Наследники исчезнувших империй

Михаил Михеев

Наследники исчезнувших империй

И когда рядом рухнет израненный друг,

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг,

Потому что убили его, не тебя…

В. Высоцкий

Ты много сделал для войны,

Когда смотрел со стороны…

Алькор. Военный марш

Пролог

Когда прозвучал сигнал тревоги, никто на базе не обеспокоился. Чего бояться? Варвары из внешних миров пробовали на зуб оборону планеты с завидной регулярностью и так же регулярно получали по этим самым зубам, жвалам, клювам, или что еще у них там имелось. Как говорится, кто с мечом к нам придет, тому мы его в задницу и засунем, а потом еще, для полноты ощущений, провернем. Тем не менее своих попыток чужие расы не оставляли, минимум три-четыре раза в год устраивая налеты. Их смешные корабли уступали человеческим и в скорости, и в защите, и в вооружении, поэтому для артиллерийских офицеров военно-космической базы «Посейдон» такие налеты стали чем-то вроде регулярных плановых учений. Вот и сейчас они неспешно расходились по боевым постам, рассаживались в удобные кресла и надевали на головы мнемонические шлемы, соединяющие их в одно целое с бортовым компьютером.

В глубине станции с неприятным лязгом закрывались люки, разделяя ее на герметичные отсеки. На более современных моделях космических крепостей этот процесс был практически бесшумным, но «Посейдон» заложили более полувека назад. С того времени базу неоднократно модернизировали, но все изменения касались в основном вооружения и систем наведения, остальное же было достаточно эффективным, и командование флота не желало тратить деньги и без того небогатого военного бюджета на ерунду, тем более что и морально устаревшее оборудование вполне успешно справлялось со своими функциями. Да и то сказать, крепость была сработана на века, и запас прочности, равно как и ресурс механизмов, в ее конструкцию был заложен даже избыточный. Во всяком случае, по мнению некоторых штатских умников, которые никогда не хлебали космоса, зато считали себя знатоками военного дела. Профессиональные космонавты над теоретиками от стратегии посмеивались, но при этом и в парламенте, и в правительстве большинство составляли популисты с хорошо подвешенными языками, а не экономисты и, уж тем более, не солдаты. Земная федерация прекратила экспансию почти сто лет назад, неспешно переваривая то, что смогла заглотить на заре космической эры, и с того времени военные постепенно сдавали свои еще сравнительно недавно кажущиеся незыблемыми позиции в обществе.

Капитан второго ранга Аксель Шульц поднялся в боевую рубку еще до того, как артиллеристы заняли свои места. Немец по происхождению, худой и жилистый Шульц был педантом и терпеть не мог разгильдяйства. Космонавт до мозга костей, впервые надевший мундир в шестнадцать лет, когда поступал в военное училище, он, как иногда шутили про него сослуживцы, снимал его, только чтобы надеть скафандр. Впрочем, шутили они беззлобно — командующего базой уважали и за то, что он был крепким профессионалом, и за то, что всегда был справедлив. Увы, в последнее время даже его авторитет и педантичность не могли поддержать дисциплину в экипаже на должном уровне. Во-первых, если раньше в экипаже были только военные космонавты, то сейчас значительную часть составлял вольнонаемный персонал, люди насквозь гражданские, для которых его погоны должным авторитетом не обладали. А во-вторых, вследствие очередной военной реформы, призванной сократить расходы на оборону при теоретически сохранении боеспособности армии и флота, наступил вполне ожидаемый бардак — сокращение денежного довольствия, плюс с отпусками проблема. В космосе постоянно сидеть не станешь, искусственная гравитация почему-то воспринимается организмом иначе, чем испытываемая на планете, и все усилия инженеров так и не смогли решить эту проблему, поэтому в мирное время экипажи на космических кораблях и станциях менялись каждый месяц. Месяц в космосе — месяц на планете, этого требовала медицина. Нынешний экипаж находился в космосе без отпусков уже под сотню дней, и люди тихо зверели в броневой коробке. Пожалуй, частые боевые столкновения в такой ситуации были даже полезны, не давая им окончательно расслабиться и забить на дисциплину.

В боевой рубке Шульца встретили деловитая суета и привычное мерцание экранов. Никаких иллюминаторов — только экраны, и никак иначе. Почему? Да потому, что, во-первых, экраны эффективнее, а во-вторых, до наружной стены больше пятисот метров. Боевая рубка — наиболее защищенная честь крепости, бронированный шар, расположенный в самом ее центре. Снаружи — многочисленные отсеки, толстая броня наружной обшивки с многочисленными орудийными башнями и ракетными установками, и силовое поле, способное отразить удар двадцатимегатонной боеголовки. Словом, военная база «Посейдон» была крепким орешком, о который мог обломать зубы кто угодно.

— Вахтенный! Доклад! — Шульц говорил негромко, но его слышали все.

— Господин капитан второго ранга, — строго по уставу начал молодой лейтенант, чей бравый и подтянутый вид явно указывал на то, что училище он закончил совсем недавно. — В двадцать пять шестнадцать по внутрисистемному времени зафиксированы возмущения пространства. Ориентировочное количество кораблей от пятнадцати до восемнадцати, примерное время выхода из гиперпространства двадцать шесть ноль три. Произвести точную идентификацию объектов не представляется возможным.

— Когда это ее ухитрялись произвести, — буркнул, почесав заросшую густыми, жесткими, как проволока волосами грудь старший артиллерист крепости капитан третьего ранга Георгадзе. Шульц неодобрительно посмотрел на него, но промолчал. По мнению командующего базой, плохие манеры надо было держать при себе, а не демонстрировать направо и налево. Тем более не стоило приходить в боевую рубку босиком и в боевом костюме-компенсаторе на голое тело, вдобавок еще и расстегнутом почти до середины живота. Пример для подчиненных, мягко говоря, не лучший, вон они, тоже одеты кое-как. Да и механики напоминают, скорее, сборище варнаков с большой дороги, чем офицеров. Бороды отрастили согласно последней моде, не думая при этом, как они с этой растительностью на лице в гермошлемах управляться будут. Про пилотов, которые по жизни разгильдяи, и говорить нечего. Впрочем, все это было следствием общего падения дисциплины, так что чему удивляться… Решив, что пропесочит нерадивого подчиненного после того, как они закончат с нахалами, вторгшимися в пределы человеческих владений, а потом хорошенько вставит и остальным, Шульц повернулся к экрану оперативного контроля пространства. Информация, которая выводилась на него, подтверждала доклад вахтенного.

Судя по возмущениям, к системе приближалась группа кораблей. Гиперлокатор был инструментом не слишком точным, но именно он позволял заблаговременно обнаружить силы вторжения и сманеврировать таким образом, чтобы база оказалась между вражескими кораблями и охраняемой планетой. К тому моменту, как неизвестные корабли выйдут из гипера, их уже будет ожидать теплый прием в лице тяжелых орудий «Посейдона». Если верить докладам разведки, наличие у людей гиперлокаторов все еще оставалось для соседей секретом, притом что ни одна из чужих рас создать ничего подобного не смогла. К тому же все известные соседи, которые умели строить межзвездные корабли, использующие не сложный и малоэффективный субсветовой привод, а гиперпереходы, вынуждены были сбрасывать ход и выходить из гипера на довольно приличном расстоянии от звезд, иначе возмущения, вызываемые их гравитационными полями, грозили разорвать звездолеты на куски. Люди умели маневрировать и вблизи звезд, совершая короткие прыжки внутри планетарных систем. Эти прыжки, конечно, были неточными, однако все равно давали людям колоссальное преимущество в бою. Вот как сейчас, например, когда надо было совершить стандартный маневр перемещения. При этом времени было в избытке — когда еще чужаки приблизятся настолько, что смогут открыть огонь.

— Стандартная процедура? — О’Донелл, флаг-штурман базы, огромного роста ирландец, повернулся к Шульцу, хотя заранее знал ответ. Шульц только кивнул. Штурман тут же втопил кнопку активации прыжка — ну конечно, в компьютер заранее были внесены координаты выхода, не в первый раз они этим занимаются. Можно сказать, рутина. На миг у присутствующих помутнело в глазах, верный признак начавшегося гиперперехода, но тут же зрение восстановилась, только картинка была уже немного другой — база переместилась через добрую половину системы, занимая позицию на пути атакующих.

Сманеврировав при помощи вспомогательных двигателей, боевая станция неторопливо развернулась, чтобы обеспечить артиллеристам наиболее удобную позицию для ведения огня. Можно было и быстрее, ходовая установка обладала даже избыточным запасом мощности, но зачем перенапрягать двигатели, которым пришлось бы вначале с полной отдачей работать на поворот, а потом, также перенапрягаясь, гасить колоссальную инерцию бронированной туши, обладающей соответствующей размерам массой. Времени еще было в достатке, минут десять, по меркам космического боя — практически вечность.

Два совсем молодых лейтенанта, занимавшихся отслеживанием целей, спокойно рассматривали генерируемую компьютером базы картинку. Один с некоторой ленцой потянулся:

— Снова Альянс?

— Да нет. Они придурки, конечно, но в третий раз подряд нарываться на плюху не будут даже конченые идиоты.

— А ты на характеристики возмущений посмотри. Один в один прямо.

— Угу. И скорость почти на четверть выше, чем всегда. Откуда у Альянса такие корабли?

— Ну и что, — не сдавался первый. — Все развивается, и военные технологии тоже. И не только у нас, кстати. Состряпали что-то новенькое и решили нас опять на прочность попробовать.

— Слишком уж быстро.

— Забьемся?

— А давай.

Молодые офицеры, дружившие еще с училища, пожали друг другу руки. Сидящий за соседним пультом немолодой капитан-лейтенант с усмешкой разбил, напомнив, что разбивающему — половина выигрыша, после чего все трое вновь склонились над экранами. Увы, на них пока что не было ничего нового, хотя это, как точно знали все, кто находился в крепости, ненадолго.

Вспышки, которые зафиксировали приборы базы, были нестандартными. Дело в том, что все цивилизации, летающие меж звезд не на любительском досветовом, а, так сказать, на профессиональном уровне, использовали для этой цели гиперпространство, или, попросту, гипер. Что это такое на Земле, наверное, понимало человек десять, в основном физики-теоретики, обремененные серьезными научными степенями. Тем не менее, то, что куча народу не понимала, что такое гиперпространство и с чем его едят, ничуть не мешала этой самой куче активнейшим образом гипером пользоваться. К тому же построить аппаратуру для гиперпрыжка можно и не обладая четким пониманием того, как она будет работать. В конце концов, не все, кто делают самолеты, понимают, как именно поток воздуха обтекает их крылья — они просто строят воздушные машины в точности по чертежам, и от того, что сварщик не знает основ аэродинамики, самолет хуже летать не станет. Так и с гиперпереходом. Собрал двигатель в точном соответствии со схемой — и пользуйся на здоровье.

Но так получилось, что гипердвигатели, которые устанавливают на свои звездолеты разные цивилизации, конструктивно отличаются друг от друга и, соответственно внося возмущения в структуру гиперпространства как во время полета, так и на входе-выходе из него, делают это по-разному. В результате визуальные эффекты у разных кораблей тоже разные, и поэтому их легко идентифицировать. Так вот, спектр вспышки, которая возникла при выходе чужих кораблей из гиперпространства, оказался людям совершенно незнаком.

Где-то там, на заднем плане, один лейтенант победно улыбнулся другому — он только что выиграл у него бутылку пива. А вот у того, кто командовал «Посейдоном» и вынужден был принимать решения, сейчас появились совсем другие заботы. Проще говоря, ему надо было решить, что делать, имея перед собой корабли неизвестной цивилизации — начинать боевые действия или все же попытаться вначале договориться. Нет, первое, что требовал устав, он и без того сделал — на Землю по гиперсвязи пошел сигнал, предупреждающий о сложившейся ситуации, но вот после этого требовалось решить: разговаривать или драться?

Шульц раздумывал не более секунды. В конце концов, у него было время попробовать и то, и другое, поэтому в сторону чужих кораблей пошел запрос на всех волнах с уведомлением о том, что они находятся на территории Земной федерации, и требованием немедленно лечь в дрейф или убираться. Конечно, далеко не факт, что на чужих кораблях поймут, о чем им, собственно, говорят, но это уж их проблемы. Прежде чем приближаться к владениям сильнейшей в исследованном космосе цивилизации, неплохо бы выучить ее язык. Да и потом, люди вообще никого сюда не звали. Напротив, они ревностно охраняли свои владения от чужаков и были в своем праве. Так что не подчинившиеся вполне законным требованиям могли рассчитывать на хорошую плюху — на Земле всегда хватало неплохих солдат, которые не комплексовали, когда требовалось порвать кого-то на лоскутки.

Чужие корабли на требование остановиться не отреагировали, что было вполне предсказуемо — в конце концов, никто из тех, кто приходил сюда раньше, не отвечал на подобные запросы, почему же эти должны были стать исключением? Однако кое-какую информацию люди все же получили — гравирадары ощупывали противника с момента выхода из гипера, и компьютер «Посейдона» уже обрабатывал первые данные.

Шестнадцать кораблей, причем довольно больших — у Альянса, к примеру, таких не было. Один только самую малость уступал размерами и массой «Посейдону», а значит, примерно соответствовал в этом новейшим дредноутам, которые только-только начал получать флот Земной федерации. Уже само по себе умение строить корабли такого размера внушало уважение. Остальные, правда, были заметно меньше флагмана и по человеческим меркам тянули разве что на эсминец. По форме они больше всего напоминали раздувшиеся до безобразия бочки, хотя как раз это ни о чем не говорило — в космосе аэродинамика не важна, поэтому не все ли равно, как выглядит звездолет. Дизайн мог быть каким угодно, главное — его боевая эффективность.

Из гипера корабли вышли на нулевой скорости относительно звезды — ну, это стандартно и характерно для кораблей любой цивилизации, в том числе и для земных, поэтому ничего неожиданного тут не было. Равно как и в том, что эти корабли сразу же начали разгон, стремясь пройти в центр системы, к единственной населенной планете. Опять же стандартное действие. И точно так же стандартно было то, что между планетой и захватчиками встала военная база, крепость, уже не раз останавливавшая хамов самой разной видовой принадлежности. В голове у Шульца мелькнула крамольная мысль, что если военным и дальше будут урезать зарплату, то рано или поздно им надоест защищать толстые задницы прячущихся за их спинами гражданских, но довести ее до логического завершения он не успел. Противник уже вошел в зону поражения главным калибром, и пора было принимать решение.

— Семьдесят пять, — голос Шульца звучал совершенно бесстрастно. Никто не задал ему ни одного вопроса, да и что там спрашивать? Огонь открывать, когда противник войдет в зону семидесятипятипроцентной вероятности поражения главным калибром, опять же абсолютно стандартное решение, и команда такая звучала не в первый раз. Артиллеристы привычно замерли, напоминая сейчас какие-то статуи — все правильно, они работали, хотя внешне это не было видно. Мнемонические шлемы обеспечивали невозможную, казалось бы, скорость обмена и обработки информации, а все остальное пока что отключалось за ненадобностью. Повинуясь мысленным приказам этих людей, орудийные башни сейчас разворачивались в сторону противника, в пусковые установки подавались ракеты, хлынул поток энергии в накопители силового щита. База готовилась к бою, напоминая сейчас боксера-тяжеловеса, которого по недомыслию решила задеть дворовая шпана. Со вполне предсказуемым, кстати, результатом.

Вот только те, кто вел сейчас в атаку чужие корабли, об этом, похоже, не догадывались. Очень может быть, они и прикрытую силовым полем базу еще не обнаружили. Впрочем, это были, по общему мнению, только их проблемы. Тем не менее эскадра шла вперед классическим, принятым у многих цивилизаций построением. Самый мощный корабль в центре, остальные его прикрывают, образуя подобие гигантской сферы. Ну и ладно, этот строй не спасет их, как не спас до того эскадры Альянса, Союза независимых миров и еще многих, осмеливавшихся попробовать на прочность форпост человечества в этом Богом забытом секторе.

Тем не менее первый залп орудий «Посейдона» эскадра выдержала. Не вся, разумеется, малые корабли, идущие в голове строя, рассыпались по космосу огненными брызгами раскаленного докрасна металла, но флагман устоял. Это было уже что-то необычное и даже, можно сказать, интересное — обычно артиллерия базы проламывала щит любого противника с первого залпа. Ну что же, бывали и такие прецеденты, никто в боевой рубке не был обескуражен. Просто игра будет длиться чуть дольше, чем обычно.

Следующие несколько минут эскадру противника молотили изо всего, что могло стрелять. В недрах базы выли сервоприводы, подающие ракеты, а энерговоды плазменных орудий ощутимо нагрелись — система охлаждения не успевала осуществлять отвод тепла. Эффект был, но… не совсем такой, на который рассчитывали. Эскорт был выбит практически полностью, но флагманский корабль продолжал идти вперед и, вдобавок, сам открыл огонь. Пускай он сделал это с дистанции в полтора раза меньшей, чем та, на которой его доставали земные орудия, но зато на четверть большей, чем это смогли бы сделать корабли того же Альянса. Кстати, флот Альянса в подобной ситуации уже отступал бы. А ведь именно Альянс был наиболее развитым из внешних государств, и теперь приходилось учесть, что у человечества появился новый противник, более серьезный, чем все, с кем людям приходилось иметь дело ранее.

Однако сколь бы ни была хороша защита чужого корабля, бесконечно выдерживать сосредоточенный обстрел «Посейдона» она была не в состоянии. К тому моменту, как вражеский звездолет все же смог начать отвечать, в спектре его защиты явно отслеживались следы перегрузки, а когда он добился первого попадания, силовое поле, кстати, того же типа, что использовалось земными кораблями, уже перестало защищать корабль от огня крепости. Еще через несколько минут серия внутренних взрывов растянула корпус чужого корабля на куски.

— Ну все, джентльмены, дело сделано, — прокомментировал это событие лейтенант Келси, командир звена истребителей. Ему, вообще-то, по боевому расписанию необходимо было находиться на летной палубе, со своими людьми, но из боевой рубки лучше обзор, а за последние два года авиагруппа «Посейдона» на боевые задания не вылетала вовсе, поэтому он и позволил себе такое нарушение. Шульц недовольно покосился на него, однако никак не прокомментировал происшедшее. Да и что тут комментировать? Фраза была достаточно емкой и полностью включала в себя оценку ситуации. Да и потом, она звучала в боевой рубке уже столько раз, что успела стать традиционной, а традиции Шульц, как всякий истинный немец, уважал.

— Рассчитайте курс к базировочной орбите, — приказал Шульц, поворачиваясь, чтобы уйти — в его присутствии необходимости больше не было, а вот отчет ему предстояло еще писать. — Маневр по готовности.

Однако на сей раз уйти ему было не суждено. Едва он сделал первый шаг, как был остановлен голосом офицером группы локационного дозора:

— Вектор пять. Множественные цели. Ориентировочное время прибытия… через пятнадцать минут.

Голос лейтенанта звучал несколько растерянно. Шульц обернулся:

— Наши?

— Никак нет.

— Опять кто-то пожаловал. Что они сегодня вообще обнаглели? Кто там?

— Предварительная идентификация… Отметки на девяносто шесть процентов совпадают с отметками уничтоженных кораблей.

— Чщерт! Количество?

— От двенадцати до пятнадцати целей.

— Ну, это не так страшно, — с некоторым облегчением прокомментировал информацию Келси, но, прежде, чем Шульц успел выдать ему резкую отповедь и напомнить о том, что говорить о победе до боя — верный признак сглазить, вновь заговорил давешний лейтенант:

— Вектор семь. Множественные цели. Идентификация прежняя. От двадцати до двадцати пяти целей. Время выхода из гипера… через восемнадцать минут… Вектор восемь. Множественные цели. Идентификация прежняя. От четырнадцати до двадцати целей. Время выхода двадцать минут. Вектор двенадцать. Множественные цели. От четырех до шести. Тридцать две минуты. Вектор шесть…

— Матка боска… — выдохнул кто-то.

Такого на памяти присутствующих еще не было. Это была не привычная до одури попытка третьесортной цивилизации прощупать оборону планеты, а полномасштабное вторжение и, если в каждой эскадре есть хотя бы один корабль вроде того, который они только что уничтожили, «Посейдону» придется ох как не сладко. Однако среди тех, кто находился сейчас в рубке, не было даже намека на панику. В конце концов, все они были кадровыми офицерами, все прекрасно знали, что когда-то может возникнуть необходимость встать между Родиной и опасностью и, возможно, умереть в бою. Выбор они когда-то сделали вполне осознанно, поэтому в глубине души были готовы к любому повороту событий. Ну и потом, все они уже столько раз били всевозможных нарушителей спокойствия, что попросту не верили в возможность поражения. Умом — да, понимали, но не верили.

Однако что-то все же изменилось. Застегнулся и натянул ботинки Георгадзе, умчался к своим истребителям Келси, иначе зазвучали команды — более сухо, более четко. Крепость вновь скользнула в гипер и сразу же после выхода из него сориентировалась в пространстве, на сей раз не жалея двигателей. Все понимали — играм пришел конец, сейчас будет драка.

Все же Шульц был профессионалом. Особыми флотоводческими талантами он, правда, не блистал, но расклады понимал четко, равно как и то, чем ему грозит схватка со всем флотом противника. Его космическая крепость предназначалась для того, чтобы защитить планету от мелких налетов, шугануть зарвавшегося пирата или задержать на какое-то время достаточно серьезного противника, чтобы, пускай и ценой собственной жизни, дать им шанс дождаться подхода помощи. Эскадре быстрого реагирования не так и много времени требуется, если вдуматься, и почти наверняка сейчас адмирал Власов, командующий военно-космическими силами их сектора, уже поднял по тревоге свой флот. Очень скоро, максимум через час, его корабли будут здесь, и это время надо было вырвать любой ценой. Вот только в лобовом бою с таким количеством врагов «Посейдон» не продержался бы и пяти минут.

Однако и опускать руки Шульц не собирался. Он ведь не штабной умник, который, случись что, зовет маму и лезет под стол. Нет, за свою не такую уж и короткую жизнь Аксель Шульц успел повидать всякого. Еще в юности, сразу после училища, он с Калединым, будущим знаменитым адмиралом и исследователем, а тогда лихим командиром эсминца, гонял по космосу пиратов и ходил в разведку на сопредельную территорию, позже, уже сам командуя кораблем, участвовал в ряде пограничных стычек, да не таких, как здесь, а куда более серьезных, словом, успел повидать судьбу космонавта во всех ее проявлениях. Как следствие, решения он тоже умел принимать быстро, мгновенно анализируя ситуацию и не боясь рисковать.

Если нельзя драться со всем флотом, то надо бить противника по частям, тем более что атакующие допустили сразу две ошибки. Во-первых, они послали вперед небольшую эскадру, и тем самым не только фактически подставили ее под огонь «Посейдона» без шансов уцелеть, но и дали возможность определить, с чем людям придется иметь дело. А во-вторых, их флот шел относительно небольшими группами, причем в систему они прибывали не одновременно, а, пусть с небольшим, но разрывом. С чем было связано такое решение оставалось для Шульца неясным, но упускать такой шанс он не собирался.

Чужие корабли вышли из гиперперехода синхронно — и синхронно перестали существовать. Еще один нюанс гипера — никаких силовых полей, а не то рискуешь прибыть на место вывернутым наизнанку. В момент выхода вражеская эскадра попала под залп боевой станции практически в упор, не успев ничего сделать. Очень рискованный маневр, выйди корабли противника чуть ближе к станции, и колебания пространства могли нанести ей тяжелейшие повреждения, а то и вовсе нарушить синхронизацию мезонных реакторов, а это почти наверняка мгновенный взрыв. Однако Шульц сумел удержаться на тонкой грани, отделяющей риск от безумия, и выиграл первый раунд. Именно это и называется профессионализмом, и мало кто смог бы повторить этот маневр.

Их удача кончилась на шестой группе. Просто не успели переместиться — малый разрыв во времени, неудобные вектора. «Посейдон» успел рассеять и ее, но к тому моменту сразу две группы кораблей противника уже вошли в систему и, что самое паршивое, в них было сразу четыре тяжелых корабля. А на подходе уже были следующие, и все, что смог сделать Шульц, это отдать приказ истребителям стартовать. В этом случае у их пилотов еще были шансы уцелеть, ведь ждать помощи осталось не так уж и долго. Когда «Посейдон» уже разваливался на куски, Шульц знал, что он и его товарищи сделали все, что могли, и даже немного больше.

Он не мог знать, что помощь не придет, потому что флот адмирала Власова завязнет в жутком по масштабам и ожесточенности сражении и победит, но потеряет две трети кораблей, а с ними и возможность проводить наступательные операции. Еще он не знал, что одновременно подверглись нападению более десятка звездных систем и, хотя повсюду люди оказали ожесточенное сопротивление, отбиться практически никому не удалось. Их просто задавили числом, а тех, кто мог драться так же, как он, было немного. И уж тем более он не мог знать, что планета, которую он столь отчаянно защищал, все же сумеет отбиться, даже без помощи извне. Он не знал, что верхушка планетарного руководства уже давно подумывала об отделении, подогревая сепаратистские настроения и втайне строя боевые корабли, но сейчас это оказалось как нельзя более кстати, и эсминцы, которые должны были обеспечить планете защиту от земного флота, теперь пригодились для обороны ее от пришельцев. Келси, во главе двух десятков истребителей покинувший базу, погиб сам и положил всех своих, но дал время двум машинам прорваться к планете, и это решило исход дела. Но, увы, это был единичный случай. А в целом первый контакт и, одновременно первый этап войны с Четвертой империей были отмечены чередой грандиозных поражений.

Именно так началась война, которой суждено было продлиться полных восемь лет…

Планета Кастилия

Семь лет спустя

Планета получила свое название из-за причудливой формы скал, напоминающих башни древних замков. Когда-то давно, еще в эпоху экспансии, сюда пришел разведывательный звездолет, один из сотен, бороздящих космос во всех направлениях. Какие-то из них открывали новые миры, годные для жизни или хотя бы окупающие затраты на их освоение, какие-то исчезали в глубинах космоса навеки. Конкретно этому кораблю повезло — он не только не исчез, но и, более того, обнаружил пригодную для колонизации, да еще и удобно расположенную планету. Этого было достаточно, чтобы экипаж до конца жизни мог принимать ванны из шампанского — премии, выплачивавшиеся за подобные открытия, заставляли обывателей скрежетать зубами от бессильной зависти.

Командир разведчика лично участвовал в исследовании планеты. Ничего удивительного — после спартанских условий, царящих на борту звездолета, где удобство было принесено в жертву скорости и запасам топлива, размять ноги хотелось всем. Вот и разминали по очереди, причем командир корабля, которому, теоретически, положено было сидеть на орбите и осуществлять мудрое руководство, на этот пункт устава положил, что называется, с прибором. Честно говоря, подобным грешили многие, точнее, наверное, все, только некоторые ухитрялись подобные нарушения ловко скрывать.

Вот командир и наткнулся на эти скалы, причем буквально во время первой же высадки. А будучи испанцем по происхождению, он и назвал планету Кастилией. И плевать-то ему было, что нигде больше на планете таких скал не встречалось. Под этим именем планета и вошла в реестр исследованных миров, и, хотя не всем колонистам это имя было по нутру, деваться было некуда. Право первооткрывателя свято и, попытайся кто-нибудь переименовать этот мир, он не встретил бы понимания и одобрения даже у самых лютых испаноненавистников.

Даже когда пришли имперцы, они не стали менять название планеты — у них, вишь ты, те же самые обычаи. Да и с чего бы им быть другими, если имперцы — такие же люди? Да-да, точно такие же, с двумя ногами, двумя руками, без хвоста, зато с набором ДНК, в точности соответствующим земному. Как так получилось? А хрен его знает. У самих имперцев ходили легенды, что некогда существовала великая и непобедимая Первая империя, и что предки нынешних людей тогда заселили чуть ли не всю галактику. Ну, всю не всю, а изрядную часть наверняка… Так вот, точных сведений о том времени не осталось, потому что архивы во все времена замечательно горели, но косвенным доказательством этой легенды служили многочисленные планеты, заселенные людьми, которые встречались в самых, казалось бы, неподходящих местах.

Кстати, своей главной и, в общем-то, единственной задачей имперцы как раз и считали объединение осколков человечества и, до кучи, восстановление его доминирования в галактике. Такая вот идеология, примитивная, но в то же время действенная. И процесс этого самого объединения шел довольно бойко до того момента, как империя не столкнулась лбами с Земной федерацией.

Федерация ни с кем объединяться не хотела в принципе и плевать ей было на древние легенды, равно как и на чьи-то там идеологические выверты. Логика в таком подходе, безусловно, присутствовала — все же территория, освоенная землянами, лишь на четверть уступала имперской, а технологически империя и вовсе отставала. Пожалуй, не будь незадолго до войны целой серии непонятно кому выгодных реформ, сильно подорвавших возможности армии и флота, имперцев разбили бы еще в пограничных сражениях.

Надо сказать, война пошла землянам в чем-то даже на пользу. Рыхлое, даже, скорее, аморфное образование под названием Земная федерация последние десятилетия держалось, что называется, на честном слове. Во всяком случае, сепаратизмом на многих планетах даже не пахло — воняло, как из выгребной ямы. Еще несколько лет, и развал государства стал бы неминуем. Ну и все последующие прелести вроде краха наукоемких производств, резкого падения экономики, междоусобных войн наверняка бы присутствовали — такое уже бывало не раз, в России на стыке второго и третьего тысячелетий, к примеру, или в США всего на полвека позже. Тогда одну планету трясло, как грушу, сейчас несколько десятков, разница всего лишь в масштабах. Однако внешняя угроза заставила окраины сплотиться вокруг центра, который хотя и зажрался, как все считали, но притом мог хоть как-то стабилизировать ситуацию. К тому же именно на центральных планетах были сконцентрированы основные экономические, научные и промышленные силы, именно там производилась основная масса вооружения. Ну а сепаратисты… А что сепаратисты. Они ведь тоже не дураки и прекрасно понимали, что относительно безнаказанно в свои игры можно играть в государстве насквозь демократическом, где есть адвокаты и присяжные. Империя же боролась с извращениями вроде терроризма или демонстраций протеста просто и эффективно, развешивая зачинщиков на столбах. Так что те планеты, которые еще недавно жаждали самоопределения, теперь оказались едва ли не наиболее лояльны федерации.

Успехи имперцев в первые дни войны связаны были с тем, что империя, как и любая страна с жесткой вертикалью власти, смогла изначально собрать намного большие, пускай и не качественно, но количественно, силы, и организовать скоординированные между собой атаки на пограничные системы федерации. На некоторое время это дало возможность захватить стратегическую инициативу, однако, оправившись от последствий самого первого и самого страшного удара, флот Земной федерации в нескольких тяжелейших сражениях сумел остановить, а кое-где даже отбросить имперцев. Все же технологическое преимущество землян давало им определенные преимущества, и адмиралы пользовались этим без зазрения совести. Так что, можно считать, федерация легко отделалась — потеря нескольких пограничных систем, в основном аграрных, не самых густонаселенных и относительно малоразвитых, мало сказалась на ее техническом и мобилизационном потенциале. Начались небольшие перебои с поставками редкоземельных металлов, но они почти сразу были восполнены за счет расконсервированных рудников на астероидах. Раньше их использовали мало, все же работы там вести было не особенно удобно, однако война живо изменила взгляд людей на удобства. Да и вообще, неповоротливая военно-промышленная махина Земной федерации медленно, но верно набирала обороты, и со стапелей в космос, как караси из ведра, один за другим выпрыгивали новые дредноуты, слегка разбавленные авианосцами и прочими крейсерами-эсминцами. С другой стороны, имперцы, изучив попавшие им в руки образцы трофейной техники, смогли довольно быстро реализовать примененные в них решения на своих кораблях, не достигнув, конечно, уровня земных, но серьезно к ним приблизившись. В результате наступило шаткое равновесие, и скоро война перетекла в позиционную фазу, когда обе стороны старательно наращивали резервы, но переходить к активным действиям не спешили.

Кастилия относилась как раз к тем планетам, которые были захвачены имперцами в первые дни войны. Точнее, в первый же день войны ее блокировал флот Четвертой империи, уничтожив силы планетарной обороны. Оборону вела эскадра в составе пяти несерьезных эсминцев типа «Буффало», снятых с вооружения флота еще за двадцать лет до этого и оставшихся только в таких вот никому не нужных дырах, и трех откровенно неудачных эсминцев типа «Минотавр», кораблей более новых, но, пожалуй, с точки зрения боевых возможностей еще худших. Тем не менее эскадра в отчаянном рывке сумела дотянуться до имперского линкора, попутно завалив три имперских миноносца, попытавшихся хоть как-то прикрыть флагмана. После этого, правда, имперские корабли разнесли эсминцы в мелкие брызги, что было, в общем-то, ожидаемо, но никто не осмелился бы сказать, что их экипажи не выполнили свой долг.

Впрочем, долг долгом, а на конечный результат отчаянная атака эсминцев повлияла мало. Точнее, совсем не повлияла — имперские корабли все равно смогли блокировать планету, что и неудивительно, учитывая их колоссальный численный перевес. Через трое суток подошли транспортные корабли, высадившие десант, фактически без боя занявший планету. Фактически — это потому, что в некоторых местах все же пришлось малость пострелять. Хотя на планете и не было гарнизона, но полицейские силы были, а учитывая, что планета была не самой спокойной и законопослушной, то полицейские опорные пункты представляли собой настоящие железобетонные форты с крупнокалиберными пулеметами и гарнизонами до батальона. Однако против танков все это не плясало, и результат был закономерен. Да и, положа руку на сердце, не слишком-то жаждали полицейские воевать, так что сопротивление носило, в общем-то, случайный и эпизодический характер и быстро потухло, как только защитники убедились в решительности имперцев и отсутствии в обозримой перспективе хоть какой-нибудь помощи.

К чести завоевателей, они не устраивали особых репрессий или массового геноцида. Даже преступников из тюрем не выпустили, только пересмотрели их сроки в соответствии со своим уголовным кодексом. Некоторые, кстати, в результате вышли на свободу на несколько лет раньше. Некоторым, правда, не повезло — к примеру, в империи не было понятия «пожизненное заключение». А вот смертная казнь была, и никаких мораториев по случаю перманентного военного времени не предусматривалось. А в остальном все было довольно буднично. Имперцы попросту сменили администрацию, привезя своих чиновников, тех, кто пытался сопротивляться, живенько определили в трудовые лагеря строгого режима и оставили на планете небольшой гарнизон. Промышленность Кастилии их не особенно интересовала — колония на планете была молодой, и то, что было построено, ориентировалось исключительно на внутренние нужды. Человеческий ресурс на планете со всего-то пятимиллионным населением тоже не представлял ни интереса, ни опасности. Да и природные ресурсы были как везде, то есть их хватало, но ничего особо выдающегося не наблюдалось. Соответственно этому имперцы и поступили, не слишком напрягаясь, но сохраняя над планетой контроль. Словом, классическое «нехай буде — чай, не сгниет».

Народ малость покряхтел вначале, но, обнаружив, что все фактически идет по-старому, не стал уходить в леса и партизанить, а смирился. Ну а в самом деле — как работали люди, так и работают. Деньги как платили — так и платят, даже пенсии сохранились. В магазинах как был выбор только из местных продуктов — так и остался. Чиновники как сидели — так и сидят, разве что взятки меньше берут, потому что в империи с этим строго, и посадить, и даже расстрелять могут запросто. Ну и, для полноты чувств, полицию оставили фактически в неприкосновенности, заменив опять же офицеров, но и только. Словом, жить можно, и люди, естественно, стали жить. Вот тогда и случился маленький инцидент, имеющий чуть позже большие последствия.

В то утро Игорь Решетников проснулся раньше обычного. Такое с ним иногда случалось, чаще всего к смене погоды — спину начинало ломить, она моментально затекала от любой, даже вроде бы самой удобной позы, и оставалось только просыпаться и, скрипя зубами, мучительно ее разминать. Можно было еще болеутоляющие таблетки выпить, но их Решетников не употреблял принципиально. А справившись с болью, он обратно в постель не ложился — спать ему уже не хотелось. Оставалось только гадать, проклинать эту боль, а заодно и ее причину, или радоваться им, тем более что в случившемся Игорь был совершенно не виноват.

А в самом-то деле, разве виноват курсант провинциального летного училища в том, что дежурный техник, вместо того, чтобы провести предполетный осмотр машины, решил принять с друзьями еще по сто пятьдесят? Разве виноват он, что летеха, отвечающий за безопасность полетов, черканул отметку в журнале и вернулся к разговору по сети еще с одной клюнувшей на летную форму дурой? И разве он виноват, что после того, как его истребитель вместо того чтобы выйти на орбиту, развалился на куски еще в стратосфере, приложился спиной о киль при катапультировании? Сделал-то все по инструкции, вот только катапульты у «бэби-файтера» никогда не отличались надежностью. Пожалуй, все, в чем он был тогда виноват, это в том, что не родился в семье богатых родителей, и вместо того, чтобы учиться в престижном вузе на одной из центральных планет, получая востребованную и перспективную специальность, начал осваивать летное мастерство в военном училище на периферии. А с другой стороны, куда еще податься? Всю жизнь коровам хвосты крутить? Военная служба была для таких, как он, единственным шансом выбраться в большой мир. Он попробовал — и проиграл.

Самое обидное, что учись он в таком же училище, но в центре федерации, то даже эта травма не заставила бы его отказаться от карьеры. Лечится подобное, причем давно и успешно. Пилотом, конечно, не стал бы, но как раз по этому поводу не комплексовал бы — ну, не был Решетников из породы влюбленных в небо фанатов. Остался бы в какой-нибудь наземной службе, там тоже можно хоть до генерала дорасти. Вряд ли, конечно, но шанс-то всегда есть. А вот на периферии, как всегда, и с госпиталями хорошими напряженка, и с финансированием. Хорошо еще, на ногах остался, а не в инвалидной коляске…

Единственным плюсом ситуации оказался тот факт, что командование постаралось сохранить честь мундира. Насчет чести, конечно, громко сказано, но все же лейтенантское звание Решетников тогда получил — четыре курса он к моменту аварии закончил, не с блеском, конечно, но в крепких середнячках был всегда. Так что в отставку выходил уже лейтенантом, пенсия по инвалидности отставному офицеру полагалась, конечно, невеликая, но тут уж с какой стороны посмотреть. Если по меркам центральных планет — нищенская, если по меркам Кастилии — очень даже ничего. В общем, жить можно, тем более что было, где подработать. Со временем молодой организм и вовсе справился, и только периодические боли напоминали о происшедшем.

Вот и гадай теперь… Бывшие сокурсники остались на своих ногах, получили честно заработанные погоны. Увы, прошло всего три года — и большинство товарищей сгорело вместе со своими истребителями в первые дни войны. Пилоты — смертники, их не прикрывает со всех сторон толстая броня, как экипажи линкоров или крейсеров, а ведь, по слухам, в той мясорубке и такие вот космические левиафаны горели, как свечки. А с другой стороны, не лучше ли промелькнуть по небу падающей звездой, чем прозябать на оккупированной непонятно кем планете? К философии Решетников особой склонности не имел, но подобные мысли его иногда все же посещали, особенно когда он видел проносящиеся по небу стремительные иглы истребителей.

Правда, как раз сейчас таких мыслей не было, равно как и никаких других. Осторожно, чтобы ненароком не поднять шум, Решетников сполз с кровати и на четвереньках выбрался из комнаты. Уже в коридоре, цепляясь за стену, он кое-как поднялся на ноги, и следующие полчаса занимался восстановлением самочувствия. Полностью это сделать он, конечно, не сумел, тупая, ноющая боль, как он знал из собственного опыта, будет скручивать спину еще несколько часов, постепенно утихая и прячась, как змея в нору. Однако хотя бы смог нормально двигаться, и то хлеб.

Выйдя на веранду, Игорь посмотрел на небо. Ну да, погода заметно портилась. А чего, собственно, он ожидал? Приближался сезон штормов, и, хотя от их городка до побережья было добрых четыре сотни километров, очень скоро на улице станет неуютно. Даже сейчас можно было хорошо различить клубящиеся на западе тучи, идущие плотным черным валом, напоминающим цунами. Максимум несколько часов — и все, на улицу выходить не захочется. Уже сейчас деревья начали сбрасывать листву — таким образом они уменьшали парусность, а вместе с ней и шансы поломать ствол. К началу шторма вряд ли на ветках останется хоть один лист, зато все вокруг будет засыпано голубовато-зеленой массой. Впрочем, ненадолго — ветер быстро справится с ролью дворника.

Вздохнув, Решетников вернулся в дом, тихонько пробрался в комнату и забрал одежду. Тихонько — это чтобы не разбудить Софью. Подруга чуть ли не до утра отрабатывала на нем свои очередные фантазии, темперамент у нее был бешеный. Проснется — опять что-нибудь в голову взбредет, за два года Игорь хорошо ее изучил. Темперамент — это, в общем-то, и неплохо, как минимум, нескучно, вот только сейчас он находился не в том состоянии, чтобы лишний раз напрягаться. Зато под душ залезть — это самое то, горячая вода неплохо снимала боль.

Когда Игорь с мокрыми, торчащими дыбом волосами выбрался из ванной, он почувствовал зверский голод. Увы, увы, он прекрасно знал, какое нынче содержимое холодильника. На всякий случай (ну а вдруг — говорят, чудеса иногда случаются, к примеру, Софья чего-нибудь купила, или там боги смилостивились) он заглянул в холодильник. Увы, наградой ему стала початая банка майонеза и несколько перьев лука, сиротливо лежащих в дальнем углу. Вздохнув, отставной лейтенант закрыл архаичный агрегат, вытащил из шкафа банку дрянного местного кофе, и — о чудо! — обнаружил позади нее початую пачку галет. Похоже, жизнь налаживалась, галеты, да еще с майонезом, да еще с лучком — это уже возможность хоть что-то зажевать.

Софья, как всегда, явилась не вовремя. Игорь как раз намазал галету майонезом и собирался откусить, когда она возникла в дверях. Она всегда именно возникала — не приходила, не прибегала, не подкрадывалась, а возникала, будто пользовалась гиперпереходом. Не будь подобное ненаучной фантастикой, Игорь мог бы в это даже поверить. А так она возникла, ухитрившись при этом выглядеть одновременно и свежей, и заспанной, ловко перехватила так и не донесенную до рта пародию на бутерброд и тут же с аппетитом в нее вгрызлась.

— Пржды чм жр…

— Чего? — удивленно посмотрел на нее Игорь. — Ты прожуй вначале.

Софья сглотнула, прямо как удав, целиком заглатывающий жертву, и повторила:

— Прежде чем жрать, накормил бы даму.

— Даму, быть может, и накормил бы, — с задумчивым видом ответил Игорь и тут же ловко поймал брошенный в него тапок. — Все, понял, понял, уже одеваюсь…

На улице было некомфортно — очень большая влажность вкупе с достаточно сильным уже ветром. Он, казалось, продувал до костей, и вроде бы уже переставшая болеть спина вновь заныла. Чертыхнувшись про себя, Игорь даже с некоторым усилием сдержал порыв сесть в машину — во-первых, до магазина было пять шагов, а во-вторых, пока еще эту колымагу прогреешь… Увы, на планетах, подобных Кастилии, не приживались современные автомобили — слишком уж они были сложны в производстве, а везти готовые — это попросту невыгодно. Так, одна-две, для наиболее обеспеченных, попросту говоря, местных олигархов. Всем остальным приходилось довольствоваться техникой местного производства, и тут вновь оказался востребованным давно уже, казалось, ушедший в прошлое двигатель внутреннего сгорания. А что? Простой в производстве, неприхотливый, ремонтопригодный, да и с топливом проблем нет. Фактически любая планета имела запасы жидких углеводородов, сиречь, нефти. Что интересно, были они и на некоторых абсолютно необитаемых, даже не имевших никогда органической жизни планетах, что вновь заставило поднять голову адептов теории ее неорганического происхождения. Впрочем, Игорь слышал об этом так, краем уха — не видел смысла забивать голову ненужными знаниями.

До магазина было минуты две неспешным шагом. Собственно, городок у них был небольшой, но площадь занимал по меркам центральных планет воистину непомерную — все же там были подпирающие небо многоэтажки с крохотными квартирками-сотами, а здесь люди предпочитали строить для себя небольшие индивидуальные дома, из местного дерева или из местного же камня, квадратов на триста-четыреста, не больше. Соответственно народу в городе было вроде как немного, а площадь он занимал большую, однако мелкие магазины были чуть ли не на каждом углу, так что до вожделенных полок с продуктами Игорь добрался быстро.

Хозяин магазина поздоровался с ним вежливо, но без подобострастия и даже без улыбки — Игоря здесь не любили. А за что его, спрашивается, любить, учитывая его статус? Такой вот интересный статус, по которому не то что обсчитать нельзя — сам периодически деньги отдаешь. А не отдашь — проблем поимеешь. Да-да, Игорь был тем, кого в просторечии называют рэкетирами. Ну а что прикажете делать человеку, которому, с одной стороны, тяжелый физический труд противопоказан, работу, связанную с долгим перебиранием бумажек, он терпеть не может, да и не склонен особо к анализу, мозгов не хватает. Точнее, нет, не так, дураком Игорь не был — таких в пилоты не берут, просто мозги были не так заточены. При этом великолепно обучен стрелять и драться — подготовка военного пилота была слишком дорогим удовольствием, чтобы терять его, скажем, из-за аварии на чужой планете. Нет, оказавшись в экстремальной ситуации, он должен выжить и вернуться к своим, чтобы сесть за штурвал новой машины, поэтому и подготовка у Игоря была всесторонняя. С поправкой на далеко не элитный уровень училища, но все равно достаточно серьезная. Да и импланты, улучшающие реакцию, повышающие выносливость и физическую силу, никуда не делись. По идее, когда человек выходит в отставку, их деактивируют, но в данном конкретном случае, учитывая ситуацию, это было чревато непоправимыми повреждениями организма. Игорь, в принципе, тогда и держался-то во многом благодаря этой чужеродной, но эффективной машинерии, поэтому решено было списать ее как дезактивированную, но оставить в неприкосновенности. Взяли, правда, честное слово, что как только организм оправится, Игорь сообщит об этом, и ему устроят деактивацию по месту жительства, но… началась война. Так что отставной пилот был прямо находкой для местного криминалитета, и, не страдая излишним чистоплюйством, предложение крестного отца местного разлива принял без особых раздумий.

На то, что думают по этому поводу обыватели, Игорю было плевать с высокой колокольни. В конце концов, то, чем он занимался, было всего лишь работой, такой же, как и любая другая, не он ее сделает, так еще кто-то, желающие всегда найдутся. И вообще, он за покупки честно платил, так что, не теряя даром времени, набил пластиковую корзину продуктами и достал карточку. Щелчок… Все, небольшая сумма с его счета перекочевала на счет продавца. Можно было, конечно, и наличными, но возиться с ними Игорь не любил, карточкой все же удобнее.

Когда Игорь вернулся домой, подруга уже плескалась в ванной. Ну и ладно, не дождалась — ее проблемы, поэтому, не теряя даром времени, он щелкнул кнопкой чайника и быстро соорудил «геологический» бутерброд. Геологический, не в смысле каменный, просто его научил так делать в детстве сосед-геолог, который все лето пропадал в горах, лесах и прочих живописных, но абсолютно диких местах, а зимой описывал образцы, занимался бюрократией, маялся со скуки и развлекался, как мог. Игорь не знал, сам он придумал это кулинарное извращение или подсмотрел у кого, но результат был впечатляющим. А ведь, по сути, все просто: берется тонкий кусочек хлебушка, сверху кладется колбаса, потом сыр, помидорчик, зелень, сало, другой сыр, сладкий перец, еще зелень, еще одна колбаса, маринованные огурчики, сыр, бекон, шпроты, лист салата и, как венец творения, оливка. Конструкция сия была абсолютно не застывшей, то есть продукты можно было менять и укладывать в произвольном порядке и любом количестве, поливать майонезом и соусом, словом, извращаться в меру собственной фантазии. Единственная хитрость — все компоненты должны были быть порезаны тонко-тонко. Ну и, конечно, рот должен был оказаться достаточно велик, чтобы впихнуть в него все это великолепие. Так что Софья, войдя на кухню, обнаружила Игоря бессовестно набивающего желудок и даже не позаботившегося о том, чтобы приготовить завтрак и ей. Девушка слегка надулась, но впечатления на Игоря это не произвело, так что пришлось ей самостоятельно заняться приготовлением завтрака, в очередной раз, как и многие женщины, решив, что все же мужчины — животные, не имеющие ни малейшего понятия ни о такте, ни о том, что женщин надо холить, лелеять и на руках носить.

Между тем Игорь, успешно справившись наконец с бутербродом и продавив его в желудок порцией крепкого кофе (настоящий и дорогущий, привезенный с Земли, а не тот, что растет здесь, хотя, честно говоря, какой-либо разницы он не видел), впал в подобие нирваны. Ну а что — брюхо набито, красивая девушка под боком, боль если и не ушла полностью, то спряталась, вернулась в свое привычно-ноющее состояние, на которое Игорь давно уже не обращал внимания. Жить можно, в общем.

В этот момент и раздался негромкий стук в дверь. Интересно, лениво подумал Игорь, кто это, хотя какая, в принципе, разница. Вставать было лень, поэтому дверь открывать он отправил Софью. Той не особенно понравилась уготовленная ей роль открывашки, она вообще была довольно ленива во всем, что не касалось шмоток и секса, но все же встала и пошлепала босыми ногами к выходу. Правда, уже через пару секунд оттуда донеслось злорадное:

— Котенок, это к тебе. Опять твой приятель.

Вот зараза, отлично же знала, что Игорь ненавидел все эти уменьшительно-ласкательные и прочие формы обращения, но при чужих людях ничего ей не скажет — вот и позволила себе маленькую месть. Пришлось встать и, в свою очередь, топать к дверям. Интересно бы еще знать, какого приятеля она имела в виду — их у Игоря хватало. Друзей не было вовсе, а приятелей — хоть задницей ешь, он ведь хотя и не был особо компанейским человеком, но и засевшим в четырех стенах букой тоже не являлся.

Правда, когда Игорь увидел, кто пришел, больше всего ему захотелось смачно плюнуть. Нет, ну принесла же нелегкая этого хрена, соседа-очкарика, и что ему надо, главное, абсолютно точно известно. Наверняка куда-то отправляется по своим делам. Каким? То Игорю было неведомо, да и не интересовали его чужие дела, если честно, нелюбопытен он был от природы. Но зачем пришел, ясно было сразу — наверняка попросит за своей псиной присмотреть. Как-то попросил, Игорь согласился, и вот теперь каждый раз с этим обращаться повадился. Можно подумать, Игорю доставляла удовольствие возня с его жутко породистой и абсолютно тупой собакой. Нет, в самом деле, редкостно глупая была псина, а ведь ее надо было по часам выгуливать, для чего каждый день вставать в семь утра, по часам кормить, да не абы чем, купать… В общем, полный набор собачника-любителя. А сосед, почувствовав, что ему не отказывают, даже не пытался найти кого-нибудь другого для присмотра за своей зверюгой. Правду говорят, один раз слабину дашь — на шею сядут и ноги свесят. Немытые.

В очередной раз выслушав интеллигентское беканье-меканье по поводу, что вот он уезжает, а собачку оставить не с кем, и в очередной же раз нарушив данное самому себе обещание не поддаваться больше на жалобные стоны, уговоры и причитания, Игорь тут же получил с рук на руки подопечную. Всучив ему в руки поводок, сосед смылся так резво, будто его никогда и не было, а псина, обнюхав старого знакомого, тут же приветственно гавкнула и, не теряя даром времени, задрала лапу и пометила косяк, после чего, не обращая внимания на перекошенную физиономию хозяина дома, важно прошествовала внутрь. С трудом сдержавшись от того, чтобы не отвесить наглой животине пинка в мягкое место, Игорь закрыл дверь и выдал Софье тираду, основной мыслью которой, если, конечно, исключить эмоции, был вопрос, за коим она не сказала, что его нет дома. Знала ведь, чем кончится. Софья невинно хлопнула ресницами, после чего объяснила — забыла, мол, но Игорь прекрасно видел скрытую усмешку и понял, что это не более чем маленькая женская месть. Ну да, ее послали дверь открывать… Пришлось мысленно плюнуть и задуматься, не правы ли были те его «товарищи по работе», которые меняли баб по нескольку раз в год. По всему выходило, что какой-то смысл в этом есть.

Плюнув от возмущения, Игорь решительно загнал псину в небольшую комнату, благо таких вот, практически необставленных и пустующих, в его доме хватало, и отправился приводить в порядок нервы. В смысле, кинул в рот сто граммов водки, закусил еще одним бутербродом и принялся в очередной раз проверять орудия производства — возня с железками его всегда успокаивала.

Как и любая планета фронтира, Кастилия была не слишком благоустроенным миром. Учитывая же, что лесов на ней было просто неимоверное количество, не было ничего удивительного в наличии большого количества хищников. Соответственно и оружие здесь было практически у всех — выйти в лес без него не рискнул бы, пожалуй, никто. И никакого учета не было, потому что легкое стрелковое оружие производили здесь же, на планете. Имперцы, рассчитывая на интеграцию планеты в собственную структуру и потому заинтересованные в лояльности местных жителей, известных буйным нравом, решили эту традицию не менять. Запретили только ходить с оружием в городах, что, кстати, только ухудшило криминогенную обстановку. Раньше-то, к примеру, какой-нибудь хам, решивший с группой приятелей обидеть, скажем, парочку на скамейке, рисковал нарваться на пару стволов неплохого калибра, а сейчас… Увы, ситуация изменилась в худшую сторону, потому что обыватели оказались безоружны, а криминалитет как ходил с оружием, так и продолжал с ним ходить. Ну, может, реже с огнестрелом, но ножи-то все таскали.