Помоги проекту - поделись книгой:
— Дело не в горе! — рявкнул Маклин, стискивая в кулаке трубку. — Дело в туннелях! Моя бригада уборщиков каждый день находит трещины!
— Это из-за осадки. Послушайте, мы с Терри вбухали больше десяти миллионов в этот проект. Мы строили надолго! Если бы нас не держали здесь дела, мы были бы с вами. Теперь у вас там, глубоко под землей, осадка и протечки. И с этим ничего не поделаешь. Но мы платим вам сто тысяч долларов в год за то, чтобы вы поддерживали реноме «Дома Земли» и жили в нем, вы — герой войны. Так что замазывайте щели, и пусть все будут довольны.
— Нет, это вы послушайте, мистер Осли. Если через две недели не будет специалиста-строителя, я уезжаю. Плевать мне на контракт. Я не собираюсь вдохновлять людей жить в «Доме Земли», если здесь небезопасно.
— Верю, — сказал Донни, и его тон стал на несколько градусов холоднее, — но вам, полковник, лучше успокоиться. Вы что же, хотите выйти из дела? Это непорядочно. Вы только вспомните, как мы с Терри нашли вас и приняли, до того как вы совсем докатились, ну?
«Дисциплина и контроль! — подумал Маклин с заколотившимся сердцем. — Дисциплина и контроль!» И стал слушать обещания Донни Осли в течение двух недель прислать специалиста-строителя из Сан-Антонио, чтобы осмотреть убежище самым тщательным образом.
— Однако все же вы главный. У вас неприятности — разберитесь. Лады?
Разговор произошел почти месяц назад. Специалист так и не приехал.
Полковник Маклин остановил электромобиль у двойных дверей. Над ними красовалась надпись: «Главный зал», выполненная вычурными буквами под старину. Прежде чем войти, он затянул ремень еще на одну дырочку, хотя брюки успели сморщиться на поясе, втянул живот и, прямой и стройный, вошел.
В красных виниловых креслах сидело около дюжины людей. На сцене капитан Уорнер отвечал на вопросы и показывал на карте особенности «Дома Земли». Сержант Шорр, стоявший наготове на случай более трудных вопросов, увидел полковника и быстро подошел к кафедре с микрофоном.
— Извините, капитан, — сказал он, прерывая объяснение принципов герметизации и системы очистки воздуха. — Итак, позвольте мне представить всем того, кто, в общем, в этом не нуждается: полковник Джеймс Барнет Маклин.
Чеканя шаг, полковник шел по центральному проходу, а аудитория аплодировала. Он занял место на сцене, под флагами США и «Дома Земли», и оглядел аудиторию. Аплодисменты не смолкали: встал человек средних лет в камуфляжной военной куртке, за ним его жена, одетая так же, потом в порыве поднялись все. Маклин дал им поаплодировать еще пятнадцать секунд, поблагодарил и попросил сесть.
Позади полковника сел капитан Уорнер, по прозвищу Мишка Тедди, крепкий мужчина, в прошлом «зеленый берет». Уорнер потерял левый глаз при взрыве гранаты в Судане и теперь носил на лице черную повязку наискосок. Рядом с ним сел Шорр. Маклин стоял, собираясь с мыслями. Он произносил приветственную речь перед каждой партией новоприбывших в «Дом Земли», объяснял, насколько это безопасное место и что после вторжения русских оно станет последней американской крепостью. После чего полковник отвечал на вопросы, пожимал руки и давал автографы. За это братья Осли ему и платили.
Он поглядел собравшимся в глаза. Эти люди привыкли к мягкой, чистой постели, ароматной ванне и ростбифу по воскресеньям.
«Трутни», — подумал он.
Они жили, чтобы размножаться, пить, жрать и испражняться, и полагали, будто знают все о свободе, верности и мужестве, но на самом деле им не было известно об этих качествах. Маклин окинул взглядом их лица и не увидел в них ничего, кроме трусости и слабости. Это были люди, которые думали, что жертвуют женами, мужьями, детишками, домами и всем, чем владели, ради того чтобы держать русское дерьмо подальше от своих берегов, но в действительности они не жертвовали ничем, потому что были слабы духом, а их мозги сгнили от некачественной умственной пищи. И вот они здесь, как и все другие, ждут, что он расскажет им, какие они истинные патриоты.
Маклину хотелось крикнуть, чтобы они бежали подальше от «Дома Земли», что убежище спроектировано некачественно и что им, слабовольным неудачникам, надо отправляться по домам и трястись в своих подвалах.
«Господи Исусе! — подумал он. — Какого черта я здесь делаю?»
Но внутренний голос ожег его, как бичом: «Дисциплина и контроль! Возьми себя в руки!» Это был голос Солдата-Тени, который всегда следовал за ним.
Джимбо на секунду закрыл глаза. А когда открыл их, то взгляд его упал на худого, хрупкого на вид мальчика, сидевшего во втором ряду между отцом и матерью.
«Хороший ветер сдует его с высот на землю», — решил он, медленно вглядываясь в светло-серые глаза.
Ему показалось, что он кое-что узнает в этих глазах — решительность, хитрость, волю. Это напомнило полковнику его самого на фотографиях, сделанных, когда он был ровесником этого мальчишки — жирным неуклюжим неряхой, которого отец, капитан ВВС, лупил при каждом удобном случае.
«Из всех, кто сидит передо мной, — подумал он, — только этот тощий пацан может получить шанс. Остальные — дерьмо собачье».
Он взял себя в руки и начал вступительную речь с таким энтузиазмом, словно чистил отхожее место.
Пока полковник Маклин говорил, Роланд Кронингер с живым интересом рассматривал его. Полковник оказался несколько полнее, чем на фотографиях в «Солдатах удачи», и выглядел сонным и усталым. Роланд был разочарован. Он ожидал увидеть подтянутого, бодрого героя войны, а не продавца подержанных автомобилей, одетого в военные отрепья. Трудно было поверить, что это тот самый человек, который сбил над мостом Тханьхоа три «МиГа», прикрывая потерявший управление самолет товарища, а потом катапультировался из разваливающегося истребителя.
«Облезлый», — решил Роланд.
Полковник Маклин был облезлым. Мальчик подумал, что «Дом Земли» тоже может оказаться облезлым. Этим утром Роланд проснулся и обнаружил на подушке темное пятно от воды: потолок протекал, в нем зияла трещина два дюйма шириной. В душе не шла горячая вода, а холодная была рыжей от ржавчины. Мама закатила истерику из-за того, что не смогла помыть голову, и отец сказал, что непременно сообщит об этих неприятностях сержанту Шорру.
Роланд боялся подключать свой компьютер к сети, потому что воздух в спальне был слишком сырой. Первое впечатление о «Доме Земли» как о чистенькой средневековой крепости постепенно угасало. Конечно, он привез с собой книги, труды о деяниях Макиавелли и Наполеона и научные исследования о средневековых осадных орудиях, но ему очень не хватало изучения новых подземных ходов в «Рыцаре Короля». Это было его собственное творение — воображаемый мир феодальных королевств, сотрясаемый войнами. Теперь, похоже, ему придется все время читать!
Мальчик смотрел на полковника. Глаза Маклина глядели лениво, а лицо было толстое, одутловатое. Он походил на старого быка, которого оставили пастись на лугу, потому что он ни на что больше не способен. Но когда Маклин встретился с Роландом взглядом и на пару секунд задержал на нем внимание, мальчику вспомнилась фотография, где был изображен Джо Луис в бытность его зазывалой в лас-вегасском отеле. На снимке Джо Луис казался вялым, утомленным, но его огромная рука схватила хрупкую белую руку туриста, а взгляд его черных глаз был жестким и отрешенным, словно чемпион мысленно опять вернулся на ринг, вспоминал удар, пробивший пресс соперника почти до хребта. Роланд подумал, что такое же отстраненное выражение читалось в глазах полковника Маклина. Джо Луис мог бы одним быстрым движением раздавить косточки руки того туриста; так же ясно Роланд почувствовал, что боец в Джимбо Маклине еще не умер.
Во время выступления полковника зазвонил телефон рядом с картой. Сержант подошел, несколько секунд слушал, что ему говорили, затем повесил трубку и направился через сцену к полковнику. Роланд подумал, что, пока Шорр слушал, в его лице что-то изменилось: оно слегка покраснело, а сам сержант словно постарел.
— Прошу прощения, полковник! — обратился сержант к Маклину и положил руку на микрофон.
Полковник резко повернул голову, в глазах его проступил гнев.
— Сэр, — тихо сказал Шорр, — сержант Ломбард говорит, что вы нужны в пункте наблюдения за периметром.
— Что там?
— Он не сказал, сэр. По-моему, он очень нервничал.
«Черт!» — подумал Маклин.
Ломбард впадал в панику всякий раз, когда радар засекал стаю гусей или пролетавший лайнер. Однажды они задраились в «Доме Земли» потому, что Ломбард принял группу дельтапланеристов за вражеских парашютистов. И все же следовало проверить. Он жестом велел капитану Уорнеру следовать за ним и отдал Шорру приказ закончить после их ухода вводную беседу.
— Леди и джентльмены, — сказал Маклин в микрофон. — Мне придется уйти, чтобы решить небольшую проблему, но я надеюсь увидеться с вами днем, на приеме для новоприбывших. Благодарю за внимание.
Он двинулся по проходу, за ним по пятам следовал капитан Уорнер.
Сев в электромобиль, они поехали той же дорогой, которой прибыл Маклин. Про себя полковник проклинал глупость Ломбарда.
Они вошли в помещение наблюдения за периметром и увидели сержанта, уткнувшегося в экран с эхо-сигналами от радара, установленного на вершине Голубого Купола. Рядом стояли сержант Беккер и капрал Прадос, оба тоже пожирали экран глазами. В помещении, набитом электронным оборудованием, находился также небольшой компьютер, в памяти которого хранились даты прибытия и отбытия жильцов «Дома Земли». С полки над рядом радарных экранов из коротковолнового приемника раздавался громкий голос, совершенно искаженный треском атмосферных разрядов. Голос панически захлебывался и так тараторил, что никто не мог разобрать ни слова. Он не понравился Маклину. Мышцы полковника сразу напряглись, а сердце забилось.
— Отойдите в сторону, — приказал он подчиненным и встал так, чтобы можно было хорошо видеть экран.
Во рту у него пересохло, и он услышал, как его мозговые схемы заскрежетали от усилия.
— Боже милостивый!.. — прошептал он.
Искаженный голос из приемника говорил: «Нью-Йорк получил… сметен… ракеты накрывают Восточное побережье… разрушен Вашингтон… Бостон… Я вижу огромное пламя…»
Из бури атмосферных разрядов вырывались другие голоса, обрывки информации, рассылаемой обезумевшими радиолюбителями по всем Соединенным Штатам и пойманные антеннами горы Голубой Купол.
Ворвался еще один голос с южным акцентом, он кричал: «Атланта только что перестала существовать! Думаю, Атланте конец!»
Голоса перекрывали друг друга, возникали и пропадали, смешивались с рыданиями и криками, со слабым обморочным шепотом, и названия американских городов повторялись, как плач по мертвым: Филадельфия… Майами… Ньюпорт… Чикаго… Ричмонд… Питсбург…
Но внимание Маклина было приковано к экрану радара. Не оставалось никаких сомнений в том, что там происходило. Он посмотрел на капитана Уорнера и открыл рот, но на мгновение потерял голос. Потом произнес:
— Поставьте повсюду охрану. Запечатайте ворота. Нас атакуют. Действуйте.
Уорнер вытащил портативную радиостанцию и стал энергично раздавать команды.
— Вызовите сюда Шорра, — сказал полковник.
Сержант Беккер, верный и надежный человек, служивший с Маклином в Чаде, немедленно сел к телефону и стал нажимать кнопки.
Из приемника несся дрожащий голос:
— Это Сент-Луис! Кто-нибудь, отзовитесь! Я вижу огонь в небе! Он повсюду! Боже всемогущий, я никогда не видел…
Сверлящий вой атмосферных помех и других далеких голосов заполнил тишину, воцарившуюся после сигнала из Сент-Луиса.
— Началось, — прошептал Маклин. Глаза его блестели, лицо покрылось испариной. — Готовы мы к этому или нет, началось!
И глубоко внутри его, в колодце, куда давно не проникал луч света, Солдат-Тень завопил от восторга.
Глава 9
Подземные парни
В двадцати четырех милях к западу от Салины потрепанный старый «понтиак» Джоша Хатчинса захрипел, как старик, больной пневмонией. Джошуа увидел, что стрелка термометра резко прыгнула к красной черте. Хотя все стекла в машине были опущены, температура внутри автомобиля соответствовала парилке. Белая рубашка и темно-синие брюки Джоша приклеились к потному телу.
«Боже упаси! — подумал он, глядя, как красная стрелка ползет вверх. — Радиатор вот-вот взорвется».
Спасение приближалось справа, где виднелись выгоревшая надпись «Поу-Поу. Бензин! Прохладительные напитки! Одна миля!» и шаржированное изображение сидящего на муле старого чудака с трубкой.
«Надеюсь, что смогу протянуть еще милю», — подумал Джош, направляя «понтиак» под желанный уклон.
Автомобиль продолжал содрогаться, а стрелка уже зашла за красное, но радиатор пока не взорвался. Джош ехал на север, следуя указателю Поу-Поу, а перед ним до горизонта простирались тучные поля кукурузы в рост человека, поникшей от июльской жары. Проселочная дорога пролегла прямо через них, и не было ни ветерка, чтобы колыхнуть высокие стебли. Они неприступной стеной стояли по обеим сторонам дороги и, насколько было известно Джошу, могли тянуться на добрую сотню миль к востоку и западу.
«Понтиак» захрипел, и его встряхнуло.
— Не надо, — просил Джош, обливаясь потом. — Не надо, не отыгрывайся на мне сейчас.
Ему не хотелось топать пешком целую милю по сорокаградусной жаре; его нашли бы на асфальте растаявшим, похожим на чернильную кляксу. Стрелка продолжала карабкаться вверх, и на щитке замигали красные аварийные лампочки.
Вдруг послышался хруст, и Джошу вспомнились рисовые хлопья, которые он любил в детстве. А затем, в одно мгновение, лобовое стекло покрылось какой-то шевелящейся коричневой массой. Джош не успел удивленно ахнуть, как в открытое окно с правой стороны ворвалось коричневое облако. На человека напали ползущие, трепещущие, шевелящиеся твари: они лезли за ворот рубашки, в рот, в ноздри и в глаза. Джош выплевывал их, стряхивал с век одной рукой, другой сжимая руль. Более тошнотворного шуршания ему не приходилось слышать: это был оглушительный скрип и треск надкрылий. Когда Хатчинс снова смог видеть, он обнаружил, что лобовое стекло и салон автомобиля заполонила саранча, переползавшая и летевшая через «понтиак» на другую сторону. Джош включил стеклоочистители, но огромная масса насекомых не давала им сдвинуться с места.
Через несколько секунд акриды начали слетать с лобового стекла по пять-шесть штук, и вдруг вся масса поднялась коричневым смерчем. Дворники со скрипом заходили туда-сюда, давя неудачников, которые слишком задержались. Затем из-под крышки вырвался пар, и «понтиак» рванул вперед. Джош посмотрел на шкалу термометра — на стекло налипла саранча, а стрелка переваливала за красную черту.
«Сегодня точно не лучший мой день», — мрачно подумал он, стряхивая саранчу с рук и ног.
Акриды пытались покинуть автомобиль и последовать за огромным облаком, которое двигалось над сжигаемыми солнцем полями на северо-западе. Одно насекомое ударило Джоша прямо в лицо, издав крыльями что-то вроде презрительного стрекота, и улетело за остальными. В салоне их осталось около двадцати штук, они лениво ползали по приборному щитку и пассажирскому сиденью.
Джош сосредоточился на дороге, молясь, чтобы мотор протянул еще несколько ярдов. Сквозь струю пара он увидел приближавшееся справа маленькое строение из шлакоблоков с плоской крышей. Перед ним под тентом из зеленого брезента стояли бензиновые колонки. На крыше строения возвышался самый натуральный старый фургон, на боку которого огромными красными буквами было написано: «Поу-Поу».
Хатчинс со вдохом облегчения свернул на засыпанную гравием дорожку, но до бензоколонки и водяного шланга не доехал. «Понтиак», чихая и стреляя, задрожал. Мотор издал такой звук, словно где-то ударили по пустому ведру, и заглох. В наступившей тишине слышалось только шипение вскипевшей воды.
«Ну, — подумал Джош, — будь что будет».
Обливаясь потом, он вылез из машины и задумчиво посмотрел на струю пара из-под капота. Потянувшись открыть его, Джош ощутил укус обжигающего металла. Он отступил. С неба, раскаленного почти добела, палило солнце. Черный гигант подумал, что его жизнь тоже достигла последней черты.
Хлопнула сетчатая дверь.
— Что, неприятности? — спросил сиплый голос.
Джош обернулся. От сооружения из шлакоблоков к нему шел маленький сгорбленный старичок в огромной засаленной шляпе, комбинезоне и ковбойских сапогах.
— Точно, неприятности, — ответил Джош.
Старичок — рост его составлял не больше пяти футов одного дюйма — остановился. Огромная шляпа с лентой из змеиной кожи и лихо торчащим орлиным пером почти скрывала голову. Лицо старика сильно загорело и цветом напоминало обожженную солнцем глину, глаза — как темные сверкающие точечки.
— О-го-го-о-о! — дребезжащим голосом протянул он. — Какой вы большой! Боже, никогда не видел такого великана… с тех пор как здесь побывал цирк!
Он улыбнулся, обнажив мелкие, желтые от никотина зубы:
— Как там у вас погода?
Обливающийся потом Джош разразился смехом.
— Такая же, как здесь, — ответил он, растягивая губы в широкой улыбке. — Ужасная жара.
Старичок благоговейно потряс головой и обошел вокруг «понтиака». Он тоже попытался поднять капот, но обжег пальцы.
— Сорвало шланг, — решил он. — Да. Шланг. Последнее время так часто бывает.
— Запасной имеется? — спросил Хатчинс.
Чтобы увидеть лицо собеседника, старичок запрокинул голову. Вероятно, он еще не опомнился от потрясения — так его поразил рост Джоша.
— Не-а, — сказал он, — ни единого. Хотя для вас один достану. Закажу в Салине, его доставят сюда через… два-три часа.
— Два или три часа?! Салина всего в тридцати милях отсюда!
Старичок пожал плечами:
— Жарко. Городские не любят жары. Слишком привыкли к кондиционерам. Да, часа два-три, не меньше.
— Черт возьми! А мне еще ехать в Гарден-Сити!
— Далековато, — согласился старичок. — Хорошо бы стало чуть прохладнее. Если хотите, у меня есть чем утолить жажду.
Он знаком пригласил гостя за собой и направился к строению.
Джош ожидал увидеть горы банок с маслом, кучу старых аккумуляторов и покрышки на стенах, но когда зашел внутрь, то с удивлением обнаружил опрятный, ухоженный сельский магазинчик. У дверей лежал чистый коврик, а за прилавком с кассой находилась небольшая ниша, из которой, сидя в кресле-качалке, можно было смотреть переносной «Сони». Однако сейчас на экране рябил «снег» атмосферных помех.
— Что-то разладилось прямо перед тем, как вы подъехали, — пояснил старичок. — Я смотрел передачу про клинику и больных, которые в нее попадают. Господи боже, за такие шалости нужно сажать в тюрьму!
Он хихикнул и снял шляпу. Лоб у него был незагорелый, на голове торчали мокрые от пота клочки седых волос.
— Все остальные каналы тоже вышли из строя, поэтому, думаю, нам остается только разговаривать, — предложил он.
Поделиться книгой: