Слышащий

«Если бы у этой чертовки были яйца, – подумал Пэрли, – то они наверняка волочились бы за ней по полу».

– Я сыт еще тем дерьмом, которым ты накормила меня в Стоунфилде, – ответил он.

Джинджер пожала плечами:

– Как хочешь. А я пообедаю. – И прошла мимо него к плите в углу кухни.

Она выглядела совершенно невозмутимой, как будто ни убийства, ни предательства и в помине не было. Пэрли так и вспыхнул. Он двинулся к ней, хотел схватить за волосы и показать, кто тут хозяин, как вдруг Джинджер, словно прочитав мысли, развернулась, пристально посмотрела ему в глаза и поинтересовалась:

– Ты сменил амплуа? Темно-синий костюмчик, белая рубашечка, черный галстук и черная федора – вы только посмотрите на этого детектива, мать его, Трейси![2] Кстати, голос твой я узнала сразу же. А вот как ты прошмыгнул мимо Тэдди – это для меня загадка. – И, заметив его замешательство, Джинджер пояснила: – Портье внизу. Бдит денно и нощно. Ну так что, объяснишь?

«Влепить бы ей затрещину! Чтобы кровь из губ по стенам! Посмотрим тогда, как запоет! Сразу вся спесь слетит! – внутренне распалялся Пэрли. – И об пол не мешало бы красавицу хорошенько приложить! Пускай знает, как со мной связываться!»

Но вместо того, чтобы дать затрещину, рука сама потянулась в карман за бумажником. Пэрли открыл бумажник и помахал полицейским значком с номером пять-один-один.

Джинджер присвистнула:

– Ого! И дорого он тебе обошелся?

– В сотню баксов. Хозяин ломбарда приторговывает в подсобке. Правда, уговорить его оказалось весьма непросто.

– Лихо! Ну так что? Сэндвич хочешь?

– Чего я действительно хочу, так это выбить из тебя всю дурь и вернуть «паккард».

Джинджер хохотнула и подошла к холодильнику. Этот смешок чуть не стоил ей всех зубов. Она выложила на стол болонскую колбасу, завернутую в коричневую бумагу, чиркнула спичкой, зажгла конфорку и произнесла:

– Кстати, насчет «паккарда»: я спасла твою задницу.

– Да ну?

– Ага! Еще спасибо мне скажешь! Неужели ты думаешь, что смог бы безнаказанно разъезжать на автомобиле мертвого доктора Ханиката? – Джинджер достала из ящика нож и твердой рукой принялась нарезать колбасу. – Так сколько тебе кусков?

– Хватит уже мне зубы заговаривать! – возмутился Пэрли.

– Три куска мне, три тебе. Ах да… чуть не забыла. Вон там конвертик на полке шкафа, видишь?

Пэрли оглянулся: у стены стоял темно-коричневый книжный шкаф. На верхней полке лежала книга, а на ней – конверт.

– Давай, хватай! Смелее, он не кусается! – хмыкнула Джинджер и кинула колбасу на шипящую сковородку.

Поглядывая с опаской на Джинджер, мужчина с ангельским лицом подошел к шкафу. На конверте мелким аккуратным почерком значилось: «Для Пэрли». Он взял конверт и краем глаза прочитал название книги: «Загадки человеческой психологии», сочинение доктора Морриса Фонроя.

– Открывай уже, – велела Джинджер и, как будто забыв про него, полезла за чем-то в холодильник.

Пэрли надорвал конверт. Внутри обнаружились деньги: двадцатки, десятки… Пересчитал купюры: ровно триста долларов.

«Может, фальшивые? – усомнился он. – Да вроде нет: бумага, цвет – все как полагается. Не похоже на подделку».

– Как и договаривались: половина тебе, половина мне. Я продала «паккард» за шесть сотен и честно с тобой поделилась, да еще и шкуру твою спасла.

Пэрли не знал, что и сказать. Наконец он выдавил:

– Я потратил целых сто баксов на этот гребаный значок! Да только за это тебя следовало бы хорошенько отделать!

– Попридержи-ка лошадей, Пэрли. Две сотни чистой прибыли – хорошие деньги. А значок еще пригодится. Как насчет горчицы? Я люблю поострее. А ты?

– А я… я думаю, что ты чертова психопатка.

– Это еще почему? – улыбнулась Джинджер. – Многие люди предпочитают острую горчицу! Что ж, они, по-твоему, все психопаты?

Пэрли совсем растерялся. Дерзкие ответы Джинджер и целая куча денег в конверте окончательно сбили его с толку. Она вернулась к болонской колбасе, а Пэрли меж тем осмотрел ее номер. По сути, это была одна просторная комната с кроватью, убирающейся в стенной шкаф. За распахнутой узкой дверью виднелась ванная, сверкавшая черно-белым кафелем. Закрытая дверь рядом, вероятно, вела в туалет.

«Неплохо! От личной ванной я бы тоже не отказался», – подумал Пэрли, припоминая отель «Дикси гарден», где душ был один на весь этаж.

Кругом царили чистота и порядок. Мебель не новая, но и не потрепанная. В углу добротный радиоприемник. На полу бордовый, еще не вытоптанный ковер. Что ни говори, а эта женщина, кем бы она ни была – Джинджер де ля Франс или Ланой Рэй Уайли, – жила хоть и не богато, но очень даже ничего. Пэрли считал себя чистоплотным малым, но вынужден был признать, что в данном случае Джинджер его перещеголяла.

– У тебя проблемы со зрением? – спросил Пэрли.

– Это не линзы, а обыкновенные стекла, – ответила Джинджер. – Я тут провожу кое-какой эксперимент.

– Эксперимент? Небось затеяла аферу под названием «Школа секретарш»?

– Не-а, – отозвалась Джинджер и больше ничего не сказала, продолжая колдовать над колбасой. Спустя несколько секунд она прибавила: – В холодильнике кувшин со сладким чаем. Достань, пожалуйста. Стаканы в навесном шкафчике справа.

Услышав это, Пэрли чуть было не расхохотался, но затем быстро взял себя в руки. Он пришел сюда полный праведной ярости, собираясь примерно наказать предательницу, а чем в итоге занимается? Разливает чай к обеду! Но самое безумное – это его устраивало, а ведь еще полчаса назад Пэрли хотелось хорошенько накостылять Джинджер за все, что он пережил по ее милости. Вспомнить хотя бы тот спектакль, что Джон Партлоу устроил в гостинице у Невинсов: пришлось кубарем скатиться с лестницы, а затем разыгрывать растянувшего лодыжку неудачника.

«О нет-нет, миссис Нэвинс, я не думаю, что это перелом, но болит ужасно! Кажется, сегодня я не ходок. Господи боже, вы только посмотрите на брюки! Без новых мне теперь точно не обойтись! Как думаете… Мне, право, очень неудобно, но вы бы меня просто спасли… Что, если я попрошу вашего мужа об услуге: дам денег, скажу размер, а он сходит и купит мне брюки? Я с радостью накину доллар за беспокойство. Миссис Невинс, я клянусь: больше никаких сигарет! Нет-нет, врача вызывать не надо! Уверен: со мной все будет в порядке, вот только отлежусь маленько… Думаю, я даже в состоянии добраться до комнаты самостоятельно… Ох, спасибо вам!» Закончив монолог, он взглянул на Хильду Невинс: на лице ее читались сомнения. Пэрли захотелось хорошенько врезать старухе по зубам, но он сдержался. Гровер все-таки дошел до магазина, купил рабочий комбинезон необъятных размеров, а затем принес еще и ужин: рагу и крекеры из кафе. В общем, с той неприятной ситуацией Пэрли худо-бедно справился.

– Если бы ты только знала, что мне пришлось пережить из-за твоей выходки, – сказал он Джинджер, возившейся у плиты. – Я прозябал в том клоповнике еще четыре дня. А потом заглянул в кафе, где услышал новость: чья-то охотничья собака нашла в лесу обгоревшую одежду. И все бы ничего, вот только обугленный костюмчик показался охотнику уж слишком хорошим: «Жилетка, и все такое».

– Хм, – отозвалась Джинджер. – А ты не забыл, что я попросила тебя разлить чай?

Раздался слабый свист: из легких Пэрли, точно из воздушного шарика, вышел воздух. Он сделал вид, будто не расслышал. А Джинджер, обнаружив, что гость застыл посреди комнаты как истукан, поджала губки и язвительно спросила:

– Ну а сейчас-то маленькому мальчику полегчало? Ведь всё уже позади.

– Господи боже, – только и произнес Пэрли.

– Хватит стоять столбом! Давай-давай, пошевеливайся! Если остаешься на обед, будь добр: сними шляпу и пальтишко. Желания трапезничать в компании детектива, мать его, Трейси, у меня нет.

К собственному удивлению, он подчинился и покорно двинулся к шкафчику со стаканами.

«Что это? Дар убеждения?» – начал было размышлять Пэрли и вдруг застыл как громом пораженный: получается, что Джинджер ждала его.

– Откуда ты знала, что я разыщу тебя? – спросил он, разглядывая ее затылок.

– А я и не знала, просто не пыталась скрываться. Помнишь, я ведь даже сказала тебе свое новое имя. Конечно же, оно слегка трансформировалось, но иначе было бы совсем неинтересно, правда?

– Ерунда какая-то, – пробормотал Пэрли. – Неужто ты и впрямь не пыталась от меня прятаться?

– Положить тебе сэндвич на тарелку? Или салфетки будет достаточно?

– Обойдусь салфеткой. Джинджер, может, объяснишь, что это за кошки-мышки?

– Лед в морозилке, – промурлыкала она. – Хлеб в хлебнице. Не заморачивайся всякой ерундой, Пэрли! Живи настоящим моментом!

Она обернулась, сняла очки и сверкнула искренней улыбкой, в одно мгновение преобразившей ее. Перед ним стояла не хладнокровная психопатка, а простая девушка-продавщица, не подозревающая, насколько жестоким может быть окружающий мир. Джинджер выглядела такой невинной и красивой, что перед глазами Пэрли возникла яркая картинка, как он с букетом цветов дожидается эту девушку-продавщицу после окончания смены в магазине. Потрясенный, он застыл на месте, дивясь новой, изменившейся до неузнаваемости Джинджер. По его телу вдруг пробежала нервная дрожь. Прекрасный мираж на миг подернулся дымкой, и Пэрли обнаружил себя на краю зыбучих песков, посреди пустыни под названием Джинджер.

В этот момент Пэрли едва не выскочил за дверь.

«Да гори оно все синим пламенем! И этот „паккард“, и месть, и все остальное!» – думал он.

А Джинджер, словно прочитав его мысли, отвернулась к плите и вкрадчивым голосом произнесла:

– Как насчет двухсот тысяч долларов?

«Беги», – сказал себе Пэрли, но с места не сдвинулся.

– Что молчишь? Ты не ослышался. – Джинджер спокойно переворачивала шипящую в масле колбасу.

Отлепив пересохший язык от нёба, Пэрли наконец-то ответил:

– Если ты собралась ограбить Федеральный банк США, то я пас.

– Речь не про банк, да там все равно и денег-то таких нет, – пожала плечами Джинджер. – Ну что, колбаса готова. Где хлеб?

Они уселись за маленький круглый стол у окна и принялись за сэндвичи. Пэрли все ждал, что Джинджер сообщит ему свой новый план, но вместо этого он услышал рассказ про поездку в Новый Орлеан: про причудливую старинную архитектуру, балкончики из кованого железа и про то, как здорово однажды было бы поселиться на берегу Миссисипи, потому что Ред-Ривер, со своим бесконечным потоком судов и грязью, его собеседницу совсем не устраивала.

– Ты все это время проверяла меня? – неожиданно даже для самого себя спросил Пэрли. – Ты хотела посмотреть, как я справлюсь, да?

Джинджер глотнула ледяной чай, подставила лицо под освежающие струи вентилятора и ответила:

– Да.

– Убийство Дока тоже было частью проверки?

– Это было необходимой мерой. Рано или поздно Ханиката пришлось бы убрать. Работать с ним стало небезопасно. Док трепал языком направо и налево. – Джинджер звякнула кубиком льда в стакане и с улыбкой прислушалась к звуку, похоже пробудившему у нее какие-то приятные воспоминания. – Если тебе хочется, то можешь считать убийство Дока испытанием. Только ты переступил порог «Элкс-Лодж», как я сразу смекнула, кто передо мной. Догадаться было нетрудно… Знаешь, я почти уверовала, будто ты очередной незадачливый жулик, пытающийся прыгнуть выше головы. Только слепой идиот не распознал бы в тебе афериста! Но есть и хорошие новости для тебя: похоже, в этом мире полно слепцов и глупцов! А потом… когда ты с такой легкостью помог нам улизнуть после представления, я подумала: «А этот малый, кажется, не без таланта». И тогда-то я и решила посмотреть, на что ты способен.

– Проверить, способен ли я убить человека?

– Способен ли ты думать. Если помнишь, я очень азартная. Я поставила на тебя.

– Ну и как? Выиграла?

Джинджер доела сэндвич, слизнула горчицу с указательного пальца и сказала:

– Ладно, к делу. Выгляни в окно: куда будет клониться солнце через несколько часов?

Пэрли поднялся из-за стола и посмотрел в окно. Он обвел взглядом залитые ярким солнечным светом склады, доки, лениво плескавшуюся Ред-ривер и ответил:

– Ну, солнце будет садиться за горизонт, как обычно. Что дальше-то?

– Во время заката оно будет прямо над крышей вон того склада. Что написано красной краской на стене? Читай.

– «Люденмер», – вслух прочитал Пэрли. – И?

– Ты не слышал про Джека Люденмера?

Он отвернулся от солнца, слепившего глаза, и заметил:

– Звучит как название леденцов от кашля.

– Ха, – отозвалась Джинджер, – не смешно!

Она уставилась на него и несколько секунд не отрывала взгляда, внимательно изучая. Пэрли показалось, что она хочет забраться ему в голову. Пронзительными янтарными глазами Джинджер в очередной раз пыталась его прочитать и решить, на того ли поставила. Затем она встала, прошла в туалет, сняла с верхней полки металлическую шкатулку, вернулась и плюхнула ее на стол между запотевшими стаканами. Когда Джинджер откинула защелку и подняла крышку, Пэрли увидел внутри пачку газетных вырезок.

– Джек Люденмер, – начала просвещать напарника Джинджер, – открыл судоходную компанию здесь, в Шривпорте, около пятнадцати лет тому назад. Построил склад, купил несколько барж: справлялся отлично, но вскоре Шривпорт и Ред-Ривер стали для него мелковаты. Он поднял ставки: собрал деньжат и уехал попытать счастья в Новый Орлеан. – Она взяла одну газетную вырезку, развернула ее и показала Пэрли. Заголовок гласил: «Компании Люденмера достался завидный контракт». – Он только что получил от правительства контракт на перевозку строительных материалов для Гражданского корпуса охраны окружающей среды[3]. Эксперты из журналов «Форбс» и «Фортуна» оценили сделку в миллион долларов, – многозначительно добавила Джинджер и продолжила: – Помимо этого, я узнала много другой полезной информации. Представившись секретаршей исполнительного директора строительной компании «Рэндольф», якобы расположенной в городе Талса, штат Оклахома, я прощупала почву и расспросила местных дельцов: мило улыбнулась тут, махнула хвостом там – и готово!

– А, так вот к чему весь этот маскарад, – сообразил Пэрли. – Хорошо, предположим, у Люденмера и в самом деле куча бабок. Очень рад за него. Но при чем тут мы?

Джинджер снисходительно улыбнулась, свернула газетную вырезку и убрала ее в шкатулку.

– У Люденмера двое детей: десятилетняя дочь Нилла и восьмилетний сын, которого родители называют Маленький Джек, поскольку у пацана с отцом одинаковые имена. Что, если мы, так сказать, присмотрим за ребятишками? А за работу няньками попросим вознаграждение: по сто тысяч долларов за каждого из отпрысков.

Пэрли озадаченно замолчал, невольно вслушиваясь в гул вентилятора.

– Я уже кое-что придумала, – продолжала Джинджер вкрадчивым, но в то же время настойчивым голосом. – Конечно же, надо все хорошенько обдумать, но мне кажется, что у нас получится. Читал когда-нибудь «Нью-Йорк таймс»?

– Двести тысяч – это же целая куча денег, – услышал откуда-то издалека Пэрли свой голос.

– Я тут зашла в библиотеку и покопалась в газетных архивах, – не обращая на него внимания, продолжала Джинджер. – Так вот, в «Нью-Йорк таймс» частенько публикуют списки похищенных людей, благополучно воссоединившихся со своими семьями. И там не одна и не две фамилии! Это же просто эпидемия, черт побери! Но что самое интересное, в их статьях не говорится о сумме выкупа. Газетчики замалчивают эту информацию, чтобы не давать преступникам пищу для ума.

– Значит, эту замечательную идею тебе подкинула редакция «Нью-Йорк таймс»?

– Ага, я вот уже пятый месяц сплю и вижу, как разбогатею на киднеппинге. А потому, заметив огромные красные буквы «Люденмер», сразу задалась вопросом, а точнее, двумя: кто такой и откуда дровишки? В общем, выяснила все про дела Люденмера, про его семью и узнала, что в Новый Орлеан он переехал еще до рождения первенца. А перед тем как мы с Ханикатом отправились на гастроли, я увидела в газете новость о том самом сверхприбыльном контракте, и меня осенило: да это же как раз то, что надо! – сказала Джинджер, и ее янтарные глаза вспыхнули в лучах заходящего солнца. – А помнишь малютку Линдбергов? Так вот, сначала похитители потребовали пятьдесят тысяч долларов, а затем одумались и увеличили сумму до семидесяти тысяч. Поэтому двести кусков за двух сопляков Люденмера – цена вполне справедливая. Уверена, через полгода он снова будет на коне!

– А что, Люденмер за детьми совсем не смотрит? – спросил Пэрли с легкой усмешкой. – И телохранителей у него тоже нет? Думаешь, магнат скромно отойдет в сторонку и будет наблюдать, как мы похищаем его сопляков средь бела дня?

– Никто и не говорит, что будет легко, – задумчиво ответила Джинджер. – Но ты взгляни на это под другим углом: люди постоянно пропадают. Значит, кто-то постоянно получает за них выкуп. Почему бы и нам не похитить кого-нибудь? Мы просто обязаны попробовать! Если вдруг что-то пойдет не так, забросим эту идею и смоемся. А представь, если все выгорит: это же целая куча денег! Что нам стоит придумать план, похитить сопляков, получить бабки и рвануть в Мексику? А от деток избавимся по дороге! Просто рассмотри это как вариант. Ну же, Пэрли, не будь таким, – тут она начертила в воздухе квадрат, – ограниченным!

– Говоришь, избавимся от деток по дороге? – переспросил Пэрли. – Так же, как мы избавились от Ханиката?

– Нет! Черт возьми, нет! Получим бабки и просто оставим детей где-нибудь на обочине. Живыми. Но обязательно в таком месте, где подмога подоспеет не сразу: подальше от телефонных аппаратов, чтобы успеть пересечь границу с Мексикой.

Джинджер вскочила со стула, положила руки Пэрли на плечи и пристально посмотрела ему в глаза: чем дольше она вглядывалась, тем ярче разгорались огоньки в янтарных радужках.

– Я и в самом деле проверяла тебя, – вкрадчиво сказала молодая женщина. – И бросила тебя в Стоунфилде с кучей проблем не просто так: хотела посмотреть, как ты себя поведешь. Я верила, что ты разыщешь меня… Вернее, очень надеялась на это. Ты мог нанять частного сыщика, но тебе хватило ума не делать этого. Ведь пришлось бы все ему выложить. Конечно, для такого, как ты, выдумать историю – плевое дело, но сыщик мог заподозрить неладное. А еще… Я знала, что ты захочешь отомстить мне. Отыскав меня, ты проделал огромную работу! Подумать только, раздобыл полицейский значок! Ты прошел испытание! Ты справился! – Джинджер погладила Пэрли по груди и пристально посмотрела ему в глаза. – Мне нужен надежный напарник, который поможет составить идеальный план похищения. Конечно же, нам предстоит потрудиться, но вместе мы обязательно справимся! Одна голова хорошо, а две лучше. Двести тысяч баксов, Пэрли! Ты только вслушайся в эти слова! Другого такого шанса в жизни может и не представиться! И знаешь что? Мы нужны друг другу. И ты, и я – мы оба это прекрасно знаем.