнял его дружески Рудаков. — Ты появишься здесь?

— Да, и не раз, я же веду курсы по стрелковому оружию.

— Тогда до встречи, препад!

— Не подкалывай. Сам ты педагог! Ну, ладушки, пока, братишка.

— Пока!.. Чеши грудь консервной банкой!

…И понеслось! Подъем в шесть утра, кросс по лесу, занятие по рукопашному бою. Плотный завтрак. Теоретические занятия: «Стрелковое дело», «Взрывное дело», «Основы слежки и конспирации», «Прикладная медицина». Обед, отдых. Затем тир. Практика по стрельбе. Разборка, чистка и сборка оружия различных модификаций. Тренажерный зал. Ужин. Свободное время. Отбой в десять вечера.

И так день за днем, неделя за неделей. Изнуряющие тренировки и многочасовые теоретические занятия. Было трудно, но курсант Рудаков преодолевал все. Он героически сносил тяготы и лишения непростой, учитывая специфический контингент школы, лагерной жизни, проходил успешно все дисциплины и приобретал нужные для уркагана умения и навыки. Через месяц он планировал стать полноправным членом группировки.

Как-то на базе курсант Рудаков пересекся с преподавателем Доновым.

— Ну, как успехи, салага? Интересно в школе? — поинтересовался бригадир.

— Класс! — отрапортовал Алексей. — Особенно нравиться «Подрывное дело»  и как его преподает мужик по кличке Афганец. Сразу видно — спец! Коммулятивный взрыв, направленный, детонация, бризантность… Не знал, что правильно направить взрыв — целая наука. От какого-то пустякового предмета взрывная волна может отразиться в другую сторону. Представь, заряд, медная пластина и от нее — тонкая траншейка. Ба-бах — и огненная волна бежит по канавке прямо в цель. А прикидываешь, тротил плавится как парафин, но боится острых предметов, может взорваться от иголки или песчинки. А если взять алюминиевую пудру и аммиачную селитру, то…

— Тормози, тормози, братишка, — заулыбался Хакас — Че ты мне это все рассказываешь, свободные уши нашел? Так я это уже давно знаю. Вижу, не даром ты здесь пребываешь — много усвоил полезного. Красава, что скажешь. Учись, студент, в нашей боевой жизни эти важные мелочи ох как пригодятся. Много будешь знать — живой останешься. Ладно, теперь мои занятия начинаются, пора в тир. Посмотрим, посмотрим, как ты научился шмалять из «калаша».

— Посмотрим.

И бывшие одноклассники, оживленно разговаривая, направились в тир.

* * *

Величавый Енисей шумел. Кружились страшные, иссиня-черные водовороты, пенились и выли грозные пороги. Завихряясь, грохоча, проносилось мимо притопленных деревьев и коряг бурное течение. Скалистые высокие берега не давали водной стихии разгуляться, ограничивая ее своей твердокаменностью и упрямством. Даже в жаркие летние дни в Енисее нельзя было купаться: вода в нем просто ледяная! Зайдешь чуть подальше от берега — ноги сразу же застывают, и хватает судорога. Если купаться, то только в прогретых солнцем заливах, озерах и протоках. Что и говорить, суров даже летом батюшка-Енисей.

…Скалистый спуск, отвоеванный у природы человеком, вел к воде. Мелкие чайки кружились в небе и истошно орали. Их ор разносило по волнам эхо.