Помоги проекту - поделись книгой:
Я подтолкнул локтем Крылова, кликнул собак, и мы зашагали к дороге, ведущей в сторону реки, на берегах которой расположились десятки обширных фермерских хозяйств. Псины, почуяв свободу, умчались в придорожный лес — стращать тамошних обитателей. Любимое развлечение на прогулке.
— Кажется, первый след мы взяли, не выходя из дома. — сказал я Крылову. — Ты немецкий язык знаешь? Понял, о чем говорили?
— Поменьше необоснованного оптимизма, побольше дела, — покачал головой Коленька. — Тот факт, что никогда не бывавшие на Гермесе тевтоны видят необычности на каждом углу, еще ничего не доказывает. Допустим, военная база расположилась там, где диноцераты устроили свою колонию. Зверьки не увидели в людях опасности…
— Ты сам в это веришь?
— Не верю. Но объяснять нашествие диноцератов на лагерь германской танковой дивизии происками Чужаков тоже нелепо. Смысл? В исследовании Жерара Ланкло сказано, что это норные звери, причем они способны выстраивать под землей немаленькие дворцы, с пещерками, складами зерна и сотнями ходов. Или я ошибаюсь?
— Танк — это просто замечательная пещерка для комфортной жизни, — съязвил я. — Особенно если учитывать то, что в зверинце Жерара и Амели живет всего пара диноцератов, поймать их крайне сложно, а кусаются они почище любого хищного тилацина. Пускай и маленькие.
— Да ладно тебе… Ух ты, какая красотища! Можешь меня сфотографировать? Отошлю голограмму маме, она любит такие пейзажи. Другая планета все-таки!
Мы как раз взобрались на высокий крутой холм, лесок остался за нашими спинами. Позади открывался замечательный вид на кварт алы Квебека, а прямо перед нами извивалась лента реки Святого Лаврентия и зеленели бесконечные пространства равнины “Новой Канады”, как эти земли именовались в географических справочниках.
ПМК со встроенным голографическим имиджером работал идеально, я давно привык, что вся принадлежащая Гильгофу и его коллегам аппаратура не боится геомагнитных возмущений Гермеса и электромагнитных импульсов. На сей раз, однако, произошел сбой — картинка на мониторе оказалась смазанной. Я не сразу понял, в чем дело.
— Давай-ка еще раз, — скомандовал я Крылову. — Черт, опять…
— Что — опять? — заинтересовался Коленька. — Покажи!
Изображение человека на дисплее было окутано неясным маревом, будто Крылов излучал тепло. Я машинально потрогал его за руку — ничего необычного.
— Так… — нахмурился Русланыч. — Раньше таких чудес не было. Сделай серию снимков во всех доступных проекциях, посмотрим, что получится…
Получилось нечто категорически непонятное. Крылова окружала невидимая человеческому глазу аура, заметная в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах, нечто вроде энергетического кокона неправильной формы. Искусственный разум ПМК провел анализ полученной информации и…
— По-моему, это уже перебор, — сказал Коленька с самым обалдевшим видом. На маленьком экране светилось синими буквами заключение ИР:
— Вполне. — Я недоуменно пожал плечами. — На водородную бомбу или переносной реактор ты мало похож. Самочувствие не меняется?
— Вроде бы нет… Сохрани информацию, доведем Гильгофа до очередного обморока. Термоядерный синтез в органической структуре? Да быть такого не может, наверное ПМК сломался!
— Кажется, может… — Я онемел, посмотрев на монитор. — Эта сволочь на полном серьезе уверяет, что ты… Кхм… Короче, ПМК зарегистрировал исходящий от тебя поток тяжелых нейтронов. Очень кратковременный, четыре наносекунды. Теперь все снова в норме…
— Бред сивой кобылы, — помотал головой Крылов. — Самое смешное в том, что я абсолютно ничего не ощущаю! Давай будем считать, что искусственный разум… Того. Спятил.
— Давай, — незамедлительно согласился я и упрятал ПМК в рюкзачок. — Забудь.
— Забудешь такое!
— Хватит! Мне напомнить, что у нас полно дел? Выброси эту ерунду из головы.
— Уже выбросил. Куда направляемся?
— Видишь у самой реки несколько домиков под красными крышами? Ферма “Три Лилии”, бабушке нынешнего хозяина под девяносто лет, она родилась на Гермесе в семье первых колонистов. Доселе пребывает в здравом уме; думаю, наш опрос следует начать именно с нее.
Крылов помолчал, нахмурясь. Взглянул на меня искоса:
— Слушай… Ты точно считаешь, что я — человек?
— Я считаю, что ты кретин. Еще один такой вопрос — дам в ухо! Понял?
— Понял. Тогда зови собак и пойдем допрашивать божьего одуванчика!
К вечеру мы накрутили почти тридцать километров на своих двоих, и я решил, что на следующий день придется взять на вооружение велосипеды — самый распространенный транспорт в Квебеке.
Обошли восемь ферм на восточной окраине, потом отправились с визитами к моим бывшим соученикам, многие из которых поглядывали на меня с долей сострадания. Еще бы, они давно стали уважаемыми чиновниками, менеджерами или владельцами собственных сельскохозяйственных предприятий. Один Луи Аркур остался неприкаянным бродягой, а теперь к тому же окончательно помешался: решил взяться за описание никогда не существовавшей мифологии Гермеса. Однако многие согласились выполнить мою просьбу — из дружеского расположения или просто ради интереса.
Запланированный обед у Амели так и не состоялся, вернее мы к нему не успели. Отвели собак домой, потом заскочили перекусить в кафе с непритязательным названием “Три поросенка”. А когда начало темнеть, я повел Крылова в квартал Майен, заранее посоветовав ничему не удивляться.
В каждом городе спокон веку существует “тёмная половина”. Квебек исключением не является. Казалось бы, что на полусонной фермерской планете, где самыми важными новостями оказываются семейные ссоры у соседей, появление на близлежащих пастбищах стаи хищников или рождение тройни женой начальника департамента городского хозяйства, нет и не может быть присущих мегаполисам Земли пороков, но мнение это ошибочно.
Конечно, масштабы у нас другие, люди куда более рассудительны и спокойны, однако веяния цивилизации стороной Квебек не обошли. Проституция и торговля синтетическими наркотиками не то чтобы процветают, но являются неизбежным злом. Подковерные сделки в аграрной сфере тоже не редкость — Земля нуждается в продовольствии и готова платить за качественный товар неплохие деньги, как же обойтись без перекупщиков? Контрабанда — вещь вполне естественная, на земных транспортах частенько привозят запрещенные товары, и далеко не все дельцы попадаются в руки таможне.
Словом, идиллические представления о Гермесе как планете без преступности и грехов (не читайте рекламные буклеты земных туристических фирм!) далеки от действительности. В Квебеке и окружающих город поселках обитает почти двести тысяч человек, одна треть общего населения нашего мира, а если хотя бы у одного человека появляется желание получить запретный плод, то всегда найдется другой, способный этот плод продать.
Крылов был четко проинструктирован: в лишние разговоры не ввязываться, с незнакомыми людьми не пить, в чужие дела не встревать — если ты видишь, что девице отвесили пощечину, не следует изображать из себя благородного паладина и бросаться на защиту попранной справедливости. Скорее всего, означенная девица и не такое заслужила. Активные действия следует предпринимать лишь в случае, если на тебя напали и ты вынужден защищаться.
У пользующегося нехорошей славой квартала Майен есть своеобразная “вывеска” — ресторан “Золотая Арфа”, считающийся “приличным заведением”. Это не столько ресторан, сколько комплекс из нескольких бистро, расположенных в одном здании. Если зайти с фасада, то окажешься непосредственно в “Арфе”, объединяющей функции дорогого ресторана, подпольного казино и борделя для обеспеченных людей с отдельными “кабинетами”. Заглянешь со двора или бокового входа — очутишься в кабаках пониже рангом, тут и цены поскромнее, и девки посговорчивее.
Власти обо всем отлично знают, но предпочитают ничего не замечать. Во-первых, людям надо где-то проводить время, и желательно это делать не в крайне сомнительных “Розе и Чертополохе” или “Волчьих тропах” на задворках Майена — туда даже полиция не всякий раз суется без повода.
Во-вторых, хозяин “Арфы” привык делиться доходами с чинушами из муниципалитета — коррупция, думаю, является вторым по древности источником дохода после вечной профессии жриц любви.
В-третьих, германская военная администрация не осмыслила все тонкости нашего бытия и посчитала “Золотую Арфу” вкупе с другими вертепами чем-то само собой разумеющимся. Конечно, по сравнению с аналогичными районами большинства земных городов, квартал Майен — образец благочиния и пристойности.
Бессменный владелец “Арфы”, мсье Полиньи, мигом уяснил все выгоды нынешнего положения — власть теперь сосредоточена не в руках губернатора и муниципалитета, а принадлежит военным, плохо разбирающимся в сфере местного законодательства. Следовательно, нужно сделать все, чтобы не упустить уникальную возможность заполучить денежки, строевым шагом идущие прямо в руки.
Через неделю после “блицкрига”, когда обстановка прояснилась и открылись новые радужные возможности, Полиньи открыл на базе “Арфы” офицерское казино, придав ему видимость абсолютной легальности, и мобилизовал всех доступных шлюх. Целая дивизия — это вам не шуточки, доблестные освободители должны обслуживаться по высшей категории!
В общем, я ничего плохого в этом не вижу, деловые люди так поступали всегда и во все времена, начиная с эпохи, славной изобретением регулярной армии. Военные — они тоже люди, и им надо отдыхать. Нижние чины могут удовлетвориться заведениями попроще, “Арфа” — это вам не грязный публичный дом, а пристойный “салон”!
Забавно, что тевтоны, сами того не подозревая, быстро превратили Майен чуть ли не в образец порядка. Никаких драк с поножовщиной, пьяных бесчинств наших клошаров и иных безобразий — с германским военным патрулем не поспоришь, моментом загремишь в комендатуру, а оттуда в кутузку. В отличие от квебекской полиции немцы ничего и никого не боялись, из принципа не брали взяток и ставили во главу угла свой знаменитый Ordnung. Однако блюсти разумную осторожность нам с Крыловым было все-таки необходимо — незачем на ровном месте нарываться на неприятности.
— Господа, может быть, вы выберете иное место для досуга? — огорошил меня швейцар “Арфы”, как только мы подошли к дверям. — У нас отдыхает приличная публика…
— Что? — Я от изумления едва не поперхнулся. — Анатоль, ты в своем уме? Забыл Луи Аркура?
— Не забыл, мсье, — чопорно отозвался Анатоль, всем видом напоминающий надувшегося индюка. — Господин Полиньи будет недоволен…
— Да плевал я на его недовольство! — рявкнул я, сообразив, в чем дело. Одеты мы с Коленькой, мягко скажем, непрезентабельно. Два гопника. — Держи!
Ладонь Анатоля была облагодетельствована стодолларовой купюрой канадского государственного банка. Гильгоф, конечно, не одобрит, но гулять — так гулять!
— Простите, мсье, не могу. — Швейцар вернул бумажку. Да что с ним такое, неужто заболел? — Здесь господа офицеры, депутаты муниципалитета…
Понятно. Вот они, все прелести военного положения. Спасителей-освободителей мы привечаем со всем уважением, а постоянные клиенты могут катиться в дешевую пивнуху!
— В чем дело? — услышал я за спиной до крайности знакомый голос. Обернулся.
— Курт! Черт возьми, ты очень вовремя! Этот сквалыга нас не пускает!
Понятия не имею, как герр лейтенант умудряется в нужный момент изобразить царственно-небрежную холодную презрительность. Видимо, у тевтонов это в крови, заложено на генетическом уровне. Курт смерил швейцара ледяным взглядом и процедил на ломаном французском:
— Эти господа со мной…
Анатоль распахнул двери без единого слова. Отлично, заодно деньги сэкономили.
— У меня увольнение до завтрашнего утра, — докладывал Курт, пока мы поднимались по широкой лестнице. Наверху, в зале, гремел оркестр — вальсы Штрауса. — Решил как следует отдохнуть. Зашел к тебе домой, Луи, но не застал. Рад, что встретились.
— А как мы рады, ты бы знал, — фыркнул я. — О моем утреннем поручении не забыл?
— Отдал соответствующие распоряжения, — абсолютно серьезно сказал Курт. — В нашем взводе завели журнал для записей обо всем необычном, привлек к делу человек тридцать.
— С ума сойти… — Я лишь вздохнул. — Вот она, германская педантичность и организованность! Во всей красе. Можно только позавидовать.
— Было бы чему завидовать, — отозвался Крылов. — Ходить строем —дело нехитрое! Кстати, здесь очень мило…..
“Золотая Арфа” славилась своим ретростилем. Никаких проекторов, цветных ламп, пластика или современной угловатой мебели. Живой оркестр, мягкие кресла а’la ренессанс, непременные подсвечники, позолота. Эдакий кусочек XIX века, затерявшийся в грохочущих данях космической эры. У Полиньи есть вкус, этого не отнимешь.
Народу в главном зале много, около сотни. Германские и канадские офицеры, несколько русских военных. Статские костюмы на их фоне теряются. Несколько зеленых игровых столов, крупье в бордовых пиджаках. Шампанское, легкомысленные девицы в невесомых нарядах, взмыленные официанты. Это зал для элиты. Если хочешь как следует отдохнуть, надо пройти в смежные комнаты, где стоят три—четыре столика и музыка приглушена. Там уютно и нет суматохи.
— Эй? Русланыч! Вы откуда здесь?
Очередная неожиданная встреча. Господин Казаков собственной персоной. Впрочем, ничего удивительного — он прилетел на Гермес вместе с Гильгофом и командой. Судя по всему, уже успел принять на грудь, но лишь самую малость.
— Здравствуй, Луи, сто лет не виделись, — Казаков пожал мне и Коленьке руку, повернулся к Курту: — Господин лейтенант?
— Курт Вебер, шестая дивизия Панцерваффе. Рад познакомиться. Вы служите в Корпусе, герр капитан?
— Можно просто “Сергей” и на “ты”. Обстановка неслужебная, забудем о субординации. Я тоже только что пришел, хотел подыскать приличную компанию. Оказалось, что на ловца и зверь бежит… И что мы стоим?
— Давайте за мной, мсье, — скомандовал я. Через минуту мы оказались в тихом закуточке с отдельным столиком как раз на четверых человек. Официант возник будто из-под земли. Сказал вкрадчиво:
— Если господа собираются провести вечер с дамами, будет лучше перейти в…
— Потом, — отмахнулся Казаков. — Сначала надо передохнуть. Тащи все самое лучшее! И никакой водки, исключительно красное вино! Вина у вас на Гермесе ничуть не хуже французских!
Спустя полчаса я незаметно оставил изрядно поднабравшихся друзей и спустился вниз. Здание “Золотой Арфы” изучено мною настолько хорошо, что по его коридорам я могу бродить с закрытыми глазами. Крылов и господа офицеры пускай развлекаются, а у меня есть дела — нужно отрабатывать денежки Вени Гильгофа.
Сначала миновать расположенную в дворовом флигеле забегаловку с вполне подходящим наименованием “Мефистофель”, затем направо, по плохо освещенному коридору, лестница в полуподвал. Наглухо запертая дверь. Постучать пять раз.
— Чего надо? — Откинулась маленькая форточка, и на меня неприязненно воззрились два черных глаза.
— Как поживаешь, Рене?
— Глядите, кого принесло! Давненько не заглядывал…
Громыхнул замок, тяжелая металлическая дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я смог проскользнуть внутрь. Надо мной возвышался несимпатичный господин с примесью негритянской крови. Плечищи как у буйвола, на левой щеке фиолетовый шрам от ожога, зубы желтые и обломанные.
— Хочу увидеть мадам, — без предисловий сказал я.
— Зачем?
— Есть серьезный разговор.
— На сумму? — невозмутимо уточнил Рене.
— Не будь меркантильным, сумма порядочная.
— С каких это пор ты стал располагать порядочными деньгами? — криво ухмыльнулся Рене. — Ладно, стой здесь… Но если ты побеспокоишь мадам из-за ерунды, быть тебе битым как в прошлый раз.
Я невольно поежился и предпочел о “прошлом разе” не вспоминать. Кулачок Рене может внушить почтение кому угодно, ваш покорнейший слуга исключением не является.
Оставшись в одиночестве, я все же решился заглянуть в ближайшую комнату. Не скажешь, что заведение процветает, всего два посетителя, глубоко погрузившиеся в мир грез. От сладкого аромата меня начало слегка мутить.
Мадам Елена Коменж содержит опийную курильню. Точнее, здесь можно получить любую дурь на выбор, но генеральное направление — опий. Земной мак отлично прижился на Гермесе. Во времена учебы в колледже я покупал здесь синтетические стимуляторы — не надо думать, что я ангел, все это пробовали, старина Луи и его соученики не исключение. В конце концов, невозможно как следует повеселиться в клубе без пары-тройки таблеток. Да, предосудительно, но если не увлекаться — ничего страшного.
— Давай за мной, — скомандовал Рене, вынырнув из полутьмы. — У тебя десять минут.
Вот и логово мадам Коменж, матриарха подпольного бизнеса на нашем материке. Обстановка вульгарная до полного неприличия — дорогие ткани, ярко-алая обивка мебели, все насквозь провоняло ароматическими палочками. Мадам необоснованно считает себя буддисткой, а потому вокруг полно статуэток и картин соответствующей тематики — заказывала на Земле за бешеные деньги.
— Здравствуй, Луи. Я уже начала забывать, как ты выглядишь. Чем обязана?
Госпожа Коменж выплыла из полос голубоватого дыма и строго посмотрела на меня. Внушительная старушенция. Высокая, сухощавая (если не сказать — тощая), а если бы не расшитый драконами красно-зелено-золотой халат, вполне могла бы сойти за суровую коллежскую преподавательницу. Сигарета в тонком мундштуке.
Впрочем, она не так уж стара — лет шестьдесят, не более того. Из них минимум сорок посвящено семейному предприятию, мсье Полиньи ее родной племянник. А самое главное достоинство мадам Елены — она знает все и про всех.
— Присесть можно?
— Или говори, в чем дело, или отправляйся домой, — нейтральным тоном сказала мадам. — Если хочешь что-нибудь купить, обратись к Рене.
— Хочу, — согласился я. — Покупаю информацию, дорого.
— О ком? И что в твоем представлении “дорого”?
— Скорее “о чем”. Валюта — русский рубль или германская марка. Можно наличными, можно чип-картами Внеземельного банка.
— Сотрудникам зверинца Жерара Ланкло теперь платят русские и их союзники? Не догадывалась о столь эпохальных реформах в сфере образования…
— Елена, я теперь работаю не на Жерара. Это очень серьезные и обеспеченные люди.
Мадам несколько секунд поразмыслила и благосклонно кивнула:
Поделиться книгой: