Легионер

Возражения застряли в горле отставного сержанта. Похоже, тут все решили за него. За них.

Диего растворился в воздухе, как и Хайнц. Беттина Стефанидес сунула снятый передник в покорно подставленные руки Тима и тут же превратилась из почтенной домохозяйки в воительницу.

Бронислав благодушно вещал что-то вроде «Вы, джи Дитц, не в обиду будь сказано, вулг и чужак. А мы – мрины, местные. Столпы общества в некотором смысле. Проблемы надо решать по мере их поступления, и эта проблема уже поступила. Так давайте ее решим, и дело с концом!».

В общем, не прошло и пяти минут, как маленькая, состоящая всего из двух машин, колонна двинулась в сторону участка Конрада Дитца.

Лану усадили на заднее сиденье вместе с Беттиной Стефанидес. Бронислав, доверивший свою машину Рону, ехал впереди, рядом с Конрадом, и время от времени поглаживал лежащий на коленях агрегат. На Бурше, родине Дитца, такую конструкцию именовали «обрезом», но этого ствола, по всему видно, напильник не касался никогда. Слишком крупное для пистолета и откровенно короткое для ружья, сооружение сие идеально годилось для ближнего боя. А уж калибр-то, калибр!

Сержанту вдруг вспомнился неугомонный Гер Нисневич, по поводу и без повода любивший повторять: «Пять стволов – не пачка папирос, они таки стреляют!». Конрад все собирался спросить, где парень подцепил эту фразочку, да как-то к слову не приходилось. А потом Гер погиб. Погиб на Богом проклятом Дарлинге, прикрывая отход изрядно поредевшего взвода, которым после гибели лейтенанта Грымова командовал Зверюга Дитц… так и не спросил.

Сейчас стволов, считая Берту, было шесть. И Конрад не поручился бы за то, что у сидящей в машине женщины не припрятано под плотной безрукавкой что-нибудь этакое. Серьезная дама, что и говорить.

– Давайте условимся, джи Дитц. Если там действительно полиция – говорить буду я. Да и с Кристофом…

– Много на себя берешь, Слав, – фыркнула сзади фрау Беттина.

– Как скажешь, дорогая, – флегматично отозвался Стефанидес. – Уж на твой-то язычок можно положиться всегда!

– Вот именно!

Конрад усмехнулся, но промолчал. Полигамия мринов была широко известна, но как распределяются роли в нормальной алайской семье, сержант не знал. Да и не стремился. Достаточно было того, что Лана успокоилась, слушая то, что шептала ей на ушко жена Стефанидеса. Хорошо, что у девочки есть возможность пообщаться с доброжелательно настроенной женщиной. Сам Дитц, что естественно, в некоторых вопросах был сущим профаном, и сейчас ощущал некоторое беспокойство.

Черт, как много он забыл спросить у врача! Ну да ладно, авось обойдется пока, а если что, до аптеки не так уж и… додумать он не успел. Вильнув в последний раз, дорога обогнула холм, и стало предельно очевидно, что у Зверюги Дитца сегодня очень, просто очень много гостей. И если тех, кто сейчас ехал вместе с ним, он пригласил, пусть и довольно условно, то торчащих возле открытой (открытой!!!) двери… хм… клоунов сержант уж точно не приглашал.

Управляемая Роном машина Стефанидеса, до сих пор шедшая сзади, приняла вправо, ускорилась, и у подножия холма оба внедорожника остановились рядом. Подниматься не имело никакого смысла: небольшая площадка перед домом оказалась полностью занята.

С тактической точки зрения действия помощника шерифа и окруженного прихвостнями Кронберга были, в целом, правильными. Вернувшийся хозяин должен был увидеть численное превосходство противника, занявшего господствующую высоту, и, очевидно, испугаться. Или, как минимум, почувствовать себя неуверенно.

Увы, много о себе возомнившие незваные гости не учли двух факторов. Во-первых, пугаться Зверюга Дитц разучился довольно давно. И уж точно задолго до того, как этот придурок Кронберг появился на свет. Во-вторых же, с численным превосходством вышла нелепая промашка. Дверцы машин открылись, захлопнулись, и глазам незадачливых захватчиков предстали шестеро вооруженных мужчин, из которых вулгом являлся только один.

Впрочем, следовало отдать должное молодому мрину в отглаженной полицейской форме: убедившись, что вновь прибывшие не собираются подниматься, он поправил ремень и решительно зашагал вниз.

– Приветствую вас, помощник Мадер! – громко и чуточку насмешливо заговорил на интерлингве Бронислав Стефанидес, выступая вперед. – Не ожидал вас здесь встретить! Вы приехали, чтобы поздравить джи Дитца?

Обостренным слухом мринов Конрад совершенно определенно не обладал, но готов был поклясться, что полицейский, прежде чем ответить, скрипнул зубами.

– Я приехал, чтобы в присутствии потерпевшего предъявить джи Дитцу обвинение в вооруженном ограблении. Дома его не оказалось, но было очевидно, что уехал он ненадолго, и мы решили подождать.

– Взломав мою дверь? – хладнокровие непросто давалось Конраду, но он очень старался.

– Мы должны были убедиться в том, что захваченное вами имущество…

Видеть себя сержант не мог, но помощник шерифа напружинился, как перед прыжком, и красноречиво положил руку на расстегнутую кобуру.

– Не стоит, сосед!

Острые кончики ногтей Стефанидеса впились в плечо сержанта, прокалывая ткань рубашки. Короткий удар боли рассеял красный туман ярости перед глазами, и вовремя вернул утраченную было выдержку. Между тем Бронислав продолжал, не меняя любезной интонации:

– Я не сомневаюсь, джи Дитц, в вашей способности перервать глотку даже и тренированному полицейскому, но так вы ничего не добьетесь. Помощника Мадера ввели в заблуждение. И его вина заключается лишь в том, что он начал действовать, не разобравшись в ситуации. В общем-то, я и сам хорош… вообразил поначалу невесть что. Лучше покажите документы и обратите внимание джи Мадера на временной фактор. Диего, подойди.

Бумаги разложили прямо на капоте внедорожника Дитца. Через лобовое стекло Конрад видел, как оставшаяся в машине фрау Беттина безостановочно гладит Лану по плечу и что-то ей говорит. Стекла были подняты, слышать женщину не могли, пожалуй, даже мрины, но под ее ледяным взглядом Мадер вздрагивал и покрывался пятнами лихорадочного румянца. Впрочем, нервирующие факторы не мешали ему внимательно изучать доказательства. Разве что делал он это очень быстро. Максимум три минуты спустя листы вернулись в папку.

– Значит, вы утверждаете, что забрали ни… эээ… вашу дочь со своей земли?

– Именно так.

– Мне требуется подтверждение, джи Дитц. Обстоятельства таковы, что…

– Вы позволите, помощник Мадер? – в голосе Диего Стефанидеса звучала учтивая непреклонность. – Согласно представленных документов, в настоящий момент Светлана Дитц Кронберг Ордоньес Лазарев ррат Зель-Гар официально является дочерью джи Дитца. Следовательно, будучи полноправным членом общества, она может говорить от своего имени и – свидетельствовать. Давайте послушаем ее. Кому и знать, где она была…

Мадер нахмурился. Положение складывалось предельно щекотливое, но что-то подсказывало молодому помощнику шерифа, что к совету стоит прислушаться. Он еще раз поправил ремень, застегнув по ходу дела кобуру, и вопросительно посмотрел на Дитца.

– Одну минуту.

Конрад подошел к дверце со стороны Беттины, открыл, ободряюще улыбнулся:

– Лана, помощник Мадер хочет задать тебе вопрос. Ты должна ответить честно, поняла? Выйдешь из машины?

Девочка отчаянно затрясла головой.

– Извините, джи Мадер. Моя дочь напугана. Придется вам спрашивать отсюда.

Полицейский подошел, наклонился, чтобы видеть девочку, замялся…

– На моей родине к девочке или девушке обращаются «фройляйн», – негромко подсказал понявший его затруднение Конрад и заработал в ответ благодарный взгляд.

– Фройляйн Лана, на чьей земле вы были вчера, когда джи Дитц забрал вас?

– На земле па, – тихо, но твёрдо ответила она. – Нового па. Правда. Я туда специально бежала, думала, на чужом участке не тронут…

– Благодарю вас, фройляйн Лана. Ваше свидетельство обязательно будет учтено.

Помощник шерифа разогнулся и окинул взрослых внимательным взглядом. Свидетельство – свидетельством, его действительно надо учитывать, но девочка в данном случае заинтересованное лицо…

– Джи Мадер, – вкрадчиво прошелестел Бронислав, – а почему бы вам не скататься и не осмотреть место происшествия? Конечно, прошли уже сутки…

Мадер, и без того высокий, вырос, казалось, сразу дюймов на пять. Плечи развернулись, коротко остриженные волосы на затылке вздыбились, в голосе зазвучали надменные нотки:

– Сутки?! Да хоть неделя! Я – дианари, джи Стефанидес, я умею искать и находить.

– В таком случае… у вас ведь есть кадастровый план? Джи Дитц, где это ваше озеро?

Дисплей развернулся в воздухе, и Конрад уверенно ткнул пальцем:

– Здесь. Я подобрал Лану здесь. Вас проводить?

Молодой полицейский отрицательно покачал головой:

– Не стоит, джи Дитц. Ни вам, ни возможному потерпевшему нечего делать при осмотре места происшествия.

– Тогда, возможно, вы согласитесь воспользоваться моей машиной? – словно невзначай предложил улыбающийся фермер. – Ну, просто чтобы не подниматься на холм лишний раз?

Старший Стефанидес говорил любезно, но непреклонно. Столпы общества? Судя по ответной реакции копа – да.

– Если это вас не затруднит.

– Да какие там трудности? Рон! Отвезёшь помощника Мадера и вернешь обратно, ясно?

Видимо, помощник шерифа действительно был дианари. Охотником и следопытом. Прошло уж никак не больше двадцати минут, и машина Стефанидеса вернулась. Выпрыгнувший из-за руля Рон победно усмехался, от полицейского веяло собранностью и некоторым раздражением. Подойдя к Конраду, он прищелкнул каблуками сверкающих ботинок и коротко склонил голову:

– Джи Дитц! Я прошу вас и вашу дочь принять мои самые искренние извинения за причинённые неудобства. Я поторопился и сожалею об этом.

– Извинения приняты, – сержант с удовольствием и не без облегчения пожал протянутую руку. – Не могли бы вы успокоить Лану?

Коп явно был готов на всё, лишь бы загладить свою ошибку. Подойдя к машине Дитца – стекло уже было опущено предусмотрительной Беттиной – он наклонился и тихо, но отчётливо проговорил:

– Фройляйн Лана! Я убедился в том, что вы и ваш отец сказали правду. Закон на вашей стороне. Поздравляю вас с переходом в достойную семью.

Дождавшись кивка девочки, Мадер выпрямился и развернулся на каблуках. Теперь его не сулящий ничего хорошего взгляд ощупывал застывшего у крыльца столбом Кристофа Кронберга и прибывшее с ним подкрепление. Насколько Конрад мог судить, Кронберг уже раз десять пожалел о своем нехорошем поведении и дорого дал бы за то, чтобы оказаться как можно дальше отсюда. Да вот беда: стремление взять в осаду дом Дитца сыграло с ним и его присными злую шутку.

Дорога была одна-единственная, и смыться он, не бросая машину, мог, опять же, одним-единственным способом – мимо помощника шерифа и стоявших стеной Стефанидесов. Это если не считать самого Конрада и выбравшегося из кузова Руди. За спиной отставного легионера хлопнула дверца – Беттина Стефанидес убедилась в том, что Лане больше ничто не угрожает, убедила в этом саму Лану, и теперь твёрдо намеревалась внести посильный вклад.

На секунду сержант даже пожалел прохвоста: ничего хорошего тому ждать не приходилось. Однако оставались еще кое-какие неулаженные детали – вроде взломанной двери, к примеру. Да и прощать Кронбергу страх и слезы приемной дочери Дитц не собирался.

Между тем Бронислав Стефанидес негромко, но внушительно объяснял злому как чёрт Мадеру, что сами они разберутся быстрее и качественнее, чем при участии властей. Кронберга надо прижать, конечно… но отчёт, джи Мадер, отчет! Шериф Леруа потребует подробностей, не ровен час – обвинит помощника в некомпетентности. Карьера, то-сё… давайте спустим на тормозах? Вернее, вы спустите, а мы тут побеседуем по душам… договорились?

В итоге Мадер пожал плечами, соглашаясь, почти бегом поднялся к оставленной машине и, не обращая внимания на Кронберга сотоварищи, уселся за руль и плавно скатился с холма. Нажал на клаксон, мигнул фарами, высунул в окно руку со сложенными в колечко большим и указательным пальцами – и был таков.

Конрад почувствовал, как где-то за грудиной начинает тлеть едкий огонёк злорадства. Разгорается, ширится, добирается до сощуренных глаз, заставляет их светиться… что, съел, крысеныш? Погоди, вот сейчас мы подойдём!..

– Останься пока здесь, детка, – улыбнулся он, открывая дверцу машины. – Я скоро вернусь, и мы будем ужинать и собирать кровать. Руди, охраняй Лану! Можешь рвать всех посторонних, разрешаю.

Чёрные губы пса приподнялись, обнажая сахарно-белые клыки в том, что на человеческом лице вполне сошло бы за усмешку. Похоже, мысль порвать всех – или хоть кого-нибудь – показалась утомившемуся за день Руди весьма дельной.

Распоряжения, отданные дочери и собаке, заняли некоторое время, поэтому, когда сержант подошел к крыльцу, разбор полетов был уже в самом разгаре. Бронислав с сыновьями оттеснили от Кронберга прибывшее с ним подкрепление и, многозначительно поигрывая оружием, что-то втолковывали, используя в качестве уровня громкости «пиано». В отличие от них фрау Беттина разорялась во весь голос.

Мринга Конрад почти не знал, но структура языка была близка к интерлингву, а часть слов заимствована из его родного немецкого. Во всяком случае, «Schurken», «Feigling» и «Dummkopf», пусть и порядком искаженные, были, тем не менее, вполне узнаваемы. Кронберг – и куда только девалась хваленая терморегуляция мринов! – обильно потел и усыхал на глазах.

– Разрешите, джи Беттина? – Конрад мастерски поймал момент, когда разгневанная матрона набирала полную грудь воздуха для очередной убийственной тирады. – Полагаю, дальше следует говорить мне.

– Он ваш, сосед, – кровожадно ухмыльнулась женщина. – И я – Беттина, без всяких «джи».

Почему-то это уточнение ударило трясущегося Кронберга сильнее, чем всё, сказанное до сих пор. Чёрт, следовало всё-таки повнимательнее изучить местные обычаи… ладно, это потом. Да и Лану можно будет расспросить, когда немного пообвыкнется.

– Как скажете. В таком случае, я – Конрад, и никаких «джи Дитц».

– Заметано!

– Ну-с, джи Кронберг, – неторопливо, делая заметные паузы между словами, начал сержант тем мягким тоном, которого новобранцы (и изрядная часть офицеров) боялись куда больше любых матерных воплей, – не говорил ли я вам вчера, что буду стрелять, если вы ещё хоть раз сунете нос на мою землю?

За спиной Дитца закашлял двигатель: подельники Кристофа предпочли смотаться подобру-поздорову, пока есть такая возможность. Краем глаза Конрад видел, что справа от скатывающейся с холма машины мчатся двое из сыновей Стефанидеса, отсекая любую возможность свернуть к пикапу, в котором сидела под охраной Руди Лана.

– Я… – Кронберг наконец подал голос, если только можно назвать голосом еле слышное блеяние. Или – мяуканье.

– Вы думали, что все на свете такие же придурки, как вы, и я не догадаюсь оформить документы должным образом? Ну-у, джи Кронберг, это вы хватили. Должны же и умные иногда рождаться. Для равновесия и статистики!

– Я…

– Или вы вообразили, что если у вас есть основания побаиваться полиции, – Конрад бил наугад, но удар явно достиг цели, – то у меня они тоже имеются, причем бóльшие, чем у вас? Решили ради разнообразия побыть не обвиняемым, а обвинителем? И как, понравилось?

Снова собравшиеся все вместе Стефанидесы отозвались чем-то, до крайности напоминающим лошадиное ржание. Сержант дождался тишины и так же размеренно продолжил:

– Я не стал вас убивать вчера, хотя теперь мне кажется, что ваша смерть стала бы истинным благодеянием для вашей семьи. Не стану и сейчас. Дурак, подлец, и как верно заметила уважаемая супруга джи Стефанидеса, трус, вы – биологический отец моей дочери. Так что в какой-то мере я обязан вам. Но если вы переступите черту, я могу и позабыть об этом векселе. А вот это – для укрепления уже ВАШЕЙ памяти…

Плевалась огнем Берта, лопались и осыпались стекла в машине Кронберга, пули прошивали дверцы насквозь. Удовлетворенный результатом, Дитц опустил винтовку.

– А теперь – убирайтесь.

Ночь, благодатная и теплая, по своему обыкновению подкралась к вельду исподволь. Вроде бы только что было светло – и вот уже бархатная, изукрашенная огоньками далеких звезд чернота накрыла всё вокруг. Опытная воровка, ночь потихоньку набивала карманы красками, звуками, очертаниями предметов. Не слишком ухоженный огород растворился во тьме, а местоположение свинарника определялось только по сонному похрюкиванию. Курятника же и вовсе не было ни слышно, ни видно.

Работы оказалось довольно много, но сейчас её уже завершили. По крайней мере, сегодняшнюю работу.

Под чутким руководством Беттины Стефанидес разгребание углов прошло на редкость быстро и слаженно. Пока Диего и Хайнц собирали мебель, Вацлав, Рон и посмеивающийся Бронислав споро освободили помещение, попутно разобрав содержимое на нужное, ненужное и нужное условно. Компоненты первой и третьей категорий заняли место под навесом, вторую ждала скорая встреча с мусорщиками. Дверь починили, припасы разложили по ящикам.

Осколки стекла рядом с крыльцом, напоминавшие о насыщенной беседе с Кронбергом-старшим, Конрад собрал лично. Во-первых, не хватало еще, чтобы Руди поранил лапу. Во-вторых же, убирать должен тот, кто насвинячил. В Легионе прислуги не бывает.

Измученная долгим днем и нервотрепкой Лана спала в освобожденной от хлама третьей комнате дома. Девочку накормили – точнее, напоили – протеиновыми и витаминно-минеральными коктейлями, и она, едва умывшись, рухнула на теперь уже свою кровать. Когда Конрад крайний раз заглядывал к дочери, она лежала ничком, положив ладошку на голову пристроившегося рядом с кроватью Руди. Пес не возражал.

Младшее поколение семьи Стефанидесов, получив с разрешения отца по банке пива на брата, спустилось с холма к машине. Оттуда время от времени доносились смешки: молодежь явно обсуждала сегодняшние события. Старшие сидели на слабо освещенной террасе.

Кресел на всех не хватило, и Конрад несколько боком пристроился на решетчатом ограждении. Правый висок ныл, и Дитц прижался им к гладкому дереву столбика, поддерживающего навес. Бронислав предложил сержанту кубик прессованной мяты, и, судя по одобрительному взгляду супруги, это означало что-то очень важное, о чем сам отставной легионер не имел ни малейшего представления.

– Лане непросто придется, – неторопливо, словно размышляя, говорила Беттина. – Теперь ее наверняка запишут в везунчики, а везунчиков не любят нигде. Особенно если только что – руку протянуть! – они были беззащитными неудачниками. Пока каникулы, опасаться нечего, но вот в школе… она же пойдет в школу?

– Конечно, пойдет, – Конрад был невозмутим. – Беттина… вы не понимаете.

– Очень может быть, что и не понимаю. Так растолкуйте мне.

– Когда сегодня Бронислав говорил о моей способности порвать в клочья тренированного полицейского, это было блефом лишь отчасти. С Мадером я, наверное, вручную не смог бы сделать ничего существенного. И то – с какой стороны посмотреть. Иногда и несущественное бывает очень болезненным и оставляет по себе долгую память. Что же касается осадившего мой дом сброда… – Дитц слегка пожал плечами. – Кронберга в драке я бы уделал. Без оружия, голыми руками. Причем довольно быстро. И любых двоих из четверых на выбор – тоже. Троих сразу вряд ли, я уже не молод, тут многое зависит от удачи. Но двоих – запросто. Сила мринов, скорость, ловкость… ерунда всё это. То есть не ерунда, конечно, но знания и опыт дорогого стоят. Я буду тренировать Лану. И если через год сверстники не поостерегутся её задевать, я – не Конрад Дитц.

Супруги переглянулись. Сержант считал телепатию сказочкой для наивных простаков, но в то, что муж и жена вполне могут обменяться мнениями, не прибегая к словам, верил твердо. Его собственные родители…