Золотое дело

Но посмотрел на Чухпелека, на его перекошенное от гнева лицо, и промолчал.

Они проехали ещё немного, уже в полной тишине, войско двигалось всё медленней и медленней, а потом совсем остановилось. И продолжало стоять. Все молчали. Маркел посмотрел на Чухпелека. Тот сказал, что они уже пришли. Маркел спросил, где Берёзов. Впереди, ответил Чухпелек. Но там густой лес, сказал Маркел. Нет, там поле, сказал Чухпелек, мы просто стоим на краю леса. А что будет дальше, спросил Маркел. Сейчас услышишь, ответил Чухпелек.

Только он это сказал, как впереди забухали бубны, загайкали ляки, и войско опять пришло в движение. Только Маркеловы нарты стояли на месте. На нартах сидел Маркел, а возле нарт стоял Чухпелек, а с ним ещё с десяток ляков-караульных. Не убежать, подумалось Маркелу, да и куда бежать? И он сидел и ждал, что будет дальше.

А дальше бубны загремели ещё сильнее, завыли шаманы – и выли всё громче и злее…

А потом вдруг замолчали, и послышался голос Лугуя. Он говорил, даже почти кричал, очень громко, но вот о чём он кричал, было не разобрать. Маркел повернулся к Чухпелеку. Тот слушал с большим вниманием и, похоже, понимал, о чём шла речь.

Потом Лугуй вдруг замолчал, и наступила тишина. Маркел досчитал до двадцати, и чей-то голос начал отвечать Лугую, голос отвечал то по-нашему, то по-вогульски, какие-то слова были понятны, но таких слов было мало. Маркел опять посмотрел на Чухпелека. Чухпелек сердито поджал губы. Маркел хотел спросить у Чухпелека, что случилось, но не открывался рот, язык не поворачивался. Да и что было спрашивать, думал Маркел, и так ведь сразу было ясно, что воевода не согласится с лугуевым требованием, да и какой из Маркела посол, Маркел – простой стряпчий, серая лошадка, вот и отрубят ему голову, спустят с него ух-сох – и сразу забудут о нём, вот и всё. Так что очень хорошо, что он успел сказать Параске про кубышку, а то бы маялась…

Но тут Чухпелек подступил к нартам, положил руку Маркелу на плечо и приказал:

– Вставай!

Маркел встал и увидел, что из-за деревьев, со стороны Берёзова, идут быстрым шагом кучкупы и что-то несут. Маркел присмотрелся и понял, что это они несут тот самый мешок с солью, который ему в Выми дали передать в Берёзов, а после, тут же вспомнилось, Лугуй обещал казнить Маркел на этом мешке как на плахе.

И вот теперь его к нему несут! У Маркела задрожали руки, но несильно.

– Держи! – приказал Чухпелек не своим голосом и вынул из ножен саблю.

Так он, оказывается, с самого утра был с саблей, сердито подумал Маркел, вот оно как, они всё давно решили, получается.

– Держи! – ещё сердитей приказал Чухпелек.

Маркел взял у кучкупов мешок и закинул его на плечо. Мешок был не очень тяжёлый, с пуд весом, не больше.

– Иди! – приказал Чухпелек очень злобно.

Маркел пошёл за кучкупами. Снег там был истоптан очень сильно, так что и без ступанцев было легко идти. Маркел шёл неспешным шагом и поглядывал по сторонам. Потом стал поглядывать только вперёд. Войска пока что видно не было.

Только когда он вышел из тайги, тогда увидел войско. Оно стояло чёрной тучей, от опушки до опушки, через поле. А дальше, на невысоком холме, по-вогульски на сопке, стоял Берёзов. Это был совсем небольшой городок, меньше Выми и меньше Яренска, но стены у него были новенькие, желтоватые, от них, наверное, ещё смолой крепко разит, думал Маркел, поправляя мешок на плече.

– Иди! – злобно прикрикнул Чухпелек и даже ткнул Маркела в спину саблей.

Маркел пошёл дальше. Войско стало расступаться перед ним. Маркелу стало тяжело, пот тёк по лбу, Маркел утирал его свободной рукой. До Берёзова было уже не так далеко, Маркел видел людей на стенах и на башенках. На самой большой, надвратной башне, тоже стояли люди, и там, думал Маркел, должен стоять воевода Волынский, собака, который не пожелал его спасать…

Нет, тут же подумал Маркел, не спасать, а менять, менять одного дурака-стряпчего на целый город, где это такое видано?! Сам виноват! Подумав так, Маркел остановился.

– Давай, давай! – послышался Лугуев голос. – Великая Богиня ждёт тебя! Или тебе помочь?

Маркел сердито хмыкнул, поправил мешок на плече, пошёл дальше. Караульные вогулы забежали вперёд и теперь шли, оглядываясь на него.

До Берёзова осталось шагов триста, сопка была покатая, идти было легко.

Вдруг сзади загремели бубны, Чухпелек крикнул:

– Стой!

Маркел остановился, оглянулся. Чухпелек бежал к нему, на бегу снял рукавицу, утёр голой рукой саблю и крикнул:

– Бросай его! Ложись!

Это он про мешок, подумал Маркел, это его бросай, а дальше что? И стоял, смотрел на Чухпелека. Чухпелек подскочил к нему, гневно крикнул:

– Бросай! Ложись! Буду рубить!

Маркел скинул мешок с плеча, кратко размахнулся – и огрел Чухпелека мешком. Со всей силы! Чухпелек упал. Маркел кинулся вперёд, к вогулам, махнул ещё раз, сбил одного, бросил во второго, оттолкнул руками третьего и побежал к Берёзову, к воротам! Сзади гремели бубны, гайкала толпа, свистели стрелы… А Маркел бежал по бездорожью к воротам. От ворот тоже кричали. И со стен. Потом затрещали пищали. Густо завоняло порохом. Маркел ещё прибавил. Стрела сбила шапку, и чёрт с ней. Стрелы защёлкали по шубе. Маркел оступился и чуть не упал. Да и упал бы, но тут он увидел, что открываются ворота, из них выбегают стрельцы с бердышами, Маркел ещё прибавил и вскочил в ворота, пробежал ещё немного и упал, перевернулся на спину, увидел вверху небо, открыл рот…

Но так ничего и не сказал, только закашлялся. Над ним склонились наши рожи, бородатые, стали о чём-то спрашивать. Он ничего не понимал, только широко моргал и улыбался.

Глава 23

Лежалось очень хорошо, спокойно. Рожи ничего уже не спрашивали, а просто молча смотрели. Где-то высоко над ними, в небе, ширкали стрелы. Сбоку, со стен, бухали пищали. И вдруг послышалось:

– Эй, не замай!

Рожи сразу начали расступаться. Стало светлей, небо просторнее. И ещё Маркел увидел, что к нему подходит кто-то очень важный – в дорогущей шубе, в куньей шапке, а сам из себя ухоженный, румяный, с коротко подстриженной бородкой. Воевода, сразу же догадался Маркел и, повернувшись на бок, попытался приподняться. А воевода, Волынский Василий Степанович, как после вспомнил Маркел, немного склонился к нему и спросил:

– Так ты и есть тот посол из Москвы, о котором нам Лугуй кричал?

– Я не посол, – сказал Маркел и сел на снег.

– А кто?

Маркел полез за пазуху, а там залез в двойной шов и вытащил оттуда красную овчинку. И назвал себя.

– О! – громко сказал воевода. И, обернувшись на своих, строгим голосом продолжил: – Чего глаза повылупливали? К нам человек от государя прибыл! Пособите!

К Маркелу тут же кинулись и стали поднимать его. Но Маркел сказал, что он сам справится. И справился. Из толпы ему подали его шапку. Маркел осмотрел её. В ней была рваная дыра. Маркел сунул в неё палец.

– От стрелы, – сказали из толпы. – Вогульская.

Маркел надел шапку и опять посмотрел на Волынского. Тот спросил:

– Как ты попал к ним?

– Да вот так и попал! – сказал Маркел. – Нежданно. Только мы с Камня спустились, свернули на Сосьву… И тут вдруг Лугуй со своими! А, вот и ты, он говорит, я тебя здесь давно жду, теперь мы тебе отрубим голову, и Великой Богине станет от этого радостно.

– Не Великой Богине, а Золотой Бабе, – строго поправил Волынский. – У нас есть только один Бог. Или ты что, некрещёный?

Маркел вместо ответа широко перекрестился.

– Ну а сам ты куда ехал, и зачем? – спросил Волынский.

– Это я после скажу, – ответил Маркел. – Это дело государево.

– Да, – сказал Волынский. —Это верно.

И, отвернувшись, посмотрел на стену. Оттуда уже не стреляли. Также и стрелы больше не свистели. Было тихо.

– Где они? – крикнул Волынский.

Со стены ответили:

– Отходят к лесу.

Волынский опять повернулся к Маркелу, сказал:

– Если отходят, значит, дело уже сделано. – После обернулся и позвал: – Кузьма!

К ним подошёл стрелец.

– Кузьма, – велел ему Волынский, – присмотри за этим. А я мигом.

И он пошёл к стене, стал подниматься наверх, на подмости. Маркел смотрел на Волынского. На подмостях было много стрельцов, и все с мушкетами, но почти что никто не стрелял. Маркел оглянулся на Кузьму. Тот усмехнулся и сказал:

– Сейчас всё кончится. Вогулы – народ хлипкий. Если чего сразу не заладится, никогда не дожимают.

Маркел шагнул было к стене.

– Стоять! – строго сказал Кузьма. – Не велено!

– Так я… – начал было Маркел.

– Стоять! – уже злобно продолжил Кузьма и замахнулся пищалью.

Маркел отступил на место.

– Вот так-то! – почти с радостью сказал Кузьма. – А то мы это знаем. В прошлом году в Пелыме вот так же прибежал к нам один казачок. «Отче наш» читал, крестился. А как дошло до дела, он нам в колодец крысу бросил. Отравленную, конечно. Мы там все чуть не подохли. И я…

– Э! – сердито перебил его Маркел. – Думай, что говоришь! Я из Москвы, царёв гонец! У меня письмо к боярину!

– Га! – злобно выкрикнул Кузьма. – Ну и письмо, и что?! Сейчас такие времена, что любой письмо напишет, эка невидаль! А вот ты возьми пищаль, вбей пулю, насыпь пороху… А! – И Кузьма махнул рукой и замолчал, только ещё сильней насупился.

Маркел осмотрелся. Рядом с ними было пусто, зеваки стояли подальше. Стрельцы замерли на стенах. От вогулов тоже шума не было. Волынский походил туда-сюда по подмостям, обернулся на Маркела и, махнув ему рукой, начал спускаться по лесенке. А спустившись, громко, чтобы все слышали, сказал:

– Чёрт их поймёт, дикарей. Отошли и встали за кустами. Не уходят! Что бы это значило?

Никто ничего не ответил. Волынский повернулся к Маркелу и спросил:

– Ну а ты что скажешь? Что они про это дело говорили?

– Говорил один Лугуй, – сказал Маркел. – Говорил, Великая Богиня…

– Золотая Баба! – сердито поправил Волынский.

– Золотая Баба, – повторил Маркел. – Она, он говорил, ему приснилась и обещала помочь.

– Ну, это он зря, – сказал Волынский. – На чёрта надеяться – дело неумное. Дальше!

– Ну и ещё эта Великая Баба, когда ему снилась, сказала, что ей нужен дар, и получше. Сказала, дашь мне царёва посла в жертву, тогда помогу. Ну, он и дал. А я Чухпелеку мешком по сусалам – и к вам.

– Это мы видели, – сказал Волынский. – Это ты их ловко. А что было в мешке?

– Соль.

Волынский помрачнел, сказал:

– Унесли они её. То-то я думал, что это они так лезут! А это они за солью. Ясно… И Чухпелек там был?

Маркел утвердительно кивнул. Волынский ещё сильнее помрачнел, сказал:

– Жалко ему Берёзов отдавать… А кто там ещё? И сколько их?

– Лугуй со своими, – ответил Маркел. – Это будет сотни три. И Бегбилий с Мамруком, сотен пять, и это всё.

– Всё? – очень строгим голосом переспросил Волынский.

– Всё. Пелымские вогулы не придут, сказали. И агаевские тоже.

Волынский усмехнулся, осмотрелся. В толпе радостно заулыбались.

– Вот, все слышали?! – гордо сказал Волынский. – А я вам давно говорил! И так оно и вышло! И так и дальше по-моему выйдет, вот увидите! Постоят до ночи, постреляют, расстреляют стрелы и уйдут! Правда, Кузьма?

Кузьма утвердительно кивнул.

– Вот так! – продолжал Волынский. – Уйдут они сегодня ночью! Как пить дать, уйдут. А пока пускай сидят в тайге, сопли морозят. А мы здесь погреемся и перекусим. – Тут он опять повернулся к Маркелу, сказал: – Ну что ж, дорогой посол, ты с дороги, думаю, проголодавшийся. Да и дело государево не здесь же оговаривать. Пойдём!

И они, развернувшись, пошли. За ними было подалась толпа, но стрельцы не дали им проходу, и народ остановился. А Маркел с Волынским пошли дальше. Маркел смотрел по сторонам. Да только смотреть там было почти не на что – городок был небольшой, совсем недавно срубленный.

Также и воеводские хоромы тоже были новенькие, ладные, крыльцо широкое, на нём стоял только один стрелец, а остальные, подумал Маркел, сейчас все, наверное, на стенах. Проходя мимо стрельца, Волынский велел никого не впускать. А когда вошли в нижние сени, там к ним сразу выступила челядь. Волынский оглянулся на Маркела и велел, чтобы стол накрыли не скупясь.

– Э, нет-нет, – сказал Маркел. – Я сыт!

– Чего это вдруг так? – удивился Волынский.

– Так кормили же как на убой, – сказал Маркел. – Собирались же поднести Великой Богине в жертву. Аки агнца.

Волынский нахмурился, поправил:

– Я говорил уже: не Великой Богине, а Золотой Бабе. Повтори!

Маркел повторил. Волынский удовлетворённо кивнул и, уже даже не глядя на челядь, пошёл дальше. Они поднялись на второй этаж и вошли в Ответную палату. Там Волынский, ещё раз перекрестившись, прошёл под образа и сел на мягкую лавку. Маркел встал напротив.

– Рассказывай, – велел Волынский.

– Да что рассказывать, – сказал Маркел. – Доехал из Москвы до Выми, оттуда дали мне собак, но только мы перешли через Камень, а там только перешли на Ляпин-реку, как Лугуй меня перехватил, сказал, он меня принесёт в жертву Великой…