Мародерские хроники

В это время Игорь сверху оглядел Сашу, потом, выставив руку, как Ленин в октябре и улыбаясь, произнес:

— И ты, Брут, туда же! Вообще–то тебе, Котяра, твоя кликуха очень подходит. Вспомни, как ты ко мне ластился, когда я в Пущино достал трехлитровую бутыль спирта. А сейчас, когда спирт сдан Володе, ты начинаешь выеживаться. Конечно, сейчас каждый может поиздеваться над бедным Дохтуром. Ну, погоди, вот пропишу тебе укольчик, тогда не только присесть, но и наклониться не сможешь. Придется тебе ходить строевым шагом и все время стоять по стойке смирно — солдафон несчастный.

Мы все дружно и громко засмеялись. Подошедший Володя недоуменно на нас уставился, потом спросил:

— Мужики! Что случилось–то? Вы что, вмазали втихаря, что ли? А где тогда моя доля?

Мы еще сильнее начали смеяться, потом сквозь смех я ответил Володе:

— Понимаешь, Вован, тут нам Дохтур раскрыл глаза на то, что медиков обижать нельзя. Они даже спецназ на счет, раз–два, построить могут. Он выдал свое секретное оружие — шприц называется. А ты сам знаешь, мы их набрали несколько сотен штук. Так что от Игоря надо держаться подальше и не дай бог тебе ему перечить. А то сделает укольчик — хорошо если присесть не сможешь, а то и с женой прилечь не удастся.

Володя присоединился к нашему громкому смеху, потом вытирая выступившие слезы, предложил:

— Ладно! Хватит уже тут всем мерзнуть. Идите в кунг в тепло, а я уже тут заправлю ГАЗон. Насос будет качать солярку не меньше пятнадцати минут. Так что давайте заодно и женщинам поможете вылить отходы. Тем более Сергей у нас в этом деле самый главный специалист.

Саша в шутливой форме вытянулся по стойке смирно, отдал честь и выкрикнул:

— Яволь герр суперинтендант!

У нас опять начался истерический смех. Минуты через две мы все–таки успокоились и уже серьезно решили сделать так, как предлагал Володя. Действительно, зачем нужно было всем мерзнуть, когда с заправкой вездехода вполне мог справиться и один человек. Доставать лыжи было лень, я с Сергеем и Дохтуром, проваливаясь по колено в снег, побрели к Уралу с кунгом, стоящему метрах в десяти. Напоследок Игорь пошутил:

— Слушай, Володь! Ты там смотри не отморозь пятую точку, а то придется растирать и банки ставить. А ты сам знаешь, со спиртом сейчас напряженка.

После этого, хихикая, он попытался вприпрыжку догнать нас, но провалился в снег по пояс. Пришлось ему, под смех уже Володи, ползком выбираться из этого снежного плена. Пока мы добирались до кунга, Саша, сняв лыжи, уже зашел внутрь теплого помещения. Дождавшись Игоря и отряхнув его, мы тоже по лестнице поднялись в кунг.

Блаженство! Блаженство — другим словом и не опишешь то, что я ощутил, попав внутрь теплого помещения и сняв свою теплую одежду. Повсюду стоял вкусный запах пищи. Все наши водители, тесно сбившись вокруг двух складных дачных столиков, сидели, и как голодные удавы наблюдали за Машей, которая священнодействовала у плиты. Остальные женщины и дети расположились на верхних полках наших самодельных нар. Оттуда выглядывали только их головы, с интересом оглядывая собравшихся за столами. Только когда я умылся и втиснулся на свободное место у стола, только тогда ощутил тяжелый запах давно не мытых тел. Но все равно все это перебивал аромат приготавливаемого супа с тушенкой. Сквозь иногда прерываемый гул разговоров доносился звук электромотора принудительной вентиляции, который, правда, все равно не справлялся с возросшей нагрузкой. Позади моей жены стоял Флюр и вкрадчивым голосом ей вещал:

— Тетя Маша, вы же сами понимаете, что мы с Саней двигаемся самыми первыми и у нас повышенный расход калорий. Поэтому, вы должны вникнуть в наше положение и налить в наши тарелки супчика побольше и погуще. А лучше давайте я буду разливать, меня в армии обучили, как это лучше сделать, чтобы никто этого не заметил.

Маша отмахнулась от него поварешкой и раздраженно сказала:

— Ты прям как муха, вокруг сладкого въешься и жужжишь! Не бойся, всем с избытком хватит, а тебе с моим зятьком еще и добавки налью.

После этого она начала разливать получившееся блюдо по тарелкам, а Флюр передавал их дальше за стол. В середине этого процесса пришел и Володя, запустил в кунг порцию морозного, свежего воздуха. Мне подумалось, что сейчас нас сюда набилось, как сельдей в бочку, надо все–таки обеды устраивать в пустом кунге. В конце концов, наплевать на мизерную экономию топлива, здоровье и самочувствие — важнее.

Пообедав, мы начали обсуждать наши дальнейшие действия и промывать косточки Николаю. Именно он как главный механик рассчитывал расход топлива нашей техники. Сейчас он раскрасневшийся, перевозбужденный, размахивая руками, оправдываясь, объяснял:

— Что вы все на меня бычите! Сами что, дети что ли, все же опытные волчары! Вспомните, как Володя, да многие другие бухтели, что я заложил сильно большой резерв по солярке. Кричали, что лучше захватить больше продуктов и оборудования. Хорошо мы с Батей настояли взять сорока процентный резерв. Так что не бздите, хватит нам топлива до Баку.

В это время он, распаленный, не замечая ничего вокруг, нечаянно заехал Флюру рукой ниже пояса. Тот каким–то невообразимым образом успел поставить блок. Потом отскочил и нарочито тонким, маслянистым голосом заверещал:

— Дяденька! Драться, драться–то зачем! Противный…! Ты лучше бы нам, дилетантам, тогда по–доброму, ласково объяснил свои соображения. Глядишь, мы тогда и решили бы брать топлива не на сорок, а на пятьдесят процентов больше паспортных показателей вездеходов. А так, мне только сейчас стало понятно, хотя бы по своему организму, что питания при таком морозе ему надо раза в два больше. Да еще не мешало бы все это шнапсом разбавить.

Этими своими словами Флюр каким–то образом снял всеобщую озабоченность и страх перед будущим. Буквально все начали смеяться, только Коля, растерянно улыбаясь, продолжал вещать:

— Флюр, ты сам вспомни, как возмущался, что мы оставили снегоход, а вместо него загрузили бочки с топливом. Сейчас именно эти бочки и являются нашим последним резервом и надеждой в Баку обладать хоть какой–то маневренностью.

Но его уже никто не слушал, практически все мужчины навалились на Володю с требованием выделить шнапс для разбавления супчика и снятию усталости после такой долгой трудовой вахты. Володя ломался недолго, после трехминутного напора он, кряхтя, встал и пошел к антресолям доставать водку.

После этого обед плавно перетек в ужин, с поглощением консервированных продуктов. Даже наши женщины не устояли и приняли по пятьдесят грамм сорокаградусной, после чего наперебой начали делиться своими ощущениями от этой езды. Например, Галя, заявила:

— Вам–то там хорошо, хоть нужным делом заняты, а мы тут сидим, как птички в клетке. Я‑то ладно, хоть по компьютеру бывшую свою работу анализирую, а другие всю дорогу только в телевизор и пялятся.

На это ей Надя ответила:

— Да ладно, Галь, никто здесь от скуки не умирает. Я, например, просто балдею, когда наблюдаю за игрой наших детей с собаками. Уж соскучиться они точно не дадут.

Я вмешался в эту начинающуюся бабскую склоку, предложив:

— Слушайте девчонки! Вы же все очень умные и образованные. Вот пока едете и подумайте, как нам сделать перегонный куб, чтобы из нефти получить дизтопливо. Как сейчас помню по бывшей работе — средний дистиллят. К тому же, среди вас есть в некотором роде эксперт — Рита.

Она до катастрофы хотела поступать в «керосинку» и как рассказывала именно на факультет нефтепереработки, поэтому должна в этом деле что–то понимать. К тому же в их машине мы нашли много учебных дисков по химии и наверняка, там рассмотрен этот вопрос. Да и ты Галя в химии и перегонном оборудовании должна понимать, все–таки кандидат наук и заведующая лабораторией. Так что флаг тебе в руки, теперь считай себя назначенной на должность руководителя группы по разработке проекта — мини нефтеперегонного завода. Помощником у тебя будет Рита. И еще дорогие мои — вопрос не терпит отлагательства. Нужно разработать этот проект до того как мы доедем до Баку. Не факт, что нам там сразу удастся обнаружить дизтопливо, а большой маневренности, судя по всему, мы там будем лишены. Поэтому у нас может остаться единственный вариант выжить — научиться самим, из нефти изготавливать солярку. С нефтью я думаю, у нас там проблем не возникнет.

В наш разговор вмешался Саша, он предложил:

— Слушай, Батя, а может использовать самогонный аппарат. Я под шумок один, который мы нашли в деревне, засунул в багажник наверху кунга.

Я усмехнулся и спросил:

— Наверное, туда же и гранатомет засунул!

Саша сделал непонимающее, удивленное лицо и уточнил:

— А, что, не надо было?

Я махнул рукой и заявил:

— Вот, вот! Все очень умные и хозяйственные. Еще неизвестно, сколько неучтенного груза тащим, как тут можно говорить о точном расчете расхода топлива. Так что ладно, прекращаем катить бочку на Колю — у многих рыльце в пушку. Давайте лучше думать, как дальше будем жить?

На это мое заявление Саша практически сразу ответил:

— А что тут особо думать — действовать надо! Я считаю, что с таким запасом солярки очень опасно гнать через Каспий, там–то точно топлива не найдем. Нужно по пути к морю вскрывать встречающиеся заправки, глядишь где–нибудь дизтопливо и будет.

Тут в разговор вступил Володя, он сказал:

— Я тут на компьютере как–то считал, какова вероятность найти нетронутую заправку, получилось пять процентов. Значит, получается, что нужно откопать двадцать заправок. Чтобы откопать заправку нужно минимум два дня — итого сорок дней. И в итоге получается, что копать не имеет никакого смысла, все опять начнет таять — это раз. Такое количество заправок мы хрен найдем, их просто нет на этой трассе — это два. С этими поисками может так получиться, что придется вставать на прикол — ждать новой зимы. Все же понимают, что когда потеплеет, из–за образующихся водяных линз, проехать будет невозможно. Потеряем к черту наши вездеходы и останемся, вообще беззащитны перед стихией. И еще подумайте, чтобы копать и поддерживать в кунгах нужную температуру, тоже нужно топливо. Это я тоже подсчитал, получается не менее пятидесяти литров солярки в сутки только на отопление, а ведь нужен еще бензин на снегоуборщик и генератор. Так что у меня однозначное мнение, отвлекаться нам нельзя, нужно, невзирая на обстоятельства ехать в Баку. Тем более вон Коля божится, что топлива, пускай впритык, но хватит.

Коля, услышав свое имя, тоже вставил свою реплику:

— Саня! Что ты так боишься остаться без топлива на морском льду? Когда солярка будет кончаться, мы будем уже недалеко от Апшеронского полуострова. В крайнем случае, оставим на льду пару вездеходов и доберемся до суши, там найдем топливо и вернемся за ними.

Слова Володи показались всем весьма убедительными, и чаша весов нашего мнения начала склоняться в сторону безостановочного движения к морю. Но Саша опять начал гнуть свою линию, он сказал:

— Володя, успокойся! Какие к черту двадцать заправок? Я говорю о паре, ну может быть трех заправках, которые встретятся по пути. Там мы потеряем максимум неделю, а за неделю ничего не потеплеет, сам видишь какая сейчас температура. А то топливо, которое мы сожжем за это время в печках, можно компенсировать. Я тут внимательно изучил все доступные карты и пришел к выводу, что часть пути можно совершенно безопасно срезать. Когда начнется Калмыкия, можно свернуть с трассы и ехать напрямик к морю прямо по степи, никаких лесов там нет, городов тоже. Так мы укоротим путь километров на сто, а может быть и больше. Сами понимаете, по Волгограду мы проехать не сможем, придется его или объезжать, или ехать дальше к морю по Волге.

Все разговоры опять повелись по кругу, а спать хотелось — жутко. Поэтому, чтобы прекратить эти уже бессмысленные споры, я высказал свой вердикт:

— Все, мужики, хватит. Брек, я говорю! Вы оба говорите умные вещи и в принципе, только будущее может вас рассудить. Но право на ошибку мы не имеем. Не имеем мы право и на потерю шанса найти топливо. Поэтому присуждаю вам ничью и принимаю волевое решение. Пока едем по Тамбовской области, обязательно нужно найти заправку и раскопать ее. Потом когда доедем до территории Калмыкии, с Астраханской трассы уходим и напрямик по степи едем до моря. Там останавливаемся, и отдыхаем один день, если на заправке топлива не найдем, то оставляем на берегу наш заправщик, предварительно слив оттуда все топливо и едем по льду без остановки до самого Апшеронского полуострова. И да поможет нам бог!

После этих моих слов, разговоры свернули на другое русло, все с готовностью приняли это решение. И уже никто даже не пытался его оспорить и внести какие–то другие предложения. Все горячо начали обсуждать график дежурства и время выезда. И опять чтобы прекратить споры и поскорее пойти спать я высказался по этому поводу:

— Двигатели машин по такому холоду нужно прогревать через каждый час. Всего нас девять мужчин. Сашу и Флюра надо исключить из графиков дежурств, они и так больше всех вымотались — ехать первыми это самое трудное, такое даже врагу не пожелаешь. Таким образом, в дежурстве будут участвовать семь человек. С учетом того, что каждый отдежурит по одному часу и час еще будет после последнего дежурства, мы выезжаем через восемь часов. Дежурные кроме прогрева техники, должны будут еще заправить все вездеходы.

Тут неожиданно опять высказался Саша:

— Ты, Батя, правильно говоришь, но только отдыхать мы будем девять часов. Первую вахту мы с Флюром все–таки отстоим — как–никак мы хоть и бывший, но спецназ. А очередность дежурства надо установить исходя из порядка движения. Как раз мы первые двигались, нам и дежурить, потом Володя, ну и так далее.

После того как он закончил, подскочил Флюр и закричал:

— Тост! Дайте мне сказать последний тост.

При этом он демонстративно держал пустую рюмку донышком верх. Я плечом подтолкнул Володю. Тот кивнул головой и опять кряхтя, полез еще за одной бутылкой водки. После чего разлил ее всем мужчинам по рюмкам. Флюр поднял уже полную рюмку повыше и громко провозгласил:

— За спецназ и, чтобы не в последний раз!

После чего полез ко всем обниматься и целоваться. Закончив этот ритуал, они с Сашей оделись и пошли начинать заводить на прогрев всю нашу технику. Все остальные мужчины тоже начали одеваться, чтобы идти в пустой кунг на отдых. Когда я дошел до своего спального места, меня от усталости уже начало шатать. Но, несмотря на это, я все–таки посмотрел на термометр, температура в кунге на тот момент была плюс четырнадцать градусов. По сравнению с морозом на улице, это просто Сахара — это была последняя разумная мысль, посетившая мой уставший мозг. Потом была просто темнота, безо всяких мыслей и сновидений.

Глава 2

Землетрясение! Такая паническая мысль возникла у меня во сне. С испугу сразу широко открыв глаза, я тут же прищурился от непереносимо яркого света, льющегося из окна кунга. Затем я различил нависшую надо мной физиономию Сергея, он раскачивал меня и что–то шептал. Прислушавшись, я постепенно начал понимать смысл его фраз, а он, по–видимому, потеряв остатки терпения, начал громким голосом, почти что выкрикивать:

— Батя, вставай! Батя, ну вставай же, уже пора!

Его как будто зациклило, и он повторял только эти две фразы. Чтобы не разбудить других, я резко присел на матрасе и громким шепотом спросил:

— Ты что орешь–то? В казарме не ночевал ни разу что ли? Сейчас по башке сапогом–то получишь, быстро язык прикусишь.

Он, глупо улыбаясь, уже шепотом, начал оправдываться:

— А я, что? Я смену пришел сдавать! Бужу вас уже минут десять и никакого эффекта. Хотел уже принести стакан ледяной водички и устроить для вас персональный потопчик.

Он еще немного отодвинулся и начал тихонько подхихикивать. Я окончательно проснулся и уже бодрым голосом сказал:

— Ха, потопчик! Сперва землетрясение мне тут устроил, потом потоп хочет. Совсем уважение потерял! Хочешь, чтобы я совсем седой стал? Ладно! Иди спать, считай, что смену я у тебя принял. Кстати, Серег, какая там температура на улице?:

— Да считай, такая же, что и вчера, минус сорок четыре градуса — ни хрена не теплеет. На улице тишина полная. Даже одному жутко как–то. Ну ладно, батя, пойду, сосну свой законный часок. А ты через час начинай будить наших дам, перед дальней дорогой надо хаванины побольше приготовить. Чтобы сейчас наесться, и с собой хватило. Когда еще на такую стоянку встанем. Ну ладно гудбай, Батяня!

Он разделся и направился к своему спальному месту. Я в свою очередь встал и принялся потеплее одеваться. Выйдя на улицу и надев лыжи, я быстро объехал все наши вездеходы, заводя их. Потом перекурил, подождал еще минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз весьма сильно начал прихватывать руки и лицо. На улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг. Рассудив, что наверняка там многие не спят и вполне может представиться возможность что–нибудь забросить в мой голодный желудок.

Как только я туда зашел, меня сразу же окутала блаженная теплота, только потом начали работать мои вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. У меня аж весь рот наполнился слюной. Я сглотнул и, похлопывая руками, веселым тоном заявил:

— Да! Удачненько я сюда заглянул. Самое главное — вовремя! Как чувствовал, что может и мне, что обломится.

В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:

— Так я и знала, только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался, все приготовить к его появлению. Не верите? Вот посмотрите!

Она отодвинулась от плиты, возле нее на маленьком, разделочном столике, стояла чашка, с дымящимся кофе и лежал бутерброд с паштетом. Все присутствующие дамы засмеялись и захлопали в ладоши. Маша тоже засмеялась, потом подойдя ко мне, чмокнула в щеку и сказала:

— Ну, что встал? Проходи уж, садись, где найдешь место. Тебе как обычно повезло, сейчас с нами перекусишь, а потом и с ребятами позавтракаешь.

Усевшись на край скамейки, я довольно, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:

— А ты как думала? Большому мозгу, нужно много калорий. Насчет мозга я, конечно, точно не знаю, но вот живот, у меня, вне всякого сомнения, самый большой и выдающийся. И ты как верная жена, должна его лелеять и холить.

Смех в кунге усилился, а я, не обращая на это внимание, начал попивать кофе с бутербродом. Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:

— Ну, что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не очень раздражает?

Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:

— Бывало и похуже! Мы уже привычные. Слушай, папуль, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом УРАЛе с ребятами, лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь поспать, не смогут, будут вдвоем выискивать эту заправку. Уж я‑то ответственность Саши знаю. А так я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность, немного отдохнуть. К тому же, мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке — как овца на заклание. Вон Таня и Катя, делом заняты — я, кстати, тоже могу водить вездеход.

Я немного подумал и ответил ей:

— Это дело конечно хорошее, тем более, разбавишь их мужской тандем. Только вот как же с Ванюшкой–то быть? Как ты оставишь ребенка на долгое время?

Вика, встряхнув головой, заявила:

— А что Ванюшка? Он же не грудной, а тут мама остается. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведет и кушает лучше.

В принципе я был не против этой идеи и даже думал посадить к ребятам отдельного наблюдателя, чтобы не отвлекать их от дороги. Поэтому я сказал Вике:

— Ну что же, я не против — теперь надо с ребятами это обговорить. Вдруг ты будешь смущать Флюра?

После этих слов сразу засмеялась Катя и сквозь смех произнесла:

— Да уж, этого жеребца смутишь, он сам кого угодно смутит!

Раздался громкий хохот остальных женщин. Я тоже сквозь смех начал спрашивать Ирину:

— Слушай, Иришь, а как там наша живность, как наши куры. Вот здесь в аквариуме я вижу, рыбки плавают, а в грузовой отсек ГАЗона, хоть сам его и веду, не заглядывал ни разу.

Ирина с гордостью показала мне куриное яйцо и сказала:

— Это я сегодня утром вытащила из нашего птичника, все куры здоровы и нормально себя чувствуют. В отсеке достаточно тепло. Вчера Володя протянул туда провод от нашего генератора и включил электроподогрев. Так что там температура сейчас выше нуля. Утром я наложила им достаточно корма, теперь точно хватит до следующей остановки.

Я взял яйцо, с интересом его осмотрел, а потом с пафосом воскликнул:

— Ну, что бы мы делали без таких женщин! Теперь я точно знаю, что у нас все получится, и мы увидим волны теплого океана. С таким тылом, мы горы свернем!

После этого я уже спокойным голосом предложил:

— Давайте, чтобы не мучить детей, впредь все завтраки и обеды будем проводить в нашем кунге, что мы будем тут тесниться, загонять вас на верхние полки.

Маша, прервавшись от приготовления второго большого завтрака, повернулась от плиты ко мне и, слегка прищурившись от яркого света, падавшего из окна, сказала:

— Может ты и прав, но сегодня считай уже все приготовлено, и таскать все по холоду очень не хочется. Поэтому сегодня мы уж отмучаемся, а в следующий раз будем все готовить у вас в кунге. И пьянствовать вы будете тоже там. Наш домик мы объявляем зоной трезвости. Так что можете запас спиртного отсюда уносить к себе. Нечего нам тут детей портить.