Офицер. Слово чести

Дорога впереди пуста, как доложились разведчики, лишь по сторонам на берегу костры засекли, видать наблюдателей. Загрузившись, мы колонной направились прочь от берега в глубь страны противника. Как ни странно, стоит отметить, что потерь у меня в отряде не было, германские моряки были так напуганы зверским выражением лиц казаков, что просто сдались. В результате один лёгкий вывих ноги – оступился, и ещё один свалился в воду. Чуть не утонул, хорошо моряки из команды контрабандиста выловили его. Сашка тоже тут в колонне был, нёс ящик с патронами для пулемёта. И это плюс к своему вещевому мешку с пожитками. Я уже его осмотрел и половину выкинул, без надобности. Остальное заполнит трофеями. Постепенно Александр осознавал, что это за сладкое слово – трофей. Ничего общего с мародёрством, как тот думал, оно не имело. Влияние казаков хорошо сказывалось на нём и на его мировоззрении. С оружием научили обращаться, пусть пока наспех, опыта почти нет, но хоть знал теперь, что и как. Конечно, из «нагана» ещё дома изрядно пострелял, но тут оружие совсем другое, германское. Ничего, и его освоит.

Мы шли, дыша в затылок друг другу. Двое разведчиков впереди да я – вот и все, кто не был загружен до предела. Ну, у тех вещмешки, оружие, а я совсем налегке. Но мне простительно, из-за ранения. Физически я всё же плохо восстановился, однако двенадцатикилометровый марш до наступления рассвета выдержал, хотя и пришлось трижды останавливаться на десятиминутные передышки. Остальным груз тоже нести тяжело было, хотя старички мои меня удивили, пёрли как танки, как будто налегке. Молодёжь быстрее выдыхалась, чем они. Журналист на удивление тоже держался, хотя было видно, что идёт на одной силе воле. Даже его загрузили мешком с провиантом, мол, участвуешь в рейде, так участвуй во всём. Однако, как бы то ни было, мы добрались до дороги, я бы даже назвал её трассой. Прежде чем начать акции, нужно обзавестись транспортом, чтобы можно убраться как можно дальше от места исполнения этой акции. Нас будут искать в одном районе, а мы уже далеко. Поэтому пока транспорта не будет, смысла что-либо устраивать просто нет. Нас быстро выловят с привлечением населения. Поэтому моя надежда не столько кони, они план «Б», сколько авто. Грузовики из моих умеют водить все четверо казачков, что были со мной, когда я батареей командовал, они тот грузовик и сломали, что на донорство пришлось пустить, да и я опыта в таких авто набрался. Мне по запросу прислали водителей, они и обучили. Но только ездить, чинить казачки не умели, хотя я некоторое представление в этом деле имел, но скорее поверхностное.

Пока обустраивали лагерь, заметали следы продвижения такой крупной колонны, я, лёжа на одеяле, поглядывал на дорогу в бинокль, она в километре от лагеря осталась. В обоих транспортах есть свои плюсы и минусы. Возьмём грузовики, с ними мы станем высокомобильными, за ночь проезжая сотню, а то и две километров, что позволит нам избегать поисков и творить дела в других местах. Мы эдак всю Германию на уши поставим. Однако минусы у них тоже есть, нужно искать топливо, да и приметные, без дорог далеко не уйдёшь. К тому же большая часть автотехники идёт в армию, и встретить их в тылу – большая удача, на которую особо не стоит рассчитывать. С лошадьми совсем другое дело. Начнём с плюсов, топливо для лошадей под ногами, на них можно переправляться через водоёмы в необорудованных местах, брать нужно только верховых, никаких повозок. Груз как поклажу во вьюки. Для казаков двигаться верхом, как в родной стихии пребывать. То есть мы станем мобильными и довольно скоростными. Минус тут один, лошади устают, и им требуется отдых, поэтому переходы не идут ни в какое сравнение с грузовиками. При этом меня устраивают оба варианта, что попадётся, то и возьмём. А раз тут довольно крупный порт, то, может, всё же будут грузовики? Те же военные.

Егор достал из вещмешка форму германского лейтенанта с пехотными эмблемами и приготовил её. Это очень важно, ведь даже сапоги отличались от тех, что носили российские офицеры, и внимательный человек может это определить, а я на такой мелочи палиться не хочу. Всё же мы будем изображать пост на дороге. Но это все позже, после полудня, а сейчас спать, выставив часовых и дозорного. Я передал бинокль дозорному, чтобы наблюдал за дорогой и записывал, кто по ней движется – хочу узнать степень её загруженности, – пошёл к одеялу, это теперь моя постель. Устроившись на нем, почти сразу уснул. Слишком устал и вымотался, да и бессонная ночь сказалась. Забавно, что один из наших часовых должен был ходить по группкам спавших казаков и время от времени толкать то одного, то другого – их возраст оказывался минусом в данном случае: храп. Старые казаки совместно храпели так, что, как шутили часовые, у них шапки сносило. А значит, нарушали звуковую маскировку. Это было бы смешно, если бы не было настолько серьезно.

Проснулся я под вечер, на час позже установленной мной побудки. Мне дали поспать побольше, пока казаки приводили себя в порядок и готовили завтрак. Это дядька-наставник, мой зам, распорядился дать мне поспать. Как потом мне пояснил, командир должен быть свежим, отдохнувшим и с ясной головой. Подумав, я с ним согласился. Правильно решил, хоть и нарушил мой приказ, поэтому решил его не наказывать. У нас в походе поддерживалась строгая дисциплина, это в тылу мы к друг другу на ты обращаемся, по имени-отчеству. Но в походе всё это в сторону, дело-то серьёзное. Так же было, когда мы по германским тылам ходили, когда я был командиром батареи. Но такие вылазки были эпизодическими, максимум на трое суток, а тут две недели постоянного террора, и плюс неделя, которую я выделил на посещение Швейцарии и возвращение на побережье Балтики, где нас будет ждать российский военно-морской корабль. Это если Колчаку дадут его послать. Если нет, будем выбираться своими силами, потому что от услуг того капитана-контрабандиста я отказался, и тот отправился по своим делам.

После завтрака молодёжь снова гоняли по знанию германского оружия, те разбирали его, чистили, потом принимали разные стойки: стрельба с колена, лёжа, стоя, стрельба по аэропланам. Отрабатывали до автоматизма. Сашка тоже там был. На поясе мой нож, и больше ничего. Чуть позже, когда мы к дороге уйдём, будут отрабатывать прием, как незаметно подобраться к часовому и беззвучно снять его ножом. Это я распорядился, больше для Сашки, другие молодые казачки это и так умели, их на дому учили.

А я пока изучал корявые записи дозорного, ну и расспросил его. Движение на дороге есть, и что важно, легковые авто тоже были, и даже грузовые проезжали. Пару раз поодиночке, дважды колоннами. Причём, похоже, это была одна и та же колонна из одиннадцати грузовиков. Сначала от Любека проехала на Гамбург, мы явно на трассе находились, гружёные, сидели низко, потом обратно пустые – грохотали кузовами на ухабах. Повозок было изрядно. Один раз даже автобус проехал. Легковых семь штук одиночных засекли. А вот конников было мало, прошёл разъезд в десяток всадников, и всё. На патруль похоже.

Стало понятно, что мы находимся на дороге Любек – Гамбург. Рядом пролегала железная дорога, а также судоходная река, по ней тоже разные пароходы и баржи ходили. Поэтому меня слегка удивило, что дорогой пользуются вовсю. Однако, думаю, цель грузовиков неподалеку находится, быстро вернулись. Возможно, она далеко от реки или железнодорожной станции, раз груз из Любека отправили на машинах. Ладно, скоро выясним.

Мы переоделись, и, построив четырех солдат в колонну, я повёл их к дороге. Егор выгладил форму, так что та смотрелась на мне идеально. Я подивился его смекалке и опыту, как он это сделал: разложил форму на одеяле, так чтобы ни одной складки не было, сверху положил щиток от пулемёта в качестве пресса, второе одеяло, и просто спал сверху. А ко времени подъема та смотрелась как выглаженная. Оставалось лишь подправить мелкие недостатки на камне, и вот он я, довольный результатами его работы. Я вообще играл молоденького офицера только из училища, который буквально из штанов выпрыгивает, чтобы отличиться и попасть на фронт, а не проходить службу в одной из тыловых частей. И солдаты у меня пожилые, явно для фронта не годятся, только для охраны тыла. Перчатки на руках довершали образ прусского офицера, пожалуй, даже дворянина.

Так как комплекты германской формы подбирались под моих казаков, а дядька-наставник не мог уйти, он был старшим в лагере, то подобрали старичка, телосложением схожего с ним, подогнали форму, чтобы идеально сидела, и вот мы шли к дороге: со мной Егор, два старичка, с коими ранее по германским тылам ползали, поэтому я им доверял, а вот новичок, хоть и из пластунов, и награды боевые имеет, всё же вызывал сомнения. Не притёрся я к нему, не знал, чего от него ожидать. Ещё что плохо, тот он имел унтер-офицерские знаки различия и как бы был моим замом. Пока шли, я инструктировал его по уставу германской армии, что делать можно, а что нельзя. Хоть основы поверхностные дать. Да и вообще я буду ему говорить, что делать. Мне как офицеру шевелиться нельзя, статус не позволяет, вся работа на нём будет: остановка, проверка документов, я как бы со своей стороны гордо смотрю, как мои солдаты работают, дистанционно контролирую их, ну и блюду этот свой статус. Только в одном случае я буду носиться как наскипидаренный кролик, это если встретятся офицеры старше меня званием. Но останавливать мы будем лишь то, что точно будем брать. С условием того, что казак в форме унтера немецким не владел, использовать его для проверки даже и пытаться не стоит, а я буду проверять документы только в крайнем случае. В общем, кроме меня немецкий знал только мой брат Сашка, но не так хорошо, как бы хотелось, за германца не выдать, но хоть ещё один штатный переводчик в отряде – если разделиться придётся, то во второй группе будет, для допроса пленных или перевода.

Добравшись до дороги, я стал прогуливаться по обочине, наблюдая за слабеющим к вечеру движением, а мои солдаты изображали пост. Жаль, мешков и пулемёта нет, да шлагбаума, идеально бы смотрелось, а так это лишь пеший пост – явно сюда привезли, поставили, и поехали дальше, так что на нас особо не обращали внимания. До наступления темноты оставалось часа три, и я надеялся успеть что-нибудь перехватить, желательно сразу на всю группу. Дело в том, что дальше по дороге виднелся железнодорожный мост. Он даже не охранялся, я видел лишь избушку смотрителя, который вышел, когда мимо проходил очередной состав, какие-то флажки показывал. Этот мост и будет нашей первой целью. Тут главное – транспорт добыть.

И тут нам просто повезло. Надеюсь, что эта капризная дама фортуна от нас не отвернётся. В сторону Любека двигалось пять грузовиков, порожние, это видно, причём все машины знакомой мне марки, у меня на батарее такие же были, модель «Даймлер», трёхтонный грузовик. Скорость у него не ахти, едва тридцать километров по трассе, о шинах-дутиках и мечтать не стоит, но и это неплохо. Эти грузовики могли брать груза до четырёх тонн, что, на мой взгляд, более чем прилично. Но лучше так не перегружать, конечно.

– Внимание, берём эту колонну, если в кузовах нет солдат. Я её останавливаю, вы как бы осматриваете кузова на предмет солдат, после этого жестами показываете водителям и, если есть, сопровождающим выйти из кабин, и берёте их. Водителей желательно живыми, за руль посадим. Дорога вроде пуста, работаем.

Колонна приближалась неспешно, километрах на двадцати в час, ну и я, лениво сойдя с обочины, поднял руку, а когда она остановилась, так же лениво направился к кабине переднего грузовика. В нём сидели военные, германские солдаты, один фельдфебель и, подозреваю, старший колонны. Он выскочил наружу и подбежал ко мне, протягивая сопроводительные документы.

– Что везёте, фельдфебель?

– Две машины порожние, господин лейтенант, а в двух горюче-смазочные материалы для автоотряда в Любеке.

Этого было достаточно, и я повел шеей, как штабс-капитан Овечкин в «Неуловимых», подавая этим знак, что колонну мы берём, и дальше казаки действовали уверенно. Я вырубил фельдфебеля одним ударом ребром ладони наискосок по шее, и пока тот падал, рванул из кобуры «люгер» и наставил его на водителя:

– Поднять руки, русская свинья! Вы похожи на переодетых русских казаков!

Тому ничего не оставалось, как поднять руки. Дальше мы действовали быстро. Хорошо, что грузовиков пять, как и нас, так что фельдфебеля, связав, мы забросили в кузов, сами сели в кабины к водителям, и колонна через некоторое расстояние съехала с дороги на тропинку и попылила в сторону лагеря, где мы передневали. Там, пока я допрашивал фельдфебеля, наши грузились во все пять грузовиков, скидывая часть ненужного груза тут же, кроме топлива. Все наши, кто был в германской форме, так и поедут в кабинах, охраняя водителей и следя, чтобы те что не учудили. В лагере я объяснил водителям, что они захвачены доблестным отрядом русских казаков под командованием майора Волкова, и если они будут сотрудничать, то мы их оставим в живых, хотя грузовики спалим потом, чтобы германская армия их больше не использовала. Дал им честное слово офицера оставить в живых. Фельдфебелю, который нас слышал, вынужден был пообещать то же самое. За это тот не будет пытаться бежать и станет помогать по мере сил. А ведь я хотел его прирезать после допроса и труп спрятать, но тот, видимо, уловил это звериным чутьём и выторговал себе такие условия. Времени на жёсткий допрос с ломанием не было, и я дал слово, и не пожалел, тот служил в интендантской службе тыла и знал многое, потому что исколесил все местные дороги. Он даже карту окрестностей мне дал, которую мы сразу не обнаружили – не в планшетке держал, а в кабине под сиденьем. На ней всё, что знал, и отметил, включая множество бродов, проходимых для автомобилей. После этого его снова связали, вставили кляп в рот и закинули в кузов. Ну, и вернулись к дороге. Мы ведь на ней всего с полчаса провели, пока нам эти грузовики не попались. А теперь мы направились к мосту, я планировал провести минирование засветло, а потом поджечь бикфордов шнур и уехать. В пути мои казачки охраняли водителей, пистолеты использовали, с ними в кабине проще, чем с карабинами, да вспоминали навыки вождения, я вскоре планировал посадить их за руль.

Дальше всё получилось, как я и задумал. Колонну грузовиков мы поставили в километре от моста, съехав с трассы. Загнали под деревья ухоженной рощи и остались там. С другой стороны виднелась местная деревушка, не хотелось бы привлекать внимание деревенских к нам, но тут ничего не попишешь, нужно действовать. Двое пластунов подкрались к сторожке и скользнули внутрь, после чего один вышел и махнул рукой, мол, всё готово. На грузовике я подъ ехал к реке и лично лазил под фермой однопролётного моста. Мы сделали верёвочную люльку, и двое в германской военной форме удерживали ее, пока я закладывал заряды. В это время только один состав прошёл в сторону Любека. Ну, а когда уже оттуда пошёл грузовой состав, я отмерил нужную длину шнура и поджёг, после чего со всех ног рванул к грузовику, остальные уже там сидели.

Поглядывая на часы, мы гнали к роще, где находилась остальная группа. Остановив машину, когда время пришло, да и мы до рощи доехали, я покинул кабину и вместе с остальными наблюдал, что будет дальше. Подрыв произошёл не под паровозом, как я рассчитывал, а только под четвёртым вагоном, но результаты диверсии всё равно были восхитительные. Мост тут из одной фермы был, так что вагоны полетели вниз, а два вагона за паровозом полыхали. Паровозная команда, подавая гудки, возможно контуженная, стала замедлять ход огрызка состава, а груз с вагонами полетел в реку, громоздя кучу мятого металлолома. Кстати, перевозили, похоже, уголь, и он загорелся. Хорошо, взрыва не было от угольной пыли, поднявшейся над обрушившимся мостом. Два последних вагона, сойдя с рельс, кувыркнулись с обрыва. Ну, а мы погрузились в машины.

Казаки были перевозбуждены, не каждый день такое увидишь, молодёжь так совсем в нирване находилась.

Мы выехали на трассу. Сидя в кабине, я подкрутил плёнку на фотоаппарате – успел сделать два кадра: когда состав заезжал на мост, и сам момент подрыва. Надеюсь, этот кадр не смазанный, я все-таки вздрогнул в момент взрыва, хотя и ожидал его. Получилось так.

Начало темнеть, но эту ночь мы планировали работать, ночь – наше время. Тусклый свет фар плохо освещал дорогу, но всё-таки ехать можно. Нам попался деревянный мост по пути, за ним я остановил колонну. Вахмистр взял пять казачков из молодых, должны же они тоже поучаствовать, и поставил им задачу, которую я ему дал. Они сливали в вёдра машинное масло и бензин, смешивали и разливали по полотну моста. Потом дорожку пролили, и вахмистр сам поджёг её.

Когда мы покатили дальше, сзади полыхал этот мост. Следующий был каменным, да ещё двухпролётным. Тоже не охранялся, тут, видимо, ещё никому в голову не приходило, что так глубоко в тылу могут оказаться диверсанты, которым он приглянется. Я использовал толовые шашки и взорвал его, полчаса минирование заняло, там были странные ниши, как раз в удобных местах, я бы даже подумал, что они на инженерном уровне были подготовлены для взрыва на случай захвата.

Подорвали и покатили дальше. Следующим бы железнодорожный мост, и он уже охранялся отделением солдат. В этот раз я отправил молодёжь, приказал снять двух часовых, с каждой стороны моста, ну и тех, что в палатке храпели. По одной палатке было ясно, что солдат сюда прислали только что, они ещё обживались. А откуда прислали – видно, до Гамбурга было четыре километра, пароконная повозка ещё возвращалась в город. Точнее, имущество с палаткой.

Вот как мы поступили. Оставили грузовики под присмотром пяти казаков в двух километрах от моста, дальше марш-бросок, пулемёт установили на треноге для прикрытия, но это на самый крайний случай, шуметь я запретил, надеялся, что до этого не дойдёт. Палатка с охраной с той стороны реки, один часовой с этой и второй с другой. Снимать часового с этой стороны я направил Сашку – хотел воевать умник, пора начинать. Самое ответственное место, если облажается, всё дело завалит, я это ему сразу втолковал. Двое пластунов его подстраховывали, а когда тот, подкравшись, подпрыгнул и всадил нож в грудь, те подхватили тело, зажимая рот, и, дождавшись, пока часовой отойдёт, направились дальше. Сашка же, сдерживая рвотные позывы, снимал с часового всё ценное. Документы тоже достал, чтобы мне передать для отчётности. Снял карабин, что за спиной у трупа находился, часовой не успел его снять, ремень с подсумками и всем, что на нём было, по карманам прошёлся. А вот с ножом долго колебался, но потом собрался с духом и вытащил. Раздался чавкающий звук, и его согнуло в приступе рвоты.

Часового с той стороны сняли пластуны, а вот в палатку запустили молодёжь, и хотя дошло до криков, кто-то проснулся, выстрелов не было, прибили спавшими. Германцев насчитали двенадцать солдат при одном унтере. В результате тринадцать карабинов в трофеях и один «люгер», пулемёта тут не было. Потери у нас: одному казачку до крови руку прокусили, коей тот одному из солдат рот зажимал, когда ножом бил. А Сашка нож мне вернул, после того как отмыл в реке, у него на трофейном ремне штык-нож уже висел, да и карабин на плече. Ременная система ему понравилась.

Пока подъезжали грузовики, после нашего светового сигнала и по мосту их перегоняли на другую сторону реки, я занимался минированием. И надо сказать, как бы искусно я это ни делал, но взрывчатка подошла к концу. Мост большой, и чтобы с гарантией его уничтожить, её требовалось много. Так что использовал всё, что осталось. Всего десять шашек с трудом сэкономил, они мне нужны были. Дальше я оставил один грузовик у моста, усилив его пулемётом, под присмотром старшего казака – как наступит нужное время (будет отслеживать по своим трофейным часам), сразу подожжёт шнур, а если состав будет подходить, то подожжет перед его проходом. Бикфордов шнур рассчитан на две минуты, о чем я предупредил взрывников. У машины и Сашка, и наш журналист остались, последний вроде как должен описать подрыв, а остальные со мной во главе направились в город. Со мной ехали только те, кто сюда отправился не столько за диверсиями, сколько за добычей, ведь мы отправлялись именно за ней. Все уже были в предвкушении. Тем, кто остался у моста, знать, чем мы сейчас будем заниматься, не нужно. Мы оттого и водителей не взяли, сами за руль сели. Если и узнают, а наверняка узнают, казачки на язык не сдержанные, хвастуны, то пройдёт уже немало времени. Я к тому моменту планировал тайком посетить Швейцарию, а точнее, Цюрих, и оставить там в разных банках свои трофеи, потом уже, скажем так, официально взять какой-нибудь германский банк, тут все поучаствуют, заберём трофеи с собой, мол, всю добычу по описи передаём России на войну с Германией. Ещё и в прессе это осветим. А если кто будет гавкать, что за это время было ограблено с десяток банков, а не один, и действовали казаки, со слов германцев, то я отвечу, что мы брали один, ну или два банка, по ситуации посмотрим, а остальные – это кто-то под казаков работал, наверняка местные бандиты решили воспользоваться моментом и свалить на нас. Очень удобно. Ещё кто вякать будет – удар в зубы или на дуэль, по ситуации. У меня все продумано.

На четырёх грузовиках мы направились в центр Гамбурга, я сидел за рулём. Перед этим я расспросил местного водителя из пленных, где что в этом городе находится – разные государственные учреждения и главный банк, конечно. За всё время мы только один военный патруль встретили, и всё, город ещё спал. А когда подъехали к банку, то я стал молотить руками и ногами по его двери, ругаясь на немецком, а двое казаков в германской военной форме подошли и встали рядом. В той палатке у моста мы обнаружили ещё с десяток комплектов формы, причем чистой, но пока разобраться с ней не успели.

Двери были двойные, с большими стеклами и дополнительной решеткой. Заметив огонёк внутри, я замолотил сильнее. Два охранника открыли внутреннюю, а затем и внешнюю двери. Только решётка оставалась между нами.

– Что случилось, герр лейтенант? – поинтересовался тот, что постарше.

– Русский десант. Вчера ночью русские высадили крупный морской десант, Любек захвачен с моря и с тыла, это удалось выяснить только сейчас, когда разбитые подразделения отступили от города. Связь была перерезана, работают кавалеристы русских. Одна их дивизия и ужасные казаки двигаются на нас. Мэр города приказал эвакуировать золото из хранилища, комендант направил нас. Директор банка скоро подойдёт. Его уже вызвали.

Возможно, я и зря вывалил на охранников столько информации, настоящий германский офицер лишь облил бы их презрением и приказал открывать, мол, приказ коменданта, но мне было нужно задавить их психологически, и это удалось.

– Да, герр лейтенант, – несколько побледнел тот и начал открывать дверь, второй охранник пытался его остановить, то ли заподозрил что, то ли решил до прихода директора в банк никого не пускать, да поздно.

Трупы охранников отнесли в сторону, больше в банке никого не было, сняли с их ремней ключи. Грузовики подогнали задом к банку и открыли двери. С керосиновой лампой в руках, которую тоже забрали у охранников, один из молодых казачков стал спускаться в подвал, пока вахмистр наверху готовился к погрузке трофеев. Главное, чтобы они были. Найдя щиток, я включил электричество в здании – ночью, видимо, экономили энергию. За нами с шумом, топотом и шуточками отправились шестеро казаков покрепче с ломами и кирками в руках – нашли в машинах да у мостов в сторожках. Я сначала открыл ключами дверь в депозитарий и включил свет, после чего указал на сейфы, мол, ломайте, что внутри ценного – в мешки. И они приступили к делу. Мешки были в основном вещевые, наши заплечные. А я со своим помощником, уже без светильника, открыл дверь в хранилище. Ну, на массивную бронированную створку я внимания не обратил, а стал обстукивать стену слева от неё. Нашёл пустоту и вызвал одного бойца с ломом. Тот выбил кирпич. Прогнав всех, я заложил одну шашку, и рвануло хорошо. Потом в отверстие ещё три, и всех делов. Взрывы глухие, толщей земли и потолка приглушены, вряд ли кто услышит, зато проём в хранилище я сделал. Стенка-то метр толщиной всего, я ожидал большего. За мной в хранилище, полное пыли и битых кирпичей, протиснулось два десятка казаков, у двоих керосиновые лампы, ещё у троих самодельные факелы. От взрывов, видимо, что-то повредилось, свет по всему зданию пропал.

На шкафах, обычных на вид, да только железных, тут даже замков не было, обычные задвижки. Я с удовольствием осмотрел пачки банкнот, валюта разная была. Всё это казаки, кашляя от пыли, стали сгребать в мешки. В других шкафах обнаружились мешочки с золотом, монеты, но основное, золото в слитках, нашлось дальше, где оно хранилось в ящиках. Слитки были с германскими оттисками, весом около килограмма, крупнее не имелось. Удобно, выносить можно, на каждый ящик по четвёрке казаков – двое не справятся, тяжело. Они приступили к выносу, а я заторопился наверх. Тут Егор меня встретил, отряхнул щёткой форму от пыли, чтобы выглядел я идеально. Ну, и дальше я с четырьмя солдатами в германской форме изображал охрану у машин, пока казаки грузили трофеи в две машины. В них брата моего и журналиста пускать не будем, чтобы не знали, чем мы занимались. Могут не понять и принять за мародёров. С другой стороны, и обижать их, обходя трофеями и не давая участвовать в захвате, тоже не хочется.

Тут на горизонте вспышки появились и загрохотало. Похоже, наши мост рванули. Почему-то рано, еще десять минут оставалось до оговоренного времени. Взрыв бы прикрыл наш отход. Видимо, эшелон подходил, вот и решили раньше подорвать. У нас по этому поводу договорённость тоже была. Хотя тут тоже сложность есть. Нужно прикинуть время горения шнура и скорость прохождения эшелона. Вон, я тоже ошибся, подорвал мост чуть позже, тут секунды влияют, так что не факт, что мост рванёт, когда эшелон будет проходить. Я стал поторапливать своих ребят, пора уезжать, хранилище уже очищено, один грузовик полный, в другом мешки из депозитария. Мы устроились в грузовиках и покатили к выезду из города. Там на перекрёстке нас пятая машина должна ждать, со взрывниками. Жаль, но, похоже, золота в банке не так много было. Двенадцать ящиков со слитками, каждый по сто кило весом. Чуть больше тонны. Ну, ещё кило сто в золотых монетах, остальное в купюрах и банкнотах. Большинство марки, но есть разная валюта, включая российские рубли, последних около двух миллионов. Потом точно пересчитаем. Однако и так неплохо, ещё один банк – и грузить трофеи некуда будет, так что нам сейчас прямая дорога в Швейцарию.

Позади в городе царила паника, полыхало здание банка, это мои казачки его подожгли, чтобы не сразу выяснили, что там произошло. Армейские части были подняты по тревоге. А взрывы у моста между тем, к моему удивлению, продолжались. Похоже, там наши всё-таки мост под эшелоном рванули, да не простым, а со снарядами. Другого объяснения у меня происходившему не было. Да и те, когда мы подъехали, подтвердили. Они подожгли и на машине погнали прочь. Вроде и ушли далеко, всё равно чуть не сдуло, когда сразу три вагона в огненные вспышки превратились. Мост рванул в тот момент, когда конец эшелона проходил, но для детонации снарядов силы взрыва, видимо, хватило. Там ещё продолжался пожар и взрывы, но мост и эшелон уничтожены. Некоторые снаряды долетали до города, не взрываясь, я видел огненные росчерки в небе. Может, пожар в банке на такой снаряд поначалу спишут?

Как бы то ни было, часть казаков мы в пятый грузовик перевели, германских водителей за руль посадили, а то места мало оставалось с трофеями, и покатили дальше. До рассвета оставалось недолго, а я надеялся до того, как рассветёт, уйти от Гамбурга хотя бы километров на сто.

Мы спокойно добрались до городка Вальсроде, проехали его, дальше Ганновер был, километрах в шести от которого в лесу встали на днёвку. Удобное место, всего несколько хуторов вблизи, и больше нет населённых пунктов. Замаскировав машины, водители провели им обслуживание, а я пообщался с фельдфебелем, тот ещё некоторые сведения выдал, и я пообещал вечером их отпустить, в принципе уже не нужны, и я не хотел показывать, куда мы направляемся. Более того, планировал слить информацию, что идём на Дрезден, пусть там ищут, а мы прямиком, никого не трогая, к швейцарской границе, избавимся от трофеев, а то нервируют, есть опасность их потерять, хотя как пришли, так и ушли, но всё равно жалко. Вот в Швейцарии и приберу в надёжное место. В это время они под дудку пиндосов еще не пляшут, так что тайна вкладов пока работает. Хотя… если кому потребуется, всё что нужно узнает. Единственно, нужно ещё два-три банка взять. Потому как после Швейцарии этим заниматься уже не будем, дальше только диверсии, берём крупный банк и с этим возвращаемся к побережью Балтики и отправляемся к своим. Вот такие планы.

Устроившись под машиной на подстилке, я вскоре уснул, часового у машины с золотом не выставляли, только у пленных: тут все свои, крыс нет.

Проснулись мы часам к семи, я после завтрака подозвал журналиста и Сашку, они одни не в курсе наших дел, и пояснил, что диверсии устраивать, конечно, хорошо, но и о себе забывать не стоит. Мол, предлагаю в следующем городе взять банк, присвоить германское золото и по-честному поделить. Мы находимся в состоянии войны с этой страной, и всё, что тут возьмём, это честно добытые трофеи. После войны они конечно же пригодятся для жизни. То есть уже тут они могут сколотить свой будущий капитал, и неслабый. Доля общая, как у всех, ну кроме меня как командира. Саша, подумав, сразу дал добро, хотя тот, как наследник, и так богатым станет, родители, к сожалению, не вечны, но самому заработать ему было интересно, даже таким способом. А вот журналист думал куда дольше, и всё же тоже дал добро, что всех порадовало. Казаки слушали нас и разразились криками радости. Тогда я рассказал, что в Гамбурге мы уже взяли банк, и сейчас будет делёжка. А пленных отвели подальше, чтобы те не видели.

Весов не было, поэтому по количеству слитков и денег отмеряли. Сначала всё на две части разделили, и мою убрали пока в сторону. Остальные разделили по долям на всех, у нас было пятьдесят три человека, но долей было шестьдесят три. А потому что тому же вахмистру, как моему заму, пять долей, пулемётчикам по две, и тем, кто отличился, давали дополнительные, остальным по доле. Вполне справедливо. Полученные трофеи прятали по вещевым сумкам и рюкзакам. Приспособили даже армейские ранцы, взятые у германских солдат. Так как ящики из-под золота освободились, то я свою долю убрал в них, и ящики сложили в кузове того грузовика, на котором я передвигался. За всеми этими делами уже темнеть начало. Поэтому, оставив пленных – сами развяжутся, – мы выехали на дорогу, машины заправлены, и совершили бросок на сорок километров до Ганновера, где в главном банке города провели практически такую же ночную операцию, один в один. Шесть шашек у меня осталось, я в Гамбурге потратил меньше, чем рассчитывал, и тут тоже четыре, потом загрузили трофеи, получилось чуть больше, чем в Гамбурге, и всю ночь двигались, почти шестьсот километров проехали, и уже днём оказались в Швейцарии. Да, мы так, махом, с двумя дозаправками, доехали до границы, пограничный пост объехали стороной, казачки нашли тропку, и мы, проехав границу, тут с этим на удивление просто было, вернулись на дорогу уже в Швейцарии.

Найдя окружённую соснами лощину в стороне, я остановил колонну и велел организовывать долговременный лагерь – дня три я буду отсутствовать. До Цюриха тут километров пять, решу дела, и вернусь. Все мои трофеи лежали в одной машине, моя доля теперь состояла из полутора тонн золота в слитках, около семидесяти килограмм в золотых монетах, драгоценности и разные векселя из депозитария, драгоценные камни, ну и наличность разная. Миллионов шесть в марках, и ещё пять в другой валюте. Русские рубли, к слову, я не брал, поменял на марки, казачкам те тоже без надобности, что они у нас с ними делать будут? Банки их на рубли неохотно меняют, пока война идёт. Так что сменял, даже часть золотых монет использовал, чем привёл казаков в отличное настроение, золото есть золото, а те избавились от ненужной им бумаги. Так что марок у меня теперь четырнадцать миллионов. Всё забрал.

Перед уходом я переоделся: мы по пути один магазин готовой одежды ограбили, качество так себе, но ходить можно. Всё же не военная форма. Ну, и созвал казаков. Вот я какую им информацию выдал: при возвращении, после того как мы банк уже для России возьмём, их, скорее всего, обыщут, не утаили ли что, это меня не тронут, а они могут потерять свои трофеи, вот я и предлагал кому-нибудь из казаков отправиться со мной, двум-трём, положат средства в банк, ну а после войны их заберут. Те час судили-рядили, пока я переодевался, у грузовика замазывали армейские обозначения, да и номера тоже – они были нанесены по трафарету, а не навесные, – и вот что мне озвучили. Мол, за их доли тревожиться не нужно, они уже придумали, как всё сделать так, чтобы при них осталось и до родных дошло в станицах. Нашего журналиста я попросил про банки не писать, это не для общественности, да и вообще стоит держать язык за зубами, чтобы чего не вышло. Так он тоже отказался долю передавать. Посмотрев на других, и Сашка решил сохранить. Я лишь махнул на это рукой, потеряет, будет уроком.

Вот так и получилось, что я ехал дальше один. Крутить тугой руль, конечно, тяжело, но я справлялся, хотя изредка и морщился от вспышки боли при резком движении. Машина была хорошо гружённой, но это ничуть не помешало мне доехать до Цюриха: страна не участвует в войне, так картинка прям райская, спокойно вокруг и тихо. Для начала я снял номер в гостинице, загнав машину на охраняемую стоянку. Мне выделили каретный сарай, где я ее и запер. Документы у меня дворянские были, загранпаспорт не спрашивали, он был, но в нём отметки о пересечении границы не было. Хорошо, что хватило дворянского документа, оформили на три дня. После этого я направился к дорогому портному, всё же моя нынешняя одежда для будущих дел не подходит. Купил готовый костюм, к счастью нашёлся моего размера, туфли, шляпу, тут без них не ходят, и отправился в банк. Самый крупный в Цюрихе. Там же предъявил копию дворянского свидетельства, оно, между прочим, на двух языках, русском и французском. Знатоки языка тут были, подтвердили, что это не подделка. После этого я арендовал в банке сейфовую комнату. Не во всех банках есть такая услуга, тут в Цюрихе всего с шесть таких наберётся, как мне удалось узнать. Меня провели к директору, как крупного клиента, он и рассказал. Сейфовую комнату я снял на пятьдесят лет, платил германскими марками, миллион ушёл, а это, поверьте, много, но договор составили. После этого я перегнал грузовик к банку, загнал на задний двор, и оттуда четыре кассира, других не допускали, перенесли все ящики в мой сейф. Размеры он имел четыре на четыре метра, два с половиной потолок, у двух стен стеллажи. Носильщики наверняка догадались, что в ящиках. Никто свинец хранить в сейфе не будет, значит, золото, но пусть свои догадки держат при себе. Все ящики без маркировки – Сашка часа два ножом соскребал ее, поэтому теперь ящики безликие. Пусть гадают, откуда трофеи.

Дальше я так поступил. Машина меня палила, расцветка германской армии, да и замазанные опознавательные знаки можно обнаружить, так что нашёл тут фирму, что сдавала в аренду транспорт. Мотоциклов не оказалось, редкость пока, но коня взял, закупил припасов, две бочки бензина, и, привязав коня к задку, покинул Цюрих, перегнав машину к нашему лагерю. Уже вечер наступил, семь часов. В лагере оказалось всё в порядке, не обнаружили пока. Посты выставлены, на дорогу пулемёт направлен, секреты меня издалека засекли и опознали. Дальше я наставнику передал машину, пусть заправят, припасы разгружает, там и свежие продукты были, я пироги заказал, чем порадовал казачков. В город я вернулся верхом, чтобы сдать коня. Ну и отсыпаться отправился, вторые сутки на ногах.

На следующий день утром нанял пролётку и стал кататься по городу. В другом банке открыл счёт и, посетив свою сейфовую комнату, набрал в два саквояжа банкнот и вернулся в тот банк и положил их на счета. Один счёт в германских марках, на три миллиона, другой во французских франках, тут два. Ещё часть марок обменял на американские доллары, они в трофеях тоже были, хотя и не так много, и открыл третий счёт уже в третьем банке. Это ещё не всё. На третий день приобрёл в столице Швейцарии квартиру. Довольно большую. Пришлось доплатить за срочность оформления, чтобы за день управились. Удалось найти в мэрии города нужного человека, что за это взялся и выполнил. Около двухсот метров, пять комнат. Ну почти маленькая. Люблю простор, и похоже, у меня появилась привычка приобретать квартиры в столицах. Однако это ещё не всё, посетив агентство недвижимости, я изучил то, что выставлено на продажу, и приобрёл особняк в горах, почти замок, только небольшой. Цена высока из-за земель, прилагавшихся к особняку, озеро с чистейшей ледниковой водой в ста метрах, причал, рядом горнолыжный курорт. Такие курорты только-только начали набирать популярность. Мне показали фотографии, документы на землю с её описанием и схемы самого дома. Два миллиона марок, и тот стал моим. Там есть пара человек, живут во флигеле для слуг, что за моим теперь имуществом будут присматривать. А что, дом в Альпах, разве это не мечта? Не особо стремился, но почему бы нет? Один счёт привязан к квартире, с него пойдет оплата её содержания, в этом банке была такая услуга, второй к особняку, плюс на зарплату тем двоим. Тратил марки на это всё, как-то их стабильность у меня подозрения вызывала. Документы на аренду сейфовой комнаты и ключи к ней, на квартиру, землю с замком и запасные ключи к ним, на открытие счетов, да и чековые книжки – всё это положил в банковскую ячейку, депозитарий четвёртого банка. Ключа к нему не было, мне выдадут коробку, что находится в ячейке, при озвучивании длинного буквенного кода. Без него доступа к ячейке ни у кого не было и не будет. Арендовал на десять лет. Так что все свидетельства того, что я прибрал трофеи, остались тут. В остальном я чист, аки младенец.

Остальное время искал взрывчатку. Нашёл в виде динамита, десять ящиков, а потом ещё шесть, но уже с взрывчаткой для горных работ, с детонаторами и бикфордовыми шнурами. Повезло, всё нашёл, хотя и жалел, что так мало, но это всё, что было. И на четвёртый день, наняв грузовую машину, довез это все до поворота к лагерю, после чего водитель и двое грузчиков, что сидели в кузове, разгрузили машину и так же молча укатили, за работу я уже расплатился. Я был в той одежде горожанина, что в Германии нашёл, свой дорогой костюм оставил в купленной квартире, посетить земли и особняк времени не было, до него больше сорока километров, и я надеялся на честность риелторов, если что, потом найду их. Квартира была полностью обставлена, но шкафы пустовали. Я закупками не занимался, так что только костюм и остался. Пусть там на плечиках повесит, возможно не один год, когда я ещё в Швейцарию вернусь? Вот и я не знаю. Хотя отчего же не знаю? Как война закончится, проведаю своё имущество. Сразу же и отправлюсь.

Дождавшись ночи, мы покинули стоянку. За эти три-четыре дня казаки так и не позволили себя обнаружить. Они отдыхали, гоняли молодёжь, особенно моего Сашку, и готовились к следующим ратным подвигам, потому как диверсий по сути мы ещё не устраивали, мелочёвка была, цветочки, а теперь начнутся ягодки.

Забрав по пути ящики со взрывчаткой, мы выехали в темноте на дорогу, добрались до съезда на лесную, снова объехали пограничный пост, чудом разминувшись с патрулём, и оказались на территории Германии. Надеюсь, к утру доберемся до Франкфурта. Никто не должен знать, что мы в Швейцарии побывали, поэтому вблизи её границ мы работать не будем, чтобы кто-нибудь не догадался. Хотя если моим спутникам языки развяжут, всё равно узнают, что я тут был и трофеи немалые схоронил. Ну и ладно.

Добрались до Франкфурта с приключениями, но в общем благополучно. Оказалось, нас уже по всей Германии ищут, и вот на полпути пост попался. Мы его аккуратно взяли, о наличии у нас грузовиков уже известно было, и благодаря опросу старшего и его карте, мы объехали остальные посты и засады, в той зоне, что ему была известна, и встали неподалеку от Франкфурта на днёвку. А пост – ну исчез и исчез, мы-то тут при чём?

Время подъёма я назначил на пять утра, дальше завтрак, привести себя в порядок, и выезжаем. Первая громкая акция в самом городе. Теперь у меня больше десятка солдат под командованием и аж два унтера, то есть можно использовать большее количество ряженых. Главное азиатов не показывать, трое из казаков явные азиаты, два башкира и татарин, и всё хорошо будет. Перед тем как дать приказ на погрузку в машины, я велел построиться, вахмистр это сделал. Встав перед строем, я сообщил:

– Казаки, братья, я хочу вам сказать спасибо за то, что вы есть, за то, что вы пошли со мной в этот рейд. Я знаю, как вы относитесь к трофеям, поэтому вот что вам сообщу. Всё, что мне было нужно, я получил, дальше, сколько бы трофеев мы ни взяли, всё это ваше и будет делиться между вами. Жадность до добра не доведёт, это я о себе говорю, и меру нужно знать. Так что работайте в охотку. Вахмистр, командуйте погрузку.

Те только и прокричали «ура», им моя речь очень понравилась, и побежали грузиться. Когда мы выехали на дорогу, я прибавил ходу. Палимся, офицер водить машину не должен, если это не легковая, я должен рядом сидеть. Однако надеюсь, обойдется, моя машина вторая двигалась в колонне, чтобы в глаза не бросалось.

Мы въехали в город и направились к складам. О них тот фельдфебель сообщал, что и нарядами поделился. Оставив колонну из четырёх машин неподалёку от въезда, ко мне Егор прибежал, изображая водителя, да он и вёл мою машину дальше, а я теперь рядом сидел. На въезде на склады я предъявил наряды, и меня пропустили. В кузове двое казаков в германской форме при оружии. Расположение складов я знал, поэтому мы проехали к тому, где взрывчатка была, казаки подошли и сняли часового, нож бросили, мы загородили машиной, чтобы свидетелей не было, после этого сковырнули ломиком замок, труп на склад, загрузили полную машину взрывчаткой, тот же тротил, детонаторы и всякое нужное мне сапёрное имущество. Наконец-то взрывную машинку достали, редкость неимоверная, и кабеля достаточно, триста метров в катушке. После этого заперли склад и поехали к выезду, а на складе, шипя, прогорала бухта бикфордова шнура. У нас полчаса было, мы так же спокойно выехали и покатили прочь от города. Когда склады рванут, нам лучше находиться далеко. Городу вряд ли что будет, там был земляной вал для защиты, окна разве что повыбивает, а вот находившаяся рядом железнодорожная станция точно пострадает. Скорее всего, до полного уничтожения.

Рвануло действительно сильно, я с двух километров сделал снимок гриба взрыва, и чуть позже второй, когда дым стало разносить, чтобы были видны масштабы трагедии. После этого мы направились дальше. Тут кроме реки были разные дороги, авто-и железнодорожные. Пока светло, мы рванули два каменных моста, автомобильные, оба двухпролётные, потом, как стемнело, и железнодорожный, тут охрана уже была, взвод и даже с пулемётом. Казаки отлично поработали, несмотря на то что охрана настороже, тревога по округе уже звучала, о нас знали. Пулемёт прибрали, сразу назначив на него расчёт. У нас есть кому встать первым номером, вторыми молодых выбрали, одним из них Сашка был, пусть учится. Это тоже был МГ-8, на треноге, но без щитка. Тут подрыв произошёл после полуночи. Я долго возился с закладкой зарядов, одному тяжело всё же, хотя у меня было два десятка помощников, но это так, принеси-подай. Рванули и его, жаль без состава, впустую фермы в воду рухнули, ну и дальше покатили. Потом снова железнодорожный мост, и вот когда я возился с закладкой, вдруг заработали оба пулемёта, на нас вышли кавалеристы, которые проводили осмотр этой ветки от прошлого уничтоженного нами же моста. Похоже, это моя ошибка, нужно было уйти как можно дальше.

Пулемёты вносили опустошение в ряды всадников, бились раненые лошади, визжали, стонали раненые, но несколько человек ушли, несмотря на довольно точную стрельбу. Их тут больше сотни было, но на два пулемёта пойти не решились. В общем, я понял, что пора валить отсюда. Поэтому подорвали и этот мост и удалились на сто пятьдесят километров, встав на ночёвку не в лесу, а в глубоком овраге, только с воздуха можно обнаружить. Ну и поставив пулемёты, мало ли обороняться придётся, выставили часовых и на рассвете уже спали. Грузовики замаскированы – в кустах веток нарубили и прикрыли от поисков с воздуха. Ну а дальше отдых, всё же хорошо мы поработали. Следующая наша цель – Берлин. А что, я так решил, доберёмся до него, и поработаем там. Причём всё сделал для того, чтобы непонятно было, куда мы направляемся. Мосты я рвал и шлюзы, которые нам тоже попались, в противоположную от Берлина сторону. А после схватки с кавалеристами развернулись и, окольными путями объехав Франкфурт, где до сих пор зарево пожаров стояло, двинули напрямую к Берлину. Сотню километров преодолели и вот отсыпались. А машины скоро менять придётся. Мы их и так эксплуатируем нещадно, странно, что отказов пока нет, да и топливо к концу подходит. До Берлина и оттуда до побережья Балтики хватит, но и только, запаса почти что нет. Может, где добыть удастся? Надо поискать, да и машины сменить. Выжившие кавалеристы могли видеть силуэты грузовиков.

Перед тем как уснуть, я мысленно улыбнулся. Сашка постепенно превращался в настоящего казака. После кавалерийской атаки у него теперь новенький германский ранец за спиной, кобура «маузера» на длинном ремне, «люгер» на поясе и сабля кавалерийская. Для его роста не особо длинная. Вот саблей он владел, его, как и Игоря, отец учил, даже наставника нанимал. Это я от Сашки узнал, когда тот увидел наши тренировки с вахмистром. Мол, у меня рука изменилась, раньше Игоря по-другому учили. Неожиданно было.

В этот раз побудка пришлась на три часа дня, и уже в четыре мы выехали на трассу и под видом армейской колонны покатили в сторону Берлина. Только на четырёх машинах, всё же одна приказала долго жить, полчаса вокруг неё шаманские пляски устраивали, так и не завелась, поэтому перекидали груз по оставшимся и сразу выехали. Зато четыре водителя, по одному на каждую машину, и я теперь не за рулём, а рядом, как и положено. Два поста нас пропустили, а вот на третьем остановили. Заставили гады напрячься. При моей любви к тачанкам, в моей передовой машине, где в кузове расчёт находился, над кабиной был брезент прорезан, чтобы можно быстро поставить пулемёт и бить по ходу движения. Даже отработали подготовку к стрельбе – тридцать семь секунд на неподвижной машине. Ещё один пулемёт на замыкающий, но там совсем просто, даже борт задний откидывать не нужно, ствол над ним возвышается. Убрать задний полог, и стреляй себе. Можно и на ходу. Да легко, только вот попасть будет сложно. Также расчёт пулемёта, что находился в кузове моей машины, мог вести огонь по задней полусфере, так же как на замыкающей.

В общем, мы остановились по поднятой руке фельдфебеля, рядом с ним стоял лейтенант. Что важно, пост ещё только оборудовался, несколько солдат снимали мешки с повозок и складывали их в пулемётное гнездо. Пулемёт тоже был, уже привычный МГ-8, он же основной единый пулемёт в германской армии. И что вот теперь делать? Пост нужно уничтожить, но солдат слишком много, потери точно будут. И так везло, без серьёзных травм и ранений обходились, в ночной перестрелке с кавалеристами двое раненых, да и то легко, явно случайными выстрелами. Открыв дверь, я лениво выбрался, потянулся и, не обращая внимания на фельдфебеля, направился к офицеру. У того рядом на мешке с песком открытая планшетка лежала, а на ней плохонькое фото – я в форме штабс-капитана. Достали ведь где-то! Только вот лейтенант опознать меня никак не мог, я же в Швейцарии не зря столько времени провёл: купил два парика и разного вида усы. Изрядно повеселил казаков, пока примерял. Так что теперь я рыжий, усатый и в круглых очках, с простыми стеклами. На машинах номера изменены, как и тактические знаки. Да и машин четыре, а не пять, как ищут.

Я не успел дойти до лейтенанта, как был вынужден вытянуться по стойке смирно и, отсчитав три печатных шага, вскинул кисть руки к виску, чтобы доложить внезапно появившемуся полковнику, кто я такой.

– Лейтенант, что у вас за подразделение? – изучив мои документы – отличная фальшивка, сам делал, – спросил полковник.

Я уже понял, что именно по его приказу меня остановили, за постом в низине, с дороги не видно, за кустарником стоял кабриолет, где водитель с погонами унтера копался в моторе. Явно проводит профилактику.

– Группа егерей, герр полковник, отправлены герром генералом Губером на поиски сбежавших русских из лагеря для военнопленных в количестве тридцати шести человек. При них три карабина, снятых с убитых охранников.

– Вы слышали о русских казаках, что сейчас у Франкфурта взрывают мосты?

– Так точно, герр полковник. Нас сначала отправили к ним, но потом по приказу генерала Губера повернули и направили на поиски бежавших русских.

– Почему у вас пехотные петлицы? – не возвращая документы, поинтересовался с задумчивым видом полковник. Сам он не представился.

– Приказ герра генерала Губера для маскировки.

– Ясно. Что ж, я отменяю приказ генерала Губера, при личной встрече я поясню причины. Вы поступаете в моё распоряжение, лейтенант. Каков численный состав вашего отряда и вооружения?

– Четыре отделения солдат, два пулемёта с расчётами.

– О, просто отлично.

– Герр полковник, я могу поступить в ваше распоряжение только по приказу. У меня стоит чёткий приказ выехать к…

– А мне не важно это, лейтенант…

Тут полковник минуты две строил меня, стоявшего навытяжку, на что я и рассчитывал, когда начал пререкаться с тем, кто старше по чину. Мне нужно было, чтобы солдаты на посту видели, как полковник, построив офицера чужого подразделения, забрал его с собой, а мы явно ему нужны, раз на дороге хватает первое же попавшееся подразделение, да ещё хорошо оснащённое, мало того что грузовики, так и пулемёты.

Сняв с меня стружку, полковник вернул документы и велел следовать за их машиной, я же, вернувшись в кабину, сел рядом с водителем и негромко сказал:

– Что-то интересное намечается.

– Что случилось, командир, что этот офицер на тебя так орал?

– Нормально. Я специально его спровоцировал. Едем за этим полковником, мы ему зачем-то нужны.

– Зачем?

– Вот и спросим.

Легковушка с полковником поднялась на дорогу и поехала впереди, пришлось пыль глотать, как и всем, кто за нами ехал. Грузовики наши не особо скоростные, но тридцать километров в час давали. И вот, когда дорога опустела, ни спереди, ни сзади никого, мы сигналом привлекли внимание тех, кто ехал перед нами, мол, поломка, нужно остановиться. Я покинул кабину и сразу же выстрелил в водителя полковника, самого его взял на прицел, а двое казаков, подбежав и скрутив, разоружили и связали, а потом унесли в кузов, а водителя, забрав оружие – это мой личный трофей, – сбросили с обочины в овражек, чтобы с дороги труп не видно было. Я сел в машину на место водителя и теперь возглавлял колонну на легковушке.

Приметив съезд, свернул, остальные последовали за мной. Загнав машины под деревья, я направился пообщаться с полковником.

Разговорить его удалось быстро, работал я по-жёсткому, а когда понял, на что тот нас подписать хотел, вообще прибить решил. Из всех только Сашка понимал, о чём мы говорим, поэтому он то бледнел, то краснел, кулаки свои огромные сжимал, только этим показывая обуревающие его чувства. Журналиста нашего не было, нечего ему такие методы допроса видеть, а вот казаки молодёжь подогнали, чтобы учились у профессионала. Конечно, такая работа не сделала бы мне чести в офицерской среде, но тут это скорее поднимало мой авторитет, чем роняло.

– В чём дело, командир, ты таким злым стал, да и Сашка вон цвета меняет, – спросил наставник.

Я молча помял пальцами подбородок, задумчиво изучая германского офицера под ногами. И если ранее я его жалел, то по мере допроса физические методы дознания становились жёстче, и в конце концов я его сломал, тот сейчас хныкал, размазывая сопли. Я отошёл от германца и велел позвать нашего журналиста.

– Германия довольно интересная страна, и здесь среди дворян и богатых людей имеется большая любовь к охоте, и вот, как бы те ни экономили, но зверь в их лесах закончился, они даже памятник последнему волку поставили. Да не суть. Некоторым дворянам неинтересно охотиться на лис или зайцев, что остались, и один из них предложил для охоты использовать пленных русских. Мол, дадим ему старую двустволку, картечь всё равно далеко не летит, а сами издалека будем охотиться. – Уже при первых моих словах про охоту на пленных русских по казакам прошёл гул недовольства, только наш писатель строчил что-то в свой блокнот, но я продолжал: – Русским пленным обещали послабления в лагере, разные дары. Добровольца вооружали, давали три патрона, чтобы охота интереснее была, и отправляли в лес, после чего начинали облаву с собаками. Шесть раз провели такую охоту, и чем дальше, тем больше участникам это всё нравилось. В последней охоте было сразу пять русских солдат. Однако и это им приелось, поэтому отправили своего человека в лагерь для пленных офицеров, там не уговаривали, просто купили их у начальника охраны, привезли всех троих, дали оружие в руки и пустили в лес. В этот раз охота не задалась, им удалось убить двоих, но один офицер убил охотника и завладел дальнобойным оружием. Как оказалось, он отлично умеет прятаться в лесу и не менее великолепно стреляет. Убив ещё четырёх охотников и шестерых егерей, перестреляв всех собак, он загнал их в поместье, где те до сих пор прячутся. Любой, кто пытался выйти из дома, получал пулю, а постройки вокруг русский офицер сжёг. Перед тем как уничтожили телефонную связь, они успели дозвониться до одного из своих, кто знал об охоте, вот этому полковнику, и умоляли прислать солдат на помощь. Тот не мог использовать свои части, они отбыли под Франкфурт на усиление, просить других нельзя, их развлечения могут стать достоянием общественности, поэтому полковник отправился на дорогу, чтобы поймать свободное подразделение, а тут мы с вами. Вот такая история.

Гул не стихал, он всё усиливался, и казаки бы ли реально взбешены. Осмотрев их, вахмистр спросил:

– Что делать будем, командир?

– Ну, для начала пусть наш писатель интервью у него возьмёт, Саша всё переведёт. Потом тот сам напишет признательные показания, подпишет, и на ветку его. Таких ублюдков вешают, а не расстреливают. А мы едем к поместью, оно недалеко. Не знаю, там ли сейчас тот офицер, но сжечь это гнездо со всеми, кто внутри, я желаю изо всех сил. Идём, зови командиров отделений, распишу ваши действия по прибытии на место.

Через полчаса, когда мы покидали эту рощицу, тело полковника покачивалось на крепкой ветке.

Мы проехали едва пять километров и, повернув на хорошую щебёночную дорогу, прокатили по ней ещё с десяток километров, и вот оно имение. Стояло оно обособленно, в глуши по сути, оттого и охотились тут, рядом никого. Вокруг действительно сожжённые строения, над некоторыми ещё вился дымок, главное здание было двухэтажным, то ли облицовано диким камнем, или построено из него, но смотрелось стильно. Часть окон выбито, но в проёмах никто не мелькает, видимо неизвестный офицер напрочь повыбивал желание показываться в окнах. Во дворе лежат убитые, на крыльце тоже несколько трупов, ещё один свешивается из окна первого этажа. С учётом того, сколько тот охотников и егерей перебил, патронов у него должно быть достаточно. Честно сказать, я опасался его выстрелов по нам, ведь сидел в машине в германской форме.

Мы подъехали фактически на подъездную площадку, два грузовика подогнали почти к дверям, а два других чуть в отдалении развернули. Задние борта упали, и забили два пулемёта по окнам, а из тех, что у парадного крыльца встали, стали выпрыгивать казаки. У каждого кроме оружия по две-три динамитных шашки. Окружив здание, они стали поджигать фитили, зная, что горят те пять ударов сердца, и закидывать шашки в окна. Некоторые умудрялись и на второй этаж попадать. Прикрывая их, пулемёты били именно по второму этажу. Всё я это снимал, и как из окон выметалась пыль от взрывов, вырывая уцелевшие рамы, и остальное.

А дальше, подставляя руки и плечи, стали молодых закидывать в окна, и сами полезли следом, проводя зачистку, а я всё это время прогуливался у своей легковой машины с пистолетом в руках. Через пару минут вахмистр доложился, что в доме порядка сорока трупов обнаружили, помимо хозяев и уцелевших гостей, ещё и прислуга была. Выживших не осталось. Действовали, как я велел, прежде чем ворваться в комнату, закидывали в неё одну-две шашки и пережидали взрывы, потом уже заходили, если оставались выжившие, добивали. Тут мы карали, пленные нам не нужны. Однако несмотря на все принятые меры, двое раненых всё же было, одного контузило своей же шашкой, другой словил пулю в руку от подранка.

Добравшись до погреба, казачки занялись бочками с вином, но, как я понимаю, не один десяток бутылок в вещевых мешках зазвенит стеклом. Ну и грабили имение заодно, но второпях, от взрывов левое крыло загорелось. Пока все не заполыхало, выносили ковры, коллекцию холодного оружия, да и другое приглянувшееся барахло.

– Вот, командир, нашли.