Помоги проекту - поделись книгой:
– Правда – довольно скользкая концепция.
– Нет, величие правды в том, что она правдива. – В голосе Купера прозвучала прежняя непокорная нотка, и он, поймав себя на этом, добавил: – Сэр.
Киверс покачала головой и, отвернувшись, уставилась в окно.
– Ник, а чем вы заняты теперь? – спросил Клэй.
– ДАР предоставил мне отпуск.
– Вы собираетесь возвращаться?
– Не уверен.
– Приходите лучше работать ко мне. Специальным советником президента. Как вам такое?
Если бы Купер составил список из сотни предложений, которые мог бы сделать ему президент Соединенных Штатов, то этого бы там точно не оказалось. У него буквально отвисла челюсть.
– Думаю, вас неверно информировали, – сказал он. – Я ничего не понимаю в управлении.
– Давайте внесем ясность в этот вопрос. – Клэй уставился на него неподвижным взглядом. – Уокер, что и говорить, натворил дел. Он и директор Питерс превратили Департамент, который мог стать нашей главной надеждой на мирное будущее, в частную шпионскую лавочку для воплощения в жизнь своих личных целей. Вы с этим согласны?
– Я… да. Сэр.
– Вы лично убили больше десятка человек и раскрыли совершенно секретную информацию…
Купер кивнул.
– Однако во время этой катастрофы вы оказались единственным, кто действовал добродетельно.
У Киверс при этих словах перекосило губы, но она промолчала.
– Ник, ситуация ухудшается, – пояснил президент. – Мы на краю пропасти. Есть нормальные, которые хотят заключить в тюрьму или даже обратить в рабство всех сверходаренных. Есть анормальные, которые выступают за геноцид всех нормальных. Возможна новая гражданская война, по сравнению с которой прежняя покажется детскими игрушками. Мне нужна помощь, чтобы ее предотвратить.
– Сэр, я польщен, но я и правда совершенно не разбираюсь в политике.
– У меня есть политические советники. А вот кого у меня нет, так это агента-мозгана, который посвятил жизнь выслеживанию анормальных революционеров. Кроме того, вы доказали, что будете поступать так, как вам велит совесть, чего бы это ни стоило. Именно такой советник мне и нужен.
Купер, погрузившись в себя, смотрел вперед невидящим взглядом, пытаясь вспомнить, что ему известно о президенте. Профессор истории из Гарварда, потом сенатор. Всплыли неотчетливые воспоминания о статье, которую Купер читал когда-то. В ней выдвигалось предположение относительно истинной причины, почему Клэй был выбран в вице-президенты: электоральная математика. Как чернокожий из Южной Каролины, он должен был привлечь голоса и южан, и афроамериканцев.
«Господи, Купер! Неотчетливые воспоминания о статье? Это вот и говорит о том, что тебе здесь не место».
– Прошу прощения, сэр. Я искренне благодарен вам за предложение, но думаю, что не гожусь для этой работы.
– Вы меня неправильно поняли, – мягко сказал Клэй. – Ваша страна нуждается в вас. Я не прошу.
Купер посмотрел на…
«Поза Клэя, язык тела в точности соответствовали его словам.
Это не пиар-ход и не способ заткнуть тебе рот.
И все, что он говорил о ситуации в мире, отвечает действительности».
…своего нового босса.
– В таком случае, сэр, я подчиняюсь воле президента.
– Хорошо. Что вы знаете об организации, которая называется «Дети Дарвина»?
За неделю до Дня благодарения
Глава 2
Итан Парк глазам своим не верил.
Полка супермаркета была пуста. Нет, не прорежена. Не страдала отсутствием разнообразия. Она была пуста. Полностью вычищена.
Он зажмурился и почувствовал, как зашатался мир. Виной тому была сверхурочная работа, к которой он, казалось бы, привык. Группа исследователей в течение года находилась в полушаге от решения проблемы. Но когда они перешли к испытаниям, которые должны были подтвердить гипотезу, дни вообще стали неотличимы от ночей. Ели они стоя, спали урывками на стульях. Целый год накапливалась в нем усталость.
Но окончательно вымотанным он почувствовал себя, когда Эйми родила Вайолет. Тьма за сомкнутыми веками воспринималась опасно-приятной, холодной ночью хотелось в кровать, где можно завернуться в теплое одеяло, забыться…
Он встряхнулся, открыл глаза и снова обвел взглядом полку. Она по-прежнему была пуста. Вывеска над проходом гласила: «Семь: витамины – консервированная органика – бумажные полотенца – подгузники – детское питание». Бумажных полотенец было еще предостаточно, но там, где до этого дня стояли «Энфамил», «Симилак» и «Эртс бест»[9], лежала только пыль да забытый кем-то список покупок.
Итан почувствовал себя обманутым. Когда у тебя дома что-то кончается, ты идешь в магазин. Практически это было основой повседневной жизни. А если ты сейчас не можешь принять происходящее как должное?
«Ты возвращаешься к измученной жене и голодному ребенку с недоуменным выражением на лице».
До рождения дочки он насмехался над представлением о том, что кормление грудью – дело трудное. Он был генетиком. Выкармливание младенцев – вот для чего предназначена грудь. Какие тут могут быть проблемы?
Как выяснилось, это действительно оказалось трудно для изящной современной груди – груди, облаченной в хлопчатобумажные ткани и кружева, груди, которая никогда не чувствовала ветра или солнечного света, никогда не натиралась и не грубела. После месяца мучительно-медленного кормления и помощи «консультанта по лактации», который втюхивал им специализированные подушки и гомеопатические кремы, соски у Эйми воспалились, потрескались и стали кровоточить. Тогда было решено, что нужно перестать кормить ребенка грудью. Эйми перевязала себя бандажом, чтобы прекратить лактацию, и они перешли на порошковое молочко. Все их поколение выросло на нем, и ничего, жили себе. К тому же этот способ такой легкий.
То есть был легким, пока молочко оставалось на полке.
«Так. Какие есть варианты?»
Ну, для начала – в возрасте Вайолет коровье молоко было далеко не лучшим выходом. Казеиновые белки – слишком большая нагрузка на развивающиеся почки ребенка. С другой стороны, коровье молоко – это все же лучше, чем полное отсутствие молока…
Молочная полка тоже была пуста. К ней был приклеен клочок бумаги:
Итан уставился на объявление. Вчера все было в порядке. Сегодня на полках не было порошкового молока. Не было молока и в холодильнике. Что тут происходит?
«Выпечка».
Он развернулся и зашагал по проходу. На его глазах сотрудники магазина снимали со стеллажей все товары без разбора и, споря и толкаясь, грузили в тележки. Итан представил себе это место через час: есть только поздравительные открытки, журналы и канцелярские принадлежности. Может быть, никто не подумал о…
Там, где должно было находиться сгущенное молоко, зияла черная дыра.
Итан присел перед ней, глядя в стену полки: может быть, случайно осталась пара банок? Но было ясно: не осталась.
«В другой магазин».
На входе в «Сейв-э-лот»[10] скопилась толпа. Очередям в кассу конца не видно. У кассиров ошарашенный вид. Итан протолкался на улицу.
Стояла середина ноября, день был сумрачный и холодный. Итан отпрыгнул, услышав автомобильный сигнал, – «ауди» промчался мимо, почти не сбросив скорость. Парковка была переполнена, очередь из машин доходила до Детройт-авеню. Он сел за руль и, выезжая с парковки, настроил приемник на WCPN[11].
«…сообщения о серьезной нехватке продуктов в Кливленде и пригородах. Полиция просит всех сохранять спокойствие. К нам присоединился доктор Джеймс Гарнер из Департамента транспорта и Роб Корнуэлл из Департамента анализа и реагирования. Доктор Гарнер, не могли бы вы разъяснить нам происходящее?
– Попытаюсь. Рано утром были предприняты мощные террористические атаки на предприятия торговой промышленности в Талсе, Фресно и, конечно, в Кливленде. Террористы угнали более двадцати фур и убили водителей.
– Не просто убили.
– Да. – Человек закашлялся. – Сожгли заживо».
«О господи!» – ужаснулся Итан.
За последние годы было предпринято немало терактов. Терроризм стал в Америке повседневностью. Все почти привыкли к этому. Потом наступило 12 марта: взрыв здания Новой фондовой биржи на Манхэттене. Более тысячи убитых, еще тысячи раненых. Стало ясно, что неприятный раскол, развивающийся в Америке, игнорировать больше нельзя. Но какой бы ужасной ни была эта атака, в том, что случилось сейчас, было кое-что похуже, кое-что более жестокое и личное – вытащить живого человека из фуры, облить его бензином и поджечь.
«…кроме того, были взорваны склады во всех трех городах. Пожарные устранили возгорания в Талсе и Фресно, но склад в Кливленде уничтожен полностью.
– Ответственность за случившееся, – вклинилась ведущая, – приписывается группе анормальных, которые называют себя „Дети Дарвина“. Но мы ведем речь о больших городах, куда ежедневно осуществляются тысячи поставок.
– Да. Но из-за нападений на водителей страховым компаниям пришлось повсеместно отозвать страховые полисы. А машинам без страховки запрещается даже покидать склады».
Итан проехал без остановки два светофора, но на третьем ему пришлось остановиться. Пока ждал зеленого, постукивал пальцами по баранке, слушая радио.
«…и вы хотите сказать, что прекращение поставок на один день привело к полному истощению запасов?
– В современном мире все очень сложно взаимосвязано. Компании вроде современных супермаркетов работают, что называется, с колес. Если вы покупаете банку бобов, то сканер сообщает компьютеру, что нужно заказать еще, и со следующей поставкой в магазин привозят бобы. Это невероятно сложное взаимодействие систем. Похоже, „Дети Дарвина“ это поняли. Их атаки направлены на слабые места в наших собственных системах.
– Мистер Корнуэлл, вы работаете в Департаменте анализа и реагирования. Разве ДАР не был создан для предотвращения такого рода атак?
– Во-первых, позвольте поблагодарить вас за приглашение. Во-вторых, я бы хотел напомнить всем, включая и вас, мадам, о необходимости сохранять спокойствие. Это временная проблема, созданная агрессивной, но маленькой террористической организацией…»
Итан поехал на восток мимо ресторана, парковки, школы. Не так давно у реки открылся новый супермаркет класса «люкс». Товары там были дорогими, и возможно, что никто туда не сунется.
«Даже если и так, – сказал он себе, – то долго это не продлится, так что планируй свои действия. Прежде всего детская еда, какую бы вегетарианскую диковинку, выращенную под лунным светом, они ни предлагали. Потом молоко. Потом мясо – сколько поместится в тележке. То, что портится, – к черту, бери консервированные и замороженные овощи…»
Дорога в супермаркет была забита, машины гудели, мигали фарами, ехали в два ряда по одной полосе. В сорока метрах впереди Итан увидел скопление людей у входа. На его глазах женщина с тележкой пыталась пробиться сквозь толпу. Раздались крики, людское кольцо сжалось. Мужчина в дорогом костюме схватил ее пакеты с продуктами. Женщина закричала, но он, набрав полные руки, бросился наутек, опрокинув при этом тележку. На асфальт полетели консервные банки и бутылки, люди из толпы стали хватать их. Худосочный тип сунул под мышку курицу, словно мяч для регби, и понесся прочь. Две дамы с салонными прическами схватились из-за галлона молока.
«…и опять же, – вещало радио, – вскоре мы возьмем ситуацию под контроль. Если все будут сохранять спокойствие и работать на общее благо, мы преодолеем трудности».
Раздался звон, и стекло в витрине супермаркета осыпалось осколками. Толпа с криком ринулась внутрь.
Итан развернул машину.
Когда они переехали в Кливленд, агент по продаже недвижимости заверил их, что Детройт-Шорвей – именно тот район, какой им нужен: миля до озера, две – до центра города, хорошие школы, улицы, обсаженные деревьями, и дружелюбные соседи, «такие же, как они». Практически все преимущества пригорода – и в то же время не пригород. Замечательное место для воспитания детей, сказал тогда агент, посмотрев на них умудренным взглядом, словно визуализируя встречу спермы с яйцеклеткой.
На привыкание ушло какое-то время. Итан родился и жил в Нью-Йорке и не доверял любому месту, где тебе нужна машина. Да, черт побери, если бы два года назад кто-нибудь сказал ему, что он окажется в Кливленде, Итан лишь ухмыльнулся бы в ответ. Но именно в Кливленде Эйб основал свою лабораторию. Невзирая на тот факт, что таких спесивцев, как Эйб, Итан в жизни не встречал, тот, помимо всего прочего, был и гением. А вторая позиция в Институте современной геномики показалась Итану очень привлекательной, и он не хотел упускать этот шанс.
В конечном счете его ждало удивление. Как бы ты ни любил Манхэттен, ты мог хоть десять лет прожить в одной квартире и ни разу не увидеть соседей. Жизнь среди простецкого доброжелательства Среднего Запада с барбекю на задних дворах и этой атмосферой («я захвачу вашу почту – можете взять мою газонокосилку – мы все здесь вместе») являла собой приятный контраст жизни в Нью-Йорке.
Кроме того, ему нравилось жить в собственном доме. Не в квартире, не в кондоминиуме, а в настоящем доме с подвалом и двором. В их доме, где они могли включать музыку на полную громкость, где плач Вайолет в полночь не будил соседа этажом ниже. Руки у Итана росли откуда надо, он мог и люстру подключить, и детскую оштукатурить. Им с Эйми доставляло большую радость день за днем усталыми вечерами подстраивать этот дом под себя, а потом сидеть на веранде с пивом и наблюдать, как за кронами кленов сползает в ночь солнце.
Теперь ему думалось, что он обманывал себя. Пусть Манхэттен перенаселен и дорогостоящ, пусть округ Колумбия разлапист и суматошен, но чтобы в супермаркете там не было молока – такое и представить себе невозможно.
«Вчера ты то же самое сказал бы и о Кливленде».
Итан заглушил двигатель и постоял в темноте. Завтра он выедет из города на какое-нибудь шоссе и где-нибудь найдет детское питание.
«Да, но она хочет есть сегодня. Ну-ка, папочка, покажи характер».
Он вышел из своей «Хонды-CRV» и направился к дому соседей – крепкому сооружению с декоративной отделкой, увитому с южной стороны плющом. У них было трое сыновей, родившихся через математически точные промежутки в два года, и сквозь стены проникали их крики.
– Привет, дружище, – сказал Джек Форд, открыв дверь. – Что случилось?
– Вы уж извините, но у нас закончилось детское питание, а в магазинах все вымели. Не выручите?
– Сожалею, но Томми уже с полгода как перешел на другую еду.
– Ясно.
Где-то рядом завыла сирена – то ли полиция, то ли «скорая».
– А обычное молоко? – спросил Итан.
– Конечно. – Джек помедлил. – Знаете что? У меня в подвале есть немного топленого молока. Хотите?
– Вы просто палочка-выручалочка, – улыбнулся Итан.
– А для чего же существуют соседи? Заходите, выпьем пивка.
Дом Джека был весь исчиркан цветными мелками, здесь орали мультики и пахло запеканкой. Итан последовал за соседом по скрипучей подвальной лестнице в недоремонтированное пространство. На ковриках в углу перед громадным трехмерным экраном (новая 3D-модель с увеличенным полем проекции) стояли два мягких кресла. В остальной части подвала были расположены глубокие полки, забитые консервированными и упакованными продуктами.
– Да у вас тут собственный магазин! – присвистнул Итан.
– Ну так, кто был бойскаутом, то им и останется.
Джек покачал головой – это движение ничуть не свидетельствовало о смущении – и достал из маленького холодильника две бутылки «Бадса». Усевшись в кресло, он указал Итану на соседнее и спросил:
– Так вы говорите, в супермаркетах пусто?
– В том, где я был сейчас, люди просто начали мародерствовать.
– Это все анормальные, – сказал Джек. – Ситуация с ними с каждым днем становится все хуже.
Поделиться книгой: