Помоги проекту - поделись книгой:
Король кивнул Генри Гилдфорду, еще одному галантному кавалеру и давнишнему своему партнеру по турнирам, которого он очень любил.
– Вы не получали известий от Эразма в последнее время?
Гилдфорд, как и сам Гарри, был образованным человеком, разделял взгляды гуманистов и регулярно переписывался с великим ученым.
– На прошлой неделе, сир. Но я был слишком занят, чтобы ответить ему. Мы с Фицуильямом готовились к субботнему турниру.
– Да, – подтвердил Фицуильям, виночерпий короля; он вырос вместе с Гарри и разделял его любовь к охоте. – Но я сомневаюсь, что мы сможем победить вас, сир! – Он улыбнулся.
Фицуильям понимал Гарри, как никто другой, охотно брался за выполнение любых поручений, был надежным и серьезным молодым человеком, освежающе свободным от свойственных большинству придворных алчности и стяжательства.
– Благодаря доброте вашей милости мой отец сможет посмотреть поединки, – с улыбкой сказал Генри Куртене.
Для своего кузена Гарри был теперь героем больше, чем когда-либо, так как освободил его отца, графа Девона, из Тауэра, где тот, подозреваемый в измене, томился долгих восемь лет. Но реальных доказательств против него не имелось. Гарри помнил, как об этом говорила мать, утешая тетку Куртене, свою сестру графиню Кэтрин и детей графа, которых отец взял ко двору, чтобы их растили вместе с его детьми.
Куртене был одним из немногих аристократов среди компаньонов короля. Отец Гарри не доверял знати и запретил аристократам содержать армии наемников. Именно родственная близость между дворянами сделала возможными последние войны – так говорил он сыну. Но Гарри знал, что с феодальных времен дворяне служили королю во время военных действий, это была их обязанность. А значит, им нужно дать новую цель в жизни. И что может стать для них лучшей задачей, чем помощь новому государю в завоевании Франции? Пусть направят свою воинственность туда, у них будет о чем поразмыслить, вместо того чтобы сидеть в своих поместьях и ворчать, что их власть ограничивают, или строить заговоры против короны. Неудивительно, что аристократия в целом радовалась его восшествию на престол!
Но будет ли военного похода достаточно? Однажды вечером за ужином Гарри обсудил это с Уолси и поделился с ним своими опасениями.
– Некоторые из моих лордов имеют королевскую кровь и могут зариться на мой трон.
Уолси, как обычно, дал ему здравый совет:
– Займите их делами при дворе и в графствах, награждайте достойно, чтобы они хранили верность вам. Старайтесь сделать так, чтобы их интересы совпадали с вашими.
Гарри кивнул, и все же это его не успокоило.
– Они завидуют новым людям, которых я продвигаю, и считают, что исполнять роли моих главных советников в политических вопросах – это их освященное временем право, но, по-моему, добрая служба не менее важна, чем высокое происхождение. И я намерен, как и мой отец, восстановить превосходство короны над родовой знатью. А оно заметно ослабло в ходе последних войн.
– Это крайне важно, сир. Но в этом королевстве власть долгое время была привилегией знати. Они так легко от нее не откажутся. Однако ваша милость в силах изменить представление о том, кто является знатью.
Гарри встал и принялся расхаживать по комнате взад-вперед, словно лев в клетке.
– Как мне это сделать? Привилегии дворянства установлены в Magna Carta[8] и определены давней традицией.
– Сир, вы государь, источник всех почестей. – Уолси улыбнулся. – Только вы можете сделать человека пэром. В вашей власти и лишать людей титулов. Уверяю вас, все прекрасно понимают, что их статус и богатство зависят от вашей доброй воли и того, как они будут вести себя. Вы подаете пример, устраивая великолепный двор. Могу предположить, что тем самым вы поощряете своих лордов подражать вам. Думаю, их не придется долго уговаривать. Кто из них не пожелает продемонстрировать другим роскошь и великолепие своего жилища. Это отвлечет их от мыслей о мятежах и подстрекательства к ним. Они захотят иметь то, чем обладаете вы, и стремление не уступать вам либо полностью захватит их, либо приведет к краху, а следовательно, к потере власти и независимости, что еще больше затруднит для них возможность участвовать в любых злокозненных деяниях, чего вы так опасаетесь.
Мудрые слова Уолси вызвали у Гарри улыбку. Если бы Бекингем, Суррей или другие люди вроде них услышали этот разговор, их хватил бы удар!
– Превосходно, – сказал он.
Король оповестил своих дворян, что они должны явиться ко двору, если хотят занять положенное им по праву место в обществе, а потом, забавляясь, наблюдал, какую свалку они устроили, стремясь приблизиться к нему, и как отчаянно пытаются воссоздать в своих роскошных домах увиденное при дворе великолепие.
Однако аристократы старшего поколения относились к этому с пренебрежением и недовольством, откровеннее других высказывался Бекингем. Подловив Гарри, разгоряченного и вспотевшего после игры в теннис, он настоял на разговоре об окруживших его «новых людях»; последние слова герцог произнес с запальчивым презрением.
– Вашей милости не следует забывать, что в этом королевстве вашими советниками должны быть аристократы, а не выскочки и парвеню без рода без племени, не обладающие никаким опытом. Обидно видеть, как они строят из себя невесть что, одеваются и заводят стиль жизни, который им не по статусу! – Герцога трясло от негодования.
– Я понимаю вашу озабоченность, кузен, – ровным голосом сказал Гарри. – Прогуляйтесь со мной, я все объясню. Но сперва скажите: что характеризует джентльмена?
Бекингем ответил без колебаний:
– Благородная кровь, разумеется!
– Неужели это все? Разве это не способность жить легко, не занимаясь ручным трудом?
Герцог высокомерно взглянул на него:
– Разумеется, нет! Главное в нем – воинская доблесть, щедрость, честь, обходительность и рыцарство, а также преимущества, которые дает многовековое служение короне.
– Значит, благородство заключается скорее в действии, чем в интеллекте? – Гарри наслаждался этой пикировкой. – Наступила эпоха письменного слова. У нас есть печатные книги, люди становятся все более грамотными, развивается дипломатия. Многие из этих новых людей, которых вы презираете, – ученые и способны принести практическую пользу своему государю. А вот из моих дворян единицы приближались к университетам, интеллектуальные интересы у них тоже отсутствуют. Недавно я ужаснулся, услышав, как один из приехавших на коронацию лордов сказал, что предпочтет увидеть своего сына повешенным, чем читающим книги.
– Не все мы такие, – возразил Бекингем.
– Да, есть достойные исключения. – Гарри сел на скамью и вытер лоб и шею. – Но, кузен, если бы перед вами стоял выбор, кого бы вы взяли на службу? Графа, семейные корни которого уходят во времена Завоевания, но который умеет только воевать и ничего не знает о современном мире, или человека способного, образованного, который добивается результата в делах, каково бы ни было его происхождение?
Бекингем фыркнул:
– Английские аристократы служат королям с незапамятных времен, и нет никаких причин, почему они должны перестать это делать. А бумажную работу вы можете оставить церковникам вроде господина Уолси!
Прикрыв глаза от солнца, Гарри посмотрел на Бекингема:
– Мир меняется. Гуманисты высказывают мнение, что истинное благородство заключено скорее в интеллекте, чем в происхождении. Думаю, для любого джентльмена, желающего добиться успеха при дворе, важно быть грамотным, образованным, музыкальным, иметь определенные познания в области права и теологии, а также понимать искусство. Я уверен, что вы, мой благородный кузен, будучи главным пэром Англии, понимаете важность этого.
– Я не одобряю эти новомодные бредни гуманистов, – заявил Бекингем, пристально глядя на короля.
– А вот это, кузен, действительно несущественно, – ответил Гарри, теряя терпение и вставая. – Некоторое значение имеет то, что главнейший пэр моего королевства так безразличен к моему мнению по столь важному вопросу. Взгляните на себя! Вы владеете обширными землями в двенадцати графствах, служите в моем Тайном совете и являетесь главным управляющим Англией. Вы могли бы быть одним из моих ближайших советников, но никогда им не станете, если будете противиться мне. Я не хочу ссориться с вами, кузен. Вы прекрасный турнирный боец, а это для меня много значит! Но ваша пылкая до заносчивости гордость своим происхождением и склонность ругаться со мной портят все.
Герцог густо покраснел и надменно уставился на своего государя:
– Я понимаю вас, сир. Но не забывайте: мой отец отдал жизнь ради того, чтобы ваш стал королем. Такая верность должна весить больше, чем умение нацарапать письмишко или побренчать на лютне!
Гарри сглотнул. Это была правда: последний герцог Бекингем был обезглавлен по приказу узурпатора за то, что поднял восстание в пользу отца.
– И я всегда буду помнить о своем долге благодарности. Но это не аргумент, и, боюсь, мы начинаем ходить по кругу. Постарайтесь взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, кузен, тогда, я уверен, мы лучше поймем друг друга. – С этими словами Гарри поклонился и зашагал в сторону дворца.
Не стоит враждовать с Бекингемом. Он слишком близок к трону. Лучше держать его поближе к себе, пусть красуется на первых ролях, получает положенные ему награды и прекратит жаловаться. Так Уолси советовал ему поступать со всей родней, имеющей в жилах королевскую кровь. Присматривать за своими родственниками по примеру отца – это мудро. Однако в тех случаях, когда покойный король безжалостно подавлял своих непокорных родичей, Гарри считал более уместным обращаться с ними милостиво и тем сохранять их верность. Сделать это было нетрудно, ведь он относился к ним с симпатией, особенно любил Генри Куртене и Маргарет Плантагенет, сестру покойного графа Уорика и вдову сэра Ричарда Поула. Это была очаровательная женщина и одна из ближайших подруг Кейт. На самом деле большинство членов старых семей Белой розы входили в окружение королевы. Их высокое происхождение и консервативные взгляды тешили ее испанскую гордость. Гарри тоже дружил с ними.
Со всеми, кроме графа Саффолка, которого отец три года назад посадил в Тауэр из-за близости к трону, и отчаянного младшего брата Саффолка Ричарда, известного предателя, который сбежал за границу и находился вне досягаемости. Однако большинство потенциальных соперников Гарри были обезврежены и не представляли реальной угрозы.
Глава 5
Это было фантастическое лето, прекрасно подходящее для спортивных занятий, которые Гарри так любил. Он охотился, играл в теннис, боролся и побеждал своим тяжелым двуручным мечом всех, кто вступал с ним в тренировочные бои. Люди говорили, что он способен натянуть самый тугой лук лучше любого мужчины в Англии. Гарри гордился своим атлетическим сложением и мужской силой, поскольку они доказывали, что благодаря физическим упражнениям человек сохраняет здоровье и увеличивает свои возможности.
Вполне довольный жизнью, Гарри вместе с Кейт отправился в поездку по стране, которая привела их на север, в Линкольншир. Где бы он ни проезжал, люди сбегались поглазеть на него, выкрикивали благословения, и сердце Гарри едва не лопалось от радости. Все королевство, вплоть до этих отдаленных краев, принадлежит ему!
Приступы тошноты, которые мучили Кейт в начале беременности, прошли, и король с королевой весело проводили время. Гарри суетился вокруг жены, словно старая нянька, требовал, чтобы она много отдыхала и хорошо ела, поскольку Кейт слишком много постилась в святые дни, послушная наставлениям своего духовника брата Диего, который не нравился Гарри, но он терпел его ради супруги. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, как сейчас, когда носила ребенка.
Вернувшись из поездки, они обосновались в Ричмондском дворце, где отпраздновали первое Рождество Гарри в качестве короля. Перед воротами дворца устроили турнир, во время которого было совершено много ратных подвигов. Народу собралось множество, дворец украсили ветвями падуба, лавра и стеблями плюща, повсюду витали запахи специй и апельсинов. Простой люд пускали внутрь смотреть великолепные представления, в главном зале, потрескивая, горело огромное святочное полено, пели рождественские гимны и танцевали, к великой радости Кейт.
Как требовал обычай, в течение двенадцати дней торжествами управлял Князь беспорядка. В этом году им стал парень по имени Уилл Уайнсбери, он с большим удовольствием командовал королем, чем очень веселил двор.
– Как же это дорого – быть главным по развлечениям, – заявил он, подойдя посреди пира к столу на помосте как раз в тот момент, когда Гарри принялся за сдобренный пряностями студень из свиной головы и говяжьих ног. – Не заплатите ли вы мне за это пять фунтов, ваша милость? – (Некоторые гости прыснули со смеху, Комптон и Брэндон едва не надорвали живот от хохота, но Уайнсбери это не смутило.) – Если вам будет угодно дать мне больше, ваша милость, я ничего не верну, – предупредил он, – но если я получу слишком мало, то попрошу еще!
Король хмыкнул.
– Дайте ему денег, – велел он Уолси, которого усадил рядом с собой.
Гарри любил торжественное настроение Рождества, великолепие утренних служб в Королевской часовне, сам всегда в них участвовал, а хор пел «Gloria in Excelsis». Ему нравилась священная таинственность этих праздничных месс, ощущение, будто происходит нечто удивительное и сверхъестественное. А как приятно получить гору подарков от придворных на Новый год, наесться всласть на роскошном банкете в Двенадцатую ночь, когда на всех делили пирог, в котором был запечен боб. Нашедший его становился на весь вечер Бобовым королем или Бобовой королевой и мог распоряжаться всем, как Князь беспорядка в Рождество. Гарри подозревал, что будущих обладателей этих титулов выбирали заранее, дабы уберечься от претендентов, которые могли взяться за исполнение своих праздничных обязанностей слишком рьяно. В Двенадцатую ночь устраивали банкет в узком кругу; под пение хора Королевской часовни государю и государыне подносили заздравную чашу с пряным элем, которую после этого пускали по кругу. Наконец в праздник Богоявления проводилась церемония приношения золота, ладана и мирры. Это было приятнейшее для Гарри время года.
Одной из любимых забав Гарри были маскарады. В том январе он и компания его приятелей с ликованием переоделись в костюмы Робин Гуда и разбойников его шайки – короткие плащи со скрывавшими лица капюшонами из зеленой шерстяной материи, какую делают в городе Кендал на реке Кент. Вооружившись луками, стрелами и мечами, взяв в руки щиты, они ворвались в покои королевы.
Кейт и ее дамы подскочили в неподдельной тревоге.
– С позволения вашей милости, Робин Гуд и его веселые разбойники к вашим услугам! – провозгласил Гарри. – Мы, лихие люди, страстно желаем потанцевать с дамами!
Кейт глядела на него с недоверием, но любезно согласилась, и ее музыканты начали играть. Гарри протянул руку, Кейт взяла ее, и все стали танцевать павану, дамы постепенно успокоились и развеселились. Вдруг, в разгар всеобщего смеха, Гарри подал знак, и все мужчины скинули капюшоны. Улыбаясь при виде изумленного лица Кейт – она не угадала! – король сгреб ее в объятия и поцеловал, его приятели шумно зааплодировали, а он приказал подать вино. Утро прошло очень весело.
На той неделе Гарри снова участвовал в турнире, игнорируя рекомендацию своих советников избегать опасности, пока у него на руках не окажется наследник престола. Но они ничего об этом не узнают, так как он появится на площадке переодетым и в полных доспехах. Гарри был очень доволен собой, наконец-то ему удастся избежать их поучений. Сперва они с Комптоном сошлись в пешем поединке и сражались друг с другом на мечах через деревянный барьер, как делали Ланселот и другие рыцари древних времен. Засим последовал поединок всадников и наконец – драматическая сшибка между конными рыцарями, с копьями наперевес, которые под грохот копыт неслись навстречу друг другу с двух концов огороженной деревянным частоколом площадки. Гарри упивался азартом скачки; он был отважен, имел верный глаз и отличное чувство времени, но прекрасно сознавал, какому риску подвергает себя, потому что участники поединков иногда получали ранения и даже гибли, однако обретение славы на турнирах считалось почти таким же почетным, как и на поле боя. В тот день рыцари сражались яростно. В поединке с Эдвардом Невиллом Комптон был сбит с коня и, окровавленный, лежал на земле без движения. Герольды подбежали к нему оказать помощь, а Гарри посчитал за лучшее покинуть ристалище.
Уезжая, он услышал, как кто-то выкрикнул:
– Боже, спаси короля!
Его опознали! Но теперь это не имело значения. Он был в безопасности и на поле держался хорошо. Гарри со смехом снял с себя шлем и был вознагражден за пережитое смятение зрелищем изумленно и с восторгом глядящей на него публики. Еще бы! Короли редко участвовали в турнирах. Под плеск оваций Гарри легким галопом проскакал к своему шатру.
Как только с него сняли доспехи, он поспешил к Комптону, страшась услышать худшее. Врачи только что вышли из палатки.
– Как он? – спросил король.
– Вашей милости незачем беспокоиться, – заверили его. – Раненый немного ошеломлен, и у него плечо защемило доспехами, но с ним все будет в порядке.
Гарри нырнул в палатку.
– Я слышал, вы будете жить, – сказал он, с облегчением увидев Комптона, который понуро сидел на кушетке и тер голову.
– Погодите, я еще сражусь с вами, – пригрозил тот стоявшему рядом смятенному Невиллу. – Я вам отомщу! – И Комптон игриво стукнул своего обидчика кулаком.
– Вижу, вам уже лучше, – заметил Гарри, – и вы еще повоюете.
– Как и ваша милость! Вы сегодня блистали. Теперь вам придется участвовать в турнирах.
– Скажите об этом древним старцам из Совета. – Гарри фыркнул. – Хотя я все равно не допущу, чтобы они ставили мне условия.
Но они попытались.
– Ваша милость, вы должны беречь себя, – принялся увещевать его Суррей на следующее утро, как только Гарри увиделся с членами Совета. – Неужели вам не приходило в голову, что вас могут ранить или даже убить?
Король раздраженно вздохнул:
– Ваша уверенность в моих способностях турнирного бойца очень трогательна!
– Сир, даже опытные бойцы на турнирах падают с коней… Посмотрите на Уильяма Комптона.
Гарри застонал:
– Если вас это успокоит, я буду пользоваться пустотелыми копьями, чтобы понизить силу ударов. Но участвовать в турнирах не перестану. Мои подданные вчера пришли в восторг, узнав, что я участвовал в турнире. И я никого не боюсь во всем мире.
Советники неохотно уступили. Разве они могли противоречить ему, ведь он король.
Освободившись от сдерживавших его пут, Гарри начал тренироваться каждый день. Его любимыми противниками были Комптон, Невилл, Бекингем, но более всего Брэндон, для которого он заказал схожее со своим рыцарское одеяние. Не кичась достигнутыми успехами, Гарри знал, что он самый неутомимый и страстный турнирный боец. И даже если он лично не принимал участия в турнире, то никогда не упускал возможности посмотреть бои. Кейт тоже любила это. Гарри опасался, как бы она не присоединилась к протестующему хору советников, но его супруга лишь восхищалась им и выражала восторг, когда он надевал на копье знаки ее благосклонности.
– Вы напоминаете мне самого святого Георгия! – однажды крикнула она ему вслед по-английски со своим милым испанским акцентом, когда он величаво выехал на ристалище на своем боевом коне.
И целых три часа верная Кейт сидела и увлеченно наблюдала, как ее супруг, потрясая копьем, побеждает своих противников, сбивая с лошади то одного из них, то другого.
Жизнь состояла не из одних только героических удовольствий. Позже в том же месяце Гарри надел свою парадную темно-красную мантию, отороченную горностаем, и в сопровождении процессии, под балдахином, который несли монахи из Вестминстерского аббатства, впервые направился открывать сессию парламента. Впереди него шествовали аббаты в митрах, епископы, герольды, архиепископ Уорхэм, герольдмейстер ордена Подвязки, королевский жезлоносец, герцог Бекингем и его сын, которые несли церемониальную шапку и меч. Гарри кивком дал знак лорд-канцлеру, чтобы тот от его имени обратился к собравшимся. Вот что такое быть королем!
Гарри с нетерпением ожидал рождения сына и наследника – скорее бы уже! – тогда можно будет заняться планами вторжения во Францию. Были заказаны новый покров для купели и льняные полотенца для крестин. В покоях Кейт стояла роскошная парадная колыбель, обтянутая темно-красной с золотом парчой, расшитой королевскими гербами. Приготовили новое постельное белье для ложа королевы, пеленки, в которые завернут младенца, и обтянутое золотой парчой родильное «кресло стонов». Гарри не нравилось размышлять о том, как происходят роды. Он с брезгливостью относился к таким вещам, лучше оставить их на откуп женщинам. Его в любом случае и близко не подпустят к роженице. Когда Кейт удалится в свои покои, чтобы ожидать наступления родов, мужчинам вход туда будет закрыт, и ее дамы возьмут на себя исполнение обязанностей служителей-мужчин.
Осталось еще несколько недель до того, как Кейт скроется с глаз людских, но Гарри было невтерпеж. Он уже представлял себе, как учит юного принца Генриха – ребенка, разумеется, назовут в его честь – ездить на пони и обращаться с игрушечными мечом и щитом, делая из него солдата. Он наймет лучших учителей, так как его сын должен стать самым образованным правителем в истории. Он сделает его принцем Уэльским, устроив великолепнейшую церемонию при дворе. Когда придет время, он организует для сына отдельный двор; его наследнику не придется испытывать досаду и недовольство, от каких страдал под строгим надзором отца он сам. Голова Гарри полнилась планами. Ему уже грезилось, как вскоре, если будет угодно Господу, у принца появятся братья и сестры, которые вступят в блестящие браки с иностранными принцами и принцессами. К тому времени сам он, конечно же, станет королем Франции!
Кейт с улыбкой слушала его. Она тоже волновалась и радовалась предстоящему появлению на свет ребенка.
– Но главное, мой Генрих, я просто хочу баюкать на руках нашего малыша.
Они сидели в ее покоях перед ревущим в камине огнем, уютно прижавшись друг к другу. За окном свистел зимний ветер, дребезжали в окнах стекла.
– Осталось недолго! – с горячностью произнес Гарри и сжал руку Кейт.
Ему хотелось бы прикоснуться к ней голой, стиснуть в объятиях ее обнаженное тело и быстро заняться с ней любовью. Но это запрещено. Доктора предостерегали, не стоит подвергать риску ребенка, поэтому Гарри не ложился в постель с Кейт. Какое это мучительное испытание! Они так мало времени пробыли любовниками, он с трудом мог себя контролировать. Другие мужья, Гарри знал это, искали удовольствия на стороне, но он не из таких. Не станет он изменять своей Кейт. А потому каждый вечер Гарри нежно целовал ее и оставлял отдыхать вместе с бесценным грузом, который она носила.
Он проснулся от жаркого шепота Брэндона прямо ему в ухо:
– Гарри, вставайте! Королева рожает.
Мигом пробудившись, король весь затрясся от тревоги:
– Но еще слишком рано!
– Не настолько, чтобы ребенок не выжил. Поторопитесь!
Поделиться книгой: