Помоги проекту - поделись книгой:
Нашему Генштабу и союзническому Оберкоммандо надо ставить золотой конный памятник — среагировали моментально, без задержек и волокиты. Никакого официального объявления войны и прочей чепухи, никакого “иду на вы” или попыток урегулировать конфликт путем долгих и никому не нужных переговоров.
Войска на границе встали в стратегическую оборону, не позволив многочисленной армии Халифата прорваться через Центральные Каракумы и Зеравшанский хребет на север, ВКК за день уничтожили ударные группировки наступавших на Империю частей из космоса и с воздуха. Еще через сутки началось стремительное наступление на Тегеран, по большому счету оказавшееся легкой прогулкой — дорогу танкам проложили Космический Корпус и авиация. В город мы не входили, опасаясь потерь, лишь блокировали столицу Халифата и спокойно дождались капитуляции.
Вот вам пример большой войны. Однако от постоянных “малых” войн человечество избавиться не сумело. Только за восемь десятилетий XXIII века их произошло не менее тридцати пяти — этнических, пограничных, экономических, каких угодно! Войны велись на пределами мира “высокой цивилизации”, как теперь именуют Северную Америку и Евроазиатский континент от Лондона до Пекина и Токио. Африка, Южная и Центральная Америка, Юго-Восточная Азия были и остаются основной головной болью супердержав — перенаселение, ограниченные ресурсы, голод. Лишь огромная Бразилия осталась спокойным островком в бушующем море малых наций благодаря порядочной территории, разумной демографической и сельскохозяйственной политике и немалой военной мощи — только у бразильцев есть заслуживающий внимания космический флот и право говорить с титанами нашего мира если не на равных, то по крайней мере с достоинством.
Большинство других государств принадлежат даже не к “третьему миру”, а к “странам с незначительным уровнем развития”, как политкорректно именуются эти трущобы цивилизации. Помогать нищим мы не можем — своих бы прокормить.
— …Так или иначе человечество давно стояло на пороге тяжелого кризиса, — не переставал разглагольствовать Веня Гильгоф, пока мы ехали на армейском джипе к Бланьяку. Машину он вытребовал лично для себя у германской военной администрации, причем немцы предоставили доктору внедорожник без всяких разговоров. — Ограничить рождаемость в Африке или у латиносов мы не в состоянии, продовольствием и энергией полностью себя обеспечивают только благополучные страны Северного полушария Земли, значительную часть ресурсов уже сейчас приходится завозить извне — металл с Марса, нефть с Венеры, возможности Гермеса в аграрной сфере неисчерпаемы, было бы кому работать. Не появись “аномалия”, лет через сто—двести Земля окончательно разделилась бы на две неравные части: богатое и пользующееся всеми благами небольшое население севера и бесчисленная, нищая, голодная, а потому искренне ненавидящая нас многомиллиардная орда, обитающая возле экватора и к югу от него. И что характерно, никто не представляет, как выправить положение!
— Ничего, скоро всё само собой выправится, — съехидничал я. — Эвакуироваться-то сумеют лишь представители “золотых миллиардов”, остальные просто исчезнут и не станут впредь представлять угрозу нашей комфортной и сытой жизни…
— А вы думаете, будет лучше потерять “золотые нации” и заселить Гермес неграми, не умеющими даже написать собственное имя веточкой на песке?
— Веня, вы человек гуманной профессии. Вам неприлично быть расистом!
— Да поймите вы, капитан, расизм здесь ни при чем! Равно как и мои или ваши этнические корни. Сейчас великое понятие “человек” сузилось до формулы “нужный человек”. Будь он русским, негром, китайцем, евреем или эскимосом! Нам понадобятся после Катастрофы знаменитые нью-йоркские безработные в двадцатом поколении? Привычный образ жизни которых — получать субсидии от правительства, как делали их бабушки-дедушки еще триста лет назад?
— Нет, конечно…
— Следите за дорогой, черт бы вас побрал! Дети ведь!
Я сидел за рулем, доктор же предпочел оккупировать соседнее кресло, по-американски положить ноги на “торпеду” и предаваться своему любимому развлечению: говорить об умном. Я, отвлекшись, едва успел вдавить педаль тормоза перед летней католической школой — квебекских детишек, которые не могу г. уехать за город к родственникам, отдают на воспитание и присмотр сестрам Ордена святой Терезы Бомбейской, давным-давно обосновавшегося на Гермесе.
Практичность Римско-Католической Церкви всегда была на высоте — франко-канадское население Нового Квебека в основе своей исповедует католицизм, и Ватикан не поскупился на строительство нескольких храмов, Апостольскую администратору, а также учебные заведения, пускай обустраивать их пришлось на другой планете и за колоссальные деньги.
Джип остановился, пропуская идущих через дорогу парами девочек лет пяти-шести. Предводительствовала молодая монахиня Ордена в бело-синем. Район здесь чудесный, масса зелени, в которой утопают дома с белоснежными фасадами. За ажурной оградой школы — игровые площадки, цветники, серебристые струйки поливочных машин.
По газонам бродят безобидные w-глиптодонты, только не здоровенные, как в саванне, а маленькие — не крупнее своих земных родственников. Причем местная разновидность броненосцев, как мне рассказывали Гильгоф и Коленька, на Гермесе является таким же привычным домашним животным, как кошка на Земле. Только кошка может укусить и оцарапать, а глиптодонт никогда не причинит вреда человеку, даже самому маленькому ребенку, — если его будут обижать, зверек просто свернется в бронированный шар, а потом втихомолку сбежит.
— Идиллическая картина, — вздохнул Гильгоф, когда детский сад освободил дорогу и машина рванулась дальше, — предпочитаю ездить быстро, тем более что трасса свободна, а жмущиеся к обочине велосипедисты ничуть не мешают. — Только духового оркестра в парке не хватает. Ого, слышите? Кажется, мы опаздываем!
Над Квебеком тяжело прокатился низкий глухой гром, будто в отдалении рычала надвигающаяся гроза или началась артиллерийская канонада. Звук этот, однако, был самым мирным — знающий человек моментально поймет, что в атмосферу планеты входят несколько крупных космических кораблей.
Середина августа. Одно из редких “окон”, когда активность Вольфа 360 снижается и земные транспорты могут без особых опасений появляться в этой звездной системе. Время, когда наступает пора отправлять собранный урожай заказчикам, принимать доставленные из Метрополии товары и единичных колонистов, решивших начать новую жизнь в мире, столь разительно отличающемся от Земли и одновременно так на нее похожем.
Вполне естественно, что эти несколько кратких дней являются для Квебека временем всеобщего аврала. Еще бы — погрузить на ежедневно прибывающие челноки сотни тысяч тонн зерна, мяса и полуфабрикатов, распределить по складам доставленные материалы и продукцию, принять туристов (пускай их не более сотни) и новых поселенцев (этих еще меньше), поднять все службы обеспечения, транспорт, привести в готовность спасательные службы — пускай звезда сейчас не настолько яростна, но мало ли что? Работы — непочатый край!
Вчера мы получили уведомление по линии Планка, что конвой сформирован и семнадцать транспортов в сопровождении четырех боевых кораблей собираются в дорогу. От Солнечной системы до Вольфа 360 сравнительно недалеко, семь целых и двенадцать сотых световых лет, время прохода по Лабиринту — час сорок минут земного стандарта. По прибытии огромные грузовики встают на стационарную орбиту и сбрасывают атмосферные модули, которые и будут перетаскивать грузы в космос, на корабли-носители. Прежде чем Вольф 360 опять начнет исторгать из своих глубин титанические протуберанцы и планета окажется посреди настоящего “солнечного урагана”, транспорты должны уйти к Земле. На всё про всё — шесть или семь суток.
Нам с доктором должны были доставить кой-какую интересную аппаратуру с “Кронштадта”, вот мы и сорвались с утра пораньше. Луи с Крыловым улетели в Роберваль самолетом вчера днем, подчиненные мне олухи во главе с Андрюхой Ратниковым — лучшим сержантом-профессионалом, существующим в природе, — также вчера отправились на тевтонскую базу, дивизия “Хаген” начинала очередные маневры, точно но расписанию учебного плана. Плевать, что предыдущие учения происходили еще на Земле и в совершенно других условиях. Орднунг есть орднунг, будь тут хоть десять Апокалипсисов, но германская армия обязана следовать утвержденной командованием схеме обучения и подготовки личного состава. Господи, ну и организация с дисциплиной у союзников — черная зависть гложет! Причем солдатами-то служат призывники, а не добровольцы, как у нас…
Таким образом, мы с Веней Гильгофом остались в Квебеке вдвоем. Живем на вилле Жерара и Амели Лан-кло, за “Францем-Иосифом” приглядывает незаменимый Сигурд, которого военный персонал аэродрома считает обычнейшим пилотом — андроид настолько старательно косит под человека, что даже его создатель, Удав Каа, не отличил бы.
Свою роль здесь играет очередная шуточка адмирала Бибирева: Сигурда вполне официально зарегистрировали как подданного Российской Империи, выдали надлежащие документы, создали ему “легенду” и присвоили звание младшего лейтенанта ВКК. О том, что он и его собратья, входящие в “штатное оснащение” “Карла Великого” и “Бонапарта”, являются синтетическими людьми новейшей и самой перспективной модели, знают очень немногие. Бибирев уверяет, что эти андроиды на основе кремний-органики в перспективе будут нашим “секретным оружием”, но я адмиралу не верю — исключительно сложное производство, каждый такой организм с системой искусственного разума обходится в десятки миллионов рублей. Крайне дорогая игрушка.
Я, впрочем, оговорился. Синтетик типа “Эрвин-II”, созданный гением Удава, “игрушкой” не является. Помните, что я недавно говорил про зверюг с LV-426? Их надо воспринимать как обыкновенных животных, а не как монстров, тогда все будет нормально. Вот и Сигурда я принимаю в качестве вполне полноценного человека, а не подчиненного “венцу творения” андроида. Да, люди создали новую расу разумных существ, а коли так — извольте относиться к этой расе соответственно и не именовать наших помощников, адъютантов и (частенько) спасителей “ходячими кофеварками”.
Между прочим, на Геоне жизни очень многих людей были спасены лишь благодаря замечательному андроиду американской модели “Bishop”, теперь считающейся устаревшей. Сигурд обладает большинством всех присущих человеку качеств, только легендарная “свобода воли” ограничена — он не способен причинить вред своему владельцу. Заметьте, не просто “человеку”, а именно “владельцу”, приказы которого обязан исполнять.
Да вот, пожалуйста, наглядная иллюстрация. Наш с Веней джип миновал КПП у въезда в Бланьяк. немецкий унтер-офицер откозырял и указал, как ехать, чтобы не нарушать установленный порядок движения в зоне аэродрома,
— Господин штаб-офицер, разрешите доложить! — Было впечатление, что Сигурд проглотил окурок (хотя на самом деле незаметно выкинул за спину, вон он на стабилизаторе валяется!), спрыгнул на землю, вытянулся и уставно козырнул: — В настоящий момент…
Немцы аккуратно слезли с крыла и воззрились на меня настороженно, оставаясь на втором плане. Все-таки я был в форме и при орденской колодке. Более того, они заметили ленточку Железного Креста под пуговицей кителя — в Германии к данной награде относятся с неизмеримым пиететом, она даруется кайзером исключительно за боевые заслуги. Человеку гражданскому этот старинный орден, учрежденный еще во времена Наполеоновских войн, получить невозможно.
— Вольно! Отдыхайте! — перебил я.
— Есть отдыхать! — рявкнул в ответ Сигурд. Андроиду явно нравилась столь необычная для искусственных людей роль. Спросил, понизив голос: — Я нужен?
— Сказано — отдыхай.
— Посмотрите, посмотрите, какое зрелище! — Гильгоф дернул меня за рукав и увлек в сторону, чтобы “Франц-Иосиф” не загораживал обзор. — Приземляются!
Двенадцать тяжелых транспортных челноков подходили к Бланьяку, звеньями по четыре, выныривая из белоснежных кучевых облаков, висевших над равниной Новой Канады. Ну да, впечатляет — дюжина многотонных кораблей, идущих на атмосферных двигателях, смотрится не менее грозно, чем боевая эскадра.
— Не понимаю, — нахмурился доктор. — Сергей, вы не видите ничего странного?
— Ровным счетом нич… Э, минутку! Грузовиков… раз, два, три, семь… Десять! И два пассажирских!
— Вот и я о том же!
— Я предупреждал, что наша чрезмерная активность на Гермесе вызовет нездоровый интерес со стороны конкурентов. — Гильгоф уставился на монитор дальней связи в кабине “Франца”, на котором отображалась сводка Центра Транспортного Контроля. — Чудеса, волшебство и магия с разоблачением: сразу тысяча восемьсот граждан США вдруг решили расстаться с благополучной и комфортабельной жизнью в оплоте мировой демократии и обрекли себя едва ли не на тьму Средневековья. Как они будут выживать в здешних первобытных условиях, бедняжки? Заметили, женщин среди общего числа новых колонистов всего-то четыреста семьдесят шесть, детей вообще нет…
— Тихая оккупация, — фыркнул я. — Надо бы отправить запрос на “Кронштадт” — с кем имеем дело? Высокое начальство не могло не обратить внимания…
— Успеется. — Веня пробежался пальцами по клавиатуре. — Ага, официальное разрешение правительства Канады на организацию штатовского поселка в рамках протектората получено, регистрация в ООН, номер в колониальном реестре… Ответ напрашивается сам собой — наши заклятые друзья решили создать собственный плацдарм на Гермесе. Чисто на всякий случай. Отлично их понимаю. Сначала эту невзрачную планетку собирался прибрать к рукам Халифат, потом аллахакбаровцев с треском вышибли отсюда русские и немцы, но возвращать войска на Землю по окончании инцидента союзники не намереваются… У американцев есть повод всерьез призадуматься: чего же такого интересного мы здесь откопали? Оцените список грузов для новой колонии — не слишком ли много оружия? Самооборона — это святое, но зачем столько? Чуть ли не по два ствола на рыло. Хозяйственные люди, как посмотрю…
— Традиционная схема, — недовольно проворчал я. — Сейчас они обустроятся, потом заявят, что военная администрация в протекторате нелегитимна и противоречит всем мыслимым принципам демократии, потребуют суверенитет колонии в рамках ООН, а чтоб мы их, маленьких, не забижали — обратятся с просьбой к Вашингтону ввести сюда войска, пусть защищают… Дальнейшее развитие событий вполне предсказуемо.
— Справедливая точка зрения, Сергей. Именно так и будет, никаких сомнений. Знаете, что в этой истории самое потешное? Договариваться о выделении земель для проживания им все равно придется с тевтонами и нами — у объединенного командования мандат ООН, все законно. Очень надеюсь, что военным хватит ума задвинуть дорогих гостей в какую-нибудь задницу наподобие полуострова Бофор, на самом юге. Придется посодействовать этому по нашей линии, иначе америкосы начнут совать длинные носы туда, куда не следует. Пока ни о каком серьезном соперничестве на Гермесе речь идти не может, у нас большая фора, но кое-какие подробности здешнего странного бытия не должны оказаться достоянием широкой общественности и стать объектами нездоровых сенсаций. Я разве не прав?
— Предпочитаю не отвечать на риторические вопросы. Когда начнется разгрузка, берите за шиворот Сигурда, принимайте посылки и разбирайтесь с ними самостоятельно, а я поехал на базу к союзникам — хочу посмотреть что за “Рагнарёк” они собираются устроить…
— Рагнарёк? — не понял доктор. — В каком смысле?
— В прямом. Так маневры называются.
— Вот и замечательно, хоть займетесь чем-то полезным. Вечером встретимся и затем прогуляемся в город — покажу вам интересность в “Золотой Арфе”. Не хочу идти туда один.
— Когда вы так говорите, Вениамин Борисович, у меня мороз по коже. Что такого жуткого вы нашли в зауряднейшем кабаке?
— Во-первых — не я, а во-вторых — я и сам не знаю, что это такое!
— Достойный для ученого мужа ответ. Оружие с собой брать?
— М-м… Наверное, нет. Далеко не каждую проблему можно решить силой.
— Как знаете.
Уже на подъезде к базе “Аахен” я понял, что веселье у союзников в полном разгаре — в отдалении, за леском, солидно бухали танковые орудия, тихо урчали двигатели, а в небесах кружили винтовые штурмовики, недавно доставленные на Гермес. В нашу высокотехнологичную эпоху увидеть похожий самолет можно либо в музее, либо в частной коллекции какого-нибудь увлекающегося авиацией миллионера. Но для условий этой планеты сравнительно простенький моноплан подходит как нельзя лучше.
В отличие от “Тигров” сие чудо конструкторской мысли не являлось слишком уж приближенной к старинным оригиналам копией — взяли понемногу от всех лучших образцов тех времен, максимально улучшили аэродинамику, поставили современный двигатель и мощное вооружение, в результате чего получилась модель, вобравшая в себя черты немецкого “Ме-109С”, нашего “Ил-10” и американского “Р-47 Thunderbolt”.
Вполне естественно, что новый самолет, поименованный “Доннаром” в честь древнегерманского бога-громовержца, был куда быстрее, маневреннее и надежнее прототипов, а его основной задачей являлась поддержка с воздуха наземных частей, благо воевать в воздухе на Гермесе не с кем. На суше и на море, впрочем, тоже, но лучше перебдеть, чем недобдеть — июльский десант войск Халифата доказал, что не мы одни умные и хитрые.
Если далеко не самый богатый Исламский Союз изловчился скрытно перебросить с планеты па планету аж четыре дивизии и провести высадку с относительно малыми потерями, то мне становится не по себе, когда вспоминаю о нешуточных возможностях и ресурсах Соединенных Штатов, Китая или стран “Азиатского Дракона”. Наше счастье, что пока руководство этих государств не в курсе дела, — иначе кровь давно полилась бы рекой. И нам очень повезет, если огласка будет оттянута на возможно более долгий срок.
Дорога к месту постоянной дислокации дивизии — бетонная. Постарался инженерно-саперный батальон, а готовые плиты раздобыли на квебекском заводе. Командование понимало, что устраиваться на Гермесе придется всерьез и надолго, а потому следует разместить личный состав со всем возможным комфортом. Базу устроили в шести километрах к северу от границы города, место отыскали удобнейшее — тут тебе и речка, и удобная необработанная фермерами равнина, где можно спокойно устроить полигон, а между Квебеком и военным лагерем растет густой лес, являющийся естественным препятствием.
Когда я впервые посетил “Аахен”, то лишь руками разводил — за неполные два месяца тевтоны провели водопровод, из доставленных с собой разборных конструкций возвели ангары для техники и жилые комплексы, не поленились выстроить ограду с непременными караульными вышками, а сейчас начали строить собственный аэродром, будто Бланьяка им мало…
Отлично понимаю командира дивизии — солдат всегда должен быть чем-то занят, для дисциплины и порядка нет ничего страшнее безделья и скуки. А потому база постоянно совершенствуется, превращаясь из палаточного лагеря в чистенький военный городок с собственной инфраструктурой, ремонтным цехом, госпиталем, свинофермой, стрельбищем и прочими абсолютно необходимыми приложениями, дополнениями и придатками. Зато все и каждый при деле — патрулирование, строительство, даже любительское животноводство не дают поводов к лишнему унынию.
Теперь еще и время летних маневров настало — можно погонять боевые машины, пострелять в трофейные танки Халифата, захваченные в июле, поучиться взаимодействовать с винтовой авиацией. Натуральнейшая экзотика — на Земле подобная техника не используется уже три столетия, надо заново учиться с ней работать, причем работать грамотно.
Джип проскочил лесок за пять минут, и я затормозил перед воротами базы. Бетонные столбы, металлическая сетка, поверху — идеально ровные нити колюче-режущей проволоки. Домик контрольно-пропускного пункта пахнет свежей краской.
С немецким языком у меня туговато, похуже, чем с английским, но худо-бедно объясниться могу. Начальник караула с весьма суровым видом проверил пропуск с помощью ручного сканера на аккумуляторах, но о цели визита спрашивать не стал — субординация.
Прямолинейному тевтонскому разуму никак не постичь, что означает русское “штаб-офицер”, поскольку У немцев все проще и понятнее. Вот оберст, он должен командовать полком, а вот лейтенант — командир взвода. Но почему у этих непонятных славян человек в чине капитана носит еще какое-то другое звание, приравненное, считай, к генеральскому, — необъяснимая загадка. Или ты генерал, или капитан — третьего не дано!
Я ухмыльнулся, сунул пропуск в нарукавный карман форменной куртки, вежливо сказал “Danke”, проехал к зданию штаба, украшенному непременным знаменем кайзера и копией штандарта дивизии, припарковал машину на отведенной для этого расчерченной белыми полосами площадке — упаси боже бросить джип где попало, мигом схлопочешь взыскание, будь ты хоть самим Императором! — оставил ключ в замке зажигания, хлопнул дверцей и призадумался: где искать Ратникова и компанию? Судя по грохоту на северо-западе, центр событий давно сместился на полигон — то-то людей на базе почти не видно.
В штаб мне идти незачем, все равно, кроме дежурного офицера и полудесятка сотрудников хозчасти, там никого нет. Отправимся к полигону — идти не больше пятнадцати минут, но есть одна загвоздка: могут не пустить и будут совершенно правы. При всех моих регалиях, допусках и рекомендациях, я нахожусь на территории объекта режимного, полигон сейчас является зоной потенциальной опасности, надлежащего снаряжения при себе нет, разрешение на участие в маневрах союзников я обязан был получить вчера у герра Вюнше и, разумеется, этого не сделал. Здесь бюрократия тоже на уровне, но она не назойливо-занудная, как у нас, а вполне оправданная — кто будет отвечать, если штаб-офицера Казакова на полигоне ненароком зашибут прилетевшей из сияющих далей болванкой?
Пока я ломал голову, звуки стрельбы на время затихли, а вскоре к ровному строю ангаров впереди и слева с неторопливым достоинством подошел взвод из пяти танков. Броня “Тигров” скрыта под слоем желто-коричневой пыли, шасси обляпаны грязью, вид самый боевой. К своей безмерной радости, я различил на башне второй машины темно-красные цифры “446” — машина Курта Вебера, с которым на днях меня познакомил Луи.
Если кто-нибудь вам скажет, что танки не моют, — посмейтесь этому человека в лицо. Очень даже моют. Между бетонными плитами перед ангарами проведены канавки для стока воды, откуда-то мигом появился технический персонал со шлангами, и через пять минут гусеничные монстры засияли под солнечными лучами серебристым покрытием.
Пришлось еще подождать — командиры экипажей отчитывались перед начальством, заводили танки в ангары. Наконец появился взмокший, но явно довольный Курт в черном комбинезоне с розовым кантом по воротнику и мягким погонам.
— Приветствую, герр лейтенант. — Я шагнул навстречу. — Как успехи?
— Серж, здра… О, простите, господин капитан!..
— Я не на службе, общаемся привычным манером. Покатались?
— Второй раз в жизни сидел в машине семь часов подряд, — выдохнул Курт. — С пяти утра до полудня. Зайдешь ко мне в гости? А потом — обедать!
— Давай, — согласился я.
— В душ, переодеться и хоть немного поесть — все мечты в этой жизни. Ничего, сейчас начнут гонять третий батальон, по самой жаре… Шагай за мной!
Я невольно пригнулся, когда над городком на минимальной высоте прошло очередное звено штурмовиков. Похоже, союзники взялись за учебу всерьез.
Обитал Курт в одноэтажном длинном домике, разбитом на квартирки-секции для двух человек. Беззлобно матерясь на своем нордическом наречии, герр лейтенант засунул комбинезон с вымокшим насквозь бельем в серый мешок с надписью “Wascherei” — “прачечная” и исчез в душевой кабинке. Было слышно, как Курт напевает там германоязычное танго с вполне понятными словами “Барселона” и “кастаньета”. Я пока листал обнаруженный на столике полевой устав Рейхсвера, но все равно ничего не понял, слишком много специальных терминов.
— Кажется, я живой. — Курт образовался передо мной отмытым до блеска, ничуть не хуже его “Тигра”, в “тропической” повседневной форме — бежевая рубашка с коротким рукавом, шорты и ботинки с белыми гетрами. — В пятнадцать ноль—ноль разбор полетов у заместителя начальника штаба, успеем передохнуть. Ты так и не сказал, что здесь делаешь, — думал, у тебя дела в городе.
— Хотел посмотреть на потешную баталию и найти своих.
— Подожди-ка… Каких-то русских откомандировали в подразделение штурмовой пехоты, как это у вас называется — Schutzengruppe?
— Отделение, — мгновенно перевел я.
— Вот-вот, командовал “сержант армии”, если я ничего не перепутал. С ума сойдешь с вашими званиями!
Я с трудом подавил смешок. “Сержантом армии” был как раз Ратников, причем звание тоже необычное, пускай и не настолько редкостное, как штаб-офицер. После структурной реорганизации вооруженных сил Империи в середине и конце XXI века был введен новый институт “профессиональных младших командиров” — людей, обучавших личный состав, имевших возможность работать в области штабного планирования и способных принимать самостоятельные решения в рамках устава. Нечто наподобие центурионов в армии Древнего Рима. Сержант армии приравнен в статусе к офицеру среднего звена и пользуется непререкаемым авторитетом. Это солдат по призванию, не мыслящий для себя иной жизни кроме армии. Именно такого человека я взял себе в первые помощники и заместители.
— …В общем-то, учебно-боевое задание они выполнили, — со странным выражением на веснушчатой физиономии излагал Курт, пока мы топали к столовой. — Никогда бы не подумал, что в вашей армии учат сносить с лица земли все, что видишь перед собой. Приказ: занять укрепленную высоту при поддержке танков. Результат очевиден — высота просто перестала существовать.
— Н-да, — я почесал в затылке. — Дурное дело нехитрое. Узнаю своих упырей. Ты учитывай, что вооружение у них потяжелее, чем у вашей пехоты. Кроме того, направление деятельности у специальных подразделений несколько другое, чем у обычных армейских частей. Две крайности: или ювелирная работа, или внезапное и полное уничтожение объекта откуда-нибудь из-за холмика…
— Вот я тоже подумал, что действуют они нестандартно. Гляди, опять эти твари!
Перед входом в столовую, на порожке, разлеглись три небольших зверька с желтовато —белой шерстью, черными глазками и короткими лапами. Смотрели на людей заинтересованно.
— Так и не уходят? — спросил я, присев на корточки перед троицей загородивших дорогу диноцератов. — Луи намедни рассказывал, будто они устроили здесь нечто вроде импровизированного Ноева ковчега.
— Шныряют по всему лагерю, — ответил Курт. — Стали привычной частью пейзажа. Странно, на кухню они раньше не заглядывали, диноцераты ведь травоядные…
Я протянул руку, самый крупный зверь обнюхал пальцы, чихнул и с достоинством удалился в кусты. Остальные последовали за ним. Луи предупреждал, что дикий диноцерат может серьезно покусать, но животные не проявляли никакой агрессивности и совершенно не боялись людей.
— Наш зверь оказался самкой, — известил меня Курт. — Назвали — Hulse.
“Гильза” — перевел я. Отличное имя для домашнего животного. А еще говорят, будто у немцев нет чувства юмора.
— Каталась с нами с утра, — продолжал герр лейтенант. — Стрельба, жарко, а ей хоть бы хны. Забралась в корзину для сигнальных флагов, сидит тихонько и смотрит. Разве дикие животные могут так себя вести?
— Откуда я знаю? Гильгоф уверяет, что не могут.
— Бери поднос и пойдем к стойке… Кстати, наш “журнал странностей” медленно, но верно пополняется, можешь обрадовать Луи, когда его увидишь.
— Не раньше чем через три дня, он и Крылов улетели в провинцию к родственникам Луи.
— Вот как? Что будешь кушать?
Людей в столовой почти не наблюдалось — персонал кухни и двое младших офицеров с медицинскими нашивками. Обедать сейчас могут только экипажи, отработавшие свое на полигоне.
— Пожалуй, только салат и немного пива, не могу есть на такой жарище. Поскорее бы дождь начался…
— Вечером надо ждать очередную большую грозу, суббота… Оставь пиво, ты за рулем. Лучше возьми молочный коктейль с мороженым.
Только мы устроились за столиком, как внезапно ожил ПМК, занимавший привычное место на моем левом рукаве.
Поделиться книгой: