Горячее лето 42-го

– Немедленно следуйте за моей машиной, – ответил с подножки политработник. – Я вас переподчиняю себе.

– Иди на х…

– Что?! – тот аж рот открыл, и лицо его в ярости исказилось.

– Я могу повторить. Нах иди. У меня своя задача, и закрывать зады таким долбое… как вы я не собираюсь. Обосрались, сами и подтирайтесь.

После этого закрыл люк и, не слушая вопли комиссара, что обещал меня из-под земли достать, погнал дальше, объехав машину. Горели все зеленым, потому давить и не стал. А хорошо, что реально я к РККА никакого отношения не имею и могу посылать таких вот мозгоклюев куда подальше, что и сделал. И совесть меня не мучила, даже мурлыкал себе под нос. А вспомнив о сборнике музыки до шестидесятых, нашел, включил и дальше слушал. Хорошая музыка, заводная. Вскоре на пути попалось село, трасса через него пролегала. Бои уже где-то недалеко шли, глухая канонада слышалась, немцы добивали войска, что их сдерживали. Скоро выйдут на оперативный простор, лишь редкие заслоны попытаются их притормозить, даже не остановить. Однако в селе я остановился и, покинув танк, с фляжкой и термосом, поглядывая на пустые улицы, брошенное поломанное армейское имущество (два автомобиля явно столкнулись и их бросили), с помощью журавля спустив вниз ведро, стал доставать воду. Свежая и ледяная, аж зубы ломит. Сам напился, флягу наполнил и как раз термос наливал, когда услышал рев движка, а посмотрев, кто это, досадливо скривился. Это все тот же старший батальонный комиссар. Передвинув автомат на грудь и, дистанционно управляя, развернув танк, я перегнал китайца так, чтобы тот стволом сопровождал подъезжающую «полуторку», явно нервируя как тех, кто сидел в кабине, так и тех, что в кузове находились, шесть бойцов. Комиссар покинул кабину и, поправив ремень, направился ко мне, с ним трое бойцов.

– Лейтенант, сдайте оружие, вы арестованы.

Тут прозвучала очередь, мой китаец выпустил, и дорожка пылевых фонтанчиков перегородила путь комиссару с бойцами. Отчего они замерли. Я уже налил воды, так что закрывал термос, но решил все же высказаться:

– А я еще удивляюсь, почему Красная армия все время отступает. Если ею командуют и руководят идиоты, это не удивительно.

– Да как вы смеете?! – сорвался особист на фальцет.

– Смею я, смею. И оружием махать не стоит, иначе расстреляю вас к черту. И да, такое право я имею, и мне за это ничего не будет.

На несколько секунд воцарилось молчание, я поднял термос и флягу и направился к танку, своему китайцу, поворачиваться спиной к комиссару я не боялся, держал его на прицеле пулеметов. Открыл люк мехвода и убрал емкости в танк, а когда закрыл люк и собрался уже подняться на башню, то комиссар остановил, каким-то усталым надтреснутым голосом сказав:

– Подождите, лейтенант, – он на миг замолчал, но все же продолжил: – Я прошу, я умоляю помочь моему подразделению. Командир дивизии, того, что от нее осталось, велел мне без подкреплений не возвращаться. В дивизии едва полторы тысячи активных штыков осталось, и они тают под немецкими атаками как свеча. Наши взорвали плотину и мост, все вода залила, дорога для немцев только через нас, или обход в пятьдесят километров. Артиллерии нет, гранат нет, ничего нет, только настоящая храбрость наших бойцов и командиров. А на дороге лишь тыловые части, набрал вон шесть бойцов из дезертиров, да твои танки. Я прошу, помоги.

Спрыгнув на пыльную дорогу, я подошел к комиссару и минуту смотрел ему в глаза, и тот их не опустил и не дрогнул.

– Хорошо, помогу. Только есть условие. Умение управлять танковыми соединениями не каждому дано, так что покажите, где тяжелее всего, дальше я сам. И поверьте, если знать, как танками управлять и вести их в бой, немцы понесут куда больше потерь, чем, если ими командуют обычные армейские командиры, которые ни черта в этом не разбираются и гонят их на убой в атаки.

– Договорились, – слабо улыбнулся комиссар. – Нужно спешить, можем не успеть.

Он вернулся к машине и возглавил колонну, мои танки пошли следом. Кстати, в «полуторке» я приметил ящики, на которых бойцы сидели, по маркировке гранатные. Вроде оборонительные, а вот есть ли противотанковые, не знаю. До расположения дивизии было около двенадцати километров, мы их за полчаса пролетели на максимальной скорости, машину водитель грузовичка не жалел, а мы вполне способны были держать высокую скорость. Вскоре тактическая карта стала давать информацию по месту боя дивизии. Да уж, комиссар скорее даже преуменьшил, чем преувеличил положение дивизии, шесть немецких танков утюжили стрелковые ячейки, пять еще горели, так что в бой пришлось вступать с ходу. Мы проскочили мимо КП штаба дивизии, оттуда выскочил перемотанный бинтами командир, какого звания – не понятно, он что-то орал вслед нам. «Полуторка» именно там остановилась, бойцы споро разгрузили машину, и она направилась к медсанбату, где было огромное количество раненых, а сам комиссар побежал с бойцами следом за мной, цепью, в атаку. Танки я видел визуально, но до них уже было с полутора километров. Дальность высока. Так что, скатившись в овраг и объезжая походные кухни, да разное армейское имущество, я на полной скорости погнал к позициям. Выскочил я наверх в четырехстах метрах от позиций и с ходу открыл огонь. Два выстрела – и две «тройки» заполыхали. Пушки БТ «немца» тоже работали, только далековато для них. Однако сбить гусеницу одной «четверке» и поджечь «тройку» смогли, я их добил, а потом и два других, что не прекращали кататься по позициям и крутится над ячейками с бойцами. Дальше мы рванули вперед и, выскочив на позиции, я остановил танки, и их пушки забили без перерыва. Только сейчас на карте проявилось огромное количество красных точек, сообщавших о противнике. У меня даже волосы зашевелились, перед позициями низина была, и нас атаковало больше ста танков. Вот это я попал. Похоже, немцам действительно в обход влом идти, решили тут себе дорогу проложить. Пехоты немецкой два полка точно, и следом третий выходил, но я думаю больше. По ним били некоторые уцелевшие станковые пулеметы, причем короткими очередями, явно патронов мало было, но никто не бежал, видели, кто на них надвигался, но не отступали. Не люди, кремни.

Первой взорвалась «двойка». Словив несколько снарядов, пулеметы всех трех танков били по массе пехоты, не переставая, то, что попадаю и убиваю – видно, росли баллы и кредиты, а пушки работали по танкам. Я успел на БТ сбить гусеницу только одной «четверке», легких я тут не видел, «тройки», «четверки» и самоходки, как он вспыхнул, не прекращая стрелять, а потом и моему китайцу досталось. Хорошо хоть погиб не зря, успел поджечь две «четверки» и одну «тройку», еще две остановились подбитые, но не горели. Ремнабор я использовал, пожаротушение тоже, потому и смог столько уничтожить, пока танк буквально не развалило бронебойными снарядами. Прихватив аптечку, я выскользнул наружу и стал стрелять из автомата, спина горела, припекало, но уничтожил четырех немецких танкистов из ранее подбитых мной танков и, прыгнув в небольшой окоп, стал кататься, сбивая пламя, пока на меня мелкий боец не накинул шинель и не помог.

– Спасибо, – прохрипел я, осматриваясь.

Это оказалось пулеметное гнездо, три бойца лежали на дне, укрытые шинелью, явно мертвые, тут же «максим» стоял, и ряд винтовок к стенке прислонены, видимо пулеметного расчета, куда и входил этот боец. На вид пулемет целый, только щиток пулями побит.

– Что с пулеметом?

– Патронов нет, товарищ старший лейтенант.

– Патроны есть, ленты набивай.

Я купил в магазине шесть ящиков с патронами, специальными, пулеметными. Боец, а по виду он из Средней Азии, расширил глаза в изумлении, но тут же бросился ящики вскрывать. А я злой как черт, стал доставать танки, четыре, те же, что были уничтожены, параллельно модернизируя БТ и немца, а также японца. И бросал их в бой, их сжигали, а я бросал, от сотни немецких танков осталось уже восемьдесят машин, хотя это и не сильно помогло, немцы были уже вокруг нас, навалившись на позиции. А тут в наш окоп перекатом свалился комиссар, что меня сюда привел, увидев открытые ящики с противотанковыми гранатами, их я тоже достал, как и два ящика с коктейлями Молотова, и, схватив, стал кидать. Два танка поджег, остальные вне пределов броска. Однако это не все, он помог бойцу установить пулемет, тот вроде две ленты снарядил машинкой, и комиссар встал к пулемету. Он стал отстреливать пехоту, пока мои танки все так же продолжали появляться, уничтожать противника, укрываясь за остовами подбитых танков, что продлевало их жизнь. Фактически мы бились в окружении, как к нам скатилось еще два бойца, уставших, в рваной форме, окровавленных, я их еще не видел; они стали помогать держать оборону. Они раскидывали противотанковые гранаты. От них не только немцы страдали, но и мы. Слишком много тротила внутри было, контузии получили все, но бой продолжался. Что важно, я прикрывал медсанбат, к нему прорвалось четыре танка, однако я направил туда китайца, который, стреляя в корму, уже сам полыхал, но подбил и поджег все четыре немца.

Бой был тяжелейшим, мне казалось, шел несколько часов, но посмотрев на часы, понял, все это заняло едва ли сорок минут. Комиссар чудом выжил, он отвлекся от пулемета, схватил гранаты и стал кидать в две самоходки, что к нам приближались, гусеницы им сбил, однако выстрелом пушки пулемет с позиции сбило, изувечив его. Там погиб тот маленький узбек, он как раз перезаряжал пулемет, набив очередную ленту. Купив три фляги, я раздал их выжившим, и мы жадно пили такую вкусную воду. Посмотрев на комиссара, я хрипло сказал, причем громко, все страдали сильной глухотой:

– А ты мужик, комиссар, настоящий воин. Извини, был неправ. Думал, ты такой же горлопан, как и другие.

– А я такой и есть, – криво усмехаясь, смахивая текущую по лицу кровь, ответил он, поискав, нашел смятую фуражку с поломанным околышком и, водрузив на голову добавил: – Все мы в окопах воинами становимся.

– К бою, немцы снова атакуют! – скомандовал я. – Всего десять минут передышки дали. Сорок танков против нас, двенадцать самоходок и два десятка бронетранспортеров. Вот пехоты меньше. Чуть больше полка, хорошо мы их проредили.

В этот раз встречал я немцев с более серьезными силами. Теперь у меня танки не первого, второго или пятого уровня, прокачал за те сорок минут адского боя. Китайца до ИС-2 полностью модернизировал, начал копить на следующий танк. Советскую линейку, как и немецкую, до пятого уровня, шестой почти добил. А это Т-34 и VK 30.01P. Ну и японца прокачал до пятого уровня, но он еще проходит модернизацию, осталось ему поставить орудие пятого уровня. Больше я ничего не прокачивал, все четыре танка тут же стояли, урчали моторами, укрываясь за корпусами уже подбитых танков, и, как немцы снова появились, открыли огонь с дальних дистанций, выбивая танки, самоходки и пехоту.

Хрипло дыша, я встал. От окопа осталось одно название. С одной стороны завалилась на бок «тройка», я по ней больше не стрелял, а то сам тут испекусь, только экипаж перестрелял, что пытался вылезти. В этот раз бой шел едва ли полчаса. Немцы сдулись быстро, потеряв половину техники и солдат, и стали отступать под плотным прицельным огнем моих танков. Самоходки я уже выбил, так что проредил отступающих знатно, вернулось едва ли полтора десятка танков и батальон пехоты. Остальные так и остались лежать в этой низине, которую уже и не видно под плотным слоем дыма горевшей техники. Оборону я держал плотную. Не стоит думать, что я танки держал подле себя. Вовсе нет, раз я могу их контролировать на семьсот метров от себя в любую сторону, по сути, почти полтора километра, то как их мне уничтожали, так и гнал снова подальше, прицельно стреляя на ходу, и держал плотную оборону на этот километр. Особенно за медсанбатом присматривал, там уже почти четыре тысячи раненых скопилось, а как не вывозили, так и не вывозят. Не на чем. А ведь дивизию практически окружили. И девчата смело кидались под разрывы, подползая к позициям, осматривали убитых и раненых бойцов, волоком утаскивали найденных живых, но раненых бойцов, к медсанбату. Я как мог прикрывал самоотверженных девчат. Но семеро все же погибли. Из нашего окопа выжил только я, комиссар погиб, когда уполз проверять стрелковые ячейки. Там и встретил свою смерть, когда к нему ползли танки. А я не успел, японца у меня сожгли, а купив, погнал в ту сторону, но не успел. Один танк он подбил противотанковой гранатой (три с собой прихватил), потом взвод пехоты второй гранатой разметал и лег под гусеницы второго танка с третьей гранатой. Он уже был тяжело ранен и понимал, что умирает, вот и прихватил с собой врагов. Я плакал, когда за этим наблюдал. Сам я тоже и ранен был, и контужен, но успел забраться в ИС и подлечиться, так что физически чувствовал себя хорошо, даже отлично, вот только морально… Эти два часа полностью выпили мои силы.

Немцы откатились и пока замолкли, хотя нет, вот начала давать редкие залпы их артиллерия. Я-то думал, они молчат потому, что своих накрыть не хотят, а как объяснил пленный немецкий танкист, их просто только сейчас подтянули, и они на позициях встали. Авиация плотно задействована в другом месте, но скоро и до нас руки дойдут. Ну пусть попытаются, у меня в советском ИСе зенитный пулемет, я его уже раскрыл, хотя еще модернизировать нужно, только ходовую и движок купил, а также у китайца, у того открылся восьмой уровень, тоже зенитный пулемет был. Вообще да, усилил технику я неплохо, а именно, китаец восьмого уровня модели «110», купив ему ходовую. Советский ИС – тут ходовую и двигатель. У немца «Тигр», тут кроме ходовой и двигателя еще приобрел и пушку, но осталось башню купить и еще одно орудие, улучшенное, модели «ахт-ахт», на них баллов не хватило. Японец стал шестого уровня «0-I», тут приобрел ходовую, двигатель и пушку, но рацию еще не модернизировал. А нужно, я уже отметил, с хорошими рациями и управлять легче, и связь лучше.

Причем я тратил только те баллы, что зарабатывали сами танки. Личный счет не тратил, поэтому, когда немцы стали отходить, я отогнал прочь японца и немца, у них все равно зенитных средств не было, те самоликвидировались, и я стал своими баллами исследовать арты двух стран, США и Британии, смог раскрыть их аж до четвертого уровня, но на модернизацию баллов не хватило. Купил, а как только те появились, стал вести контрбатарейную стрельбу с немецкими батареями. И они раскрыли себя, когда открыли стрельбу. Так что немцы сосредоточили огонь на моих установках, игнорируя другие цели, а я сел на корму китайца и покатил к госпиталю. В госпитале чувствовалась безнадега и усталость. Когда мои танки подкатили, я посмотрел на военврача третьего ранга, тот стоял, шатаясь, в настолько окровавленном халате, что уже и не понять, что он когда-то был белым. Врач курил, наблюдая, как я подъезжаю. Спрыгнув с кормы, я подошел и сообщил:

– Товарищ военврач, докладываю. Когда создавались эти танки, то их освятили в нашей православной церкви, и они стали святыми. Все, кто в них внутри находится, освящаются, и раны их зарастают. Посмотрите на меня, я в грудь очередь автоматчика получил, весь израненным был многочисленными осколками, контузию не раз получал, но танки излечили меня. Лечат только внутри. Предлагаю использовать это и вылечить всех раненых.

– Вы бредите? – спросил тот.

– Эх, а хотел все провести спокойно.

Достав из кобуры пистолет, я направил его на военврача и жестким тоном сказал:

– Мне проще заставить и наглядно показать, чем убеждать. Времени на это нет. Лезьте.

При этом я двум санитаркам, что были рядом и испуганно на меня поглядывали, видимо считали, что я с ума сошел, тоже велел забираться в танк. И не только им, а прихватить одного из лежавших с краю тяжелораненых. Их даже не перевязали, просто нечем, исподние рубахи использовали как тампоны. Раненые их сами к ранам прижимали.

– Ты что делаешь?! – со взбешенными интонациями прохрипел один из раненых, судя по синим бриджам, явно командир, но френча нет, торс обнажен, перемотанный нательной рубахой. – Мы тебя на том свет достанем.

Мат шел со всех сторон, многие раненые видели, что я делаю, те, кто в сознании был и соображал, угрозы шли со всех сторон, однако я не обращал на это внимание.

– Все будет хорошо, братуха.

В общем, я загнал и военврача, и санитарок, ну и раненому две санитарки еще помогли спуститься в один из танков, я ИС выбрал для демонстрации, тот ближе стоял. Дальше приказал протянуть им руки и порезал ладони. Причем только военврачу и одной санитарке, вторая и так ранена была, а самому раненому это не нужно.

– А теперь смотрите, как работают освященные танки.

Купив в магазине большую аптечку, чтобы лечить весь экипаж, приписал как к ИСу, так и к китайцу, хотя задействовать буду только одну, и активировал ее. После этого заглянул в танк и, протягивая раненому и санитаркам фляжки с водой, знаю, как после излечения есть и пить хочется, я сказал:

– Ну что, убедились, что ран больше нет? Вылезайте, уступите места другим раненым. Товарищ военврач, назначаю вас старшим по этим двум машинам, будете направлять раненых на излечение, начните с командиров и сержантского состава. Начинайте с тяжелых, которые вот-вот умрут. Можно даже тех, у кого ампутированы конечности, по идее должны отрасти. Заодно проверите. И еще, свежеизлеченных бойцов и командиров используйте на погрузке раненых в танки. Пусть по пять раз заполняют танки и можете отправлять на позиции, чтобы девчат не перетруждать, им и так досталось. У танков зенитки, прикроют от возможного налета вражеской авиации. Бойцам и командирам сообщите, что вот там я оборудую склад вооружения, боеприпасов и амуниции, пусть вооружаются и занимают позиции. Немцев мы отбросили, уничтожив целую дивизию, пока идет артиллерийская дуэль, а дальше поглядим.

– Комдива несите, – приказал военврач санитаркам, а сам, крепко меня обняв, ткнувшись лбом в плечо, потом уколов щетиной, крепко поцеловал. А от ножа, что я ему протянул, отказался и с улыбкой достал из кармана халата скальпель.

Дальше я пояснил, как нужно работать, и он приступил, в оба танка спускали раненых, причем среди них был не только комдив, но и медперсонал медсанбата. Капитан собирался вернуть часть сотрудников, раненых в разное время или сильно уставших. Помощь ему была нужна для спасения других раненых, которые могли не дождаться излечения в танках. Сюда же пришел и главврач медсанбата. А я убежал подальше и стал покупать боеприпасы. Патроны, гранаты, автоматы ППШ, сотню штук, патроны к ним. Противотанковые ружья, тридцать штук, пулеметы, почему-то только ручные в продаже были, гранаты, включая противотанковые, полсотни ящиков с коктейлями Молотова, вязанки формы. Сапоги, ремни с подсумками. На полтысячи человек. Медикаменты, а то в медсанбате с этим совсем плохо, у немцев пенициллин купил, лекарства и особенно перевязочные средства, полные санитарные сумки, их два десятка. Зная о бедственном положении дивизии с продовольствием, купил три десятка ящиков со свиной тушенкой, очень ее люблю, бумажные мешки с ржаными сухарями и пачки макарон. Еще взял пять мешков с рисом. Тушенка дорогая, а сухари с рисом и макаронами нет, так что объем неплохой приобрел. Людей нужно кормить, чтобы не ослабли. Кредиты со счета улетали со свистом, тем более аптечки работали уже непрерывно, к складу потянулись первые бойцы и командиры. Найдя среди них ротного старшину, посадил на склад, и тот стал заведовать выдачей. Чуть позже он передал склад излеченному интенданту. Оружие было у многих свое, его складировали у медсанбата, но дополнительное, что я накупил, тоже потребовалось. Да оружие было, а вот патронов у дивизии уже нет, так что мои покупки точно потребовались, и, выстраиваясь в отделения, бойцы потянулись к позициям занимая их вокруг медсанбата, откапывая и оборудуя, хороня павших. Излеченный комдив со штабными командирами уже работали. А излечение шло как на конвейере. Ни секунды зря не тратили, тот военврач знал, что танки у него ненадолго, и спешил излечить как можно больше народу. Плотно не забивал танки, знал, что излечение идет по местам экипажа, а так как у обоих экипажи из четырех человек, то за раз излечивалось восемь человек. Однако работали, и быстро, торопились, аптечка срабатывала часто, я управлял ей в ручном режиме, как только видел, что все готово.

При этом я также работал артами, громил немцев, а от склада направился на позиции, где и действовали арты. Деньги утекли, но именно арты зарабатывали кредиты. Баллов уже давно хватало их модернизовать, но я этого не делал, так как все кредиты уходили на восстановление дивизии. Ведь каждое срабатывание аптечки платное, одна шесть тысяч, двенадцать на оба танка. У большой аптечки не было функции перезарядки, как у малой. Как бы то ни было, но арты выбили артиллерию, ту, что была в зоне тактической карты, и теперь работали по укрытиям пехоты, иногда попадали, редко увеличивался счет, было несколько золотых попаданий, когда накрывало целый взвод. Находясь у медсанбата, границы карты ушли вместе со мной, так что часть артиллерии немцев они не видели, а когда я вернулся на позиции, то карта сместилась, и стало возможным и их отработать, счет стал медленно пополняться. А то я уже смотрел с тревогой, аптечки так активно работали, что баланс моего счета стремительно падал. Быстрее, чем я его пополнял. За те два часа с момента, как начали излечивать раненых, уже восстановили более пяти сотен, всех самых тяжелых, как говорят безнадежных, ампутированные конечности тоже отрастали, ну и с ними несколько десятков командиров, что уже брали командование и теперь строили оборону. Три сотни их тут на позициях, в прикрытии, остальные в тылу готовились отступать. Оказалось, приказ на отход уже был, но из-за постоянных атак и раненых задержали его, ну а там я появился, и завертелось. Кстати, было девять вечера, и вот-вот должно стемнеть, солнце уже заходило за горизонт.

В общем, баланс рос, счет тоже, и тут наконец немецкая авиация появилась. Шесть «лаптежников», выстроившись в круг, понеслись по очереди вниз. Хотя на танках зенитные ДШК стояли, а не КПВТ, но и они неплохо отработали. Три штурмовика из атаки так и не вышли, в землю воткнулись, два потянули с дымами к своим, а шестой не успел уйти вниз и, испуганно покрутившись в стороне, не прицельно с высоты сбросил бомбы и полетел на аэродром. За сбитых мне сто пятьдесят тысяч на счет капнуло, это хорошо, денежный резерв есть. Однако пришлось его почти сразу использовать. Дело в том, что склад полностью выбрали, теперь там пусто. Припасы раздали, излеченных бойцов покормили, в двух уцелевших полевых армейских кухнях рис варили, раненых кормить, медикаменты разошлись, оружие и патроны тоже, не хватало именно последних, патронов, да и гранаты нужны. Именно с этой просьбой и подошел полковник, комдив Песочин. Кстати, дивизия была четыреста одиннадцатая, формировалась в Харькове и в ее составе были шахтеры Донбасса и жители Харькова, то-то так отчаянно бились и не отступали.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – козырнул я. – Старший лейтенант Шестаков, командир третьей роты особого тяжелого танкового батальона.

– Лейтенант, не знаю, как ты это делаешь, но спасибо.

– Враг пришел на исконно русскую землю, товарищ полковник, вот лешие и волхвы и помогли формированию батальона, да и наши священники внесли свою лепту. Так что уничтожить в бою роту нельзя, она как птица Феникс, всегда из пепла возродится. Ну и излечивать, может. Да, вы своего особиста уберите. А то крутится вокруг, дырку своим глазами во мне прожег.

– Если бы своими глазами не видел, не поверил бы. А особиста уберу. Это правда, что патроны и припасы из воздуха появлялись?

– Правда, но в огромных количествах мне их не дают. Если уничтожу танк, могу взять, например, пять ящиков патронов, сбил самолет – десять. За использование танков в качестве лекарского пункта, за каждое излечение тоже берется. В общем, сложно все это объяснить.

– Патроны нужны, медикаменты, гранаты, продовольствие. Помоги чем сможешь.

– Товарищ полковник, могу, но давайте договоримся, до полуночи осталось три часа, я буду вам помогать, раненых восстанавливать, если не успеем, то легкораненые останутся, дальше помогу прорвать кольцо окружения, выведя вас, а потом расходимся. Вы к нашим, а я громить немцев.

– Договорились. Так ты, значит, тот самый Шестаков, что пленных в Минске освобождал?

– Тот самый.

– Долго о тебе не было слышно.

– Вышло так, – виновато развел я руками.

Вообще комбез и форма изорваны были, корка моей крови засохла, двигаться трудно, чесалось все, но я не менял форму, все средства тратил на восстановление раненых, потом себе куплю все что нужно, когда расстанемся.

– Спросить хочу вас, товарищ полковник. Я не знаю, кто был тот комиссар, что меня привел к вам.

– Старший батальонный комиссар Дуров. Он у меня был старшим по политработе. Не любил я его, не скажу, что плохой человек, но больно уж инструкции велел соблюдать.

– Виноват я перед ним, – вздохнул я. – Я тоже думал, гнилой человек, а он с гранатой под танк лег. Перед тем как мы расстались, он сказал, что у каждого человека есть место для подвига, теперь я его понимаю. Он герой, а я мерзавец, именно так себя чувствую.

Полковник заинтересовался, я ему и рассказал, как мы встретились, как матом посылал его и как он уговорил помочь, как погиб.

Дальше я на старом месте, где был склад, купил в магазине сорок ящиков с патронами, двадцать с тушенкой, и десять мешков с сухарями. Медикаменты начали грузить на телеги, готовились отбыть, было шесть телег, но всего три лошади; также я купил три ящика с ППШ, десять ПТР, а то всего тридцать штук. Артиллерии у дивизии уже не было. Еще патронов для противотанковых ружей. А интендант, что все принимал, попросил вещмешков. Оказалось, это дефицит, имущество нужно куда-то убирать, вот и купил кипами четыреста штук. Дальше умылся, и нас сфотографировали с командирами штаба дивизии, где-то фотоаппарат нашли. Фотографировали на корме танка, тут еще солнце было, а на земле темнело, и при последних лучах солнца и вышла фотография. Потом политработники спросили меня о том, как погиб Дуров, я показал им танк, под который он лег. Уже в темноте начали собирать то, что осталось, чтобы с почестями захоронить в братской могиле, ее копали, а я направился к артам. Нужно перегнать. С этой стороны у немцев я все выбил, а счет почти пуст, вот-вот остановится излечение, хочу перегнать на другую сторону и там по немцам ударить, пополняя кредиты. Окружение было полным, бойцы занимали оборону в небольших опорных пунктах вокруг, чтобы к нам не прорвались пехотинцы. Как-то они обошли нас по залитым полям. Да немцы и не пытались, после того, что было, они как-то тихо себя вели, артиллерия голос только подавала, даже авиации не было, после одного налета не появлялись. Зато наконец их разведчик прилетел, но улетел как стемнело.

Глава 4

Рану, нанесенную родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца.

Виктор Гюго

До двенадцати осталось три часа, и полковник явно надеялся, что я излечу всех его людей, но это физически невозможно, слишком их много. Похоже, придется задержаться, просто бросить их я не могу, характер не тот. Подумав и прикинув, я улыбнулся. Меня озарила идея. Аптечки срабатывают, когда внутри техники экипаж, в танках их по четверо, но в артах-то по шесть, за раз во всех четырех машинах можно излечивать сразу двадцать бойцов и командиров. А это уже другое дело. Так что, перегоняя арты к другой стороне нашей обороны, она где-то два километра на полтора была, с медсанбатом в центре, пока те неторопливо катили к позициям, я добежал к тому военврачу третьего ранга и ввел его в курс дела, насчет арт. Подошедший главврач сразу заинтересовался, и они одобрили предложение. Но так как арты стреляли, то излечение будет проходить между выстрелами. Старшим к артам поставили военфельдшера. Бойцы на носилках бегом несли к артам раненых, они уже встали на позициях и начали заносить раненых внутрь. Тут не обязательно устраивать на местах расчетов, хоть штабелем свали, главное по шесть на машину, и происходит излечение.

Большие аптечки для арт я купил, приписав к машинам, так что первые двенадцать раненых были излечены. Все работает. Тут арты давали залп, и пока шла перезарядка, внутрь подавали следующих раненых. Скорость излечения резко возросла. Больше чем в два раза. Получалось двадцать человек в две минуты, а это шестьсот человек в час на минутку. Медики получили нужный опыт и работали быстро, экономя каждую секунду. Тем более пока шла перезарядка, они вполне успевали затащить раненых внутрь арт или разложить на броне, как у британца, так и американца, и излечившись, те самостоятельно покидали машины, тут же следовал залп.

На новой позиции я смог рассмотреть дорогу. Она была не пуста. Немцы даже с темнотой двигались, теперь стало понятно, как дивизию обошли и окружили. Немцы мост восстановили. И атаки прекратили по той же причине, зачем терять технику и солдат, когда окруженная часть уже считай в тылу осталась, сами сдадутся. Я нашел цель. Дорога имела из-за взорванной плотины заболоченные, покрытые водой обочины, так что накрыл первым залпом часть техники на выходе из залитой поймы, и в конце, в километре дальше, ударил, на границе карты, заперев колонну, где было больше сотни машин и разной техники. Арты хлопали, уничтожая немцев и технику, мой счет даже слегка расти начал, несмотря на усиленное ускоренное излечение бойцов, а так я попросил позвать полковника и, когда тот подошел, сообщил ему о том, что немцы на дороге двигались, но сейчас я им закрыл путь своими орудиям. Немцы пытались подвести артиллерию и устроить контрбатарейную стрельбу, но я вовремя их засек и уничтожил пять гаубичных батарей и две пушечные, больше они таких попыток не делали. А когда начальник штаба полка принес карту (начштаба дивизии ранее погиб, тот его замещал), то нанес информацию, что я видел благодаря наведению арты. Ночь мне не мешала. В общем, наши готовились к уходу.

К полуночи было излечено еще две тысячи человек, однако оставалось еще полторы тысячи, средств хватает, ту колонну я уничтожил, в основном автотехнику, солдаты разбежались, но и среди них потери были немалые. Даже резерв на счету был. Полковник выпросил еще продовольствия и медикаментов, ну и патронов, подчиненных же стало больше. Часть бойцов у запруды стирали свою форму от крови, зашивали повреждения, в общем, приводили себя в правильный вид настоящих бойцов Красной армии. Вода в запруде от такой стирки стала розовой, пузыри плавали розовые от крови.

Уйти все же дивизия не могла, раненые сдерживали, так что только к двум часам ночи последние раненые были излечены и смогли встать в строй. А в полтретьего, собрав все имущество, выдвинулись, телеги бойцы толкали, многое несли на себе. Впереди мои танки шли, оба тяжа и арты, что накрывали всех немцев, что видели на пять километров вокруг. Под утро к шести часам, уже когда рассвело, мы подошли к тому селу, где я воды набирал и общался с комиссаром Дуровым. Последний час я не стрелял, опасности для дивизии не было, заслоны уничтожил, так что шли быстро и споро. А в селе я обнаружил немцев. Очень много солдат и техники… Вот и предложил полковнику атаковать. То есть атакую я танками, а тот подчищает за мной. Постараюсь технику и тяжелое вооружение не губить, чтобы все дивизии досталось, а то артиллеристы есть, а пушек нет, вон противотанковыми ружьями их вооружили.

Арты я отогнал, и те самоуничтожились, денег едва хватило приобрести «Тигр», а вот на «японца» уже не хватало. В селе куплю, когда заработаю, так что танки на максимальном ходу рванули к селу. Похоже, там встал моторизованный батальон и еще какие-то части. Все постройки солдатами заняты были. О нашем прорыве, похоже, и не подозревали, можно сказать, застали немцев со спущенными штанами. Не знаю, почему их не предупредили, возможно решили, что мы в степи ушли, а не к дороге, где войска противника; не ждали нас тут, вот и прощелкали. В селе жителей мало были, видимо эвакуировались, я это приметил еще, когда воды у колодца набирал, вот и сейчас на все село едва ли два десятка зеленых точек живых жителей светилось, причем почему-то в одном месте, туда я старался не стрелять, но дома и сараи разносил фугасами вместе с немцами. Это вначале было на окраине, тут больше всего потерь им нанес, дальше уже точечно работал. Остальные немцы проснулись и, покидая строения, бежали прочь от моих танков к другой стороне села. Кто-то занимал оборону, но таких я выносил мигом, заработал деньги быстро и купил «японца», на ходу модернизируя технику, поскольку баллы были заработаны ранее. Модернизировал башню немцу и орудие. Кстати, с заменой башни появилась возможность купить и установить на «Тигр» зенитные спаренные пулеметы МГ-34, я установил, и те тоже стали стрелять по противнику, как и зенитки «китайца» и ИС. Этими пулеметами я бил сквозь дома, не жалея строения, уничтожая их с укрывшимся противником.

Технику я старался не зацепить, хотя осколками ей все же доставалось, за мной боевыми группами двигались советские бойцы. Одна рота, хорошо вооруженная автоматами и ручными пулеметами, в ней три взвода, зачищали все, что осталось. Комдив отдал приказ – пленных не брать. На окраине было обнаружено место казни советских бойцов и командиров, ров с более сотней непогребенных трупов, так что его тоже понять можно. Кстати, на окраине в ряд в линеечку стояли грузовики с прицепленными противотанковыми пушками, с пятидесятимиллиметровыми Пак-38. В грузовиках снаряды. Я такое построение пушек не раз уже видел. Я уже разогнал и перестрелял расчеты, так что советские артиллеристы принимали дивизион. Вместе с пушками и двенадцатью грузовиками, что их буксировали, им достались три мотоцикла, три грузовика, два бронетранспортера, грузовик с кухней, и легковушка. Также на поле у села, где артиллеристы стояли, тоже какая-то техника была, так что наши уже их осматривали. А я выдавил немцев к окраине села и расстреливал их в спины, пока они улепетывали, трупы немцев устилали все поле у околицы. Уцелело не более сотни, но преследовать их я не стал, а развернувшись, стал ожидать, пока дивизия освоит трофеи. Часть техники горела, так что подсветка была. Кстати, даже четыре танка захватили, три «четверки» и одну «тройку». Вот самоходок не имелось. Водители среди бойцов были, но их все равно не хватало, поэтому многие командиры устраивались за рулем, даже комдив. Удалось захватить пятьдесят семь грузовых машин, восемь тягачей, двенадцать противотанковых пушек, батарею гаубиц, наших, семьдесят шесть миллиметров, с тягачами, две батареи зениток, восемь легковых машин. И еще штабной автобус, радийную машину, две санитарные, двенадцать бронетранспортеров, двадцать два мотоцикла, восемь полевых кухонь. Это все, что уцелело и было на ходу.

В общем, трофеи были, все, что находили, отгоняли за территорию села, выстраивали в колонну и вскоре двинулись дальше. Это произошло в восемь часов утра – уже два с половиной часа как рассвело. Я две атаки отбил и два налета. Зенитчики, коих на трофейные зенитки поставили, мне в меру сил помогали, на ходу осваивая трофейное вооружение. Даже экипажи для танков нашли. А в селе в сарае освободили советских военнопленных, это те самые два десятка точек. Оказалось, сельчан тут совсем не было, ушли раньше. Среди пленных танкисты нашлись, они и сформировали экипажи, так что танки пошли впереди, потом бронетранспортеры со стрелками, три броневика и грузовики, а за ними пять тысяч бойцов и командиров, колонной, но уже пешком.

Часть машин медсанбату отдали, включая оба медицинских автобуса, так что ехали только штаб дивизии, медсанбат и стрелковая рота в передовом дозоре, усиленной танками, а так в машинах трофеи и боеприпасы везли, бойцы шли налегке. Там и обоз был, лошадей и повозки у немцев захватили, теперь телеги и полевые кухни лошади буксировали, а не бойцы, как ранее. Да, в бою были раненые и убитые, убитых двенадцать, ничем помочь я не мог, но раненых восстановил, даже из освобожденных военнопленных, там тоже раненые оказались. Остатки средств я потратил для дивизии, все, что скопил, воюя в селе и убирая поврежденную немецкую технику, продавая в магазин. В общем, форму закупал, оружие, одних противотанковых ружей в грузовики две сотни загрузили с патронами к ним, боеприпасы и продовольствие. Медикаменты тоже. Машины полны грузами, а счет у меня пуст. Я так и стоял в окровавленном рваном комбинезоне и махал рукой, прощаясь. Комдив – мужик, обещание сдержал и особистов своих (их двое было на всю дивизию) прижал, так и ушли, а я остался. Моя задача отвлечь немцев на себя, чтобы они на дивизию рукой махнули, и она могла прорваться к нашим, между нашими и дивизией немцев еще хватало. Чуть позже уйдут с трассы и двинут проселочными дорогами. А ведь сегодня тридцать первое, воскресенье. Сейчас шесть утра, а в десять в то село, что героически держало оборону и где все защитники погибли, вошла немецкая мотогруппа, усиленная бронетранспортером. А моторизованный батальон подошел ближе к вечеру, в шесть. Там успели подготовить оборону и вырыть укрытия. Все село копало, прежде чем отправили жителей прочь. Нет, никак не успеть, тем более немцев от дивизии отвлечь нужно, так что только вечером постараюсь быть у села, чтобы нашим помочь.

Забравшись в своего «китайца», у него броня толще, чем у ИС, я погнал все четыре танка по улице села к выезду, в направлении моста, что немцы восстановили. То есть в глубину захваченных территорий. Мне нужно устроить террор, чтобы они в панике были. Кстати, разведчик в небе уже крутился, проследил, куда дивизия уходит, но его прогнали зенитным огнем, и теперь тот сопровождает меня, видимо, я у немецкого командования вызывал максимальное опасение. Гнал я свою машину на максимальной скорости, но «японец» сдерживал, медлительный, хотя двадцать километров в час все же выдавал. Я бы убрал два танка и купил арты пятого уровня, но денег нет, заработаю – так и сделаю, работая совместно с артами, два тяжа и две арты; тогда нанесу немцам большие потери. А того, что попытаются убраться с моей дороги, я не опасался. Они еще недостаточно битые. Не боятся ничего и должны встретить меня один раз, второй, а потом только бояться начнут и вспомнят сорок первый. Так что заработаю немало. Прорвусь к аэродрому, захвачу и уничтожу все и на связном самолете полечу к тому селу с воспетыми в будущем героями обороны. План такой был. В этом случае я успеваю.

Двигался я по трассе. Добрался до места, где артиллерией накрыл колонну. Два танка, идущие впереди, переваливались на оставленных артами воронках и давили или отбрасывали обломки и сгоревшие остовы, прокладывая дорогу. Впереди японец и немец шли, мой китаец и ИС замыкали. Еще до подхода к мосту нас атаковали штурмовики, я сбил четырех, и три, дымя, уходили, хотя один все же не ушел, шлепнулся за мостом, мне его тоже засчитали. Шесть истребителей, что прикрывали штурмовики, пытались атаковать мою группу танков, но мы так вдарили в ответ, что двое в воздухе рассыпались, остальные поспешили улететь. Уф-ф, наконец-то счет пополнился. Триста пятьдесят тысяч за семь сбытых, а вон и мост впереди с солидной охраной. Две роты, по роте на каждом берегу, противотанковые пушки, но точно скажу чуть позже. Подумав, я использовал баллы на своем личном счету, едва хватило, и исследовал французскую арту второго уровня FT BS. Мне она нужна только для наблюдения сверху. Хотя если ее пушка пригодится, то я не против. Арта стала сразу отставать, но не страшно, в принципе мы как раз до моста дойдем, и она подползет.

Я сразу активировал опцию наведения и завис над охраной моста, изучая, что они мне там приготовили. Ну, все по стандарту, я эту оборону за пару минут вынесу. Так что я дальше по трассе отправился, вися в небе, и обнаружил, как разворачивается тяжелый артиллерийский дивизион, – это были бывшие советские гаубицы в сто пятьдесят два миллиметра. А вот их нежелательно тут видеть. Так что я с ходу открыл из всех четырех танков огонь по охране, очень точный и прицельный, выбивая в первую очередь противотанковые пушки. Баллы и кредиты медленно поползли вверх. Арта на максимальной скорости спешила к нам, но пока не стреляла. Баллы на моем личном счету тоже ползли вверх, так что я ходовую и двигатель исследовал и купил, отчего арта заметно ускорилась и встала в трехстах метрах от моста, начав наводиться на артиллерийский дивизион. Дальности вполне хватало, так что не страшно хлопнула пушка арты, и снаряд разорвался рядом с расчетом одной из гаубиц, немцы сразу забегали, а пушка пока перезаряжалась. Пусть калибр вроде небольшой, семьдесят пять миллиметров, но посылать осколочные гранаты куда нужно вполне могла; уничтожить гаубицы ими не смогу, но расчеты – вполне. Тем более я ее модернизовал, прицел новый, орудийный досылатель, скорость повысилась до восьми с половиной выстрелов в минуту. Пусть работает.

Арта одну батарею уже вывела из боя, расчеты выбиты и работала по второй, а третья как раз начала пристрелку; этот гад в небе, наблюдатель, корректировал огонь. И первый же выстрел разрушил мост, он деревянный, одни щепки полетели. Черт, пока два моих танка уничтожали роту немцев на этом берегу, пулеметами, пушками и гусеницами, крутясь и уничтожая окопы, два перескочили на другую сторону – немец и японец – и занимались тем же, а тут раз, и между нами переправа разрушена. Явно случайно это произошло, понятно, пристрелочный выстрел, но все равно планы мои были нарушены. А гаубицы били по арте, им не нравилось находиться под огнем, та уже на третью батарею огонь перенесла, не закончив со второй. Я же немца и японца, как только они уничтожили последних защитников моста (в плен я не брал и на поднятые руки не обращал внимания, огоньки их погасли), погнал с той стороны дальше по трассе. Там виднелись отходящие немецкие части, которых моя атака застала у моста. Вот и улепетывали. Танки отошли на пятьсот метров и стали прицельно бить по беглецам… Дальше не могу отправить, выйдут за дальность управления и самоуничтожатся.

А арту все же накрыли, хотя у немцев из всего дивизиона всего пять орудий работали. Так я ее обратно покупать не стал, а исследовал французскую арту третьего уровня, модели «Lorr. 39L AM». Она сразу открыла огонь и вскоре выбила расчеты двух гаубиц, но три другие мигом ее накрыли. Однако я снова ее купил, модернизировав ходовую, баллов хватило с тех двух расчетов, и арта продолжила вести огонь, выбив и те три расчета. Дальше уничтожала технику дивизиона. Штаб был уничтожен ранее, но все равно радист спрятался, а выживший офицер передавал координаты артиллеристам, теперь же все, дивизион приказал долго жить. Арта стала бить по другим немцам, пополняя баллы, и я ее с ходу модернизировал, а пока искупался в речке, скинув с себя все и выбросив, купил в магазине надувную лодку и нагишом, только автомат при мне с подсумками, перебрался на другой берег. Купил форму с новенькими сапогами и оделся. Моя кожа аж скрипела, так намыл с мылом. Ух как я этого ждал, а то весь чесался. На форму – комбинезон, новенький, шлемофон тоже новый, опоясался свежекупленным ремнем с кобурой, поврежденные пулей документы обменял в магазине на новенькие и убрал в карман френча, на ремень подсумки и фляжку. После этого подогнав «Тигр», устроился в башне и погнал к «японцу», бросив остальную технику. Артой я управлял до конца, до системы самоуничтожения, а как вся техника сгинула, купил еще. Того же француза третьего уровня и две арты пятого, США и Британии. Последние не модернизированы, но это не страшно, немцев вокруг множество, работаем. И двинулся дальше. Арта проедет немного и грохнет залпом по той или иной цели, а оба моих танка их прикроют. Трижды налет пришлось отбивать, жаль ИС и китаец сгинули, там крупнокалиберные пулеметы били, но купить я их не мог, и денег не было, и управлять сразу пятью машинами нельзя. Точнее перегонять вполне, но вести огонь на ходу нет, только с места. А против нас кинули танки. Сорок единиц, из них пять КВ-1 и шесть «тридцатьчетверок», видимо из свежезахваченных в Харьковской катастрофе. Все, что было, бросили на меня, даже не успели закрасить звезды на наших танках. Так и шли с тактическими знаками Красной армии – красными звездами.

Двух тяжелых танков мне вполне хватило, чтобы противостоять этой «армаде». Гулко било орудие японца, выбивая «тридцатьчетверки», они самые опасные, подвижные. А орудие «Тигра» выбивало КВ. Арты работали по своим целям, в последние десять минут это была пехотная дивизия, один полк кончился, как раз переключались на второй полк, заодно выбивая артиллерию, так что на атакующие танки с батальоном мотопехоты пока не обращали внимания. Поэтому не успели немцы сблизиться даже на двести метров, как все бывшие советские танки были выбиты и активно полыхали, после переключились на пять самоходок и немецкие танки. Никакой иностранной живности, французской или чешской тут не было, только «тройки» и «четверки». В основном с «окурками» – короткоствольными пушками. Но были и пять с длинными пушками, это пока новинка. Их я выбил в первую очередь. Оба мои танка стояли, застыли глыбами, им сбивали гусеницы, иногда болванками клинили башни, но я ремонтировал, и пушки, не останавливаясь, работали по своим целям. Так что не один танк до нас не добрался, все выбили, и мы переключились на пехоту, назад прорвались единицы. И пока «японец» разносил те танки, что не горели, чтобы на переправку отправили, а не в ремонтные подразделения на восстановление, мы потихоньку двинули вперед. А арты все так же работали по дивизии, штаб накрыли и уничтожили, сейчас заканчивали со вторым полком. Пушки дивизии уже развернулись, поэтому вокруг нас вставали многочисленные столбы земли, уже было попадание в «японца», и сгорела одна арта, я ее заново купил. В небе висел новый наблюдатель, старый явно на дозаправку улетел. Он и корректировал огонь по нам своим артиллеристам.

Что нас пока спасало, а по нам больше сотни стволов било, несколько десятков артиллерийских дивизионов, пушечных и гаубичных, так это то, что мы постоянно в движении были, замирая не часто, только чтобы дать очередной залп артами. Для танков работы мало было. Все же доставать мои машины стали часто, от трех попаданий снарядов полыхнул японец, но выкупать его не стал, а купил советскую самоходную установку Су-18, сразу модернизировав до полного, баллов хватало. Она присоединилась к избиению немецких артиллеристов, сейчас мои орудия работали только по ним, на фиг пехоту – тут самому бы уцелеть. Арты зарабатывали баллы быстро. Так что полностью модернизировал пятые уровни США и Британии, начав на шестые копить, француза, когда тот в очередной раз сгорел, купил четвертого, а «сушку» вскоре третьего уровня. В общем, уровни арты постепенно ползли вверх. Но не это важно, у «Тигра» я все же накопил на восьмой уровень и исследовал его, а это «Тигр 2», на минуточку, вещь серьезная. Да и японец заработал на седьмой уровень, я уже его исследовал, так что в следующий раз и куплю модель O-Ni, а сейчас пока основная работа для арт. Кстати, по нашему пути, от моста я уже на пять километров удалился, артиллерийскую засаду устроили, восемнадцать крупнокалиберных зениток «ахт-ахт». Там как раз спешная маскировка засады шла. Треть орудий, что по нам били, я уже выбил, так что отвлек одну арту, советскую, и она стала стрелять по засаде, выбивая расчеты.

Двигался я не торопясь, мне особо боевого прямого соприкосновения с противником не нужно. Арты отлично работали; когда я выбил две трети артиллерии, что противостояла мне, немцы начали беспокоиться, несколько батарей явно собрались эвакуировать. Я ведь не только по орудиям бил, выбивая расчеты, но и по технике, по штабам управления, по складам со снарядами. По машинам, где эти снаряды были. Правда, несколько раз ошибся, когда грузовики ярко полыхнули, оказалось, везли топливо. Красивые взрывы получились. Иногда немцы пытались работать с моей группой вплотную, засады, минные ловушки, обстрелы, но тут степи вокруг, все отлично видно, а то, что за холмами – арты накрывали. У меня «Тигр» на два километра уверенно бил, так что издалека их выбивал, да и арты, если что, под боком. Один раз отвлекся от избиения немецкой артиллерии – на перекресте у противника пробка образовалась, авария, скопилось несколько сотен разных машин, не объехать, овраги глубокие. Вот я все четыре установки и перенаправил на них; разрывы были с прямыми накрытиями, машины переворачивало, и они горели. Десять залпов – и пробки как не бывало, сплошное пятно пожаров сверху видно. В некоторых грузовиках топливо везли, оно и растекалось, все поджигая. Баллы и счет мигом скакнули, а я вернулся к артиллеристам. К слову, сами орудия меня не интересовали, стреляют не они, а расчеты. Их я у немцев и выбивал. Профессиональные специалисты в своем деле, именно их и стоило уничтожать.

Могу сказать, я действительно привлек к себе такое внимание, что если вокруг и были выходящие к своим советские части, то все внимание оказалось сосредоточено на мне. К тому же я имел связь с дивизией. Про радийный автомобиль напомню. Два радиста среди бывших раненых нашлись, разобрались и настроили радиостанции, так что я иногда обменивался информацией с комдивом, пока мы не вышли за дальность связи. О бое у моста он был в курсе, сам сообщил, что встретилось им несколько групп советских бойцов и командиров, коих он забрал, увеличив численный состав дивизии до шести тысяч, дальше связь уже прервалась. У дивизии пока все в порядке, ушли от трассы и двигаются по проселочным дорогам. Немцев пока не встречали, кроме небольшой мотогруппы, которую с ходу уничтожила передовая группа. Топливо было, в пяти машинах бочки с бензином, должно хватить. Налетов не было, и это успокаивало. Правда, только в отношении дивизии, а вот я за этот день, который никак не заканчивается, пережил восемь… Восемь налетов! Штурмовики работали, бомбардировщики, дважды истребители отметились, но я их не считаю. Ну, бомбардировщики по площадям, но не зря, пять раз арту мне жгли, французскую аж трижды. Да и штурмовики тоже, часто арты покупать пришлось. И ведь не отобьешься, спаренные пулеметы «немца» работали так себе, за все налеты всего три сбитых и шесть дымя уходили, да и то штурмовики и истребители. До бомбардировщиков я не доставал. Так что спасало активное маневрирование. В последний налет досталось «Тигру». Лег на бок. Хорошо я аптечку на автоматическое срабатывание настроил, иначе точно бы погиб. От взрыва сознание потерял, очнулся, когда танк на боку лежал. Использовал ремкомплект, восстановил танк, а две арты попытались уронить танк на гусеницы. Не успели, в следующий налет добили обездвиженного немца, я в кювете это пережидал. И две арты спалили, штурмовики работали. Уцелели «британец» и, как ни странно, «француз», хотя он обычно чаще других полыхал.

Добавлю, что арты постоянно вели огонь, и немцы контрбатарейную стрельбу явно проигрывали, что сами прекрасно видели, да и не собирался я от них отставать. Поэтому, когда штурмовики улетели, я снова купил две арты и «Тигра», в этот раз уже восьмого уровня. Так что моя группа двигалась дальше. Арты каждые сто метров останавливались и давали синхронный залп. Как я отметил, при близких разрывах при таком ведении огня – залпами – потерь у противника куда больше, ударные волны от взрывов, встречаясь, усиливались и наносили больше бед, чем при одиночных разрывах. Сначала думал – показалось, проверил и, убедившись, стал бить только залпами по одной цели. Обычно после этого добивать не требовалось, пока ни разу не пришлось повторять. При покупке нового немца я также приобрел и новые арты: британец и американец шестого уровня, француз пятого, советская установка четвертого. Пока все дубовые, но постепенно с накоплением баллов модернизирую. У арты модернизация шла куда успешнее, чем у «Тигра», за следующий час движения я арты полностью модернизировал, а у советской машины так еще установку пятого уровня купил, а вот у «Тигра» не задалось.

В прямой видимости только разведка и наблюдатели, коих я успешно выбивал. Не знаю, почему их присылали, если у немцев постоянные глаза в небе. В одном месте артиллерийскую засаду выбил. В общем, у «Тигра» только на замену ходовой накопил. Жаль, но орудийный досылатель купить смогу только с заменой башни, так что приходилось мириться с не самой высокой скоростью перезарядки. Пять выстрелов в минуту – это немного. Правда, с новым танком я все же дал маху, признаю. Зенитки-то нет, и при следующем налете немцы это быстро поняли, очень им не нравился на удивление точный огонь по ним, а тут спасало только маневрирование, что в исполнении моего «Тигра» смотрелось нелепо, слишком неуклюж. Это арты активно крутились, так что пострадал только мой тяж. И еще, посмотрел я комплектацию «Тигра», зенитки у него и при полной комплектации не имелось. Немцы считали, что не требуется, мол, авиация прикрывает. Наши в этом деле опытнее были.

К трем часам дня, после того как я пообедал, группа продолжала двигаться, уже увереннее, всю артиллерию мы выбили, и сейчас арты работали по тем немцам, что были в пределах дальности. Я наконец решил, что пора заканчивать. Так что группа свернула к уничтоженной гаубичной батарее, и, не обращая внимания на многочисленные трупы вокруг, я переоделся в форму немецкого солдата, прихватил мотоцикл-одиночку, всю технику, даже битую, продал в магазин, жаль только – горелую он не принимал, да и батарея была на конной тяге, техники мало. Оставив группу на месте, они до моего отъезда вели огонь, погнал прочь. Слишком плотно меня сверху опекали, а у меня в планах еще навестить аэродром и добыть самолет. Я надеялся успеть к селу. Времени в обрез, но надежда не таяла. Тактическая карта помогала, и я избегал встреч с противником, но войск тут было столько, что постепенно отходили по мере сближения с моей группой, что мне не обойти было. Однако я проехал две колонны, обгоняя их по обочине, и покатил дальше. Никто так и не остановил. А пост фельджандармерии был мной уничтожен из нагана с глушителем.

Именно тут я добыл нужную карту и выяснил, что есть два аэродрома, оба фронтовые, до одного сорок километров, до другого тридцать. Между ними двадцать километров. Один штурмовой, там еще разведывательная группа дислоцировалось, видимо ее самолеты меня и сопровождали, на другом аэродроме базируются бомбардировщики средней дальности. Прибрав карту, я сменил мотоцикл, продав свой легкий, форму сменил на фельджандармскую, с бляхой, и погнал дальше. У поста был свой мотоцикл, тяжелый ВМW с коляской, на нем я и покатил к штурмовикам, и не столько к ним, сколько разведчики и артиллерийские наводчики меня интересовали. Поквитаться хотел. Заодно посмотрю, есть ли там «шторьх». Это довольно распространенный самолет в люфтваффе. Даже если будет, все равно второй аэродром навещу, авиацию вражескую я не люблю и уничтожать стараюсь любыми способами. А потом и к селу полечу.

Но впереди показалось препятствие. Мост и охрана, серьезно усиленная, легко проскочить не получится, это точно. Даже под видом фельджандарма. Да и документов у меня нет.

Глава 5

Жизнь – гора: поднимаешься медленно, спускаешься быстро.

Ги де Мопассан

Свернув, я остановился у посадки рядом с трассой, скрывшись от воздушного наблюдателя. К мосту я на прямую видимость охраны не выезжал, карта все показывала. Что меня бесило, наблюдатель продолжал крутиться, причем его только что сменил другой экипаж. И не удалялся, а крутился хоть и не прямо надо мной, а рядом. Ему что, больше делать нечего? Значит, тут есть какой-то объект, который командование вермахта сильно интересует. А что может тут интересовать немцев? Вот и я о том же. Хм, возможно, что видели, как я уехал от уничтоженной батареи на мотоцикле, но двигался я быстро и постоянно менял направление, не должны были успеть передать частям приказ перехватить меня. Да и неразбериха с моим обстрелом их позиций и колонн при движении… Могло такое быть? Вполне. Значит, они видели, как я пост жандармов уничтожаю. Черт, уверен, что немцы сужают кольцо охвата вокруг меня, хотя карта пока ничего не показывала. Так те себя и не выдавали, чтобы засветиться. Да и от легкого мотоцикла я зря избавился. Посчитал, что под видом фельджандарма буду незаметен и неприкосновенен. Ошибочка вышла. Так бы купил лодку и переправился с мотоциклом, как это ранее делал. А на мосту в этом случае меня точно ждут. Возможно, даже готовят захват, потому и ведут себя так, как будто ничего не происходит и я им не интересен. Ловушка? Ловушка.

Честно скажу, это пока только измышления, но кто сказал, что такого не может быть? Пусть я излишне мнителен, так и живу из-за этого дольше. Лучше перебдеть, чем оказаться в ловушке. Немцам, конечно, ничего не светит, вызову танки и все разнесу, но тогда про аэродромы можно забыть. Так что оставил мотоцикл, поскольку он меня выдавал, думаю, по обоим мотоциклам за мной и следили, растяжку у него поставил и дальше побежал на своих двоих, придерживая МП, что висел на боку. Тут же была на ремне кобура с парабеллумом. Знаки различия у меня были унтер-офицера, так что оружие соответствовало. А бежал я прочь от трассы и моста, используя складки местности, в двух местах по-пластунски пришлось ползти, но пока вроде не засекли. Одно место, морщась от вони, тут были свалены тела убитых советских бойцов, вздохнув, обошел. И, удалившись от моста километров на пять, замер в кустарнике, где накачал воздух в купленную надувную лодку, глядя, как мечется разведчик. А ведь он меня потерял. Я еще у мотоцикла приобрел маскировочную накидку, что соответствовала местной расцветке растений, отлично подошла итальянская, и укрылся ею. Видимо, это и позволило остаться незамеченным. А если меня потеряли, то скоро по следу с собаками пойдут. Я пару растяжек поставил, но это так, лишь притормозить.

А вот с лодкой не получилось, пришлось вернуть в магазин. Второй разведчик прилетел, и уже два летали, точно за мной охотятся, значит, не зря чуйка недовольно ворочалась. Продал форму, да все, что при мне было, вошел в воду, в принципе теплая, и, нырнув, перед этим набрав воздуха, поплыл под водой к другому берегу. Знаю, что могут заметить, но лодку-то точно засекут. Хм, а вода прозрачная, как ни ныряй глубже, все равно сверху можно рассмотреть. Надеюсь, блики на воде от солнца замаскируют меня, ветер поднялся и небольшие волны, как зыбь, я потому и рискнул голышом под водой плыть. Тут было метров сто, выбрал самое узкое место, так-то речка эта довольно широка, и дважды все же приходилось осторожно выныривать и набирать новую порцию воздуха.

– Черт, заметили все же, – понял я, обнаружив, что один разведчик пикирует ко мне.

Как меня обнаружили, я понял. Сам виноват, надо было в форме плыть, она бы, намокнув, темной стала, а тело-то белое, сверху пятном выглядит. Выскочив из воды, я убежал к кустарнику, деревьев тут не было, и, вызвав БТ-7 в полной модернизации с зенитным ДТ, вскочив на броню, забрался в башню, все так же голышом, и погнал на максимально скорости к аэродрому. Тут до него двенадцать километров, быстро доберусь, потому и выбрал БТ, а там уже вызову более серьезные танки. Причем покупать седьмой или восьмой уровень не собирался, дорого, хватит пятого, разнесу все, угоню «шторьх» и свалю. Пока танк, качаясь на неровности степи, мчался к аэродрому, я спешно одевался. А это не просто в качающейся машине. Поэтому форму не стал надевать, только нательное белье, сверху комбез, ремень сразу застегнул, покупая все в магазине, портянки и сапоги, ну и шлемофон. Как раз закончил, когда уже аэродром стало видно, а там взлетали два штурмовика, еще шесть готовились. Да и остальные тоже моторы запускали.

– Врешь, не уйдешь! – прорычал я, и пушка танка захлопала.

На ходу сбить самолет вряд ли получится, но с моим опытом, а у меня сотня уже, удалось. «Лаптежник» взорвался в воздухе и уронил напарника, что тоже на земле полыхнул, а я погнал дальше. Никому не дам улететь, жаль, оба разведчика в воздухе, эти как раз уйдут. Один улетел, топливо видимо закончилось, судя по направлению, полетел к бомберам. Вот уверен появлюсь там и никого не найду, эвакуируют. Ночью надо работать, ночью. Вот тут уж с гарантией. А так, курам на смех. Этих я подловил, просто не ожидали от меня такой резвости, больше днем так не повезет. Люфтваффе кадры свои умеют беречь и по сорок первому должны помнить, что я пленных не беру и личный состав уничтожаю полностью. Ворвавшись на территорию части, достал еще три танка, все пятого уровня, «Тупе-34», японец, и немец, и пошла потеха. Кстати, судя по самолетным остовам на краю, аэродром бывший советский. Ну да, зачем свою инфраструктуру создавать, если можно чужую захватить и использовать, столько экономии. А немцам, видимо, приказ дали, все бросать и эвакуироваться. Про самолеты я не говорю, вон уже пытались улететь и ярко горят, я про колонну грузовиков, набитых летным и техническим составом. Охрана не убегала и активно отстреливалась, но и мои пушки не молчали. По охране один мой БТ работал, а остальные по тем, кто пытался сбежать. От разрывов фугасных снарядов в кузовах в разные стороны летел фарш, ни один грузовик не ушел. Просто не успели. Десять минут, и ничего целого на аэродроме не осталось, последней дальнюю зенитку добил общим залпом. Тридцать два штурмовика и пять разведчиков полыхали на земле. Истребителей не было, а вот два «шторьха» имелось, один я сбил снарядом при попытке взлететь, а второй неисправен, он без мотора стоял. Вот блин, и как теперь? И этот «глаз» в небе кружит. Подогнав БТ к зенитным автоматическим пушкам, счетверенной установке, расчет рядом валялся, мертвый, я уселся на место наводчика. Разведчик на километровой высоте был, достану, и, прицелившись, нажал на педаль спуска. И ничего. Ругнулся: оказывается, этот расчет только подбегал к зенитке, когда снаряд их раскидал, ясно, почему установка к бою не приведена. Выбрался, взвел затворы всех четырех автоматических пушек, снова устроился на месте и стал бить короткими очередями. Я имел навыки зенитчика, да еще прокаченные, поэтому бил уверенно. Есть! За разведчиком потянулся дым, летчик стал пикировать, явно пытаясь уйти от моих снарядов и сбить пламя. Но я все равно его подловил, и на месте падения поднялось огненное облако с густым черным дымом.